Методическое пособие 759
.pdfЛингвокультурные универсалии в мировом пространстве: материалы II международной научноу конференции
Проблема «человек и язык», а также «язык и культура» приобретает в последнее время все большую актуальность. Становится очевидным, что адекватное исследование языка возможно только при условии выхода за его «пределы», при обращении к человеку – творцу языка, причем такой подход возможен только на конкретном национально-языковом материале.
Каждый человек как языковая личность располагает концептуальной и языковой картинами мира, которые представляют собой глобальную, непрерывно конструируемую систему информации об универсуме [1]. Концептуальная и языковая картины мира каждого человека неоднородны: они включают в себя универсальные элементы, не зависящие от лингвокультурного мировоззрения личности, элементы, отражающие национальный характер языковой личности, а также информацию, обусловленную образованием человека, его социальной средой, то есть связанное с фоновыми знаниями, вертикальным контекстом, культурными традициями той или иной языковой личности.
Имя собственное является границей, разделяющей бытие и инобытие, универсальное и национально специфическое, даже «точкой», местом, в котором они разделяются и встречаются; имя позволяет в определенной степени представить социальный статус, духовный мир, национальные особенности и т.п. как именуемого, так и именующего [2].
Важно учитывать знаковую природу имен собственных, их способность репрезентировать ономастические концепты и выступать в качестве средств взаимодействия знаковых систем. И наконец, необходимо принимать во внимание, что, будучи языковыми знаками, имена собственные не только указывают на некоторый объект, но также замещают в сознании людей как отдельных индивидов, так и понятие «человек».
Изучение художественной ономастики открывает пути для более глубокого познания человека как члена культуры и пользователя языком, как индивида, переносящего на бумагу свой личный опыт и свое ценностное отношение к миру, а также как творца художественных образов. В целом, изучение литературных произведений с точки зрения их ономастической организации дает возможность установить роль имен собственных как структурообразующих средств [3; c. 7].
Имена собственные в произведениях изящной словесности (поэтонимы) сегодня все чаще привлекают внимание специалистов-филологов. Причина понятна: в мини-контексте художественного произведения или метаконтексте всего наследия писателя они выполняют особую концептуально-характеристическую: индивидуализирующую и типизирующую, ‒ социально-психологическую, философско-идеологическую, эстетическую, стилистическую и иные функции, связанные с конкретным авторским заданием. Мощный содержательный потенциал онимов, целенаправленно реализуемый в границах литературного целого и обретающий вследствие этого символический смысл, служит проникновению в глубины мировидения того или иного художника, а поэтическое оформление его именослова позволяет вскрыть специфику творческих установок и принципов [4; c. 4]
На рубеже ХХ‒ХХI веков утвердилось понимание, что к имени собственному, попадающему в художественный текст, необходим особый подход. Ведь здесь оно обретает качественно новые характеристики и начинает выполнять новую роль. А. А. Кожин подчеркивает: «В процессе литературного творчества собственное имя подвергается семантизации, включению в зоны художественного смысла» [5; c. 55]. Тем самым формируется новый статус онима, перерастающего в обобщенно-художественный знак, получающего символизирующую значимость. «Имя ‒ великая сила и неубывающая энергия», ‒ определяет сущность рассматриваемого явления А. Ф. Лосев [6; c. 883]. Но, переливая «через край своими смысловыми возможностями», оно пребывает «в основе своей внутри предопределенного ему смыслового круга» [6; c. 883].
Важным моментом в развитии современной лингвистической ономастики является ее стык с идеями и методами общей стилистики и лингвистики текста. Академик В. В. Виноградов в работе «Задачи стилистики» писал: «Вопрос о подборе имен, фамилий и прозвищ в художественной литературе, о структурных их своеобразиях в разных жанрах и стилях, об их образных и характеристических функциях – не может быть проиллюстрирован немногими примерами. Это очень большая и сложная тема стилистики художественной литературы» [7; c. 37–38].
В литературном произведении имена собственные выполняют ведущую роль в создании «семантической композиции» художественного текста наряду с другими средствами стиля [8; c. 102]. В этом плане они являются объектом комплексной науки ономастилистики, которая включает в себя методы лексикологии, семиотики, стилистики, поэтики и лингвистики текста в широком смысле. Она (ономастилистика) объединяет, по мнению Г. В. Степанова, 3 подхода к тексту: общетеоретический, грамматический и стилистиче-
ский [9; 200].
Давая персонажу имя, писатель учитывает характер, внешний и внутренний мир своего героя. Имя
270
Лингвокультурные универсалии в мировом пространстве: материалы II международной научноу конференции
собственное входит в художественное произведение с уже определенными свойствами персонажа и задачами произведения. Иногда автор не всегда осознанно вводит то или иное имя, но оно может сказать «больше, чем задумал писатель» [10; c. 145].
Имена собственные в художественном произведении изучаются ономастилистикой и, следовательно, основной функцией личных имен собственных становится стилистическая (в отличие от дифференциальной, являющейся доминирующей для ИС в речи). Художественная ономастика прежде всего не различает, а «говорит» [11; 36].
Следует выделить две разновидности стилистической функции: информационно-стилистическую (выразителем является внутренняя форма имени) и эмоционально-стилистическую (фонетическая и словообразовательная формы [несоответствие имени и фамилии, имени и образа]).
Имя собственное может приобретать независимое употребление, становясь символом (Гамлет, Обломов). Информационно-стилистическая функция увеличивается и подобные ИС приближаются к нарицательным словам.
Имена обладают определенной актуализацией в любом художественном тексте, то есть они всегда что-то «говорят». Как справедливо заметил Ю. Тынянов, «в художественном произведении нет неговорящих имен. В художественном произведении нет незнакомых имен. Все имена говорят. Каждое имя, названное в произведении, есть уже обозначение, играющее всеми красками, на которые только оно способно. Оно с максимальной силой развивает оттенки, мимо которых мы проходим в жизни» [12; c. 127]. Передачей коннотативных смыслов они выполняют свои художественные функции. Имя может сравниваться с загадкой, ответ на которую мы получаем, опираясь на общеязыковые и культурно-психологические коннотации имена собственные в сознании народа (фоновые знания, вертикальный контекст, культурные традиции).
Антропонимическая коннотация – это «многогранное социально лингвистическое явление, сформированное лингвистическими и экстралингвистическими факторами. Коннотации приобретаются именами на протяжении всего периода их функционирования в обществе. В зависимости от времени и ареала распространения имен меняются их популярность, стилевая принадлежность, предпочтительность суффиксальных форм и социокультурные коннотации» [13; c. 8].
Создание реалистичных и художественно убедительных образов литературных персонажей требует от автора соответствия их имен закономерностям национальной ономастики. Подобная зависимость выражается «в том, что как в выборе существующих, так и в создании новых фамильных имен автор руководствуется исторически сложив-шимися структурными и этимологическими моделями имен, социальными, национальными и диалектными особенностями их употребления» [14; c. 119].
Результаты исследования имен собственных в художественном тексте подтверждают имеющиеся в науке следующие данные:
1.Отбор имен собственных для персонажей в художественном тексте всегда произволен (исключение составляют исторические и хроникально-документальные произведения, хотя и в них возможно существование вымышленных имен), то есть свидетельствует об определенных пристрастиях – языковых, несобственно языковых и неязыковых – автора.
2.Имя в художественном тексте, в силу антропоцентричности последнего, значимая деталь в создании художественного образа, который творится в целом тексте и составляет основное его содержание. Поэтому речевое воплощение художественного образа является текстообразующим фактором, лингвистическое изучение которого в настоящее время может стать одной из новых и чрезвычайно важных задач лингвистического анализа художественного произведения.
3.Имя собственное выполняет не только функции номинативную, апеллятивную, но и функцию социальной маркировки, отражает характерные для данного времени нормы межличностных взаимоотношений, то есть выбор имени позволяет говорить о целом комплексе национально-специфических, общекультурных, групповых и индивидуально-специфических свойств языковой личности «номинатора».
4.В художественном тексте, кроме собственного его ономастикона, входят и имена из других текстов, а также имена-знаки культурного «вертикального контекста», концептуализировавшиеся в истории миро-вой и/или национальной культуры либо в данном тексте, причем автор может использовать как «кон- цепты-штампы», так и «видоизмененные» концепты, вступающие в сложные отношения с привычно существующими в сознании массы носителей языка концептуальными представлениями о данных личностях.
5.Сам отбор, частотность использования тех или иных имен-концептов косвенно служит характеристикой тезаурусного фонда, находящегося в сознании автора [15; c. 46–47].
Осознание языка как «феномена культуры, как культурно-исторической среды, воплощающей в себе
271
Лингвокультурные универсалии в мировом пространстве: материалы II международной научноу конференции
материальную и духовную культуру народа, постижение его как сокровищницы культуры, способствующей передаче культурных ценностей и накопленного опыта от поколения к поколению, приводит к необходимости описания национально-культурной специфики лексических единиц, в том числе личных имен собственных (антропонимов), которые отражают как внутренние законы функционирования языковой системы, так и систему социальных норм, связанную с условиями жизни и особенностями мышления народа – носителя языка. Имя собственное является знаком не только конкретного человека, оно ―вписано‖ в определенный социокультурный контекст, иначе говоря, оно культурно-исторически обусловлено» [13; c. 3].
Библиографический список
1.Павилѐнис Р. И. Проблема смысла: современный логико-философский анализ языка. М.: Мысль, 1983. 286 с.
2.Катермина В. В. Личное имя собственное: национально-культурные особенности функционирования (на материале русского и английского языка): автореф. дис. … канд. филол. наук. Краснодар: КубГУ. 21 с.
3.Косиченко Е. Ф. Лингвосемиотическая концепция ономастикона (на материале художественных текстов): дис. … д-ра филол. наук. М.: Моск. гос. лингвист. ун-т, 2017. 354 с.
4.Поник М. В. Поэтика имени в романистике Ф. М. Достоевского: дис. … канд. филол. наук. Симферополь 2014. 218 с.
5.Кожин А. А. Именование в мире литературных персонажей // Русский язык за рубежом. 2004. № 4. С. 52‒55.
6.Лосев А. Ф. Вещь и имя // Бытие. Имя. Космос. М.: «Мысль», 1993. С. 803‒880.
7.Виноградов В. В. Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика. М. : Изд-во Акад. наук СССР, 1963. 253 с.
8.Фонякова О. И. Имена собственные в художественном тексте. Л.: ЛГУ, 1990. 103 с.
9.Степанов Г. В. О границах лингвистического и литературоведческо-го анализа художественного текста // Изв. РАН. ОЛЯ. 1980. Т.39. №3. С. 195-204.
10.Магазаник Э. Б. Ономапоэтика или «говорящие имена» в литературе. Ташкент: Фан, 1978. 148 с.
11.Карпенко Ю. А. Имена собственные в художественной литературе // Филологические науки. 1986. № 4. С.
34–40.
12.Тынянов Ю. Архаисты и новаторы. Л.: Прибой, 1929. 598 с.
13.Зубкова Л. И. Русское имя второй половины XX века в лингвокультурологическом аспекте (по произведениям Ф. Абрамова, В. Астафьева, В. Распутина и В. Шукшина): автореф. дис. … д-ра филол. наук. Воронеж, 2009. 40 с.
14.Щетинин Л. М. Слова, имена, вещи. Ростов н/Д.: Изд-во Рост. ун-та, 1966. 222 с.
15.Исаева Л. А., Катермина В. В. Языковая личность А. С. Пушкина: особенности проявления в номинации персонажей // Поэтика русской литературы (Пушкинская эпоха. Серебряный век). Краснодар: КубГУ, 1999. С. 45–53.
References
1.Pavilionis R. I. The problem of meaning: modern logical-philosophical analysis of language. M .: Mysl', 1983.286 p.
2.Katermina V. V. Personal proper name: national and cultural features of functioning (based on the Russian and English languages): author. dis. ... Cand. philol. sciences. Krasnodar: KubSU. 21 p.
3.Kosichenko E. F. Linguosemiotic concept of onomasticon (based on literary texts): dis. … Dr. Filol. sciences. M .:
Mosk. state linguist. un-t, 2017.354 p.
4.Ponik M. V. The poetics of the name in the novels of F.M. Dostoevsky: dis. ... cand. philol. sciences. Simferopol, 2014. 218 p.
5.Kozhin A. A. Naming literary characters in the world // Russian language abroad. 2004. No. 4. P. 5255.
6.Losev AF Thing and name // Genesis. Name. Space. M .: ―Mysl‖, 1993. S. 803-880.
7.Vinogradov V. V. Stylistics. The theory of poetic speech. Poetics. M.: Publishing house Acad. Sciences of the USSR, 1963. 253 p.
8.Fonyakova O. I. Proper names in literary text. L .: Leningrad State University, 1990.103 p.
9.Stepanov G. V. On the boundaries of linguistic and literary analysis of a literary text // Izv. RAS. OLYA. 1980. Vol.
39.No. 3. S. 195-204.
10.Magazanik E. B. Onomapoetics or ―speaking names‖ in literature. Tashkent: Fan, 1978.148 p.
11.Karpenko Yu. A. Proper names in fiction // Philological sciences. 1986. No. 4. P. 34–40.
12.Tynyanov Yu. Archaists and innovators. L .: Priboy, 1929.598 p.
13.Zubkova L. I. Russian name of the second half of the XX century in the linguoculturological aspect (based on the works of F. Abramov, V. Astafiev, V. Rasputin and V. Shukshin): author. dis. … dr. filol. sciences. Voronezh, 2009.40 p.
14.Shchetinin L. M. Words, names, things. Rostov n / d: Publishing house Rost. University, 1966. 222 p.
15.Issaeva L. A., Katermina V. V. The linguistic personality of A.S. Pushkin: features of manifestation in the nomination of characters // Poetics of Russian literature (Pushkin era. Silver age). Krasnodar: KubGU, 1999. S. 45–53.
272
Лингвокультурные универсалии в мировом пространстве: материалы II международной научноу конференции
УДК 811.161.1 |
|
Воронежский государственный |
Voronezh State Technical University |
технический университет |
Department of foreign languages and translation |
кандидат филологических наук, |
technology |
доцент кафедры русского |
PhD in Philology, Associate Professor |
языка и технологий перевода |
|
Расторгуева М.Б. |
Мarina B. Rastorgueva |
Россия, г. Воронеж, |
Russia, Voronezh, |
e-mail: rast.mari@mail.ru |
e-mail: rast.mari@mail.ru |
+79036540423 |
|
|
М.Б. Расторгуева |
ЭПИТЕТ КАК ОДНО ИЗ СРЕДСТВ ФОРМИРОВАНИЯ ОБРАЗА ГЕРОЯ В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ СОВРЕМЕННОЙ РОССИЙСКОЙ ПРОЗЫ
(НА ПРИМЕРЕ РАССКАЗА Д. РУБИНОЙ «НА ВЕРХНЕЙ МАСЛОВКЕ»)
Статья посвящена анализу группы эпитетов, сформированных посредством конструкций образования степеней сравнения качественных прилагательных, представленных в повести Д.И. Рубиной «На верхней Масловке». Данное средство языковой выразительности в категории имени прилагательного является одним из основных способов формирования общей структуры произведения и образов героев. Автор статьи в своей работе продолжает исследование, связанное с изучением языковой составляющей творчества Д. Рубиной.
Ключевые слова: фигуры, эпитет, качественный прилагательные, степени сравнения прилагательных, современная российская проза.
М.B. Rastorgueva
EPITHET AS ONE OF THE MEANS OF FORMING THE IMAGE OF THE HERO IN THE WORKS OF MODERN RUSSIAN PROSE (ON THE EXAMPLE OF THE STORY OF D. RUBINA "IN VERKHNYAYA MASLOVKA")
The article is devoted to the analysis of the group of epithets formed by the structures of the comparative degrees of the qualitative adjectives presented in the story by D. I. Rubina "In Verkhnyaya Maslovka". This method of language expressiveness using adjectives is one of the main ways to form a general structure of the work and the images of the heroes. In its work, I continue to study the language component of creativity of D. Rubina.
Key words: figures, epithet, high-quality adjectives, degrees of comparison of adjectives, modern Russian
prose.
Как известно, одним из основных средств, используемых авторами в творческом процессе для формирования общего фона произведения и образов героев, является эпитет. Данную единицу стилистической направленности в филологии традиционно относят к категории тропов – «синтаксических фигур, т.е. синтаксических средствах выразительности речи – повторах, параллелизме, инверсии, анафоре и др.» [2].
«Ученые-лингвисты под эпитетом понимают «определение, прибавляемое к названию предмета или лица для большей художественной выразительности» [1, с. 1489], «образное определение какоголибо предмета, явления или лица, выраженное обычно метафорическим прилагательным, но иногда и наречием, именем существительным, числительным, глаголом» [3, с. 256]. Также к эпитетам относят лексические единицы, выступающие в качестве «поясняющего, раскрывающего, конкретизирующего понятия, явления, значения» другого понятия [6, с. 48]» [8, с. 23]. Чаще всего понятие «эпитет» связан с понятием «имя прилагательное», что, в свою очередь, формирует определенную взаимосвязь с понятиями «качественное прилагательное», «степени сравнения качественных прилагательных» [5]. К разряду качественных прилагательных относят имена прилагательные, которые обозначают при-
____________________________
© Расторгуева М.Б., 2021
273
Лингвокультурные универсалии в мировом пространстве: материалы II международной научноу конференции
знак, проявляющийся в большей или меньшей степени. В зависимости от проявления признака в подобных лексических единицах выделяют три степени сравнения прилагательных:
-положительная (фиксирует факт обладания предмета каким-либо признаком);
-сравнительная (признак одного из предметов выражен сильнее, чем у другого или у того же предметов в другом констектуальном пространстве);
-превосходная (предмет обладает неким признаком в большей степени, чем все остальные подобные предметы) [5].
Степени сравнения качественных прилагательных представлены двумя формами – простой (синтетической) (степень сравнения выражается с помощью одного слова) и составной (аналитической) (степень сравнения выражается с помощью нескольких слов) [5]. Малоизученность произведений лексики современной российской прозы с точки зрения разнообразия ее стилистической составляющих и важность всестороннего рассмотрения стилеобразующих текстовых категорий определяют
актуальность исследования.
Основной целью настоящей статьи является всестороннее рассмотрение эпитетов с точки зрения словообразовательной составляющей в неразрывной связи с категорией «степень сравнения качественных прилагательных», представленных в повести Д. Рубиной «На Верхней Масловке» [4]; в качестве основного метода подбора материала использовался метод сплошной выборки.
Данная цель предполагает решение ряда задач:
-всесторонне рассмотрение эпитетов повести, представленных качественными прилагатель-
ными;
-распределение качественных прилагательных по категориям в соответствии с традиционной градацией;
-на основании распределения соответствующих эпитетов сбор статистических данных и формирование выводов по стилистической составляющей повести «На Верхней Масловке».
Данный материал представляет собой описание результатов исследований и выводов, к которым автор статьи пришел в ходе проведенного анализа группы эпитетов, связанных с категорией степеней качественных имен прилагательных повести Д. Рубиной «На Верхней Масловке», как уже было отмечено выше [4]. Статья была написана в рамках общего исследования произведений Д. Рубиной и является его логическим продолжением [7, 8, 9]. В результате проведенного анализа эпитетов категории «степени сравнения имен прилагательных», представленных в повести «На верхней Масловке», нами было выявлено 319 лексических единиц, которые были распределены по 2 группам в соответствии с общепринятой категориальной составляющей. Было выделено 2 основные группы эпитетов с подгруппами:
-эпитеты, образованные посредством качественных прилагательных положительной степени,
сформированием подгрупп в соответствии с тематикой;
-эпитеты, образованные посредством качественных прилагательных превосходной степени, с формированием подгрупп в соответствии с количеством слов, участвующих в построении конструкции - простой (синтетической) формы и составной (аналитической) формы.
Рассмотрим группу эпитетов, образованных посредством качественных прилагательных положительной степени. В ней нами были отмечены 9 основных подгрупп: эпитеты, связанные с понятием размера; эпитеты, связанные с понятием свойства; эпитеты, связанные с понятием временных периодов; эпитеты, связанные с понятием цвета; эпитеты, связанные с понятием формы; эпитеты, связанные с понятием восприятия рецепторов (вкус, запах и др.); эпитеты, связанные с понятием температуры; эпитеты, связанные с понятием звука; эпитеты, связанные с понятием общей характеристики. Данная группа представлена следующим количеством лексических единиц – 297.
К подгруппе «Эпитеты, связанные с понятием цвета» нами были отнесены следующие лексиче-
ские единицы – красный, ядовито-зеленая, синий, желтая, палевые, вишневая, кровавая, голубые, белесый, рыжая, бледная, пасмурный, узорный, желудево-коричневые, разномастные, эмалевосгущенная, облезлая, багровое, черные, малиновый, серые, кровавые, защитный, белесый, белый, седые, смуглое, темно-серый, бархатно-вишневая, грязно-бурая. Всего нами их было обнаружено 30.
К подгруппе «Эпитеты, связанные с понятием временных периодов» нами были отнесены сле-
дующие лексические единицы – прошлые, мгновенная, новая, старый, хронический, вечные, короткая, современное, престарелая, преклонный, антикварный, бывший, старинный, пожилая, несвежий,
старенький. Всего нами их было обнаружено 16.
274
Лингвокультурные универсалии в мировом пространстве: материалы II международной научноу конференции
Кподгруппе «Эпитеты, связанные с понятием формы» нами были отнесены следующие лекси-
ческие единицы – мягкая, штопанная, мятая, худой, долгополое, подвижное, легкая, худощавая, детские, корявая, вислые, дряблые, косолапые, пудовая, голенастая, сухая, высушенная, крошечная, резной, расхлябанные, сиротская, долговязая, круглая, сохлая, опрятно-круглое, сухопарый, тощий. Все-
го нами их было обнаружено 27.
Кподгруппе «Эпитеты, связанные с понятием размера» нами были отнесены следующие лек-
сические единицы – неженские, мощные (руки), большая, крупные, небольшая, изящный, маленькая,
кряжистая, четырехугольный. Всего нами их было обнаружено 9.
Кподгруппе «Эпитеты, связанные с понятием свойства» нами были отнесены следующие лек-
сические единицы – легкая, красивый, титаническая, выхоленная, величественная, милая, злачный, трудовой, здоровый, хороший, проклятые, свободный, легендарный, робкий, могучая, агрессивная, конкретная, приличные, щемяще-грустная, притягательно молодой, независимая, жесткий, дорогие, энергичная, романтические, роскошная, бабские, надрывные, незнакомая, чужая, убогая, знаменитый, великая, убийственная, тихий, ужасные, оскорбительные, вздорные, ревнивый, трусливый, ровный (голос), великолепный, идиотский, живые, верные, подпрыгивающие, ворчливый, носатая, лохматая, насупленный, трезвый, веселенький, пьяный, призрачный, приличный, несчастный, собачий (характер), невероятные, сияющая, наивная, скрипучее, натянутые, скандальное, безрадостный, сорочья, роскошный, угрюмо-деловые, блудливый, радушный, античная, бодрая, хмуро-величавый, желчные, вежливый, доброжелательный, злобный, невинные, иронический, безобразный, сказочный, умильная, неловкий, сердитый, недюженный, добрый, деятельный, ядреный, хрупкая, стеклянные, дрожащие, зычные, задумчиво-жесткие. Всего нами их было обнаружено 92.
Кподгруппе «Эпитеты, связанные с понятием восприятия рецепторов (вкус, запах и др.)» нами были отнесены следующие лексические единицы – тяжкая, мокрая, зябкая, гулкий небольшая, су-
мрачная, уютный, ватное (безразличие), тонкая, острая, удушливая, блестящая, горькое, холодное, любимый, атласные, тошнотворный, крепкий, тягучий, блестящие, чудесный, хитрый, сладкое, затхлый, сырой, звонкая, травный. Всего нами их было обнаружено 27.
Кподгруппе «Эпитеты, связанные с понятием температуры» нами были отнесены 3 лексиче-
ские единицы – блаженно-горячий, теплая, ледяной.
Кподгруппе «Эпитеты, связанные с понятием звука» нами были отнесены следующие лексические единицы – глухое, тихий, низкий. Всего нами их было обнаружено 3.
Кподгруппе «Эпитеты, связанные с понятием общей характеристики» нами были отнесены следующие лексические единицы – приличные, славная, милое, огорченное, унизительная, бездомный, почтительный, личный, приблудный, нормальный, святая, безмозглая, бесстыжая, даровитые, обшарпанная, сумасшедший, бессовестный, нищий, хренов (гений), молодой, странный, длинноногий, отвлеченный, неземная, хорошенькая, умиротворенная, безумная, талантливый, глупый, напыщенный, противная, широкий (человек), знаменитый, выдающийся, феноменальный, ужасная, голодный, общежитский, шелудивый, величественная, недобрый, неширокий, бесхарактерный, маниакальная, чопорная, миленькие, удачный, благопристойный, полезный, положительный милая, нежнонасупленная, глуповатый, юный, глуповатый, чопорный, дохлая, престижный, потрепанная, подуставшее, пластически (склад лица), подвижные, взлетные, привязчивый, небезупречный, пошло- вато-игривая, остервенелый, фарфоровое, эфирная, пасторальная, дурацкие, роскошная, могучая, крутой, радостно-наглой, задумчиво-жесткий, деловитый, ненасытные, необыкновенный, честный, дьявольский, тонкая, страстная, прерывистая, робкий, загадочный, умный, жалкая, беспечная,
шальная, могучий. Всего нами их было обнаружено 90.
Рассмотрим группу эпитетов, образованных посредством качественных прилагательных превосходной степени. В ней нами были отмечены 2 основные подгруппы:
- эпитеты, связанные с конструкцией «простая (синтетическая) форма»; - эпитеты, связанные с конструкцией «составная (аналитическая) форма».
Данная группа представлена следующим количеством лексических единиц - 22.
Кподгруппе «Эпитеты, связанные с конструкцией «простая (синтетическая) форма» нами были отнесены следующие лексические единицы – мерзейшая, злейший, сверхъестественная, милейший, глупейшее, нежнейшая, сложнейшими, огромный. Всего нами их было обнаружено 8.
Внутри данной подгруппы нами были отмечены как однокоренной способ образования простой формы (например, мерзейший, нежнейшая), так и разнокоренной (например, огромный).
275
Лингвокультурные универсалии в мировом пространстве: материалы II международной научноу конференции
К подгруппе «Эпитеты, связанные с конструкцией «составная (аналитическая) форма», нами были отнесены следующие лексические единицы – смехотворно мелкая, очень модное, достаточно привлекательная, довольно вкусно, слишком дорого, очень живые, очень трезвые, очень монументальная, не слишком щепетильный, страшно довольная, совсем молоденькая, крайне неудобен,
немыслимо шикарный, очень ловкие. Всего нами их было обнаружено 14, и практически все они могут быть отнесены к категории просторечной лексики.
В процессе проведенного анализа, как уже отмечалось выше, было выявлено, что эпитеты, представленные категорией «степени сравнения имен прилагательных», используемые автором для формирования образов героев, в повести Д. Рубины «На Верхней Масловке» представлены 319 единицами. Наиболее обширна группа эпитетов, образованных посредством качественных прилагательных положительной степени (297 лексических единиц), наименьшим количеством лексических единиц отличается группа эпитетов, образованных посредством качественных прилагательных превосходной степени с конструкцией «простая (синтетическая) форма» (8 лексических единиц). Группа эпитетов, образованных посредством качественных прилагательных положительной степени, представлена наибольшим количеством подгрупп – 9, среди которых наиболее наполненная подгруппа – «Эпитеты, связанные с понятием свойства» (92 единицы), наименее – «Эпитеты, связанные с понятием температуры» и «Эпитеты, связанные с понятием звука» (по 3 единицы); эпитеты, образованные посредством качественных прилагательных сравнительной степени, не были обнаружены в ходе анализа текста. Достаточно широко представлены контекстные эпитеты.
Библиографический список
1.Большой толковый словарь русского языка / Под ред. С.А. Кузнецова. С.-П.: Норинт, 1998. 1535 с.
2.Введение в литературоведение. Основы теории литературы / В.П. Мещеряков, А.С. Козлов, Н.П. Кубарев / Под общ. редакцией В.П. Мещерякова. 3-е изд-е, перераб. и доп. М.: Юрайт, 2015. 422 с. URL: https://studme.org/55061/literatura/figury_rechi_tropy#790 (дата обращения – 05.04.2019)
3.Книгин И.А. Словарь литературоведческих терминов / И.А. Книгин. М.: Лицей, 2006. 272с.
4.Рубина Д. Любка / На Верней Масловке. Фарфоровые затеи: повести, рассказы. М.: Эксмо, 2014. С.
120-271
5.Современный русский язык: Учебник / Под редакцией Н.С. Валгиной. - 6-е изд., перераб. и доп. М.:
Логос, 2002. 528 с. [Электронный ресурс]. URL: https://studfiles.net/preview/395390/ (дата обращения – 05.04.2019)
6.Тимофеев Л.И., Венгров Н.П. Краткий словарь литературоведческих терминов/ И.Л. Тимофеев, Н.П. Венгров. М.: Учпедгиз, 1963. 52 с.
7.Эльвия Ваффа Хидир Мохаммед Али. Эпитет в современной российской прозе (на примере рассказа Д. Рубиной «Мастер-тарабука») // Современные проблемы лингвистики и методики преподавания русского языка в вузе и школе. Воронеж: Интернум, 2018. С. 68–72.
8.Эльвия Ваффа Хидир Мохаммед Али. Эпитет как лингвокультурная составляющая ассоциативного ряда путешествующего // Русский язык в система международного образования. Материалы Международной научно-практической конференции, посвященной 45-летию кафедры русского языка как иностранного, 14 – 15 мая 2018 г. – Иркутск: Иркутский национальный исследовательский технический университет, 2018. С. 23-27.
9.Эльвия Ваффа Хидир Мохаммед Али, Расторгуева М.Б. Эпитет как способ выражения межкультурной составляющей современной прозы (на примере рассказа Д. Рубиной «Адам и Мирьям») / Материалы всероссийской научно-практической конференции-вебинара «Современные технологии в преподавании русского языка как иностранного», 29 – 30 октября 2018г. Оренбург: ФГБО УВО «Оренбургский государственный медицинский университет. 2018. С. 271-278.
References
1.Large explanatory dictionary of the Russian language / Edited by S. A. Kuznetsov. S.-P.: Norint, 1998. 1535 p.
2.Introduction to literary criticism. Fundamentals of the theory of literature / V. P. Meshcheryakov, A. S. Kozlov, N. P. Kubarev / Under total. edited by V. P. Meshcheryakov. 3rd ed., reprint. and additional m.: Yurayt, 2015. 422 p. URL: https://studme.org/55061/literatura/figury_rechi_tropy#790 (accessed on 05.04.2019)
3.Knigin I. A. Dictionary of literary terms / I. A. Knigin. M.: Lyceum, 2006. 272s.
4.Rubina D. Lubka / On Verney Maslovka. Porcelain ideas: stories, short stories. Moscow: Eksmo, 2014. pp.
120-271.
5.Modern Russian language: Textbook / Edited by N. S. Valgina. - 6th ed., reprint. and additional M.: Logos, 2002. 528 p. [Electronic resource]. URL: https://studfiles.net/preview/395390/ (accessed on 05.04.2019)
276
Лингвокультурные универсалии в мировом пространстве: материалы II международной научноу конференции
6.Timofeev L. I., Hungrov N. P. A short dictionary of literary terms/ I. L. Timofeev, N. P. Hungrov. M.: Uchpedgiz, 1963. 52 p.
7.Elvia Waffa Hidir Mohammed Ali. Epithet in modern Russian prose (on the example of the story by D. Rubina "Master-tarabuka") / / Modern problems of linguistics and methods of teaching the Russian language in higher education and school. Voronezh: Internum, 2018. pp. 68-72.
8.Elvia Waffa Hidir Mohammed Ali. Epithet as a linguocultural component of the associative series of the traveler / / Russian language in the system of international education. Materials of the International scientific and practical conference dedicated to the 45th anniversary of the Department of Russian as a foreign language, May 14-15, 2018-Irkutsk: Irkutsk National Research Technical University, 2018. - pp. 23-27
9.Elvia Waffa Khidir Mohammed Ali, Rastorgueva M. B. Epithet as a way of expressing the intercultural component of modern prose (on the example of the story by D. Rubina "Adam and Miriam") / Materials of the All - Russian scientific and practical conference-webinar "Modern technologies in teaching Russian as a foreign language", October 29-30, 2018. Orenburg: FGBO UVO " Orenburg State Medical University. 2018. pp. 271-278.
277
Лингвокультурные универсалии в мировом пространстве: материалы II международной научноу конференции
УДК 808.1
Елецкий государственный университет им. И.А. Бунина
Соискатель кафедры русского языка, методики его преподавания и документоведения Рогова Д.С.
Россия, г. Елец
e-mail: crazy-dashiki@mail.ru + 79601553838
Yelets State University named after I.A. Bunin Applicant for the Department of the Russian Language, Methods of its Teaching and Documentation Rogova D.S.
Russia, Yelets
e-mail: crazy-dashiki@mail.ru + 79601553838
Д.С. Рогова
ТРАНСФОРМАЦИЯ ТЕКСТОВ И ОБРАЗОВ КАК ФОРМА ПОСТРОЕНИЯ ИГРОВОГО МЕЖКУЛЬТУРНОГО ПРОСТРАНСТВА (НА ПРИМЕРЕ ПРОИЗВЕДЕНИЙ МАКСА ФРАЯ)
В статье рассматривается идейно-философская обусловленность обращения Макса Фрая к известным художественным текстам и культурным явлениям, а также особенности функционирования деконструкции в произведениях Макса Фрая; выявляются принципы актуализации отдельных культурных констант в рамках культурного контекста (на примере цикла «Мифоложки» Макса Фрая). Даѐтся характеристика специфики трансформации мифологем как явления построения межкультурного игрового пространства.
Ключевые слова: текст, трансформация, интерпретация, миф, сюжет, культурная игра, деконструкция.
D.S. Rogova
TRANSFORMATION OF TEXTS AND IMAGES AS A FORM OF CONSTRUCTING A GAME INTERCULTURAL SPACE (ON THE EXAMPLE OF THE WORKS OF MAX FREI)
The article examines the ideological and philosophical conditioning of Max Frei's appeal to well-known literary texts and cultural phenomena, as well as the peculiarities of the functioning of deconstruction in the works of Max Frei; the principles of actualization of individual cultural constants within the cultural context are revealed (on the example of the cycle "Mifolozhki" by Max Frei). The characteristic of the specificity of the transformation of mythologemes as a phenomenon of building an intercultural play space is given.
Keywords: text, transformation, interpretation, myth, plot, cultural play, deconstruction.
Принцип культурной игры, который воплощается в цикле небольших рассказов Макса Фрая под названием «Мифоложки», можно считать своеобразным следующим шагом интертекстуальности. Автор в малой литературной форме актуализирует для читателя известные мифологические, легендарные, сказочные (фольклорные и литературные) и исторические сюжеты.
Среди героев этих произведений: Прометей, Икар, Геракл, колобок, Кай, Винни-Пух и даже коза из детской логической задачки про капусту, волка и козу. Сам термин «мифоложка» может рассматриваться как «ложный миф», т.е. с точки зрения семантики – это произведение, в котором известный сюжет получает новую необычную интерпретацию. С точки зрения структуры, мифоложка строится путѐм так называемого «литературного скрещивания» разных произведений в единое целое. Сам Фрай говорит о происхождении названия следующее: «…Понятно, что сам метод – рассказы-
вать новые истории, опираясь на уже существующий и (по крайней мере, теоретически) массовоопознаваемый культурный контекст – существовал задолго до меня. Мне принадлежит только название «мифоложки» – столь же легкомысленное и одновременно точное, как лучшие образцы жанра. Проследив по собственным записям процесс возникновения этого термина, не без удивления обнаруживаю, что первоначально было придумано слово «мифоложь» («миф» + «ложь», конструкция совершенно прозрачная, но при этом неточная, поскольку искажения мифа в процессе авторской работы над ним вряд ли следует считать именно «ложью»).
____________________________
© Рогова Д.С., 2021
278
Лингвокультурные универсалии в мировом пространстве: материалы II международной научноу конференции
Вероятно, именно поэтому термин просуществовал в таком виде всего несколько дней, а потом ему на смену пришло название «мифоложка», в фундаменте которого лежат и ѐрническое «мифоложство» (по аналогии с «мужеложством», «скотоложством»), и нежное уменьшительноласкательное от «мифология», и всѐ та же изначальная «ложь», куда от неѐ денешься. На мой взгляд, подобная постмодернистская игра с мифами и другими общеизвестными сюжетами имеет смысл только в том случае, когда по ходу дела мы обнаруживаем в нем тайный потенциал (явныйто был реализован в процессе рождения мифа/сюжета) и обрабатываем так, чтобы созидательная мощь многократно возросла» [1; с.3].
Под «созидательной мощью» интерпретированного в мифоложках сюжета автор, возможно, имеет в виду попытки привлечь читательское внимание к ситуативно-бытовым проблемам, актуальным уже не для эпохи создания взятых за основу мифоложек мифов, а для современности.
Цикл включает в себя произведения с явным преобладанием новеллистического начала, в которых усиливается интерес к внутреннему миру человека, в основе рассказа оказывается отдельно взятый эпизод, а основой поэтики становится неожиданное сочетание реально возможного, но ситуативно необычного.
Создаваемый в произведении волшебный мир отличается цельностью и в то же время многоплановостью и загадочностью. Первое качество определяется спецификой включѐнного материала, второе связано с использованием приѐма смысловой и структурной деконструкции.
Так, миф о медузе Горгоне представлен М. Фраем в бытовых, сниженных координатах: «Она с отвращением глядит на собственное отражение. Моргает спросонок, щурится близоруко, но и без того все очень хорошо видно. Слишком хорошо. «Ужас, – думает. – Нет, ну действительно ужас! Мешки под глазами, хуже, чем у мамы. Подбородок – да, я давно подозревала, что он двойной, но он же тройной на самом деле! Жирная стала свинья, тошно-то как! А цвет лица… Нет, это не цвет лица уже, это цвет мочи Химеры – в лучшем случае. Ничего удивительного: когда я в последний раз спала по-человечески? То-то же… А волосы, волосы как свалялись! Это уже не просто космы, это же змеи натуральные. Того гляди зашипят…» [2; с.7].
Характеристика Горгоны идентична психологической характеристике комплексующей женщины средних лет, неожиданно увидевшей все свои недостатки в зеркале, каковым стал для неѐ щит Персея. Смерть Горгоны в контексте данной «мифоложки» – это смерть от стыда (перед Персеем) и
ужаса от собственного безобразия: «И она умирает от стыда. Сказано – сделано. Персей так толком и не понял, почему зеркальный щит произвел на Медузу столь сокрушительное воздействие. Но на войне важен результат, а понимание – дело десятое» [1; с.7].
Намеренное превращение этого мифа в утрирование «бытовухи» является элементом проверки того, насколько подобные коррективы вообще вписываются в мифологическую вселенную Древней Греции. Существенная степень изменения изначальных мифологических образов не лишена смысла и причудливо соотносится с исходными, поэтому специфику их преобразований можно считать оправданной в рамках постмодернистского разрушения стереотипа о классическом сюжете мифа.
Миф о царе Эдипе и миф о Сизифе также полностью воспроизводятся в «Мифоложках», но поступки героев получают в них новую психологическую доминанту: «Прежде, чем прыгнуть со ска-
лы, Сфинкс шепчет на ухо Эдипу еще несколько слов. Эдип слышит его последнюю загадку вполне отчетливо, но ничего не понимает. Он ошарашенно качает головой, пожимает плечами и идет в Фивы – царствовать. <…> С удивительной ясностью Эдип вдруг осознает, что цель его жизни – вовсе не благополучие Фив и, уж тем более, не счастливая семейная жизнь. Он родился для того, чтобы найти ответ на последний вопрос Сфинкса. Бывают и такие судьбы. Чтобы роскошь и суета дворца не отвлекали его от размышлений, царь выкалывает себе глаза золотой пряжкой Иокасты, благо еѐ украшения разбросаны по всему дому» [2; с.8].
В интерпретации Фрая миф начинает течь по иному руслу развития: в первоисточнике Сфинкс ничего не говорит Эдипу перед смертью, а сам Эдип выкалывает себе глаза после того, как ему открылась страшная правда пророчества, и Иокаста покончила с собой. Нанесѐнное увечье становится не вынужденной мерой, а добровольным желанием.
«Иногда Сизифу бывает позволено передохнуть. <…> В часы отдыха Сизифа иногда навещают дети и внуки. Приносят гостинцы, глядят сочувственно, жалеют старика. Впрочем, сам Сизиф совершенно уверен, что они уважают его упорство и, возможно, даже завидуют. Только виду не подают. – Смотрите на меня, дети, – снисходительно говорит он. – Смотрите и учитесь. У вся-
279