Тот подмосковный снег (80

Юрий БАРАНОВ

ТОТ ПОДМОСКОВНЫЙ СНЕГ…

В начале 1942 года личный стенограф Гитлера доктор Геппер записал в дневнике по приезде в загородную резиденцию фюрера: «Здесь всѐ чудесно, но вот разочарование – выпал снег, хотя

вБерлине и Мюнхене греет солнышко. Фюрер и все, кто его понимает, после событий минувшей зимы выносить не могут снега». Таких свидетельств немало. Сподвижник и друг Гитлера рейхсминистр Шпеер вспоминает, как в сорок втором на прогулке фюрер воскликнул: «Как я ненавижу этот Восток! Стоит мне увидеть снег, и я впадаю в депрессию!» О русском, точнее – о подмосковном снеге и сопутствующих ему явлениях сложилась целая германская мифология. «Когда в начале декабря температура понизилась до 52 градусов по Цельсию, смертельно было даже присесть в кустах. Многие замѐрзли до смерти во время отправления естественных потребностей» (генерал Бейерлейн). Многие немцы объясняли своѐ поражение под Москвой тем, что на стороне русских сражался «генерал Мороз».

Однако доля правды в немецких жалобах есть. Их армия не была подготовлена к войне в зимних условиях. И речь не только об отсутствии полушубков и валенок; они не ожидали, что будет замерзать оружейная смазка, что – в отличие от советских Т-34 –

внемецких танках не будут заводиться моторы. А ещѐ раньше, в осеннюю грязь, немецкие танки на своих узких гусеницах не смогут ехать по целине, а Т-34 – смогут.

Неужели этого не могли предвидеть германские стратеги? И здесь дело не в Дедушке Морозе и не Тѐтушке Распутице, а в сроках. Вот если бы воевали по графику, составленному фюрером, и взяли Москву до холодов, тогда эти проблемы и не появились. Ведь как всѐ было гениально задумано! Овладеть русской столицей в конце сентября, дать поработать эсэсовцу Скорцени, который со своей командой должен вывезти всѐ ценное оборудование с московских заводов, дать сделать своѐ дело команде другого эсэсовца, Зикса, – ликвидировать в Москве всех нежелательных лиц (списки давно составлены), дать группе высокообразованных интеллектуалов под руководством доктора Поссета из Дрезденской галереи – отобрать и вывезти в рейх все художественные ценности для будущего Музея Фюрера в Линце и для других германских музеев. Затем 7 ноября провести Парад Победы на Красной площади, после чего стереть Москву с лица земли. Навеки.

1

Правда, План Барбаросса, как назвал Гитлер план нападения на

СССР, стал давать сбои с первого дня, когда обречѐнные погранзаставы вместо того, чтобы сдаться превосходящим силам противника, с которыми бессмысленно сражаться, бились до последнего. И до подмосковных деревень, где партизанами становились, по изумлѐнным свидетельствам немцев, даже инвалиды. И уж подавно – ни в каком дурном сне не могло присниться немецким генералам, что на их картах будет особо отмечаться Подолск официрен шуле (кто из них подозревал до войны об этом училище и о самом этом захолустном Подольске!).

Но ещѐ 14 ноября, когда много танков завязло в лесах под Истрой, на совещании в Орше было озвучено решение фюрера всѐ же взять Москву – последним ударом. В те дни Гитлер сказал своему главному союзнику – итальянскому дуче (вождю) Муссолини: «Москва падѐт, и мы не потеряем ни одного человека». И он приказал сомкнуть кольцо окружения намного восточнее русской столицы – в Горьком (Нижнем Новгороде). Это было уже безумием?

Ответим на этот вопрос чуть позже, а пока, перефразируя нашего известного политика, скажем – немцы хотели как всегда, но получилось что-то особенное, небывалое. Расчѐт Гитлера был вполне трезвым. Перед началом войны людской потенциал Германии, еѐ союзников и покорѐнных государств был почти в полтора раза больше, чем у СССР, а промышленный потенциал – более чем в два раза, в том числе по металлургии – в три раза (заметим, что небольшой по населению Люксембург был производителем лучшей в мире стали). Гитлеровская армия была насыщена «хиви» – иностранными «помощниками». Механики, ремонтники, медицинский и обслуживающий персонал, строители, повара и т. д. и т. д. – это были как правило не немцы, а бельгийцы, французы, голландцы, поляки, чехи, словаки, хорваты. (Кстати, в 1812 году около 40 процентов «великой армии» Наполеона составляли поляки.)

Особое значение в планах фюрера имела Москва. Не только он, склонный к мистике, воспринимал это слово как символ России. Падѐт Москва – падѐт Россия. Мало кто на Западе и Востоке сомневался в этом в то время. В Америке открыто говорили, что помогать русским бессмысленно – крах их государства неотвратим в самое ближайшее время, а после этого кто будет расплачиваться по долгам? Да, да, именно так писали и говорили, вполне открыто, ведь США не вступали в войну, а американский посол в Берлине мистер Кеннеди (отец будущего президента) был открытым сторонником Гитлера. И ещѐ в американской прессе обсуж-

2

далась проблема – а не создать ли после падения Москвы «нацио- нально-русское» правительство в Сибири и не поставить ли во главе его жителя штата Калифорния мистера Керенского…

А в Англии, которая, напомним, с сентября 1939 года воевала с Германией, поклонники фюрера, не особо скрываясь, строили планы – после падения Москвы сместить Черчилля и поставить премьер-министром Хора, которого хотел бы видеть на этом посту сам Гитлер. В России же восстановить монархию, посадить на престол германского принца Луи-Фердинанда, женатого на дочери русского великого князя Владимира Кирилловича Романова, и образовать новую Антанту, на этот раз англо- германо-российскую.

Не будем упрощать – ожидали падения Москвы, гибели советской державы и многие люди в СССР, причѐм не только затаившиеся враги. Это – тема отдельная, приведу лишь два из лично мне известных примеров. В коммунальной квартире, где прошло моѐ довоенное детство, один из соседей в октябрьские дни паники, на короткое время охватившей город, стал жечь во дворе книги Ленина, а заодно – Маяковского; другой сосед жестоко избил его, но – с доносом не побежал, так они и продолжали жить в своих комнатах. Второй пример. Знакомый моего деда, крупный учѐный (естественно, фамилии его я не назову), оказавшись в эвакуации на Волге, вырыл пещерку в крутом речном берегу и спрятал там лучшие стихи лучших русских поэтов. Он опасался, что фашисты полностью уничтожат Россию, и надеялся, что его схрон даст возможность будущим археологам узнать о существовавшей некогда русской цивилизации. Стихи были написаны им по памяти, чернилами – ни книг, ни пишущей машинки в тех условиях у него не было.

…В начале своего восточного похода Гитлер не звал к себе на помощь потенциальных союзников – зачем, через три месяца всѐ будет кончено. Когда наступление застопорилось, он понял, что хорошо бы обрушить на СССР ещѐ удары с востока и с юга. Но японцы намекали на то, что они могут выступить после падения Москвы. Примерно так же повела себя и Турция. Особенно внимательно следили за наступлением вермахта на Москву в Японии. И когда последняя немецкая волна выдохлась, приняли решение – впредь действовать без оглядки на германского союзника, а преследовать только свои, японские интересы.

Всѐ это завязалось в страшный глобальный узел, который был разрублен 5 и 6 декабря 1941 года, что переломило ход истории.

3

Может быть, символом этого перелома стал бой под Белым Растом (Дмитровский район). По врагу там ударили тихоокеанские моряки, переброшенные с Дальнего Востока. Они пошли в атаку, вызывающе демаскировавшись, в чѐрных бушлатах и в тельняшках. Немцы не выдержали и начали отступление. В то же время на Тихом океане японцы провели блестящую операцию – внезапным ударом разгромили американский флот в бухте ПѐрлХарбор на Гавайях. Для Японии завоевание густонаселѐнной Юго-Восточной Азии, богатой природными ресурсами, было, конечно, важнее сомнительных выгод от захвата холодной Сибири. После того, что произошло под Москвой, в упорном русском сопротивлении они не сомневались, да и с немцами они предпочитали быть «союзниками на расстоянии». Турция тоже воздержалась от нападения на СССР, даже через год, когда немецкие войска подошли к Кавказу. Тем более после Пѐрл-Харбора США были вынуждены вступить в войну и стать союзником Советского Союза. После Московской битвы ослабли аргументы тех американских кругов, которые выступали против помощи «красным». В Англии наша победа укрепила позиции Черчилля и ударила по тем, кто, как туза в рукаве, держал в резерве Гесса – напомним, что незадолго до нападения на СССР Гитлер послал «второго человека Третьего рейха» в Англию с целью создания своей «Антанты», германско-британской (документы об этом англичане обещают рассекретить в 2017 году).

И для всего мира символом России осталась непокорѐнная Москва, на подступах к которой был похоронен миф о неотвратимости гитлеровского рабства.

4