35269707

РАЗДЕЛ 3. Культура и археология Золотой Орды	251

Важным представляется вопрос о соотношении городского оседлого и степного кочевого элементов в формировании имперского стиля. Об этом отчасти писал Г.А. Федоров-Давыдов: «Тенденции к синкретизму, созданию смешанной художественной культуры проявили города… Художественное ремесло и городское общество требовали и создавали другое искусство, отличное от степного» [7, c. 114]. В столичных городах Золотой Орды, как ставках ханов и центрах ремесел и торговли, происходило идеологическое наполнение имперской культуры того базиса, на котором вырабатывались черты имперского стиля. Этот стиль был создан в условиях города и воспринят степью. Городская среда служила генерализации основных художественных тенденций, лежащих в основе формирования стиля. Одна из них была связана с кочевой знатью и представлена предметами всаднической культуры; вторая – с мусульманским городским населением. Однако вне зависимости от того, где работал ремесленник – в кочевой ставке хана или в мастерской городского квартала, он находился в общем идейно-эстетическом пространстве культуры государства-империи. «В Золотой Орде к 14 в. сложилась высокая и в целом единая культура», сделала вывод С. Плетнева [5, c. 40]. Однако в нем не учитывается решающее влияние мусульманской культуры как одного из факторов формирования имперского стиля в искусстве Золотой Орды. Сложение этого стиля, на наш взгляд, охватывает период со второй половины 13 до середины 14 вв. В этот период происходят урбанизация степи и расцвет городской мусульманской культуры в новых городах империи – Сарае Бату, Сарае Берке, Увеке, Сарайчике, Азаке, Маджаре и других. Расцвет имперского стиля, по нашему мнению, приходится на блестящую эпоху правления Узбек хана.

Таким образом, стилевое своеобразие искусства Золотой Орды, его отличие от искусства других государств, выявляется, во-первых, в слиянии художественных традиций оседлой и кочевнической культуры. Во-вторых, в идеологической объединительной роли ислама и мусульманской культуры, оказавшей влияние на тенденции развития имперского стиля.

Надо отметить, что стиль искусства мусульманских городских центров имеет более высокий уровень стадиального развития. Он более условен и менее социально дифференцирован. С принятием ислама золотоордынское искусство входит в пространство мусульманского канона, стилевые тенденции в развитии исламского искусства отражаются в художественных параметрах имперского стиля.

Таким образом, в стиле искусства выявляются противоречивое единство и взаимозависимость общих и локально-неповторимых черт. В стиле искусства Золотой Орды к общим явлениям можно отнести также иноземные влияния: искусство Ирана, мамлюкского Египта, сельджукской Малой Азии, Закавказья, Китая. Однако в процессе развития имперской составляющей в культуре заимствования и смешение стилей (эклектика) под влиянием вышеперечисленных факторов, формирующих своеобразие имперского стиля, претворяются в синкретизм имперской культуры.

Влюбом стиле отражается состояние художественной культуры, цивилизации, материального быта и т.д. Безусловно, культурное единство золотоордынского мира не исчерпывается единством стиля памятников искусства, но эти памятники его ярко характеризуют. Основными художественными критериями стиля в них являются устойчивая иконографическая традиция, соблюдение стилистических норм, символика образов, система орнамента и цветовой композиции. Отдельные виды искусства находились в русле общей стилевой тенденции, другие выходили за ее рамки. О стиле золотоордынского искусства позволяют судить произведения художественного металла, ювелирного искусства, керамики, резьбы по кости; художественные средства – орнамент

ицветовая композиция. И, конечно, архитектура и монументально-декоративное убранство зданий. Стилевые особенности в отдельных видах искусства отражают то общее, что характеризует имперский стиль в искусстве Золотой Орды.

Врамках поставленной задачи можно лишь наметить общие и конкретные черты, присущие золотоордынскому имперскому стилю. Всеобъемлющим в нем является манифестация идеи роскоши и материального благополучия. Она проявляется в популярности золота и драгоценных камней, самоцветов (рубин, бирюза, жемчуг и др.), сложных в исполнении и требующих дорогих высококачественных материалов технологий, таких как накладная скань, гравировка в сочетании с чеканкой, чернь – в ювелирном искусстве.

Впервые столь широко среди подданных империи уделяется внимание эстетике быта. Об этом ярко свидетельствуют торевтика и искусство керамики. Изделия из металла отличаются богатством формы и декора, искусными гравированными и чеканенными композициями. Для предметов из керамики характерен такой изысканный способ ее декора, как полива. Надглазурные и

252	ЗОЛОТООРДЫНСКОЕ НАСЛЕДИЕ. Выпуск 2. 2011

подглазурные росписи отличаются многоцветностью и почти каноническими типами композиций, в которых основное место занимают растительный и эпиграфический орнамент, зооморфные мотивы.

Семантика последних эволюционирует от тотемного сакрального значения к символике изобилия, к благопожеланию, к достижению гармонии мира, созданного Аллахом, и отражению его в совершенстве формы и орнаментального декора.

В архитектурной организации каменных зданий стиль характеризуется ясностью композиции, центрическими приемами объемно-пространственных решений, четким распределением геометрических объемов. Орнаментальный язык во всех видах искусства отличается пышностью и монументальной торжественностью, образная система опирается на традиционную символику, не лишена поэтической непосредственности и во многом отражает стилистику мусульманского искусства. Влияние традиций кочевого искусства нашло отражение в плоскостности и силуэтной обобщенности изображений, особенно в зооморфном орнаменте. Таким образом, в имперском стиле последовательно претворяются традиции тюрко-монгольского кочевого искусства, оседлоземледельческой городской цивилизации и исламская эстетика.

1.Валеева-Сулейманова Г.Ф. Проблемы изучения искусства волжских булгар золотоордынского времени // Из истории Золотой Орды. – Казань, 1993. – С. 61–67.

2.Засыпкин Б. Памятники монументального искусства Советского Востока // Художественная культура Советского Востока. – М.; Л., 1931. – С. 21–49.

3.Васильев Д.Д., Горелик М.В., Кляшторный С.Г. Формирование имперских культур в государствах, созданных кочевниками Евразии // Из истории Золотой Орды. – Казань, 1993. – С. 33–44.

4.Крамаровский М.Г. Золото Чингизидов: культурное наследие Золотой Орды. – СПб., 2001. – 363 с.

5.Плетнева C.А. Кочевники средневековья. Поиски исторических закономерностей. – М., 1982. – 190 c.

6.Ракушин А.И. Кочевые улусы Золотой Орды» (по материалам курганных могильников Нижнего Поволжья XIII–XV вв.) // Археология Восточно-Европейской степи. Вып.4. – Саратов, 2006.– С. 214–239.

7.Федоров-Давыдов Г.А. Искусство кочевников и Золотой Орды. – М., 1976. – 226 с.

ABSTRACT

Guzel Valeeva-Suleymanova

For the subject of Imperial style in the Golden Horde Art

The article is devoted to the author’s conception of the term “Imperial style” in Decorative-Applied arts and Architecture of the Golden Horde. In the sense of the term such correlation aspects of the problem as Imperial style and Imperial Culture, Imperial and Ethnical, Steppe Nomadic and Urban Settled cultures are studied. The original essence of the Golden Horde Imperial style exposed in the confluence of Urban and Steppe cultures and influence of Islamic culture, that played a unifying role in the elaboration of the Imperial style.

С.Г. Бочаров

Отуз и Калиера

Тема настоящего исследования – археологические объекты XIII–XV вв., расположенные в Отузской горной долине (Юго-Восточный Крым) (рис. 1). Эта долина, протяженностью 5,5 км, находится на территории Феодосийского городского совета, в 22 км западнее города Феодосии. Она начинается от горы Курбан-Кая на северо-западе и заканчивается у морского побережья на юго-востоке. С северо-востока ограничена горным массивом Кара-Даг, с юго-запада – хребтом Эчки-Даг, наибольшая ее ширина 1,9 км, наименьшая – 0,2 км (рис. 1). В первую очередь здесь важен вопрос развития сельской территории, за три века трижды изменившей свою государственную подчиненность – остается ли она неизменной или претерпевает изменения? Отузская долина интересна тем, что на ее локальном примере можно проследить изменения в историко-геогра- фическом ландшафте, происходившие в Юго-Восточном Крыму XIII–XV вв., при переходе Византийских владений с греческим населением под власть монголов, от монголов под протекторат генуэзцев и возникновении новых золотоордынских, а позже и латинских селений и замков. А

РАЗДЕЛ 3. Культура и археология Золотой Орды	253

также отметить отдельные особенности процесса возникновения сельской аграрной территории византийской Сугдеи, золотоордынского Солхата, а затем и генуэзской Каффы.

Рис. 1. План Отузской долины. 1 – селение Калиера. 2 – селение Отуз. 3 – монастырь св. Петра.

4 – монастырь св. Георгия.

5 – могильник на участке А.Т. Козинцева. 6 – могильник на участке Бариева. 7 – могильник на участке Гафарова.

8 – замок Калиера.

Рис. 2. План и разрезы погребения исследованного на участке А.Т. Козинцева (по Н.С. Барсамову).

В первой половине XIII в. в приморской части долины располагалось греческое селение Калиера, входившее в Византийские владения в Восточном Крыму, с центром в городе Сугдее (рис. 1, 1). В настоящее время вся территория средневековой Калиеры находится под современными строениями пос. Курортное, где при земляных работах были выявлены участки культурного слоя с керамикой XIII–XV вв. Калиера отмечена практически на всех средневековых морских компасных картах-портоланах [35, с. 61].

Известны три некрополя Калиеры, открытые разведками 1927 г. Первый могильник располагался в 2 км от моря в средней части Отузской долины на невысоком продолговатом холме на участке, принадлежавшем А.Т. Козинцеву (рис. 1, 5). На могильнике в 1927 г. экспедицией Феодосийского археологического музея под руководством Н.С. Барсамова было раскопано одно погребение и два зафиксированы [6, л. 5–7 об.].

254	ЗОЛОТООРДЫНСКОЕ НАСЛЕДИЕ. Выпуск 2. 2011

Расчищенное погребение залегало под тонким слоем дерна (0,10–0,15 м) и перекрыто четырьмя сланцевыми плитами. При снятии перекрытия было обнаружено, что боковые плиты, образовывавшие стенки погребальной конструкции, деформированы, утратили вертикальное положение, а сама могила до верхнего уровня засыпана землей. Внутренние размеры плитовой могилы: длина – 2,32 м, ширина – 0,21 и 0,59 м, глубина 0,43 м (рис. 3). Длина могилы больше, чем размер перекрытия, две плиты перекрытия отсутствовали. При исследовании заполнения плитовой могилы на глубине 0,38 м от верхнего края боковых плит были обнаружены две бедренные, две большие и одна малая берцовые кости, смещенные от своего первоначального состояния. Черепные кости и кости верхней части тулова не найдены. Погребальный инвентарь отсутствовал. Кроме того, были найдены фаланги пальцев ноги, одна пяточная кость, один позвонок. Ориентация погребальной конструкции восток – запад. К востоку от раскопанного погребения были обнаружены выступающие на поверхность плиты второго погребения. К западу от первого выявлены следы третьего захоронения. По предположению автора раскопок Н.С. Барсамова, вся территория холма была занята подобными погребениями. Второй плитовый могильник был обнаружен при строительных работах на участке Бариева к северо-востоку от участка Козинцева (рис. 1, 6). Третий некрополь находился на участке Гафарова, в 220 м восточнее здания Карадагской биологической станции на берегу моря (рис. 1, 7) [7, л. 10–11; 5, с. 163].

При селении Калиера располагался византийский монастырь св. Петра. Обнаружить архитек- турно-археологические остатки этого монастыря удалось в 2000 г. в процессе разведок ВосточноКрымской (Феодосийской) археологической экспедиции КФ ИА НАНУ [1, с. 59, рис. 101] в трех километрах севернее селения Калиера, на юго-западном склоне горы Святой горного массива Ка- ра-Даг в верховьях ущелья Гяур-Бах (рис. 1, 3). При изучении архивных материалов выяснилось, что этот объект 19 ноября 1833 г. посетил П.И. Кеппен. Вот что он записал в своих путевых заметках: «…у монастыря остались стены малые (о чем говорили мне и Коктебельцы)… при монастыре есть источник – чокрак. Место на коем находится монастырь именуется Яур-баг (Сад Неверных)» [29, л. 80 об.]. Название монастыря в честь св. Петра удалось установить по одному из актов Константинопольского патриархата [17, с. 10]. Сегодня строения полностью затянуты дерном, до проведения археологических исследований планировку монастыря установить сложно. От источника Гяур-Чокрак к монастырю был проложен водопровод.

Около середины XIII в. византийские владения в Юго-Восточном Крыму, включавшие город Сугдею и его сельскую округу (в том числе и селение Калиера), входят в состав Монгольского государства. Определить точную дату этого события сложно. Монголы впервые появляются в Крыму в 1223 году [35, с. 26; 3, с. 604]. Затем следуют походы 1229 – 1230 гг. [32, с. 294] и 1238 – 1239 гг. [3, с. 605; 10, с. 489; 32, с. 295]. Датой окончательного включения Восточного Крыма в Монгольское государство следует признать апрель 1249 г., когда в Сугдее новыми завоевателями проводится перепись податного населения [42, 1965, σ. 49]. Через четыре г. известен факт выплаты денежных средств хану Бату, которые передавались представителями городской администрации Сугдеи, отправившимися в ханскую ставку зимой 1253 г. [23, с. 89].

Во второй половине XIII в. в северо-западной части долины в 6 км от моря и греческой Калиеры основано золотоордынское селение Отузы (современное название Щебетовка, археологические культурные слои, связанные с остатками средневекового поселения, фиксируются в южной части поселка) (рис. 1, 2). Для темы нашего исследования особый интерес представляет участие в его основании переселенцев из сельджукской Малой Азии1, что свидетельствует в пользу нерядового статуса этого населенного пункта и выделяет его из общего числа ордынских селений. И.Н. Бороздин считает Отузы «татарским селением, тесно связанным со Старым Крымом, быть может, бывшего его какой-то дачной местностью, летней резиденцией» [15, с. 25]. На древнем сельском кладбище сотрудниками археологической экспедиции Крым ЦИКа по изучению татарской культуры в Крыму в 1926 г. зафиксированы три надгробных камня 1328, 1361 и 1380 гг.2. Находку стелы 1328 г. особо выделил И.Н. Бороздин: «Надгробие Конийского шейха в Отузах ценно тем, что прямо ведет нас в центр сельджукизма – Конью с весьма показательной датой пер-

1Вспомним постоянное внимание к изучению влияния сельджукизма в средневековом Крыму и поиск сельджукских элементов в золотоордынском искусстве [11, с. 123; 14, с. 31] по замечанию И.Н. Бороздина – «…интенсивная и длительная увязка между мусульманским Крымом и сельджуками» [15, с. 25].

2«Кончил проходящую в нужде свою жизнь. Могила бедного праведного шейха Яакуба Конийского. Да будет над ним мир божий. 729 г.» [2, с. 17].

РАЗДЕЛ 3. Культура и археология Золотой Орды	255

вой четверти XIV в.» [15, с. 25]. Второе надгробие Идриса сына Хаджи Яхьйи Отузского3 и третье

– шейха Хаджи Яхьйи сына Мухаммеда Иракского4. В стене у входа малой мечети была вставлена закладная плита фонтана, которая была обнаружена в одном из отузских дворов и впоследствии перенесена в мечеть. В этой плите с датой 1358 г. сообщается о постройке Идрисом, сыном Хаджи Яхьйи5 фонтана [2, с. 17]. Как видим, обитатели Крымского Улуса Золотой Орды активно осваивают территорию долины, но в середине XV в. селение Отузы упоминается в массариях (казначейских книгах) Каффы уже в составе генуэзских владений [38, р. 255; 13, с. 30].

Когда же данная территория перешла под юрисдикцию Генуэзской республики? Мне представляется вероятной следующая последовательность событий. В 1356 г. венецианцам разрешается устроить корабельную пристань в бухте Провато [39, р. 24. № 14; 25, с. 156–157; 26, с. 181– 182]. Через два г. в 1358 г. наместником Солхата Кутлуг Тимуром были подтверждены права венецианцев на Провато и разрешено использование гаваней Калитра (Калиера) и Солдайя для создания торговых поселений – факторий [39, р. 51. № 25; 24, с 30; 26, с. 187–188]. С целью не допустить своих главных торговых конкурентов на ближайшие к Каффе земли Восточного Крыма, воспользовавшись замятней в Золотоордынском государстве, генуэзцы в 1365 г. захватывают Солдайю и ее сельскую округу [36, р. 161].

Тогда же под их власть переходит и Отузская долина, о чем свидетельствует акт CCXXVI Константинопольского патриархата о монастыре св. Петра, который в 1366 г. располагался уже в округе Каффы [4, с. 457], в Старой Гавани (Παλαιϕ Λιμενι), когда настоятелю Варлааму дана была охранная грамота о подчинении монастыря патриарху и невмешательстве митрополита Сугдейского и его клира в монастырские дела [40, s. 486–487]. В XIV в. Каффа образовывала отдельный церковный округ, подчинявшийся непосредственно Константинопольскому патриархату, и изменение политических границ повлекло за собой и изменение церковной юрисдикции монастыря.

Затем, в начале 80-х гг. XIV в., во время длительного конфликта с Крымским улусом Золотой Орды эта приморская территория от Каффы до Солдайи на незначительный срок возвращается под протекторат Солхата. Это подтверждается десятидневной стоянкой венецианских галей в Провато в 1382 г. [28, с 65]. Окончательно этот участок побережья закреплен за коммуной Каффы после окончания Солхатской войны в 1387 г. [37, р. 15].

При генуэзском правлении в долине появляется еще один греческий монастырь, который упоминается в актах Константинопольского патриархата в 1395 г. Первое краткое описание руин монастырского храма мне удалось найти в архивных материалах Д.С. Струкова [33, л. 14; 33. с. 35]. Затем его посетил Ф. Дюбуа де Монпере [27, л. 13]. П.И Кеппен о церкви сообщает: «снаружи длиной в 12 шагов, шириной в 7 шагов. Стены оной были кладены из неотесанного камня, на извести. Вышина оных и теперь еще около 4 аршин, а с западной стороны, где был вход, более 2 саженей. С западной стороны при церкви была еще какая-то постройка» [29, л. 79 об.–80]. В 1936 г. руины монастыря были обследованы сотрудниками разведочного отряда Крымской палеоантропологической экспедиции Института антропологии Московского государственного университета. Начальник разведочных работ О.Н. Бадер так описывает интересующий нас объект: «Сохранилась западная часть стены и фундаменты алтарной части храма; кое-где заметны фундаменты других строений; попадаются старые фруктовые деревья; хорошо сохранился древний водопровод, сложенный из каменных плит» [5, с. 163].

Территория монастыря на западном склоне горы Килисе-Каясы массива Карадаг, в верховьях урочища Монастырчик (рис. 1, 4), была обследована в 2000 г. Восточно-Крымской (Феодосийской) археологической экспедицией КФ ИА НАНУ [1, с. 59, рис. 101]. Удалось зафиксировать руины храма, окруженного постройками. Современная сохранность комплекса строений не позволяет реконструировать план монастырских построек, лучше всего сохранилась западная стена храма, на высоту до 2,10 м. Установить имя святого, в честь которого была освящена монастырская церковь, удалось по свидетельству архиепископа Гавриила, который приводит название это-

3«Бог. Могила покойного мученника Идриса, сына Хаджи Яхья Отузского. Месяца Сафара, 763 г.» [2,

с. 17].

4«Кончил проходящую в нужде свою жизнь. Могила бедного праведного подвижника шейха Хаджи Яхья, сына Мухаммеда Иракского. Да будет над ним мир божий. 782 г.» [2, с. 17].

5«Сей благословенный колодец построил в дни владычества великого султана, столпа мира и религии ...

хана, да будет вечно царство его, по ...нию Кутлугтимур бека, да будет долга жизнь его, покорный и бедный раб Идрис, сын Хаджи Яхьи. 760 г.» [2, с. 17].

256	ЗОЛОТООРДЫНСКОЕ НАСЛЕДИЕ. Выпуск 2. 2011

го храма – св. Георгия [22, с. 328]. В пользу этого свидетельствует и упоминание о закладной каменной плите из церкви с изображением Георгия Победоносца и греческой надписью, которая была утеряна в начале XX в. [12, с. 423]. Видимо, это греческий монастырь св. Георгия [17, с. 10], известный по упоминанию в акте CCCLXIX Константинопольского патриархата за 1395 г. Монастырь был выстроен жителем Каффы Астланесом, который передал монастырю часть своих имений. После смерти Астланеса семь хранителей монастыря обратились к Патриарху с просьбой о надзоре и ктиторстве над монастырем, что, видимо, было вызвано необходимостью защиты владений монастыря от посягательств наследников Астланеса [41, s. 70–71; 4, с. 463].

О необходимости постоянного контроля генуэзской колониальной администрации над этим регионом говорит тот факт, что для закрытия доступа к морю у селения Отузы и контроля над гаванью Калиера в последней четверти XIV в. здесь строится единственный в Восточном Крыму генуэзский замок [16, с. 90].

Замок Калиера находится в центральной части побережья Отузской бухты на вершине камеенистого приморского холма Кордон-Оба на территории пос. Курортное (рис. 1, 8). Весной 1927 г. УКрепление уничтожалось местными жителями. Выбирали камень из всех стен крепости и внутренних построек, часть камня была вывезена, а часть сложена кучами вдоль рвов, образовавшихся после выемки камня. Крепостные постройки выглядели как столбы земли, обведенные со всех сторон рвами. По этим рвам можно проследить направления стен, их мощность, а по остаткам фундаментов можно было установить технику кладки и судить о материале, из которого были сложены здания [7, л. 3]. В августе 1927 г. на укреплении были проведены разведочные археологические работы экспедицией Феодосийского Археологического музея под руководством Н.С. Барсамова [6, л. 30–35].

Исследования велись двумя траншеями. Первая (длина 8,40, ширина 5,00 м, глубина культурных напластований от 0,85 до 1,40 м) была проведена по продольной оси церкви укрепления. Вторая траншея (длина 8,30, ширина 2,00 м, глубина культурных напластований от 0,90 до 1,00 м) была проложена по центральной оси квадратного в плане здания, расположенного в южной части крепости (рис. 3) [7, л. 5–9]. Изучение укрепления было продолжено в сентябре 1928 г. В этот полевой сезон была полностью исследована церковь, вскрыты плиты пола, под которыми зачищены пять погребений, а также доследовано прямоугольное в плане здание по всему периметру. Также одна траншея (размером 5,00 х 2,00 м) была заложена в ближайшей к церкви прямоугольной постройке (рис. 3) [8, л. 6–12]. Основываясь на легенде «отузских старожилов» и материалах раскопок Н.С. Барсамов определил исследованный им объект как средневековый армянский монастырь

[9, с. 168–169].

При изучении архивных материалов экспедиции 1927–1928 гг. удалось установить, что Н.С. Барсамов неверно атрибутировал это укрепление и мною предложено его новое определение в качестве генуэзского замка [16, с. 90]. Замок на холме Кордон-Оба занимал вершину приморского холма и имел полный периметр крепостных стен и одну башню (рис. 3). Площадь замка 0,074 га. Наибольшие размеры крепостной площадки около 28,0 х 35,0 м. Длина крепостных стен около 107,0 м, при толщине 0,85–1,10 м. Куртины сложены из бутового камня на песчаноизвестняковом растворе. Характерной чертой этого замка является разное начертание передней и задней частей крепостного полигона. Со стороны юга (моря), востока и запада оборонительные стены сведены под прямыми или тупыми (110˚) углами. Куртина тыльной стороны повторяет рельеф склона холма и ее абрис отличается скруглением углов. Относительно замка Калиера удалось проследить и внутреннюю планировку объекта, разделенного поперечной стеной (длина 27,0 м) на две части. Южная часть в плане близка к форме прямоугольной трапеции и включала в себя крепостную церковь (сложена на песчано-известковом растворе, размер 8,4 х 5,0 м, стены толщиной 0,8 м изнутри были оштукатурены и покрыты фресковой росписью) (рис. 4), восемь жилых помещений гарнизона (сложены на глиняном растворе). В южной части находились единственная башня-донжон (размером 9,3 х 10,4 м, толщина стен 1,00–1,15, вынесена за линию стен на 4,8 и 5,0 м), которая занимала господствующее положение во всем комплексе крепостных строений, и, видимо, ворота в замок. Северная часть сложной в плане формы, занимают четыре строения, сложенные на глиняном растворе. Эта часть, вероятно, использовалась для хозяйственных нужд и как незастроенная территория замкового двора. Плановое решение замка имеет в тыльной стороне смещения к востоку, что обусловлено естественным рельефом холма (рис. 10, 11) [18, с. 188].

РАЗДЕЛ 3. Культура и археология Золотой Орды	257

Рис. 3. План замка Калиера.	Рис. 4. Замок Калиера.
	План церкви (по Н.С. Барсамову).

Рис. 5. Замок Калиера. Шурф 2006 года. План и	Рис. 6. Замок Калиера. Шурф 2006 года.
стратиграфия юго-восточного борта. М.: 1:20.	Стратиграфии. М.: 1:20.

	258		ЗОЛОТООРДЫНСКОЕ НАСЛЕДИЕ. Выпуск 2. 2011

Рис. 7. Замок Калиера. Шурф 2006 года. Вид с северо-запада.

Рис. 8. Замок Калиера. Шурф 2006 года. Вид с северо-востока.

Рис. 9. Замок Калиера. Шурф 2006 года. Находки из слоя светло-серой глины.

Для получения стратиграфии и определения даты существования замка археологические исследования этого объекта были продолжены в 2006 г. Восточно-Крымской (Феодосийской) экспедицией Крымского филиала Института археологии НАН Украины. Исследования велись одним шурфом, который был разбит на территории замка, во внутренней части второго от церкви прямоугольного помещении в 4,50 м к юго-западу от храма и в 5,20 м к северу от башни-донжона

(рис. 3).

Шурф ориентирован по оси северо-восток – юго-запад, в соответствии с рельефом местности, размер шурфа 2,00 х 2,00 м (рис. 5, А). Глубина культурных напластований от 0,82 до 1,22 м.

РАЗДЕЛ 3. Культура и археология Золотой Орды	259

Разведочными исследованиями зафиксировано семь культурных напластований: слой дерна, слой плотного серого грунта, слой рыхлого серого грунта, слой светло-серой глины, слой коричневого рыхлого грунта, слой деструктированного известкового раствора, слой коричневого грунта.

Слой дерна (рис. 5; 6) зафиксирован по всей площади шурфа. Мощность слоя от 0,02 до 0,04 м. Археологических находок в слое не обнаружено.

Слой плотного, серого грунта (рис. 5, Б; 6, А, Б, В; 7; 8) зафиксирован по всей площади шурфа, кроме его западного угла, залегал под слоем дерна на глубине от 0,02 до 0,04 м от уровня современной дневной поверхности. Мощность слоя до 0,40 м. Слой представлял собой плотный, серый грунт с камнями. Археологических находок в слое не обнаружено, найдены фрагменты стеклянных бутылок (XIX–XX вв.).

Слой рыхлого, серого грунта (рис. 6, А, В; 8) исследован в западной части шурфа, залегал под слоем дерна на глубине от 0,02 до 0,04 м от уровня современной дневной поверхности. Мощность слоя до 0,70 м. Слой представлял собой рыхлый, серый грунт с камнями и являлся слоем заполнения ямы, на дно которой на глубине от 0,70 до 0,76 м был уложен высоковольтный кабель, перекрытый современной черепицей. Археологических находок в слое не обнаружено.

Слой светло-серой глины (рис. 5, Б 6, А, Б, В; 7; 8) зафиксирован двумя участками. Первый участок слоя исследован в восточной части шурфа, залегал под слоями плотного серого грунта и рыхлого серого грунта, на глубине от 0,38 до 0,70 м от уровня современной дневной поверхности. Мощность участка слоя от 0,14 до 0,62 м. Второй участок слоя зафиксирован в западном углу шурфа, залегал под слоем рыхлого серого грунта на глубине от 0,50 до 0,70 м от уровня современной дневной поверхности. Мощность участка слоя до 0,22 м. Участки слоя являлись одним, единым участком, разрезанным перекопом, во время прокладки кабеля. Слой представлял собой плотную светло-серую глину с включениями деструктированного известкового раствора. Вся керамика из слоя представлена сосудами, относящимися к двум группам Трапезунд (6 фрагментов)6 и группе местного крымского производства Юго-Восточный Крым (95 фрагментов)7. К группе Трапезунд относятся шесть мелких фрагментов стенок красноглиняных амфор (XIV–XV вв.). Красноглиняная неглазурованная керамика группы Юго-Восточный Крым представлена 54 мелкими фрагментами стенок, фрагментом дна кувшина (рис. 9, 5) и венчика миски (рис. 9, 6). На долю поливных сосудов группы приходится 41 фрагмент: 14 фрагментов стенок, два фрагмента венчиков (Каффа, XV) (рис 9, 3, 4) и один фрагмент ручки (рис. 9, 7) поливных красноглиняных сосудов закрытых форм (Каффа, XV). Все сосуды покрыты поливой зеленого цвета. Один фрагмент поливного красноглиняного монохромного кувшина с орнаментом сграффито, полива зеленого цвета нанесена на обеих поверхностях (Каффа, XV) (рис. 9, 12). Фрагменты двенадцати стенок и четырех венчиков поливных красноглиняных монохромных мисок (Каффа, XV) (рис. 9, 8– 11), у 15 сосудов на внутренней поверхности нанесена полива зеленого цвета, на одном фрагменте – желтого цвета (рис. 9, 11). Фрагмент стенки миски поливной красноглиняной, монохромной, с орнаментом сграффито, полива желтого цвета нанесена по внутренней поверхности (Каффа, XV) (рис. 9, 13). Фрагмент стенки миски поливной красноглиняной с росписью ангобом (Солхат, вторая половина XIV в.) (рис. 9, 14). Фрагменты тех мисок поливных, красноглиняных, полихромных, с орнаментом сграффито. Полихромные изделия покрыты светло-желтой поливой, пространство между врезными линиями дополнялось расплывчатыми пятнами темно-зеленой и коричневой глазури (Каффа, XV) (рис. 9, 15–17). Фрагмент железного гвоздя (рис. 9, 1) и фрагмент лезвия железного ножа (рис. 9, 2).

Слой коричневого, рыхлого грунта (рис. 5, Б; 6, А; 7; 8) исследован в южной части шурфа, залегал под слоем светло-серой глины, на глубине от 0,74 до 1,00 м от уровня современной дневной поверхности. Мощность слоя до 0,30 м. Слой представлял собой коричневый рыхлый грунт с камнями и деструктированным известковым раствором. Археологических находок в слое не обнаружено.

Слой деструктированного, известкового раствора (рис. 5, Б; 6, А; 7; 8) зафиксирован в южной части шурфа, залегал под слоями светло-серой глины и слоем коричневого, рыхлого грунта, на глубине от 0,74 до 1,15 м от уровня современной дневной поверхности. Мощность слоя до 0,05 м. Археологических находок в слое не обнаружено.

6Выделена И.В. Волковым [21, с. 8], историография: [30, с. 381, 383].

7Группа также выделена И.В. Волковым [21, с. 20. Таб. 1]. Описание формовочных масс группы смотри: [30, c. 355–373, 383–388; 20, с. 120].

260	ЗОЛОТООРДЫНСКОЕ НАСЛЕДИЕ. Выпуск 2. 2011

Рис. 10. Реконструкция замка Калиера. Вид с севера.

Рис. 11. Реконструкция замка Калиера. Вид с юго-востока.

Слой коричневого грунта (рис. 5, Б; 6, А, Б, В; 7; 8) исследован по всей площади шурфа, залегал под слоями светло-серой глины и деструктированного, известкового раствора, на глубине от 0,74 до 1,14 м от уровня современной дневной поверхности. Мощность слоя до 0,30 м. Слой представлял собой коричневый грунт с камнями. Археологических находок в слое не обнаружено.

Ниже слоев коричневого, рыхлого грунта а также деструктированного известкового раствора и слоя коричневого грунта залегал материковый слой плотного, коричневого грунта с камнями.