Россия в глобальной политике, "Post-Imperium"

130	Дмитрий Тренин. post-imperium: евразийская история

субсидируемым экспортом энергоносителей: российский газ поставлялся в республики бывшего СССР по ценам намного ниже европейских. Путин был полон решимости покончить с этой ситуацией.

Для него новые независимые государства являлись в первую очередь не бывшими окраинами «Великороссии», а зарубежными странами — пусть даже слабыми и зависимыми. Не делая попыток вернуть их в состав России (он хорошо понимал, что это невозможно, да и не нужно), Путин исходил в отношениях с ними из российских интересов. Если ельцинская политика была пассивной и ностальгической, то путинская — напористой и лишенной сантиментов. Российская Федерация выступала уже не как империя, заботящаяся о своих подданных, но как великая держава, готовая жестко и неприкрыто продвигать собственные интересы. Таким образом, на смену ельцинской псевдоинтеграции пришла путинская экспансия.

Впрочем, основополагающая идея тоже существовала. Когда порыв Москвы к интеграции с Западом исчерпал себя, Путин решил сделать Россию одним из центров силы в рамках многополярного мироустройства. И бывшие советские республики представлялись одним из естественных элементов этого проекта. В 2003—2004 гг., через десять лет после козыревской речи-предупреждения, в Кремле возникло нечто вроде «проекта СНГ». Он предусматривал радикальный пересмотр расценок на поставляемый странам Содружества российский газ, в результате которого они должны были прийти в соответствие с тарифами для других клиентов «Газпрома» — в том числе государств Центральной Европы и Балтии, плативших за голубое топливо реальную цену. Другим пунктом было формирование экономического союза, который со временем должен будет стать основой союза политического. В частности, Кремль всячески обхаживал Украину, чтобы она вместе с Россией, Белоруссией и Казахстаном создала «единое экономическое пространство». Расплывчатый Договор о коллективной безопасности, заключенный в 1992 г. по сути для раздела военного наследства СССР, был дополнен организацией (ОДКБ), ставшей основой для военного альянса. Содружество Независимых Государств в целом стало уже не инструментом, а площадкой, пространством для великодержавной активности России 6.

В рамках этого пространства Москва не претендовала на контроль «советского образца»: ее цели были более ограниченными. На первом месте стояло общее ощущение «геополитического комфорта». Кремль не оказывал давления на новые независимые государства, чтобы они против собственной воли присоединялись к возглав-

Глава 2. Геополитика и безопасность

131

ляемым Россией военным блокам, — главное, чтобы они не вступали в те альянсы, куда Россия не входила, прежде всего в НАТО. Не стремилась Москва и наращивать свое сравнительно небольшое военное присутствие в бывших окраинах, но при этом настоятельно рекомендовала постсоветским государствам не допускать создания на своей территории иностранных баз. В зонах межэтнических конфликтов Россия признавала границы 1991 г. и не стремилась изменить сложившийся там статус-кво, но это служило предупреждением всем участникам: они также не должны менять статус-кво в одностороннем порядке (Саакашвили проигнорировал это предупреждение в 2004 г. и утратил поддержку Путина; вторая попытка в 2008 г. обернулась для него потерей Южной Осетии и Абхазии).

В экономической сфере Россия вела себя куда спокойнее, она даже примирилась с неприятной реальностью возникновения «конкурирующих» маршрутов для каспийских энергоносителей, но четко давалапонять,чтонепотерпитлюбоговмешательствавдеятельностьее собственных экспортных трубопроводов, по которым российский газ доставлялся клиентам в странах Евросоюза (Украина в 2006 и 2009 гг. сделала вид, что этого предупреждения не услышала) 7. В том же, что касается активных шагов, российское руководство стремилось создать экономическую базу для евразийского «центра силы» и превратить Москву в финансовый перекресток всего региона к востоку от Европы и к северу и северо-востоку от Китая. Наконец, Российская Федерация рассчитывала остаться культурным и языковым гегемоном в соседних странах, и Кремль всячески поддерживал усилия своего союзника — Русской православной церкви (РПЦ) по сохранению ее «канонической территории», особенно на Украине.

Эту новую концепцию нельзя назвать совершенно нереалистичной, но осуществлялась она зачастую слишком топорно, чтобы привести к успеху. «Газовые войны» с Украиной обернулись для «Газпрома» материальными убытками, а также серьезно подорвали репутацию концерна (да и России в целом) в Европе и за ее пределами. Попытки превратить замороженные конфликты в препятствие для расширения НАТО вышли Москве боком, приведя к эскалации напряженности, а затем и к войне с Грузией.

Впрочем, самую серьезную неудачу Москва потерпела, пытаясь повлиять на результат президентских выборов 2004 г. на Украине. С них мы и начнем — рассмотрим сначала развитие событий на «западном фланге» бывшей империи, а затем переместимся на юг, восток и, наконец, на север.

132	Дмитрий Тренин. post-imperium: евразийская история

За∏адный фланг

«Оранжевая революция» на Украине

Для Москвы «потеря прежнего влияния (особенно в границах бывшего Советского Союза) — это катастрофа», написал в своих мемуарах второй президент Украины (в 1994—2005 гг.) Леонид Кучма. Это для российского руководства «вопрос жизни и смерти»8. Кучма преувеличивает. Утрата влияния была серьезной проблемой, но не катастрофой, это был болезненный вопрос, но о жизни и смерти речь не шла.

Когда Путин впервые попытался решить эту проблему, он, возможно, неосознанно руководствовался знаменитым афоризмом Збигнева Бжезинского (его часто повторяют в России): без Украины российской империи быть не может. Собственно, к такому же выводу пришли и Горбачев с Ельциным после украинского референдума о независимости 1 декабря 1991 г.: поскольку Украина вышла из Союза,

СССР больше нет. И в 2003—2004 гг. Путин был убежден: ни один мегапроект на постсоветском пространстве не может увенчаться успехом без участия Украины.

Отсюда и план создания единого экономического пространства, разработанный с прицелом на Киев, привилегии, которыми пользовались в России украинские граждане, и однозначная поддержка Путиным на президентских выборах 2004 г. премьер-министра Януковича, которого Кучма хотел видеть своим преемником. Кремль отверг рекомендации действовать осторожнее, демонстрируя внешнюю беспристрастность: так сказать, во вторник встретиться с Януковичем, в четверг — с его соперником, экс-премьером Виктором Ющенко, а на выходные пригласить колоритную и безгранично амбициозную «газовую принцессу» Юлию Тимошенко. В то время российское руководство не было настроено выдерживать равновесие, исповедуя принцип «победитель получает все». И сложило все яйца в одну корзину.

Путин, в тот момент все еще пользовавшийся большой популярностью на Украине, лично вмешался в ход предвыборной кампании, активно поддерживая Януковича. Он, в частности, специально приехал в Киев, чтобы появиться вместе с ним на военном параде. Медведев, возглавлявший тогда президентскую администрацию, координировал действия со своим украинским коллегой Виктором

Глава 2. Геополитика и безопасность

133

Медведчуком, занимавшим аналогичный пост в аппарате Кучмы. При Януковиче неотлучно находились присланные Кремлем политтехнологи, в частности Глеб Павловский.

Чтобы Янукович стал президентом Украины, Москва задействовала громадные ресурсы — финансовые, политические, административные, людские. Можно было подумать, что это не очередные выборы в соседней стране, а битва за Украину — не больше и не меньше. Надвигающуюся бурю Кремль заметил слишком поздно 9.

Тяжелым и внезапным пробуждением для российского руководства стали события на киевских улицах, названные позднее «оранжевой революцией». Самый известный кремлевский политтехнолог Павловский сразу после этого шока оправдывался: «У меня было задание Кремля обеспечить победу Януковича на выборах, и я его выполнил, но мы столкнулись с революцией, а задания ее остановить у меня не было»10.Что ж, ему удалось выкрутиться, но клиенты политтехнолога были в бешенстве. Путин воспринял украинское фиаско как свое самое серьезное поражение на внешнеполитической арене. Медведев мрачно рассуждал о тяжелых последствиях украинских событий для России 11. По его мнению, возникла угроза дезинтеграции страны в результате раскола элиты по «оранжевому» сценарию.

Саму «оранжевую революцию» российская официальная пропаганда преподносила как спецоперацию ЦРУ с использованием доктрины «распространения демократии» в качестве предлога для реализации геополитических целей США. Эти цели как минимум заключались в том, чтобы поставить России подножку в «ближнем зарубежье» и ослабить ее влияние. По максимуму же речь могла идти о превращении Киева в «промежуточную станцию», плацдарм для революционного марша на Москву и смены режима уже в России. Таким образом, геополитические соображения для Кремля тесно переплелись с задачей сохранить собственную политическую власть.

Впрочем, это почти паническое состояние продлилось недолго. Выяснилось, что угроза отнюдь не так страшна, как казалось. Раскол произошел в самом «оранжевом» лагере: Ющенко и Тимошенко вскоре стали непримиримыми врагами. К середине 2005 г. революционный порыв в народе сменился горечью и апатией. В 2006 г. после парламентских выборов главой кабинета вновь стал Янукович. Годом позже, когда в кресло премьера вернулась Тимошенко, ее соперничество с Ющенко в преддверии новых президентских выборов обернулось почти полным параличом власти в стране. Кремль постепенно привык к вечному «треугольнику» внутриполитических усобиц на

134	Дмитрий Тренин. post-imperium: евразийская история

Украине, где каждая из сторон обладала долей власти, но никто не получал ее целиком. Он усвоил уроки «оранжевой революции» и начал готовиться к применению собственных технологий для возвращения Украины в орбиту России. Затем грянул гром среди ясного неба.

«Суть дела — в противостоянии Америки и России», — резюмировал уже в отставке Леонид Кучма; «оранжевую революцию» он в своих мемуарах называет «майданом», намекая на торжество охлократии 12. Находясь у власти, он придерживался куда более нюансированного подхода. В принятом в 2003 г. законе о национальной безопасности Украины членство в НАТО значилось как конечная цель курса страны на евроатлантическую интеграцию. Словно не зная о том, как к этому относится Москва, Кучма увязывал присоединение Украины к Евросоюзу и Атлантическому альянсу с «добрососедскими отношениями и стратегическим партнерством с Российской Федерацией». Более того, позднее он высказал совсем уж невероятную идею: хорошие отношения с Россией — предпосылка вступления страны в НАТО. Кучма также приписывал своей «сбалансированной» политике отсутствие резкой реакции Москвы на отправку украинского контингента в состав возглавляемых США коалиционных сил в Ираке и даже мечтал о том, как Украина в Североатлантическом блоке будет играть роль лоббиста

впользу России! 13 Что это было — наивность или неискренность? Ответа от Кучмы мы не услышали.

После «оранжевой революции» в Москве возникли опасения, что НАТО теперь перейдет «запретную черту». Новоизбранный президент Ющенко, тревожились в Кремле, уже через несколько лет приведет Украину в Атлантический альянс. Московские пропагандисты заговорили об американских авиабазах на Днепре и грядущем размещении

вСевастополе уже не российского Черноморского флота, а кораблей ВМС США. Когда Кремль оправился от потрясения, эти страхи сошли на нет. Более того, российское руководство обрело уверенность, что сумело подобрать ключ к «оранжевым» и «синим» (предвыборный цвет сторонников Януковича) принцам и принцессам. Но в январе 2008 г. натовская угроза снова замаячила на горизонте 14.

Вчем же состояла опасность подключения Украины к «Плану действий по подготовке к членству в НАТО»? Говоря коротко, этот шаг расценивался как необратимый. Все страны, сумевшие дойти до этого этапа, в конце концов оказывались в составе Альянса. Что же касается конкретно вступления Украины в НАТО, то в этой связи российские официальные круги и влиятельные эксперты высказывали целый ряд аргументов от крайне эмоциональных до сугубо практических.

Глава 2. Геополитика и безопасность

135

Будет нарушена граница «исторического пространства» России. С се-

редины 1990-х годов россияне смирились с тем, что Украина стала отдельным государством, но так и не смогли полностью воспринимать ее как зарубежную страну. В представлениях элит и отчасти простых граждан Киев оставался «матерью городов русских». Вступление Украины в НАТО превратило бы эту часть общенационального наследия России в западный антироссийский плацдарм.

Украина повернется против России. Большинство представителей российской элиты было убеждено — что бы ни думал на этот счет Кучма, — что НАТО и Запад превратят Украину во враждебную России силу наподобие Польши. Их уверенность основывалась на тезисе о том, что украинской элите свойственен «комплекс Мазепы» (этот гетман повернул оружие против Петра I и в 1709 г. участвовал на стороне шведского короля Карла XII в знаменитой Полтавской битве), а потому она подспудно нелояльна к России.

Украина порвет с Русской православной церковью. Членство в НАТО облегчит Ющенко реализацию его долгосрочного проекта по официальному отделению Украинской церкви от Московской патриархии и создании национальной православной церкви. Тем самым будет изменена культурная идентичность Украины.

Российско-украинская граница превратится в подобие разделительных линий времен «холодной войны». Там, где несколько столетий рубеж существовал только на карте, появится «настоящая» граница. Придется вводить визовый режим и пограничный контроль. Демаркация границы спровоцирует бесконечные споры. И поскольку при вступлении Украины в НАТО России придется рассматривать ее как потенциального противника, неизбежно создание на этом рубеже мощных военных группировок.

России придется разорвать связи с военно-промышленным комплек-

сом Украины. Продолжение сотрудничества по ряду совместных проектов в оборонно-промышленной сфере, естественно, будет исключено.

Американские вооруженные силы вытеснят российские из Причерномо-

рья. Черноморскому флоту придется покинуть Крым. Соединенные Штаты, вероятно, установят военное присутствие на Украине по ряду направлений — от размещения объектов ПРО до базирования кораблей Шестого флота. В этом случае, предостерег в 2008 г. Путин на совместной пресс-конференции с Ющенко в Москве, России, возможно, придется сделать то, о чем и «подумать страшно»: нацелить на Украину свои ядерные ракеты 15.

136	Дмитрий Тренин. post-imperium: евразийская история

Несмотря на беспокойство и завуалированные угрозы Кремля, реальная проблема с членством Украины в НАТО заключалась не столько в реакции Москвы, сколько во внутриполитических последствиях такого шага в самой стране. В Берлине и западнее основная миссия Альянса сегодня связывается с Афганистаном, но к востоку от германской столицы она по-прежнему воспринимается в контексте России. Конечно, членство в Организации Североатлантического договора служит еще и удостоверением принадлежности к «Западу», однако, если не считать балканские страны, сама эта принадлежность в Восточной Европе воспринимается как гарантия безопасности от России. Поскольку вступить в НАТО относительно легче, чем в ЕС, этот процесс рассматривается как мостик на пути

вобъединенную Европу. Но так как Евросоюз не дает военных гарантий безопасности своим членам, НАТО играет четкую и уникальную роль защитного зонтика.

В2008 г., как, собственно, и сейчас, в каждой из стран Центральной и Восточной Европы в общем и целом существовал тот или иной внутриполитический консенсус по отношению к НАТО и России. Даже в странах Балтии русскоязычные граждане по разным причинам не протестовали активно против их вступления в НАТО. Белорусы

вцелом относятся позитивно и к России, и к российскому народу; большинство молдаван предпочитают, чтобы их страна оставалась нейтральной и демилитаризованной; в Грузии Россию однозначно рассматривают как противника. На Украине все обстоит по-иному.

Если бы в украинском обществе также преобладало единое мнение о членстве в НАТО и о России, решить проблему было бы куда проще. При глубоко подозрительном отношении украинцев к восточному соседу стране нужны были бы гарантии Запада, а России,

всвою очередь, потребовались бы гарантии того, что вступление Украины в НАТО не станет для нее реальной угрозой. Иными словами, повторилась бы история с присоединением к Альянсу центральноевропейского трио (Польши, Венгрии и Чехии) — возможно,

в«усиленном» варианте с учетом размеров Украины и ее географической близости к России.

На Украине, однако, по этому вопросу единства нет. Отсутствие энтузиазма относительно членства в НАТО вызвано не отсутствием информации об Альянсе или даже интереса к этой идее со стороны украинцев. Это скорее вопрос идентичности. Хотя зачастую провокационные заявления и действия некоторых российских политиков — например, Юрия Лужкова, много лет возглавлявшего московскую

Глава 2. Геополитика и безопасность

137

мэрию, — служили сплочению украинцев вокруг своего суверенного государства 16, они не смогли вызвать у них враждебности к России. Большинство украинцев не хочет, чтобы их страна входила в ее состав, но и разрыва с Россией они тоже не желают. К этому добавляются постоянные раздоры в высших эшелонах власти, пропасть между элитой и простыми гражданами, по-прежнему сильные межрегиональные различия и связанные с этим конкурирующие версии истории страны и национальной идентичности, а также наличие значительной доли этнических русских в составе населения Украины. Любое решение о присоединении к НАТО, принятое без учета этих противоречий, спровоцирует нестабильность.

Если Украина расколется по этому вопросу, это не просто спровоцирует глубокий политический кризис, способный парализовать управление страной; возникнет и возможность внешнего вмешательства — прежде всего со стороны России, но не только. До начала «перезагрузки» отношений между Вашингтоном и Москвой при президенте Обаме в России не было недостатка в самых мрачных сценариях подобного развития событий. Вступление Украины в НАТО открыто интерпретировалось как casus belli. Утверждалось, что Кремль считает его эквивалентом решения добить Россию, нанести ей последний, смертельный удар 17. Пророки апокалипсиса говорили о возобновлении ядерного противостояния с США, как во времена СССР, и возврате Москвы к реваншистскому антизападному курсу. Правящий режим в России в результате станет жестче, и о модернизации можно будет забыть. Одним словом, Россия будет готова повторить путь Германии после Первой мировой войны со всеми его трагическими последствиями. Можно ли считать это нагнетание страха блефом? Вероятно, такие сценарии были элементом тактики Кремля, призванной воздействовать на Киев, а потому их авторы не избежали некоторых преувеличений, но и на деле последствия вступления Украины в НАТО были бы самыми серьезными.

После президентских выборов 2010 г. на Украине Москва сполна насладилась местью. На сей раз она придерживалась иной тактики. Кремль не стал избирать себе фаворита, но четко дал понять, кого он не хочет видеть в президентском кресле в Киеве — Ющенко. Что же касается двух других главных претендентов, то здесь Москва решила подстраховаться. В то время как «Единая Россия» сотрудничала с Партией регионов, возглавляемой Януковичем, премьер Путин наводил мосты со своей украинской коллегой Тимошенко. Победа Януковича быстро расчистила путь к договоренности по самым трудным вопро-

138	Дмитрий Тренин. post-imperium: евразийская история

сам — о цене на газ и аренде базы для Черноморского флота. Решены они были пакетом: в обмен на 30%-ную скидку по газу (за 25 лет упущенная выгода составит до 40 млрд долл.) Москва сохранила за собой базу в Севастополе (соглашение об аренде истекало в 2017 г.) еще на четверть века 18.

По мнению некоторых критиков в России, сделанные Киеву уступки были чересчур щедрыми. Черноморский флот, по их мнению, того не стоил. Он состоит из трех десятков самых старых в российском Военно-морском флоте кораблей — их средний возраст 28 лет — и напоминает скорее музей былой славы, чем эффективную боевую силу. Их оппоненты указывали, что новая база для флота в Новороссийске строится крайне медленно, что российское военное присутствие в Крыму имеет большое символическое значение и, конечно, служит препятствием для возможных в будущем попыток Киева присоединиться к НАТО.

От замороженных конфликтов к ∏ятидневной войне: Грузия

Основополагающей причиной российско-грузинского конфликта был вопрос о членстве в НАТО, обещанном Тбилиси в Бухаресте. Конечно, по стратегическому значению для России Грузию нельзя сравнить с Украиной. В этом регионе реальные задачи Москвы в сфере безопасности куда меньше связаны с традиционными понятиями соотношения сил: на первом месте стоят такие угрозы, как экстремизм в религиозной упаковке, терроризм и сепаратизм.

Во время Чеченской войны часть грузинской территории — Панкисское ущелье — использовалась боевиками в качестве убежища.

Сточки зрения Кремля это напоминало ситуацию с «аль-Каидой»

италибами. В 2002 г. Россия выступила с жестким предупреждением

вадрес Тбилиси, повторяя некоторые формулировки, использовавшиеся американцами в ходе «войны с террором».

Вто время у грузинского правительства было двойственное отношение к Чеченской войне. С одной стороны, грузины, представители равнинной цивилизации, традиционно боялись горцев, спускавшихся в их долины для разбойничьих набегов. Кроме того, страна, пострадавшая от абхазского и югоосетинского сепаратизма, не могла испытывать симпатии к чеченским сецессионистам. С другой стороны, грузины ставили России в вину поддержку Абхазии и Южной Осетии и не могли сдержать злорадства, когда их обидчик оказался в том же положении, на которое обрек Грузию.

Глава 2. Геополитика и безопасность

139

В ельцинский период политика Москвы в отношении Грузии, не считавшейся приоритетным направлением даже в контексте отношений со странами СНГ, была по сути отдана на откуп военным и спецслужбам. Ельцин периодически встречался с Эдуардом Шеварднадзе, бывшим горбачевским министром иностранных дел, занимавшим пост президента Грузии с 1992 по 2003 гг., а глава российского внешнеполитического ведомства Евгений Примаков пытался выступить посредником в грузино-абхазском конфликте. Однако на повседневном уровне этими вопросами занимались чиновники Министерства обороны и, все больше, Федеральной службы безопасности, действовавшие от имени России в Абхазии и Южной Осетии.

Подход армии и спецслужб к отношениям с Грузией во многом основывался на их отношении к Шеварднадзе. Российские силовые ведомства абсолютно не доверяли «серебристому лису», как его окрестила американская пресса, считая, что в последние годы существования СССР он сделал слишком много уступок американцам. Вот некоторые из его «прегрешений»: Шеварднадзе без всякой необходимости включил одну ракетную систему в список вооружений, попадавших под запрет согласно Договору о ракетах средней и меньшей дальности, заключенному в 1987 г., уступил США часть советской акватории в Арктике при демаркации границы в Беринговом проливе в 1990 г. и согласился на неприемлемо ускоренный график вывода советских войск из Центральной и Восточной Европы. Из-за предполагаемого «предательства» Шеварднадзе правонационалистические советские, а затем и российские СМИ характеризовали его как американского агента влияния, склонившего Горбачева к еще большему капитулянтству перед США по широкому кругу вопросов.

Хотя в начале 1992 г., после свержения и изгнания первого президента Грузии Звиада Гамсахурдиа, Шеварднадзе встал во главе республики при поддержке Москвы и хотя российский министр обороны Павел Грачев скорее всего в буквальном смысле спас ему жизнь, вывезя на самолете из Сухуми во время наступления абхазов в 1993 г., позднее российские официальные круги, несомненно, подумывали о смене режима в Тбилиси. На Шеварднадзе было совершено несколько покушений. В 1995 г., после второго такого случая, он перестал активно искать договоренности с Москвой и обратился за поддержкой к Вашингтону.

Это привело к ухудшению (но не разрыву) отношений между Россией и Грузией. Под давлением Москвы и по рекомендации США грузинские военные провели операцию в Панкисском ущелье — как