Книги_по_истории_от_Прокопьева / Kollingvudr_Ideya_Istorii_1980
.pdf242 |
Идея истории. Часть V |
могла охватить технику доказательства, фактически используемую новой наукой. Так постепенно возникла новая логика вывода, основанная на анализе процедур, используемых в новых естествен ных науках. Учебники по логике, которыми пользуются сегодня, все еще несут на себе следы этой революции в виде того разгра ничения, которое они проводят между двумя типами вывода — «дедуктивным» и «индуктивным». И только в конце девятнадца того столетия историческая мысль достигла стадии развития, сравнимой со стадией, к которой подошли естественные науки к началу семнадцатого. Однако это событие все еще не интересует философов, пишущих учебники по логике.
Главной особенностью вывода в точных науках, особенностью, теоретическое объяснение которой пытались дать греческие логи ки, формулируя правило силлогизма, является известная логиче ская обязательность, в силу которой человек, делающий опреде ленное допущение, вынужден, сделав его, делать и другие. Свобода выбора сохраняется за ним в двояком отношении: он не обязан делать начальное допущение (факт, который на языке ло гики выражается следующим образом: «Исходные посылки в доказательстве сами не доказуемы»), а если он уже сделал его, то у него всегда есть возможность прекратить мыслить, когда он того пожелает. Чего он не может сделать, так это принять исход ные посылки, мыслить, основываясь на них, и прийти к заключе нию, которое не является логически правильным.
В том, что называется «индуктивным» мышлением, нет такой обязательности. Сущность мыслительного процесса здесь состоит в том, что, сопоставив определенные наблюдения и найдя, что они создают закономерную картину, мы экстраполируем последнюю на неопределенное множество других случаев, точно так же, как че ловек, нанесший несколько точек на миллиметровую бумагу и уви девший, что они образуют параболу, говорит себе: «Точки, на несенные мною, указывают на то, что форма кривой — парабола»,—• и экстраполирует параболическую линию в обоих направлениях так далеко, как ему захочется. На языке логики это называется дви от известного неизвестному или от частного к общему. Этот переход от известного к неизвестному и составляет сущность «индуктивного» мышления, хотя логики, пытавшиеся построить теорию такого мышления, не всегда понимали, что описанная нами экстраполяция никогда не является логически принудительной. Мыслитель, делающий ее, логически свободен совершать и не совершать эту экстраполяцию, он может поступать, как хочет. В за кономерной картине явлений, полученной на основе "наблюдений, нет ничего такого, что заставляло бы его или кого-нибудь другого экстраполировать данным конкретным образом или экстраполиро вать вообще.
Эту вполне очевидную истину часто упускают из виду потому, что люди загипнотизированы авторитетом аристотелевской логики
244 Идея истории. Часть V
рик имеет право и обязан, пользуясь методами, присущими его науке, составить собственное суждение о том, каково правильное решение любой программы, встающей перед ним в процессе его работы. У него никогда не существует никаких обязательств, и он не имеет права позволить кому-то другому решать этот вопрос за него. Если же кто-нибудь другой, неважно кто (пусть даже очень ученый историк, или свидетель события, или лицо, пользующееся доверием человека, совершившего историческое действие, или, наконец, сам исторический деятель), поднесет ему на блюде гото ответ на его вопрос, он обязан отвергнуть его, и не потому, что считает своего информатора обманщиком или обманутым, а потому, что, принимая чье-либо суждение, он отказывается от
собственной автономии историка и позволяет другому делать за него то, что, как мыслитель, мыслящий научно, он может сделать только сам. У меня нет необходимости доказывать читателю истин ность этого положения. Если он знаком с работой историка, то по собственнму опыту знает, что это верно. А если он не знает это го, то он ничего не знает об истории и чтение этой книги не при
несет ему ни малейшей пользы, так что самое |
для него |
сейчас же на этом месте прервать его. |
|
Когда историк принимает готовый ответ на какой-нибудь зада ваемый им вопрос, ответ, даваемый другим человеком, то этот дру гой человек называется «авторитетом», а утверждение этого авто ритета, принимаемое историком, именуется «свидетельством». В той мере, в какой историк принимает свидетельство авторитета и счи тает его исторической истиной, он, очевидно, теряет право назы ваться историком; но у нас нет другого термина для того, чтобы назвать его как-то иначе.
Однако я отнюдь не пытаюсь внушить читателю мысль, что свидетельствами вообще никогда нельзя пользоваться. В практи ческой повседневной жизни мы постоянно и с полным основанием принимаем информацию, исходящую от других людей, считая их как хорошо информированными, так и заслуживающими доверия, а иногда и располагаем известными основаниями для этого убеж дения. Я даже не отрицаю, хоть и не утверждаю, что иногда (в тех случаях, например, когда о событии хорошо помнят) наше принятие такого свидетельства может выйти за рамки простой веры и заслужить наименование знания. Я утверждаю только то, что такое принятие свидетельства никогда не может быть истори ческим знанием, потому что оно никогда не может быть научным знанием. Это ненаучное знание, ибо оно не может быть оправда но ссылкой на то основание, на котором оно строится. А коль ско ро у нас есть такое основание, то перед нами уже больше не сви детельство. Когда свидетельство основанием, то наше принятие его перестает быть принятием свидетельства как такового, это утверждение чего-то, базирующегося на определен ных основаниях, т. е. историческое знание.