Шахматов А.А.. Древнейшие судьбы русского племени
.pdfА.А. ШАХМАТОВ ДРЕВНЕЙШИЕ СУДЬБЫ РУССКОГО ПЛЕМЕНИ (1919 г.)
Летопись ничего не говорит об основании варягами государства, откуда распространилось их влияние,… хотя и даёт основание догадываться, что на северозападе России был такой политический центр варягов, откуда они господствовали…
Умолчание летописи возмещается, во-первых, свидетельством некоторых источников, во-вторых, анализом последующих событий. Эти последующие события дают основание догадываться и о том, как постепенно складывалось на севере России варяжское государство, захватившее во второй половине IX в. днепровский путь, овладевшее Киевом и перенёсшее туда своё могущество.
Сравнительное изучение данных о славянах и русах, сообщаемых Ибн-Рустэ, Гардизи, Ал-Бекри, а также анонимным персидским географом X в., показало, что все четверо имели один общий источник, каковым надо признать географический труд Гайхани (Джейхани), составленный, по-видимому, после 922-3 года; Джейхани использовал старшие свидетельства и в числе их такие, которые восходят к первой половине IX ст.
К одному из таких старших источников восходит нижеследующее место ИбнРустэ, находящее себе соответствие у Гардизи: «Что касается до Русии, то находится она на острове, окруженном озером. Остров этот, на котором живут они (Русь), занимает пространство трех дней пути, покрыт он лесами и болотами; нездоров он и сыр до того, что стоит наступить ногой на землю, и она уже трясется по причине обилия в ней воды. Они имеют царя, который зовется хакан-Русь. Они производят набеги на славян, подъезжают к ним на кораблях, высаживаются, забирают из (славян) в плен, отвозят в Хазран и Булгар и продают там». Мне кажется отсюда несомненным тот вывод, который из приведенного отрывка сделал Вестберг, что русы образовывали на славянском севере военно-организованную, ведшую торговлю, разбойническую колонию численностью до ста человек.
Вероятным представляется, что островным городом, Holmgardr, скандинавы называли город, получивший позже (после основания Новгорода) имя Старой Русы. Город этот расположен на обоих берегах Полисти в незначительном расстоянии от Новгорода; Новую Русу находим в виде селения, на реке Поле в Демянском уезде; другую Новую Руссу – на западно-европейских картах XVI и XVII века на реке Шелони там, где новгородские источники указывают погост Струпинский: мы не знаем о времени основания этих поселений из летописей, но Старая Руса (под именем Руса) упоминается уже в 1167 году. Отметим в Русе Остров, очевидно между обоими берегами Полисти: на нем игумен Мартирий срубил в 1193 г. церковь и монастырь во имя Св.Преображения. Речка, впадающая в Полисть в самом городе, называется Порусьей; местность вокруг города носила название Околорусья, как видно из Писцовых книг 1498 года. Это может указывать на древность названия Русы. Мы видели, что скандинавы производили оживленный торг с волжскими болгарами и хазарами; их купцы направлялись по Волге; в Итиле, как видно из сообщения АлБекри, знали, что Волга течет в страну хазар из страны русов; это может служить лишним указанием на то, где искать древнейшую Русь..
В этом последнем обстоятельстве можно видеть указание на то политическое развитие, какова русская держава достигла еще на севере; военная организация приняла государственные формы; это поставило на разрешение не только злободневные вопросы, вызываемые стремлением к удовлетворению непосредственных
потребностей, но также и более далекие вопросы; к таковым относилась, прежде всего забота об обеспечении многочисленного военного люда, сосредоточившегося в новом государстве.
Отсутствие на месте достаточного количества хлеба, необходимость организовать его подвоз выдвигали естественно, как неотложную задачу, завладения Днепром, ведущим в плодородные местности. Но на пути к житницам стояли большие преграды: Русь могла ждать отпора от сидевших по Днепру племен, кривичей, радимичей, дреговичей, северян, древлян и других, а также, быть может, организации такова отпора со стороны хазар, данниками которых были племена левобережные. Последнее обстоятельство, т.е. неизбежность столкновения с хазарами, побудила русского кагана искать союзников против хазар, он обратился с посольством к византийскому императору.
В результате достигнутого с ромеями соглашения или в результате скопления вокруг русского кагана достаточных сил, вероятно, вскоре после 839 года началось движение Руси на юг. Об этом можно догадываться по тому обстоятельству, что в 860 году мы видим русских уже под стенами Царьграда; этому походу должно было предшествовать более или менее продолжительное существование русской державы на юге; чтобы утвердиться здесь, ей пришлось вести борьбу с хазарами и покорять силой оружия восточнославянские племена, сидевшие на верхнем и среднем течении Днепра.
Но, кроме того юной Киевской державе могли угрожать опасности с севера от других скандинавских государств, там обосновавшихся. Русская летопись отчетливо помнит имена первых князей киевских: это Аскольд и Дир; как было уже давно высказано весьма вероятно, что они княжили не вместе, а в известной преемственности; летопись сообщает о том, что они оба были убиты одновременно в 882 году по приказанию Олега; но то обстоятельство, что их могилы находились в разных частях города Киева, делает это летописное известие сомнительным; летописец как будто захотел избавиться от двух известных ему старых князей киевских сразу, чтобы объяснить появление на их месте Олега.
Вообще весь рассказ о вокняжении Олега в Киеве и устранении Аскольда и Дира носит весьма тенденциозный характер, как на это было уже обращено внимание нашими историками: Аскольд и Дир представлены какими-то узурпаторами власти, законными носителями которой считает себя прибывший из Новгорода князь. Едва ли подлежит какому-либо сомнению, что весь рассказ летописи сообразован с известными династическими интересами правящего княжеского дома; потомки Рюрика представляются единственными по праву носителями власти во всех восточнославянских землях; ими началась русская земля, от них пошла власть, призванная к тому, чтобы объединить всю страну; эта власть не терпит рядом с собой другой власти, ревниво относясь к возможному существованию таковой также и в прошлом.
Возвращаясь к Аскольду и Диру, я еще раз останавливаюсь на вопросе об опасностях, грозивших им от оставленного ими севера. В Никоновской летописи XVI века под 865 годом читаем: «Того же лета воеваша Асколд и Дир Полочан и много зла сотвориша». У нас нет оснований считать это и некоторые другие известия Никоновской летописи, недостающие в древних летописях, придуманными в XVI веке; Никоновская летопись могла использовать какие-нибудь старшие, до нас не дошедшие источники и между прочим, как кажется, исторические песни, былины. Сообщение о войне Аскольда и Дира с полочанами представляется весьма правдоподобным. Русский каган, перенеся свою державу в Киев, естественно стремился удержать за собой и свои старые владения на севере, но ему пришлось отбивать их от соседних скандинавских владельцев, сила которых возросла после удаления русов на юг.
Молодое русское государство, основавшееся в Киеве, как мы видели около 840 г., нашло в себе достаточно сил, для того чтобы в 860 г. совершить морской поход на Царьград; ( который ) окончился почетным для русских миром, заключенным под стенами Царьграда. Совершенно ясно, что такой блестящий исход великого предприятия укрепил те основания, на которых покоилось Киевское государство. Но вместе с тем от него потребовались новые и, по-видимому, чрезмерные напряжения, так как море, приковавшее к себе внимание киевского князя, было отрезано от его земель печенежской и мадьярской ордами, а также восточнославянским племенем уличей, так как и с востока киевскому князю грозили хазары, властвовавшие над ближайшими соседями Киева, северянами.
Трудные условия, в которых оказалось русское государство, повели к самым значительным осложнениям на севере. Входившие здесь в его состав племена скинули с себя русское иго, изгнали русских посадников и стали управляться самостоятельно. Заключаю об этом из летописного сообщения: «Изгънаша Варягы за море, и не Даша им дани и почаша сами собе володети»; замена варягами руси, которую на самом деле изгнали словене, кривичи, меря и чудь вполне естественна для отдаленного предания, восходящего к тому времени, когда русь и варяги были частью синонимами.
Весть о движении киевского князя (на северо-запад) побудила названные племена обратиться за море, к варягом и просить их о помощи. Летопись сообщает о факте призвания варягов, варяжских князей; в ней отразилось народное предание, соответствовавшее исторической действительности. Варяжские князья были признаны, однако, не для того только, чтобы княжить и володеть, но главным образом для того, чтобы отразить русского князя, положившего покарать виновных и восстановить свою власть в изгнавших его посадников городах. Возможно, что борьба варяжского севера с русским югом была продолжительна; это, прежде всего повело северные города к заключению тесного союза и к признанию как одного общего центра, так и одной общей власти; власть эта сосредоточилась в руках князя, сидевшего в Новгороде. Летопись знает его имя: это Рюрик, родоначальник княжеской династии.