10038

Однако и в этом перечне не нашлось места преступлениям международного характера. Поэтому при ратификации Европейской конвенции о выдаче российская сторона, руководствуясь тем, что ее законодательство не содержит понятия «политические преступления», сделала заявление, что она не считает исчерпывающим изложенный в ст. 1 Дополнительного протокола к данной Конвенции перечень деяний, которые не являются «преступлениями политического характера». Исходя из понимания того, что положения ст. 3 Конвенции должны применяться таким образом, чтобы обеспечить неотвратимость ответственности за совершение подпадающих под ее действие преступлений, Россия заявила, что наряду с указанными в этом Протоколе деяниями она во всех случаях при решении вопроса о выдаче не будет рассматривать в качестве «политических преступлений» или «преступлений, связанных с политическими преступлениями» следующие деяния:

а) преступления против человечества, предусмотренные ст. II и Ш Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказании за него (1948 г.) и Конвенции о пресечении преступления апартеида и наказании за него (1973 г.), а также ст. 1 и 4 Конвенции про тив пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания

(1984 г.);

б) преступления, предусмотренные ст. 50 Женевской конвенции об улучшении участи раненых и больных в действующих армиях, ст. 51 Женевской конвенции об улучшении участи раненых, больных и лиц, потерпевших кораблекрушение, из состава вооруженных сил на море, ст. 130 Женевской конвенции об обращении с военнопленными и ст. 147 Женевской конвенции о защите гражданского населения во время войны (1949 г.), а также ст. 85 Дополнительного протокола I и ст. 1, 4 Дополнительного протокола II к указанным Конвенциям, касающихся соответственно защиты жертв международных вооруженных конфликтов и вооруженных конфликтов немеждународного характера (1977 г.);

в) правонарушения, предусмотренные Конвенцией о борьбе с незакон-

201

ным захватом воздушных судов (1970 г.), а также Конвенцией о борьбе с незаконными актами, направленными против безопасности гражданской авиации (1971 г.), и дополняющим ее Протоколом о борьбе с незаконными актами насилия в аэропортах обслуживающих международную гражданскую авиа-

цию (1988 г.);

г) преступления, предусмотренные Конвенцией о предотвращении и наказании преступлений против лиц, пользующихся международной защитой, в том числе дипломатических агентов (1973 г.);

д) преступления, предусмотренные Международной конвенцией о борьбе с захватом заложников (1979 г.);

е) правонарушения, предусмотренные Конвенцией о физической защите ядерного материала (1980 г.);

ж) правонарушения, предусмотренные Конвенцией ООН о борьбе против незаконного оборота наркотических средств и психотропных веществ

(1988 г.);

з) иные сравнимые преступления, предусмотренные в многосторонних международных договорах, участником которых является Российская Федерация123.

За большей частью изложенных в данном заявлении преступлений стоят соответствующие международные конвенции о преступлениях международного характера. Оговорка же к п. «с» ст. 3 Типового договора о выдаче, запрещающему выдачу лиц, обвиняемых в правонарушениях политического характера, дозволяет странам, которые того пожелают, внести следующее к нему дополнение, «Ссылка на правонарушение политического характера не включает, какого-либо нарушения, в отношении которого Стороны приняли на себя обязательство во исполнение любой многосторонней конвенции осуществлять судебное преследование в случаях, когда они не осуществляют

123 См.: ст. 1 Федерального закона от 25 октября 1999 г. «О ратификации Европейской конвенции о выдаче, Дополнительного протокола и Второго дополнительного протокола к ней» // Российская газета. – 1999. 28 октября. И ст. 1 Федерального закона «О ратификации Европейской конвенции о взаимной правовой помощи по уголовным делам, Дополнительного прокола к ней» // Российская газета. – 1999. 28 октября.

202

выдачу, или любого другого правонарушения, которое Стороны согласились не считать правонарушением политического характера для целей выдачи».

Однако из российского заявления вовсе не следует вывод, что другие государства-члены Европейского совета, подписавшие Конвенцию о выдаче, иначе оценивают характер изложенных выше конвенционных преступлений. Во всяком случае, если нечто подобное и можно было бы предположить, то только до подписания Европейской конвенции по борьбе с терроризмом, в ст. 1 которой говорится, что для обеспечения выдачи преступника иностранному государству, выполняемой договаривающимися государствами, никакое из нижеуказанных правонарушений не будет рассматриваться в качестве политического правонарушения, или как правонарушение, связанное с политическим правонарушением, или как правонарушение, вызванное политическими побуждениями:

а) правонарушения, относящиеся к применению Гаагской конвенции по борьбе с преступным захватом летательных аппаратов (1970 г.);

б) правонарушения, относящиеся к применению Монреальской конвенции по борьбе с преступными актами, направленными против безопасности гражданской авиации (1971 г.);

в) тяжелые правонарушения, заключающиеся в покушении на жизнь, телесную целостность или свободу людей, имеющих право международной защиты, включая дипломатических представителей;

г) правонарушения, содержащие захват заложников или незаконное лишение свободы;

д) правонарушения, содержащие использование бомб, гранат, ракет, автоматического огнестрельного оружия, бандеролей или посылок с опасными вложениями, соразмерно с тем, насколько подобнoe использование представляет опасность для людей;

е) попытка совершения одного из указанных правонарушений или участие в качестве сообщника лица, которое совершает или пытается совершить подобное правонарушение.

203

Право убежища

Право убежища – это право суверенного государства провозгласить в своих законах и осуществлять предоставление лицам, преследуемым в других государствах, возможности проживания на своей территории без привлечения их к уголовной ответственности.

Всовременном международном праве общепризнанным является лишь право территориального убежища. Однако практике известны случаи предоставления убежища и в зданиях дипломатических миссий и консульств, на борту военных судов, на территории военных баз или лагерей, а также в других местах, находящихся под контролем органов иностранного государства.

Общей нормой международного права эта практика не подтверждена. Более того, в ряде двусторонних договоров (например, в консульских конвенциях), а также в законодательстве многих государств отражено положение, о недопустимости предоставлен дипломатического убежища, поскольку экстерриториальность помещений, занятых посольствами и консульствами, не может пониматься как указание на право убежища для лиц, нарушивших закон того государства, где эти посольства и консульства находятся.

Вдоктрине также считается, что предоставление дипломатического

убежища не может быть осуществлено в нарушение прав территориального суверена, а лица, которым предоставлено такое убежище, не могут изыматься из-под действия его законодательства.

С этой точки зрения дипломатическое убежище может быть предоставлено только в том случае, если суверен признает этот институт и придерживается такой же практики. В противном случае имеет место вмешательство во внутренние дела другого государства. И, тем не менее, утверждение о всеобщем непризнании дипломатического убежища также противоречило бы фактическому положению дел (особенно в странах с нестабильным политическим режимом).

204

Территориальное убежище заключается в предоставлении государством права въезда и безопасного проживания на его территории иностранцам, преследуемым на родине или в других странах. Один, из основных его вопросов – о круге лиц, пользующихся правом убежища, - можно разбить на два подвопроса: а) кому должно предоставляться убежище в бесспорном порядке и б) кому оно не должно предоставляться ни при каких обстоятельствах.

Одна из крайностей в понимании убежища заключается в то что оно связывается исключительно с лицами, преследуемыми преступления. Такой подход, во-первых, существенно сужает данное понятие, предполагая отказ в убежище тем лицам, которые ищут его из-за своих воззрений или невозможности проживания на родине в связи с проводимой там политикой, а вовторых, отождествляет право убежища с невыдачей преступников.

Некоторые международно-правовые акты и национальные законы, напротив, избегают термина «преступление» при характеристике права убежища, подчеркивая тем самым, что его получают не преступники, а лица, преследуемые за свои политические, религиозные и прочие убеждения.

Прежде всего, право на убежище было включено во Всеобщую декларацию прав человека от 10 декабря 1948 г., ст. 14 которой гласит: 1) каждый человек имеет право искать убежище от преследования в других странах и пользоваться этим убежищем; 2) это право не может быть использовано в случае преследования, в действительности основанного на совершении неполитического преступления или деяния, противоречащего целям и принципам Организации Объединенных Наций».

Таким образом, право на убежище может предоставляться любым лицам, за исключением лишь тех, кто совершил международные (против мира и безопасности человечества) или обычные (общеуголовные) преступления, т.е. оно выступает главным образом как право политического убежища.

Вместе с тем существование принципа невыдачи политических преступников не означает, что лица, совершившие неполитические преступле-

205

ния, непременно должны выдаваться.

Анализ договорных и внутригосударственных норм о выдаче позволяет установить следующие характерные для большинства из них условия, при которых экстрадиция не является обязательной:

1)отсутствие договора о в даче;

2)отсутствие преступления, в связи с которым испрашивается выдача,

вэкстрадиционном перечне договора;

3)несовпадение уголовно-правовой оценки содеянного как преступного в праве сторон;

4)принадлежность лица гражданству того государства, к которому обращена просьба о выдаче;

5)совершение преступления на территории того государства, к которому предъявлено требование о выдаче.

28 июля 1951 г. была принята Конвенция ООН о статусе беженцев, которая сформулировала в п. «а» ст. 1 юри дические основания для предоставления убежища при существовании для конкретного лица вполне обоснованных опасений стать жертвой преследования по признаку расы, вероисповедания, гражданства, принадлежности к определенной социальной группе или политических убеждений.

Однако в п. « f» ст. 1 настоящей Конвенции говорится, что положения не распространяются на всех тех лиц, в отношении которых имеются серьезные основания предполагать, что они совершили:

а) преступление против мира, военное преступление или преступление против человечности в определении, данном этим деяниям в международных актах, составленных в целях принятия мер в отношении подобных преступлений;

b) тяжкое преступление неполитического характера вне страны, давшей им убежище, и до того как они были допущены в эту страну в качестве беженцев;

с) виновны в совершении деяний, противоречащих целям и принципам

206

ООН.

Формально-юридическим основанием для предоставления убежища слу-

жат нормы национального и международного права, регламентирующие данный институт. Каждое государство само решает, кому оно предоставляет убежище, но международные акты, содержат ограничивающие это право нормы. К числу тех, кто не пользуется им, относятся:

а) лица, обвиняемые в совершении преступлений против мира и безопасности человечества;

б) лица, обязательная выдача которых предусмотрена в конвенциях о борьбе с отдельны видами преступлений международного характера;

в) лица, виновные в совершении иных преступлений, указанных в экстрадиционных договорах.

Фактическим основанием для предоставления убежища служит соответствующая просьба со стороны заинтересованного лица, при отсутствии которой имеет место правоотношение иного рода.

Основными элементами права убежища являются:

а) право невыдачу, без которого право убежища, призванное защитить искавшего его, теряет всякий смысл, ибо лицо лишается возможности безопасно проживать на территории государства-убежища;

б) право на невысылку, так как высылка в отечественное государство или другую страну, где лицо, ищущее убежище, будет подвергаться преследованию, равнозначна его выдаче, только осуществленной в иной форме;

в) основные права и свободы человека, гарантируемые эмигранту в целях обеспечения его нормального существования.

Не случайно в ст. 3 Типового договора о выдаче, излагающей императивные основания для отказа в выдаче, такие обстоятельства, как политический характер преступления и дискриминационный характер уголовного преследования, разнесены по различным пунктам. Если п. «а» не допускает выдачу за политическое правонарушение, то п. « b» не разрешает ее, если «запрашиваемое государство имеет веские основания полагать, что просьба о

207

выдаче сделана с целью судебного преследования или наказания лица по признаку расы, вероисповедания, гражданства, этнической принадлежности, политических взглядов, пола или статуса или что положению такого лица может быть нанесен ущерб по любой из этих причин».

К основаниям для отказа в предоставлении политического убежища п.

5Положения относит ситуации, когда лицо:

-преследуется за действия (бездействие), признаваемые в России преступлением, или виновно в совершении действий, противоречащих целям и принципам ООН;

-привлечено в качестве обвиняемого по уголовному делу либо в отношении него имеется вступивший в законную силу и подлежащий исполнению обвинительный приговор суда на территории России;

-прибыло из третьей страны, где ему не грозило преследование;

-прибыло из страны с развитыми и устоявшимися демократическими институтами в области защиты прав человека;

-прибыло из страны, с которой Россия имеет соглашение о безвизовом пересечении границ, без ущерба для права данного лица на убежище в соответствии сЗаконом РФ «О беженцах»;

-представило заведомо ложные сведения;

-имеет гражданство третьей страны, где оно не преследуется.

Недопустимость выдачи во исполнение принципа поп bis in ideт

Принцип поп bis in ideт означает в материально-правовом смысле невозможность двойного несения уголовной ответственности за одно и то же преступление.

Допустимость только однократной ответственности за преступление является одним из фундаментальных принципов, отражающих справедливость уголовного права, который «аккумулирует» в себе все другие его принципы, являясь в этом качестве неким обобщающим началом уголовного

208

права124. С одной стороны, каждый принцип права служит критерием справедливости, выражая ее отдельные стороны в той мере, в какой ориентирует законотворческую деятельность в социально обусловленном направлении, а с другой именно принцип справедливости оказывает корректирующее влияние на другие принципы в процессе правоприменительной деятельности, не позволяя превращаться законности в формализм, гуманизму – во всепрощение и безответственность и т. д125.

Практически без изменений это положение было воспроизведено в ч. 1 ст. 12 УК РФ: «Граждане Российской Федерации и постоянно проживающие в Российской Федерации лица без гражданства, совершившие преступление вне пределов Российской Федерации, подлежат уголовной ответственности по настоящему Кодексу, ... если эти лица не были осуждены в иностранном государстве». Тем самым в этой части процесс согласования норм национального уголовного законодательства с принципами межгосударственных экстрадиционных отношений был завершен.

Несмотря на то, что в отношении субъектов, находящихся под исключительной юрисдикцией России, невозможность двойной ответственности аксиоматична, а в отношении лиц, оказавшихся под гнетом параллельной юрисдикции, она давно заблокирована экстрадиционными соглашениями, значение законодательного закрепления принципа поn, bis in ideт в ч. 2 ст. 6 УК РФ весьма велико. Ведь рассмотрение дела в ревизионном порядке, даже при соблюдении правила о недопустимости «поворота к худшему», проникнуто духом неуважения и недоверия к юрисдикционной деятельности судебной власти другого государства.

В специально-юридическом отношении он ставит в равное положение лиц, выданных российскому правосудию, и лиц, также вершивших преступление за границей, но добровольно вернувшихся в Россию или осуждаемых заочно, тогда как ранее (в силу отмеченного рассогласования между положе-

124Наумов А.В. Российское уголовное право. Общая часть. Курс лекций. – М., 1996. – С. 52.

125Звечаровский И.Э. Современное уголовное право России: понятие, принципы, политика. –

СПб., 2001. – С. 68.

209

ниями экстрадиционных договоров и российского уголовного законодательства) лица, не желающие вернуться в Россию, оказывались в более привилегированном положении, чем лица, стремящиеся в нее.

Кроме того, в равное положение ставятся выдача на основе договора и выдача на основе взаимности. Ибо в отличие от договорной выдачи взаимность не ограничивается заранее какими-то условиями но считается невозможной по причине противоречия нормам национального права. Таковой теперь является и ч. 2 ст. 6 УК, блокирующая возможность взаимной выдачи испрашиваемого лица, на которое уже возложена ответственность российским судом.

Не столь однозначной является содержательная трактовка принципа

поп bis in ideт.

Так, Европейская конвенция о выдаче, с одной стороны, и императивно исключает экстрадицию, если компетентные органы запрашиваемой стороны вынесли окончательное решение в отношении лица, требуемого в связи с преступлением или преступлениями, по поводу которых запрашивается выдача, а с другой – допускает лишь возможность отказа в выдаче, если указанные органы вынесли решение не возбуждать или прекратить уголовное преследование в отношении того же преступления или преступлений.

Этот подход нашел отражение в п. 3 ч. 1 ст. 464 УПК РФ, указывающем на два относительно самостоятельных основания для обязательного отказа в экстрадиции: вынесение на территории России и вступление в законную силу приговора в отношении указанного в запросе лица за то же самое деяние и прекращение производства по уголовному делу.

К указанным основаниям логически примыкает еще одно, предусмотренное п. 4 ч. 1 ст. 464 УПК, согласно которому выдача лица не допускается, если в соответствии с российским законодательством уголовное дело не может быть возбуждено вследствие истечения сроков давности или по иному законному основанию.

В результате, с точки зрения уголовно-процессуальной, выстраивается

210