из электронной библиотеки / 485452197026461.pdf

Простая, но в мировой практике универсальная, мысль о первородном единстве человека и природного мира, осмысливаемая как создание глубинной сопричастности ко всему происходящему вокруг миропорядку, в целом рождала, с точки зрения ученого, понятие мифа в его духовном основании. Тем более, что связь с разумной вселенской жизнью имела реальные вещные основания, но, отождествляясь с реальными вещами, опредмечиваясь, обретала черты нереальные. Возможно, именно эта сторона мифа позволила А.Ф. Лосеву заключить, что «миф не есть бытие идеальное, но жизненно ощущаемая и творимая вещественная реальность». И эта изначальная «творимость», реального бытия мифа породила его дуалистическую сущность, выражаемую в семантическом соединении в своих внутренних глубинах поэтического начала и реалистической правды. Миф был языческим всем: «и формой самовыражения, и формой мышления, и формой жизни» (К.Г. Юнг).

Мифопоэтическое отношение к окружающему миру основывалось на синкретическом сознании, в неразрывном целом, соединяющем эмоциональнообразное восприятие мира, его логическое осмысление, реалистические элементы (наблюдения за природой) и вымысел (фантастическое образное осмысление изображаемого). Однако феномен мифа как раз и заключается в том, что он не соотносим с простыми образами, возникающими в сознании одного человека. Образы мифа, закрепленные в слове, «становились достоянием целого коллектива» (И.М. Стеблин-Каменский), и основой подобных форм «коллективного представления» (Э. Дюркгейм) являлось «сакральное слово», «развернутое магическое имя» (А.Ф. Лосев). (Сакральный (от лат. Sacralis – священный) – относящийся к вере, верованию, религиозному культу; обрядовый, ритуальный в отличие от светского, мирского, профанного).

Как отмечает В.Я. Пропп, мифы характеризовались содержанием священного, сакрального характера, были непосредственно связаны с ритуалами и магическими действиями, поскольку своей целью имели совершение действий, воздействующих на природу. При этом орудием магического воздействия становилось заговорное слово, закрепляемое в сознании. Миф по своей сущностной природе являл собой, по мысли В.Н. Топорова, результат последовательного воспроизведения «первособытия первоначальных времен». В результате сакральность мифа затрагивала все стороны бытия, и эта «все-сакральность» составила одну из наиболее

характерных черт мифологической модели мира.
Всеохватность	мифологической		сакральности	порождала
полифункциональность	самого	мифа,	становившегося	основанием

социализации, регуляции (нравственно-нормативная функция), познания и других реалий жизни славян. К важнейшим функциям мифа относит С.А. Кошарная эсхатологическую (мифы о загробном мире, о конечности человеческого бытия и бессмертии души), космогоническую (мифы о происхождении вселенной), семиотическую и др. В мифе, отмечает ученая, «находят отражение специфические, характерные именно для него сюжеты (схемы), персонажи (в том числе персонификации), их взаимоотношения, семейные и прочие связи, специфика поведения персонажей, включая

81

речеповеденческие особенности, природная среда, пространственный и временной континуум, функциональные особенности предметов быта, в результате чего миф и создает новую, параллельную «реальность», мифологическую картину мира и действительности и, вследствие этого, особую языковую концептуальную картину действительности, языковой образ мира (букв. с англ. Linguistic world image). Этот специфический образ мира не сводится к эмпирической реальности, но служит особым «кодом» ее прочтения». Следовательно, миф может быть рассмотрен как особая «вторичная семиологическая система» (Р. Барт), репрезентирующая архаичную концептуальную модель мироздания».

Подобная репрезентация мифа соотносима со знанием научным. Не случайно мифологию серьезно рассматривают как основание развития научной мысли, основываясь, прежде всего, на форме научного знания (объяснительный компонент) и способе его получения – пути познания (эмпирическое наблюдение). «Самый миф сходен с наукой в том, – не единожды подчеркивал А.А. Потебня, – что и он произведен стремлением к объективному познанию мира». При этом мифологическое мышление представляло собой неразрывное единство (синкретизм) восприятия, переживания, первичного знания о мире. Мифотворчество в таком ракурсе называли одной из форм мыслительной деятельности по созданию образа мира, важнейшей функцией которой являлась этиологическая (определение реалистично действующих детерминант). Категориальной же характеристикой мифологического мышления, заключает В.Елистратов, служило целостное восприятие и рассмотрение мира (представления о земле, соотнесение планет с мужским и женским началом: солнце – мужское – золото-огонь; луна – женское – серебро-вода).

Миф представляет собой «вторую реальность», в которую носитель мифологического сознания «входит частью своего существа и в которой таятся руководство его становлением и корни его судьбы» (Д.Л. Андреев). Однако реалистичность мифа во многом основывалась не только на реалиях окружающего мира, но, прежде всего, на особенностях первобытного сознания, когда даже создания коллективной фантазии, в которых мир предстает в виде конкретно-чувственных вымышленных существ», мыслятся «как вполне реальные» (В.А. Маслова). Эта полярная сторона мифа – его творческое (фантазийное), поэтическое начало – есть не что иное, как специфическая модальность мифа, которая и предполагает «неразличение реального и идеального, начала сущности бытия и небытия» (Е.М. Мелетинский). И в этой «специфической модальности мифа» находили мифологи еще один аргумент его реалистичности: миф не утверждает неправды – он искажает правду. «Миф ничего не скрывает, ничего не афиширует, он только деформирует; миф не есть ни ложь, ни искреннее признание, он есть искажение» (Р. Барт). Потому в соединенности общей идеи и чувственного образа видел А.Ф. Лосев основообразующий феномен мифа, утверждая: «Миф есть чудо».

Вместе с тем, чудесное в мифе не соотносимо со сказочным чудесным (хотя миф порождает огромную плеяду фольклорных жанров, основанных на этой категории: эпос, волшебная сказка и т.д.) или понятием религиозного чуда.

82

Миф дает соединение объективного и субъективного, рационального и иррационального, что позволяет достичь ту условную гармонию мира, которая непосильна современному человеку. Многие ученые признают именно мифологию как способ установления гармонии между человеком, природой и культурой, эстетический феномен которой как раз и заключался в специфике деятельности мифологического мышления как творческой активности человека (Ф.И. Буслаев). Миф является одним из глубинных уровней сознания, его главной целью, считает Е.М. Мелетинский, становится «поддержание гармонии личного, общественного, природного, поддержка и контроль социального и космического порядка, в чем мифам помогают ритуалы».

Результатом мифологизации природы древними славянами стали сказания о богах, полубожествах, духах. «Жизненно ощущаемая и творимая, вещественная реальность и телесная, до животности телесная действительность» (А.Ф. Лосев) имела свое непосредственное выражение в анимизме и тотемизме. «Не только политеизм, – отмечает Д.Л. Андреев, – но и анимизм, и праанимизм не исчерпываются мутными, случайными, субъективными образами, возникавшими в сознании первобытного человечества: трансфизическая реальность стоит и за ними». Миф есть «воссоздание первобытной реальности в форме повествования» (К.Г. Юнг).

Понятие «мифология» сегодня достаточно широко, поскольку включает не только имена богов или героев, но и все чудесное, магическое, а отчасти и художественное, с чем была связана жизнь славян – заговорное слово, волшебная сила трав и камней, понятия о небесных светилах и явлениях природы. Миф также объемен, как и само слово «славяне», вобравшее в себя просторы от Балтийского моря до Адриатики и от Эльбы до Волги. Миф и мифопоэтическое сознание явились колыбелью зарождения народной художественной культуры во всем ее разнообразии и великолепии. Рассмотрение мировоззренческой составляющей культурной модели мира русской художественной традиции мы будем основывать на мифологии восточных славян.

Славянская мифология как философско-эстетическая составляющая народной художественной культуры

Мифология древних славян – сложный сплав тотемизма, анимизма и политеизма, «трансфизическая реальность» которых в полной мере была воплощена в мифопоэтической модели мира. Коллективные представления лежали в основании верований, норм и ценностей, которые получает человек посредством овладения культурой. Каждая культура создает свои уникальные коллективные представления, отличительными особенностями которых является смешение законов мышления (логики) и эмоций, чувственных аспектов познания. Славянская культура характеризовалась верой в сверхъестественные силы природы и возможность общения с ними. Мир воспринимался в едином синкретическом комплексе представлений, образов,

83

символов. Место законов логического мышления (тождества и непротиворечивости) занимал закон сопричастности.

Являясь первоначальной формой духовной жизни славянина, миф составляет древнейший (архаический) пласт традиционной русской культуры. Мифическая модель мира соединяла в себе понятие мифического времени, цельного в своей сути (от сотворения мира) и фазового. Фазовое время включало персонификацию дней – сутки состояли из утра (предрассветное время, заря, восход, утро), вечера (подвечер, заход, сумерки, вечер), дня (предполудень, полудень, послеполудень), ночи (ночь, полночь, глухую ночь) и периодов древнеславянского календаря. Сакральными фазами земледельческого календаря считались зимне-летнее солнцестояние и осенневесеннее равноденствие, которым соответствовали ритуальные божества праздничной обрядности (Купала, Кострома, Карачун). При этом, важным осмысливалось переживание состояния, переход в другую фазу, метаморфоза. Эта чувственная категория мифологического мира рождала понимание года в его циклизме смен времен года как смены метаморфоз природы, жизни как состояния будничного и сакрального (праздничного).

Образная конкретность мифа обретала свои очертания в обозначении основных параметров: причинных, этических, количественных, семантических, персонажных. Важнейшими компонентами культурной модели мира можно считать пространство, время, судьбоносные детерминанты, отношения части и целого, чувственного и рационального. Эта система ориентиров позволяла осмысливать бытие и воссоздавать пространство культуры в контексте уже определенного миропорядка. Отдельного внимания требует горизонтальновертикальное пространственное обозначение мира, основанное на «мифологическом» принципе измерения. Если в основание горизонтального (земного) пространства брался численный и временной показатель (четыре стороны света; протяженность пути в измерении днями), то в систему вертикального (вселенского) пространства включалась троичная характеристика: Мир богов (Небо) – Мир людей (Земля) – Нижний мир (Мир мертвых). Универсальным связующим символом было Мировое Древо.

Благодаря мифу славяне вписывались в систему мироздания как неотъемлемая ее часть. Важнейшее воздействие на их жизнь оказывали стихийные природные явления, олицетворение которых и метафорическое их восприятие мы обнаруживаем в мифологии. Важнейшими культурологически значимыми представлениями в этом ключе оказалось понимание древним миром славян первородных стихий – воды, земли, воздуха (неба), огня.

Первородные стихии мира, по сути, составляли основу представлений славян о мире.

Вода всегда называлась в народе «милая», «чистая», «матушка», «царица». Понимая жизненную силу воды, славяне также неизменно обоготворяли эту стихию мирозданья как неиссякаемый источник силы, вечно живой родник, при помощи которого оплодотворялась другая великая стихия – земля. Обожествление источников было связано с их пониманием как мест, где из земли выходит ее сила. Одним из наследств седой старины осталась древняя

84

вера в родники и их никогда не иссякающее почитание как хранителей таинственных целебных сил. В доисторические времена (вместо храмов) богам посвящали ручьи и колодцы, которые поручались их милостивой заботе. В представлении славян священными становились те колодцы, появление которых было вызвано каким-либо чрезвычайным случаем. Например, так называемые громовые (гремячие) ключи, бьющие из-под камня и произошедшие, по народному поверью, от удара грозы (из-под копыт коня Перуна). Святыми назывались и небольшие озера, затерявшиеся в лесах. Со многими из них были в более поздний период связаны легенды о затопленных городах.

По-особенному чтили славяне дождевую воду: с босыми ногами и непокрытыми головами они омывали лицо три раза первым весенним дождем, набирали в чаши целебную влагу и в крепко закупоренных сосудах сохраняли целый год. Почитаема была речная вода (вода ледохода – весенний лед).

Многофункциональное общение с водой было обусловлено древностью связанных с ней обрядов, в которых со временем сконцентрировались представления древних славян, одушевлявших стихию. Из глубокой древности происходит представление о том, что через воду проходит путь в загробный мир (отсюда берет начало похороны посредством отправления усопшего в лодке по воде), что именно в воду погружается после смерти душа человека (обычай после смерти выливать всю воду в доме). Вода содержала сакральное знание о будущем (использование в гадании). В славянском мире вода служила оберегом от враждебных человеку сил (обычай обливаться водой перед трудным делом, свадьбой). Именно в воде обитали древнейшие берегини – русалки (защитницы посевов).

Судимый водой должен достать камень со дна кипящего котла или войти в реку в самом широком ее месте, среди водоворотов и омутов, и плыть к берегу. Утонет – его кривда. Впоследствии испытание стало проводиться более легким способом: на воду бросали жребий, который решал судьбу.

Почитание воды нашло формы своего выражения в различного рода олицетворениях. Так, в виде легенд, хранящих следы преклонения перед водными святилищами, дошли до нас этиологические характеристики их появления и характера. Широко известно мифологическое повествование о споре Волге и Вазузы по поводу старшинства. Эти две реки решили окончить свой спор: обе должны были лечь спать, и та, которая встанет раньше и скорее добежит до Хвалынского моря, будет первенствовать. Ночью Вазуза встала пораньше и неслышно, прямым и ближним путем потекла вперед. Проснувшаяся Волга пошла ни тихо, ни скоро, а как надо. Но в Зубцове она догнала Вазузу, причем была так разгневана, что соперница испугалась, назвалась меньшей сестрой и попросила Волгу принять ее к себе на руки и донести до Хвалынского моря. Под именем Непры Королевичны в мифах и былинах является в виде женщины Днепр.

Женская, созидающая, природа воды защищала, оберегала, служила источником силы, но, вместе с тем, она могла и наказывать, обладая великой разрушительной силой. Отчасти отголоском таких представлений о стихии

85

становится устойчивое закрепление в волшебной сказке дуалистической пары «мертвая» – «живая» вода. Такое бинарное понимание предполагало исполнение целого ряда суеверных стереотипов, основанных на вере в магическую силу стихии: водой поили и омывали тех, кто нуждался во врачебной помощи; испрашивали «прощения у воды» для больных и обездоленных, купались в воде в сакральное время и т.д.

Не менее значимой, одной из основных составных частей мирозданья, в славянской мифологии была Мать-Сыра Земля. Земля представлялась воображению славянина, обожествлявшего природу, живым человекоподобным существом: травы, цветы, кустарники, деревья – пышные волосы; цепкие корни деревьев – жилы; кровью земли была сочившаяся из ее недр вода; каменные скалы – кости. Именно поэтому чудодейственные свойства всей Матери-Сырой Земли постепенно перешли на некоторые камни. Самым чудесным из них, «всем камням отцом» был Алатырь.

Алатырь-камень (горюч камень) находился на острове Буяне и был наделен самыми чудесными свойствами. Под тем камнем сокрыта вся сила земли русской, и той силе конца нет. Из-под Алатыря-камня текли исцеляющие источники, целебные реки, дающие всему миру пропитание (живая вода). На Алатыре-камне сидела красная девица Заря, «швея-мастерица» (сохранилось предание о чудесной самопрялке, испускающей золотые и серебряные лучинити). Девица заживляла раны кровавые, ее именем скреплялось чародейное слово заклинателя. Заря (Дива, Дивия) олицетворялась у славян в образе богини и называлась сестрою Солнца. При этом миф знал двух сестер – Зарю Утреннюю и Вечернюю: одна предшествовала восходу Солнца, другая провожала его на покой, и обе, таким образом, находились при светлом божестве и прислуживали ему. Утренняя Заря выводила на небесный свод белых коней, а Вечерняя принимала их. Конь одинаково считался детищем Белбога (стихии света) и Чернобога (стихии мрака). Доброму богу посвящался белый конь, а злому – черный. Смена дня и ночи рассматривалась как скачка двух коней.

Земля считалась воплощением воспроизводящей силы природы. Как живая женщина, она рождала живых существ – стонала от боли в бурю; гневалась – учиняла землетрясения; улыбалась под солнцем – даровала невиданные красоты; засыпала студеной зимой и пробуждалась по весне; она умирала, обожженная засухой. Оплодотворенная дождем земля давала урожай, была кормилицей.

Та же система статично закрепленных в славянской культуре действенных стереотипов проявлялась и здесь: кто не почитает земли – тому не даст хлеба; кто не поклонится сыновним поклоном – тому на смертном одре не ляжет легким пухом, а тяжелым камнем; кто не захватит в путь горсть родной земли – никогда не увидит родного дома.

Больные в старину выходили в чистое поле, били поклоны на все четыре стороны, прося прощение. Ушибленных и разбившихся выносили к месту получения увечья, и они также просили благодати. Земля и сама по себе расценивалась как одно из лечебных средств (смоченная слюной земля

86

заживляла раны, останавливала кровь, снимала боль) и высшая правда (у нерадивого хозяина не уродит, земля скрепляла клятву). И намного позже (в XIX в.) крестьяне тоже клялись землей; с этим обычаем связано другое известное выражение: «Чтоб мне сквозь землю провалиться» и т.п.

С почитанием земли связан один из самых распространенных и древних мотивов земледельческого искусства — изображение могущественной богиниматери с предстоящими ей всадниками. В земледельческой практике этот образ слился с анимистическими представлениями о духах-покровителях полей и садов. Согласно народным верованиям в образе животного – зайца, лисицы, волка, собаки и т.п. – воплощался дух хлеба. Именем животного или птицы часто назывался последний жатвенный сноп. В некоторых русских деревнях существовал обычай, сжиная последний сноп, кричать: «Зайка побежал, зайка побежал...». Когда оставалось мало жатвы, говорили: «Ну, девки, давайте зайца гонять». Упоминались и другие животные, например лошадь.

Культ земли соединялся с культом предков, к которым в качестве посредников обращались за помощью, проводили трапезы – посещения захоронений и обильные возлияния. От лежащих в земле предков зависело плодородие земли и обильные дожди.

Третья стихия мироздания – небо – в славянской мифологии именуется «домом всего мира». Если земля, осмысливаясь кормилицей, обожествлялась в облике Матери-Сырой Земли, то небо представало Отцом-Небом.

Небо покрывает землю стеклянным куполом, по которому шествуют Солнце со звездами и Месяц. Над прозрачным твердым сводом голубеет водное небо, или «хляби небесные», а под сводом заключены «небеса».

Именно такая метафора закрепится в народной поэзии, давая достаточно точное изображение вселенской гармонии:

Чудо в Тереме показалося:

На небе солнце – в тереме солнце, На небе месяц – в тереме месяц, На небе звезды – в тереме звезды, На небе заря – в тереме заря И вся красота поднебесная.

Помимо терема, небо представлялось славянам горою, островом, полем с цветами-звездами и даже черепом великана, под которым величественно плывут облака-мысли.

Антропоморфной характеристикой наделялись все обитатели неба. Так, звезды представлялись в виде прекрасных дев, летающих по небу и держащих в руках лучинки. Они танцевали, водили хороводы, играли в прятки: оттого менялись и узоры звезд на небе. Все они служители богов – Утренницы и Денницы, находящихся в услужении Зимцерлы, богини утренней зари; другие

– богам ночи, тьмы. В мире древних славян они назывались иначе, чем в современном: Заряница, Денница, Утренница, Светлусса, Красопаня (Венера) и т.д. Вечерняя звезда, первой появлявшаяся на небе, какова бы ни была – Вечерница, Зверяница (хищники выходят на охоту). Марс – Смертонос, Меркурий – Добропан, Сатурн – Гладолед, Юпитер – Кроломоц.

87

Как антропоморфные божества рассматривались ветры. Ветры были необходимы для выполнения ряда сельскохозяйственных работ – сева, веяния хлеба, вращения ветряных мельниц. Поэтическая мысль предков представляла их дующими – выпускающими из своих открытых ртов вихри, вьюги и метели. Ветер изображались в виде окрыленных человеческих голов, дующих из облаков. Символом полета служили крылья. Славяне верили, что ветры починяются своему повелителю Стрибогу. Четыре главных ветра живут по четырем сторонам света: на севере, юге, востоке и западе.

В фольклорной традиции ветры представали в качестве четырех братьев, живущих с отцом или матерью на краю света, в глухом лесу или на острове посередине моря-океана. Представление о ветре как об одушевленном существе, считает Ф.С. Капица, привело к появлению различных рассказов о вызывании/приглашении ветра, поверий о ветрах. Веянье ветров сравнивали с действием кузнечных мехов в руках бога-громовика и его помощников. Эти мехи – образная метафора изображения грозовых туч. Ветру приносили жертвы: кормили хлебом, мукой, крупой, сжигали солому, одежду, обувь.

Последней (четвертой) стихией мироздания, происхождение которой связывали с солнцем и молнией, был огонь.

Богом огня считался Сварог. Земной огонь олицетворял его сын – бог Сварожич. Почитая огонь, славяне разводили неугасимые костры. Славяне считали огонь живым существом, Батюшкой-огоньком, обладающим не только разрушительной, но и очистительной силой. «Живой огонь» (полученный от молнии, разожженный) использовали для совершения ритуала очищения: разжигали костры и прогоняли скот, зажигали на разных концах селений во время мора, перепрыгивали через костер в ночь на Ивана Купалу и т.д. Огонь как олицетворение подземной стихии очень часто персонифицировался в мифе в образе змея или дракона, живущих в пещерах. Стихия связывалась, как и вода, с сакральным миром предков. Огонь был непременным компонентом погребального культа: сгорая, умерший переходит в иной мир (кремация).

Анималистичным образом, олицетворяющим огонь, являлся петух. С давних времен сложилось поверье: если петух кричит и бьется в окно, то в доме случится пожар. Действенная характеристика поверья отразилась в языковой крылатой форме: «Пустить красного петуха». Отчасти антропоморфное образное олицетворение разрушительной силы огня обретает себя в русских заговорах от высокой температуры и гангрены (антонова огонь, огника) в лице Огненного царя (болезни). Царь и царица Молоньица (Молния) прочно входят в фольклорную систему русской сказки, беря на себя функции Перуна.

Виновников преступления выявляло огненное испытание: пройти голыми ногами по раскаленному железу – убежденность, что невиновный сделает это безо всякого вреда для себя. Другое испытание заключалось в том, что двум спорщикам давали горящую лучину: чья сгорит раньше – тот не прав.

Понимание первородности мира рождало цельность представления о нем, системность и закономерность которого была очевидна в божественной иерархии. В соответствии с устройством Вселенной рождалось представление об иерархии богов, в своем пантеоне символизирующей троемирие – высший

88

(небесный), земной и подземный. Главными действующими лицами славянских мифов, как и в практике мировой мифологии, являлись боги, духи и культовые герои. Последнее рождало особое представление о политеизме славянских верований. Политеизм (от греч. teos – бог) – система религиозных представлений, основанная на многобожии. Основой высшей мифологии были мифы о богах и героях, низшей – сказания о мифологических существах, духах природы.

Местами приношения жертв и поклонения богам и духам, отправления служб являлись капища. Они представляли собой святилища под открытым небом, часто имели форму круга, состояли из двух концентрических валов – в центре разводился огонь. Во внутреннем круге – капище – ставились идолы, обычно деревянные и приносились жертвы. Внешний круг, вероятно, предназначался для потребления жертвенной ритуальной пищи и назывался требище. Иногда славяне служили своим богам прямо в лесах или на возвышенностях, на берегах рек и моря. Служителями культов богов были волхвы, ведуны, вещие, баяльники, ворожцы, кудесники, совершавшие акты служения на огромных камнях, около величественных деревьев, на вершинах холмов. С поклонением божествам было связано строительство первых культовых построек – деревянных, украшенных резьбой необычайной пышности (особенно прославились зодчеством и резьбой Киев и Волхов). Религиозные верования сопровождались разнообразными магическими действиями (заклинаниями, ритуальными танцами, пением под звук священных музыкальных инструментов). Сложные древние ритуалы посвящения или инициации послужили истоком театрального искусства. Культовые предметы и украшения, фигуры, изображающие богов (идолы) и тотемных животных (скульптуры малых форм, сосуды, обереги) явились формой зарождения народного декоративно-прикладного творчества. Сам же миф с его уникальной художественно-поэтической системой и сюжетным многообразием стал основанием развития многих жанров устного народного творчества. Как справедливо отмечал В.Я. Пропп, из мифа вышла русская волшебная сказка, былинный эпос, малые жанры (загадки, пословицы, поговорки), вся мощь обрядовой поэзии.

Наиболее древние мифологические герои неперсонифицированы. Так, мифами о наиболее древних неперсонифицированных богах стали предания о Роде и Рожаницах. Изображение этих богов было найдено археологами на древних сосудах, произведениях декоративно-прикладного искусства.

Род – первейший славянский бог, творец, «родитель» Вселенной, всего видимого и невидимого мира, покровитель единства рода. Это «отец и мать» всех богов, воплощение нерушимости славянского племени, все многочисленные потомки которого произошли от одного общего предка. Существовало поверье о рождении человека, будущая судьба которого записывалась в книгу Рода, и «чего на роду написано», никому не миновать. С точки зрения ученых-мифологов, Род и Рожаницы в мифологическом сознании соотносились с сакральным знанием об умерших предках патриархального рода, которых считали своими покровителями последующие поколения.

89

Потому именно с Родом связан культ предков (рода) – почитание патриархальных предков. Первоначальными именами божеств, олицетворяющих почитание усопших, хранительниц душ умерших людей, были Радуницы. Радуницам (радоницам, тризнам) приносили жертвы из обильных пиршеств и возлияний на погребальных курганах. Постепенно «тризна» стала означать просто «поминки», а «радуница» – весеннее поминовение усопших.

Рожаницы – дочери бога Рода. В незапамятные времена они были Небесными Хозяйками Мира, которые являлись в образе двух крупнейших созвездий: Медведицы Большой (древнерусское название Лось) и Малой. Их и представляли женщинами-лосихами. Эти две хозяйки владели всем подземноподводным, земным и небесным мирами, звездными ярусами Вселенной и рождали все поголовье животных, рыб и пернатых, необходимое людям.

Культ Рода традиционно был женским, поскольку семантически определялся как «производящее начало». К Роду обращались с просьбой о помощи и для защиты от болезни.

Неперсонифицированными божествами славянского мира были берегини и упыри – олицетворение добрых и злых предков. Домовые духи: лешие, лесовик, лошак. Русалка – древнейший вид берегини. Берегини – птицы с женским лицом (жар-птица, девушки-лебеди). Мифические полуживотные-полулюди (химеры): Полкан, Конек-горбунок. Все они относились к низшей мифологии. При этом низшая мифология – «нечисть», «нечистая сила» имела типичные родовые черты: аморфность, многоликость, изменчивость, тяготение к зооморфным или естественно-природным состояниям (ворох сена, пыльный столб), закрепление поведенческого признака (щекотание – русалки; путание – леший). Категориями низшей мифологии были нечистые места и нечистое время. Истории встречи с подобными существами хранят дохристианские фольклорные жанры (были, былички, бывальщины), содержание которых отражает страх от встречи и общения с персонажем низшей мифологии, формированием трепетного ужаса и запрета.

Верховными персонифицированными небесными, земными и подземными богами славянского мира были Сварог, Белбог и Чернобог, Перун, Дажьбог (Даждьбог), Стрибог, Велес, Купала, Хорс, Озем и Сумерла и другие.

Сварог – бог огня и кузнечного дела, охранитель огня. Имя бога образовано от древнеславянского корня «вар», обозначавшего «жар», «горение». Считалось, что Сварог способствовал развитию технических знаний, кузнечного дела. С именем бога связывали разделение времени на две эры: досварогову и эру Сварога, с которой началась обработка металла. Культ Сварога, отмечает Ф.С. Капица, означал и установление моногамной семьи, когда полагалось «единому мужу едину жену имети, и жене за един муж посягати».

Перун – главнейший бог славянского пантеона, основной бог земледельческого культа, олицетворение грома и молнии. Культ Перуна был распространен по всей территории проживания славян. Перун почитался производителем всех воздушных явлений: рука его управляла громом и

90