skiperskikh_a_v_legitimatsiya_i_delegitimatsiya_postsovetski

что перед ней существует проблема сохранения легитимности. Субъектнообъектные связи оказываются нарушены. Политическая власть может их наладить различными способами, пактировавшись с объектами власти. Если ей это не удается, то вполне возможно включение насилия в отношении объектов власти. «Мускулы» власти в этом случае не устрашают источников легитимности издалека, а применяются для более подходящих задач, налаживая расстроенную систему субъектнообъектного подчинения. В представленной интерпретации, источником кризиса легитимности может выступать неспособность субъекта власти воздействовать на объект власти без применения насилия, не обращаясь к помощи репрессивного аппарата. Если у субъекта политической власти не остается никаких аргументов добиться от объекта признания, кроме как включив механизмы насилия, то это будет сигнализировать о наступлении кризиса легитимности субъекта власти.

Ю.Гайда выделяет еще один источник кризиса легитимности политических режимов. По его мнению, им может быть «внешнее происхождение власти и политического режима»105. Президентская кампания В.Ющенко 2004 года связывалась у избирателей с достаточно очевидным внешним фактором. Получаемая помощь в организации избирательной кампании во многом ассоциировалась с США и Европой. Поддержать В.Ющенко на киевский майдан приезжали президенты Литвы и Польши - В.Адамкус и А.Квасьневский. Большое количество некоммерческих организаций, поддерживающих кампанию, также имели внешнее происхождение. Многие украинские избиратели были против такой западной экспансии. У источников легитимности могло складываться ощущение, что их новый президент не является самостоятельным в принятии политических решений, что полученная помощь в период «оранжевой революции» ему предоставлена в обмен на его лояльность на политический консалтинг со стороны. На наш взгляд, кризис легитимности В.Ющенко, актуализировавшийся перед парламентскими выборами 2006 года, во многом забирал потенциал из данного источника. В свою очередь, президентская, а затем и парламентская кампании В.Януковича, ассоциировались с внешнеполитическими интересами России. Кризис легитимности власти, связанный с ее внешним происхождением, часто актуализируется на региональном уровне политики. Региональный политический лидер может принимать на себя делегитимационные импульсы по причине его связи с альтернативным центром принятия политических решений, способным диктовать свои условия региональной власти. У источников легитимности может складываться ощущение, что региональный политический лидер в своем политическом творчестве во многом ориентируется на него

105 Гайда Ю. Процесс легитимизации политической власти. // Элементы теории политики. Ростов. 1991.

С. 421.

(альтернативный центр), разменивая стратегические региональные интересы на сиюминутную личную выгоду. Поэтому, процедура назначения губернаторов в России, по нашему мнению, не может не быть рискованной, потому как этим изначально закладывается противоречие, приводящие к конфликту интересов. Конечно, это обеспечивает некоторую стабильность в диспозиции, но, одновременно с этим является и скрытым источником аккумулирования делегитимационных вызовов. Деятельность большого количества губернаторов, назначенных непосредственно из Москвы, и имеющих отношение к федеральным политическим элитам, у региональной бюрократии связывается с удовлетворением личных интересов, лоббистской деятельностью, с учетом внутригрупповых интересов политических элит.

Источником кризиса легитимности политической власти может быть этнический сепаратизм, имеющий претензии на государственность. Данная угроза, характерная для многонациональных государств, является достаточно актуальной, потому как мобилизованная этничность разрушает основы государственной целостности. В свою очередь, неспособность власти справиться с данной проблемой, воспринимается как утрата функциональности власти. Сам факт существования в ряде государств оппозиции, оформленной на этнической основе, изначально предполагает невысокое доверие с ее стороны к правящему политическому режиму (можно привести примеры таких организаций как «Шинн Фейн» в Северной Ирландии и «Ботасуна» в Испании). Есть примеры, когда оппозиция приходила к власти, формируя парламентское большинство, тем самым активно участвуя в создании новой государственности («Народный фронт» в Латвии, «Саюдис» в Литве в 1990 году, «Хамас» в Палестинской автономии в 2006 году). Политическая этничность в многонациональных государствах позиционируется как важный источник легитимности. Некоторые авторы склонны полагать, что легитимность правящего режима зависит от восприятия населением политической системы как отражающей его этническую и культурную идентичность, что заставит в ситуации крайнего выбора, большинство людей предпочесть «плохое правление своих собратьев по этносу, чем хорошее правление чужаков, оккупантов или колонизаторов»106. Это заставляет этносы активно участвовать в процессе этнополитической легитимации, представляющей собой «процесс кооптации местных этнических лидеров и референтных групп в состав политической элиты государства»107. В политологическом дискурсе существуют различные модели, позволяющие упредить отрытое противостояние этносов в борьбе за политическую гегемонию. Наиболее интересной и востребованной моделью,

106Rothschild J. Ethnopolitics: A Conceptual Framework. New York. 1982. P.14 -16.

107Скиперских А.В. Легитимация политической власти в России в условиях становления и развития федеративных отношений: специфика и тенденции. Елец. 2003. С. 41.

позволяющей учитывать претензии мобилизованной этничности на политическую легитимацию, является модель консоциативной демократии, подробно проанализированная и описанная А.Лейпхартом в сравнительном исследовании многосоставных обществ108.

Учитывая тот факт, что в фокусе нашего исследовательского интереса находятся проблемы легитимности на постсоветском пространстве, актуализировавшиеся в условиях «цветных революций», да и в контексте заявленного сценария кризиса легитимности, достаточно убедительным может показаться пример ситуации на юге Кыргызстана в 2005 году в период «тюльпановой революции». Революция продемонстрировала националистические амбиции узбекской диаспоры и стала их катализатором109. «Появлялись организации, лидеры, выдвигались требования об обязательной квоте для узбеков в парламенте и органах государственной власти, о необходимости законодательного закрепления поста губернатора Ошской области и мэра города Ош за лицами узбекской национальности, о переносе столицы из Бишкека в Ош»110. А.Артыков, известный как лидер крупной узбекской диаспоры и пользующийся поддержкой И.Каримова, заявил от имени народа о правах на власть. Как считает С.Михеев, А.Артыков «полностью вышел за рамки правового поля, фактически заявив о перевороте в отдельно взятом регионе»111. Достаточно напряжённая ситуация в настоящий момент имеет место в Украине по поводу Крыма, где крымские татары пытаются заявлять о своих претензиях на формирование собственной государственности.

Наиболее востребованным данный источник кризиса легитимности и его конфликтный материал бывает в периоды политических трансформаций, когда перед политической системой актуализируется вопрос поиска оптимальной траектории развития политического процесса. По мнению Л.Дробижевой, «проблемы политической трансформации с неизбежностью ставят многоэтничные общества перед необходимостью решать одновременно и проблемы национальной идентичности, и проблемы этнополитической легитимности»112. В данном контексте показательной выглядит ситуация в Молдове, к власти к которой пришёл народный фронт, представлявший интересы радикалистов, претендовавших на европейскую идентичность. В то же время, Приднестровье, располагавшее достаточным экономическим потенциалом и «аккумулировавшее в себе силы, ориентированные на существование в

108Лейпхарт А. Демократия в многосоставных обществах. Сравнительное исследование. М. 1997.

109На юге Кыргызстана (особенно в Ошской и Джал-Абадской областях) проживает большое количество узбеков). Поэтому, неудивительно, что узбекская этничность, уловив политическую конъюнктуру, мгновенно была мобилизована в условиях «тюльпановой революции» на решение собственных проблем.

110Михеев С. Жертва дурно понятой демократии. // Киргизский переворот. Март – апрель 2005. М. 2005.

С.39.

111Там же. С.39.

112Дробижева Л.М. Демократизация и образы национализма в Российской Федерации 90-х годов. М. 1996. С.112.

орбите российско-советской цивилизации»113 оказывает серьёзное сопротивление, вплоть до создания собственной государственности. В ПМР уже сформировано общественное мнение, приоритетами которого является предпочтительность дружеских отношений с Россией, вместо следования интересам утопических концепций европейскости. Прошедший в конце 2006 года в Приднестровье референдум, также, подтвердил незыблемость данной позиции.

Источником кризиса легитимности может позиционировать и кризис идеологии, переживаемый обществом. Общество не готово противостоять делегитимационным вызовам, адресованным правящему режиму. Оно с удовольствием начинает играть на стороне оппозиции. Общество «атомизируется и теряет способность сохранять устойчивую позицию. Уже при небольшой угрозе поражения власти такое население быстро и

внешне немотивированно переходит на сторону той стороны, «чья берёт»114.

Источники кризиса легитимности могут быть представлены в различных сферах общественной жизни. В тех или иных политических ситуациях, источники кризиса легитимности непосредственным образом связаны с объектами власти, ожидания которых относительно политики конкретного субъекта или института власти оказываются не удовлетворёнными. Также, кризис легитимности может возникнуть в результате сравнения политических систем115. В целом нужно признать, что источники кризисов легитимности взаимосвязаны, и наступивший кризис легитимности власти не может быть следствием актуализации какой-то одной проблемы. Источников всегда много и каждый из них претендует на исключительное место в делегитимационной сценарии. Также, следует отметить, что по мере развития политического процесса могут появляться новые источники, способные аккумулировать делегитимационную энергию. В подобном случае, считает Н.Луман, «одновременность множества различных требований в условиях высокой комплексности ускользает от программирования»116. Отмеченная нелинейность кризиса легитимности только подтверждает нелинейный характер его источников.

Политический режим не наделяется легитимностью навсегда. В любой политической системе, вне зависимости от способа осуществления в ней власти, снижение доверия к ней будет свидетельствовать о наступлении кризиса легитимности. На наш взгляд, было бы не совсем верно рассматривать кризисы легитимности как нечто удивительное и иррациональное. Кризисы представляются вполне закономерными периодами развития, они «образуют последовательность изменений,

113Кожокин Е.М. Молдавия. Современные тенденции развития. М. 2004. С. 7.

114Кара-Мурза С. Экспорт революций. Ющенко, Саакашвили… М. 2005. С. 208.

115Гайда Ю. Процесс легитимизации политической власти. // Элементы теории политики. Ростов. 1991.

С.421.

116Луман Н. Власть. М. 2001. С.131-132.

узловые моменты политико-институциональных преобразований, образуя последовательные цепочки (секвенции) ситуаций, через которые общество движется в новом направлении своего политического развития»117.

Кризис легитимности инициирует процесс делегитимации политической власти. Политическая власть, легитимность которой подвергается сомнению, оказывается в сложной ситуации, будучи вынужденной использовать весь свой инновационный потенциал на поддержание легитимности. В противном случае, правящий режим уступает место более мобильному и ресурсоспособному политическому актору.

117 Дробижева Л.М. Демократизация и образы национализма в Российской Федерации 90-х годов. М. 1996. С.109.

Глава 2. Факторы делегитимации политических режимов.

Наряду с процессом легитимации политической власти, закрепляющим за тем или иным ее субъектом право на ее (власти) воспроизводство в конкретном политическом пространстве, может происходить и обратный процесс. Политическая власть может испытывать процесс делегитимации. Легитимность не дана политической власти навечно. «Правомочность никогда не дана никакой власти навсегда. Власть должна постоянно ее подтверждать и укреплять»118. Легитимность власти – это не постоянное, застывшее состояние, а подвижная переменная. Политическая власть может переходить из состояния легитимности в состояние делегитимности119. Способность моментального реагирования на вызовы политической действительности, позиционирует легитимность как неустойчивый институт, конфигурация которого периодически отправляется от идентификации имманентных требований. Данная способность связана с процессами легитимации и делегитимации120. Право политической власти на контроль над конкретным дискурсом, ее правомочность и признанность как источника политического текста, может периодически оспариваться. Легитимность политической власти, а также политического режима может подвергаться сомнению. Процесс демократизации политических институтов, являющийся характерной чертой современности, порождает конкуренцию среди претендентов на политическую субъектность, тем самым, создавая условия для развития и институционализации практик делегитимации, «обострение которых может вызвать кризис и даже крах политического режима»121.

Исследование процесса делегитимации политических режимов невозможно без факторного анализа. Процесс делегитимации зависит от целого ряда причин и условий, его сопровождающих. К делегитимации политического режима причастен целый ряд факторов, которые еще не были востребованы как объект и предмет исследования отечественным и зарубежным политологическими дискурсами. На наш взгляд, проблема делегитимации политического режима заслуживает более серьезного внимания со стороны политологических штудий. Отсутствие классификаций факторов, влияющих на процесс делегитимации, ориентированность на сравнительно небольшие успехи политологических штудий в попытках систематизации факторов, позиционируют

118Гайда Ю. Процесс легитимизации политической власти. // Элементы теории политики. Ростов. 1991.

С.419.

119Ачкасов В.А., Елисеев С.М., Ланцов С.А. Легитимация власти в постсоциалистическом российском обществе. М.1997. С.57.

120Скиперских А.В. Легитимация политической власти в России в условиях становления и развития федеративных отношений: специфика и тенденции. Елец. 2003. С. 39.

121Фетисов А.С. Политическая власть: проблемы легитимности. // Социально политический журнал. 1995. №3. С. 110.

исследователя в ситуации tabula rasa, что, несомненно, обеспечивает ему некоторые преимущества. Одно из них связано с отсутствием в научном обороте более или менее подробной классификации факторов делегитимации. Представлением её, автор пытается восполнить этот пробел. На наш взгляд, факторы, инициирующие процесс делегитимации политических режимов, могут быть представлены в четырех классификационных системах.

1.Первая система, предложенная нами, классифицирует факторы делегитимации в зависимости от сферы жизнедеятельности. В ней представлены социокультурные, экономические, экологические, географические, технологические, эзотерические и политические факторы.

Процесс политической делегитимации социально обусловлен. Он напрямую зависит от общественных структур, возникших много столетий назад, отвердевших и представляющихся в форме традиций. Политический режим должен поддерживать их. В случае, если политический режим будет бережно относиться к традиционному наследию системы, велики его шансы на легитимацию. Легитимация закрепляет институциональный порядок. Она поддерживает его, т.к. институциональный порядок есть следствие репрезентаций традиционного. Субъект власти, разделяющий идентичности с традиционными механизмами признания и оправдания и транслирующий через свою субъектность объектному полю имеющийся у него традиционный символический набор, будет признаваться и оправдываться по мере сохранения своей связи с традиционными механизмами, являющимися тем языком, на котором и происходит общение с объектным полем. Трансформация социокультурного канона может представляться серьезным основанием для настраивания механизмов делегитимации политического режима. «При ценностной, моральной и идеологической эрозии в обществе увеличивается аномия и деконцентрация на насилие, осуществляемое правящим политическим режимом»122. Политический режим начинает утрачивать имеющиеся у него ресурсы контроля над сознанием объектов власти. Ценностные, религиозные и идеологические сдерживатели подвергаются трансформации, контролирующие субъектно-объектные интеракции, не являются больше релевантными механизмами настройки отношений власти.

Легитимационная судьба политического текста во многом зависит от способности политической власти учитывать в его композиции социокультурный фактор. Неслучайно, в современной России у нового государственного гимна музыка заимствована из старого советского, а инициативы, связанные с перезахоронением тела В.И.Ленина, не встречают активной поддержки со стороны поколений, воспитывавшихся в

122 Проданов В. Насилието в модерната епоха. София. 2003.С. 42.

советской традиции. В.Путин не решается взять на себя такую ответственность, потому как в этой ситуации слишком велики риски политической делегитимации. Основы новой традиции еще не диффузировали в политическое сознание россиян123. Но, тем не менее, правящий режим идет на упразднение 7 ноября как годовщины Великого Октября, заменяя этот праздник, на День освобождения Москвы от польских захватчиков. Правящий политический режим России апеллирует к достаточно большому электоральному сегменту, не поддерживающему левые силы. В то же время, выступая с данной инициативой, политическая власть соглашалась, со своей стороны, на своеобразный откат, предлагая замену 7 ноября, как бы извиняясь за совершенный политический поступок. Политическая власть редко принимает молниеносные решения – все они, так или иначе, отправляются от результатов многочисленных мониторингов, социологических опросов и исследований. В условиях, когда большинство россиян еще сохраняют ностальгию по советскому прошлому, с которым они готовы разделять сентиментальные идентичности, попытки разрушения традиции несут за собой громкий резонанс, способный сыграть на политическую делегитимацию, что не может устроить правящий политический режим.

Показательно, что еще активнее сопротивление реформам может происходить в политических системах, где связь с традицией проявляется еще более отчетливо, где традиция диффузировала в политические интеракции. «Совокупность правил, определявших отношения между властными и подвластными, имела различное происхождение и была результатом длительного исторического развития. Одни из таких правил складывались на протяжении столетий и закреплялись потом в виде обычаев и традиций. Другие возникали и закреплялись в качестве точных формулировок законов»124. Наверное, тяжело предположить, что когдалибо республиканцы и демократы США станут оспаривать справедливость проведения президентских выборов раз в четыре года, в первый вторник ноября, следующий за первым понедельником ноября. Более того, субъект легитимации, решившийся на подобную инициативу, рискует поставить под сомнение свою политическую судьбу. Другое дело, если правящий режим атакует традицию, по вопросам которой общественность имеет неодинаковую позицию. Так, в Великобритании популистская инициатива Т.Блэра, упраздняющая аристократическую забаву – охоту на лис, вызвала неоднозначную реакцию даже со стороны тех, кто не имеет непосредственного отношения к этому досугу. Порывая с традицией, политический режим изначально не может претендовать на признание со

123В личной беседе автора с главой администрации Б.Ельцина в 1991-1993 г. С.Филатовым, автор ещё более утверждается в подобном выводе.

124Ачкасов В.А., Елисеев С.М., Ланцов С.А. Легитимация власти в постсоциалистическом российском обществе. М.1997. С. 52.

стороны всего электората, потому как у старого режима, наверняка останутся сочувствующие, не склоняющиеся в пользу разделения идентичностей с реализующимися инновациями.

Риски политической делегитимации многократно увеличиваются, если политический режим берет на себя ответственность за разрушение традиции и, при этом устанавливает новые правила и нормы, канонизируя их. Примером можно привести политический текст «оранжевой революции». Карнавальные элементы, вмонтированные оппозицией в политический текст, релевантные для украинской политической культуры, были декодированы и поддержаны аудиторией. Спустя год после событий украинской «оранжевой» революции, на майдан вышли десятки тысяч человек, а на улицах Киева снова появились тысячи машин со следами «оранжевого» политического текста.

Карнавальная модель неслучайно заявляется в политическом тексте. Ее декодирование с последующей репрезентацией аудиторией, обязано существованию особой традиции в проведении праздничных мероприятий. Праздничная атмосфера способствует созданию ситуации, при которой неугодный и дискредитировавший себя политический режим часто высмеивается, потому как в нем находится комическое, являющееся показателем определенного несоответствия, оппонирующего реальному, традиционному, привычному. Формат высмеивания увеличивается по мере демонстрирования замеченного несоответствия в карнавальной форме. Смеховой элемент политического текста расстраивает политический режим, так как содержит в себе делегитимационный заряд. Причастность политического смеха к процессу делегитимации власти уже попадала в исследовательский фокус ряда авторов125. В этом смысле, на наш взгляд, неслучайно появление революционной символики, связанной с растительными элементами. Революции, произошедшие на постсоветском пространстве, метафоризировались с цветочными революциями, с бунтом цветов, вызывающих правящий политический режим на своеобразный диалог ненасилия. Грузинская революция роз, кыргызская тюльпановая революция, молдовская революция виноградной лозы, «оранжевая» революция в Украине демонстрируют нам присутствие элементов растительного мира, противопоставляющих собственную органичность – синтетичности правящего режима, позиционирующих себя в оппозиции к нему.

Группа социокультурных факторов делегитимации политического режима может быть измерена и социологической парадигмой. «Способность политической власти удовлетворить интересы различных социальных групп и объединить их в общий интерес, создать у них убеждение в своей справедливости является ее важным качеством, которое

125 Дмитриев А.В. Социология политического юмора. М. 1998, Разуваев В.В. Политический смех в современной России. М. 2002, Соловьев А.И. Политические коммуникации. М. 2004.

усиливает стабильность политической системы и повышает уровень ее легитимости»126. Особенности и закономерности поведения тех или иных социальных групп в периоды кризиса политической системы могут быть учтены при конструировании делегитимационного сценария. Легитимация и делегитимация политического режима осуществляется при помощи социальных ферментов, декодирующих содержание политического текста, отражающего политтворчество конкретного политического режима.

Одним из ферментов делегитимации политического режима является молодежь, потому как она наиболее активна в периоды кризисов. Темп политической неопределенности оптимизирует ее. Именно молодежь первой среагировала на карнавальные элементы стояния на киевском майдане, в свою очередь, политическая оппозиция, заинтересованная в делегитимации режима Л.Кучмы, сделала все для того, чтобы политический текст был верно декодирован молодежной аудиторией. Молодежь, собиравшаяся на майдане, выступала как своеобразная референтная группа. «Мирный характер блокады правительственных зданий и администрации президента, несомненно, был тем фактором, который усилил движение и обеспечил ему уважение со стороны граждан»127. Многие украинцы с удовольствием носили на майдан горячий кофе в термосах и пирожки. Роль молодежного движения «Пора» в делегитимации политического режима Л.Кучмы и В.Януковича отмечена как российскими, так и зарубежными исследователями128.

Говоря о легитимации новых режимов и делегитимации старых режимов, дискредитировавших себя в глазах ферментов делегитимации – молодёжных движений, следует обратить внимание на получившую распространение практику ненасильственного действия. Теоретик ненасильственных действий, консультировавший противостоящие правящему режиму Л.Кучмы силы, американский учёный Д.Шарп выделяет порядка 180 способов ненасильственного влияния на правящий режим. Подобные меры могут быть весьма эффективны, потому как они ничем не грозят их устроителям. В этой связи логично допустить гипотетическую социальную базу приверженцев данных акций. Разумеется, в первую очередь, применить ненасильственные действия против правящего режима попытается молодёжь. Активисты грузинской «Кмары» могли дружно снять верхнюю одежду при виде какого-нибудь

126Ачкасов В.А., Елисеев С.М., Ланцов С.А. Легитимация власти в постсоциалистическом российском обществе. М.1997. С. 55.

127Шульце П. Борьба за ближнее зарубежье: Украина, Россия и европейский союз. // Оранжевая революция. М. 2005. С. 248.

128 Котляревский Ю.Л. Оранжевая революция. Глазами консультанта. Ростов-на-Дону. 2005,	Марков С.
«Оранжевая революция» - пример революции глобального сообщества, Никонов В.	«Оранжевая

революция» в контексте жанра, Литвиненко А. «Оранжевая революция»: причины, характер, результаты, Погребинский М. Как Украина шла к «оранжевой революции», Шульце П. Борьба за ближнее зарубежье: Украина, Россия и европейский союз. // Оранжевая революция. М. 2005, Krushelnycky A. An Orange Revolution. London. 2006. P. 227.