Введение в профессию Учебный год 2022-23 / Статья Давидян_Понимание юридической этики у студентов должно закладываться на генетическом уровне

«ЗАКОН»

2013

ТЕМА НОМЕРА: Этика в юридической профессии

ГАЯНЕ ДАВИДЯН

доцент кафедры истории государства и права юридического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова, кандидат юридических наук, приглашенный профессор Колледжа права университета Лойола (Новый Орлеан, США), кандидат юридических наук

— Чем вызван интерес со стороны крупнейших юридических фирм и университетов к изучению профессиональной этики? Почему роль этики в юридической профессии столь значительна?

Ф. Дженти: Всем юристам важно осознавать свою профессиональную роль в отношениях с клиентами и коллегами. В этом и есть, на мой взгляд, суть профессиональной этики.

Д. Нугеред: Мы, юристы, занимаем центральное положение в обществе, в том коллективе, где мы живем и работаем. И поэтому правильное выполнение нами наших функций, осуществление нашей деятельности составляет самое сердце нашей профессии. Надлежащее оказание юридических услуг клиентам само по себе включает соблюдение профессиональной этики. Все это требует серьезной подготовки и обучения.

30

ФИЛИП ДЖЕНТИ

профессор факультета права Колумбийского университета (США)

Современная экономика представляет собой комплексный механизм, она глобализирована, и поэтому оказание юридических услуг международными юридическими фирмами требует соблюдения профессиональной этики во всех странах, где мы работаем. В принципе наши внутренние политики по этике носят международный характер: здесь, в России, мы соблюдаем правила профессиональной этики, которые не менее строги, чем в Великобритании, США или во Франции.

Г. Давидян: Я думаю, что этот интерес вызван значимостью данного вопроса для правовой профессии. Правда, иногда ситуация меняется под влиянием случая.

Например, в США повышенное внимание к профессиональной этике юриста объясняется делом президента Никсона.

После Уотергейтского скандала стало понятно, что возникают ситуации, которые не столько касаются нарушения норм права, сколько вызывают недоумение и возмущение в обществе, и именно поэтому заслуживают принятия ответных мер. После этого дела во всех вузах США в обязательном порядке ввели курсы профессиональной этики.

Называются они по-разному: профессиональная этика юриста, профессиональная ответственность, мораль и ответственность, право и ответственность. Однако, как правило, все курсы затрагивают вопросы профессионального поведения юристов, т.е. ситуации, в которых нет нарушения закона, но есть нарушение профессионального поведения, и это, безусловно, влечет за собой определенный вид юридической ответственности.

Т. Макдональд: Неудивительно, что такие фирмы, как Уайт энд Кейс и ДЛА Пайпер, заинтересованы в преподавании юридической этики студентам юридических факультетов российских вузов. Этот предмет должен непременно быть частью обязательной учебной программы.

Любой юрист или юридическая фирма — вне зависимости от страны — должны отстаивать верховенство права и равноценный доступ к осуществлению правосудия. Нельзя все сводить к бизнесу, важно вести бизнес, не нарушая правил правовой системы и обеспечивая верховенство закона в обществе.

Безусловно, на сегодняшний день в российских вузах вопросам профессиональной этики уделяется недостаточно времени — далеко не на всех юридических факультетах в учебном плане есть такая дисциплина.

ЖУРНАЛ «ЗАКОН» № 11 НОЯБРЬ 2013

Ф.Д.: И позвольте отметить, что эта ситуация характерна не только для России. К большому сожалению, ни в России, ни во многих других странах Европы профессиональная этика не входит в учебные программы юридических факультетов.

Совершенно очевидно, что студенты лишены возможности обсудить и обдумать эти вопросы.

— Россия сейчас стоит на пороге реформирования юридической профессии. Но дискуссии о введении единых профессиональных стандартов для юристов зачастую натыкаются на противоречащие им доводы, суть которых в том, что юридические фирмы вправе самостоятельно вырабатывать этические стандарты,

имало того, это будет их конкурентным преимуществом. Клиенты обращают внимание на те фирмы, которые предлагают им более комфортные условия

июристы которых связаны этическими нормами. Как бы вы прокомментировали подобный подход? Есть ли в мире успешно развивающиеся юрисдикции, где подобные вопросы отданы на откуп рынку?

Г.Д.: Такая позиция мне непонятна, потому что нормы этики — это определенные стандарты поведения. Если у нас будет рязанская, калужская, московская или санкт-петербургская нравственность в профессии, я боюсь, мы далеко не уйдем.

Другое дело, что каждая фирма зарабатывает себе репутацию в первую очередь тем, как в ней соблюдают стандарты профессии. Если юридические фирмы считают, что доверители должны делать выбор исключительно на основе такой репутации, это вполне справедливо. Но стандарты должны быть едины. Я не согласна с тем, чтобы каждая фирма вырабатывала свои стандарты поведения. По крайней мере, понимание достоинства, чести профессии, конфиденциальности должно быть одинаковым.

Ф.Д.: Не сказал бы, что в США этими вопросами управляет рынок. Я считаю, что введение норм юридической этики нельзя отдавать на откуп юридическим фирмам — это должно происходить на всех уровнях, начиная с вузов, и распространяться на профессию в целом.

Т.М.: Действительно, такие крупные юридические фирмы, как ДЛА Пайпер и Уайт энд Кейс, имеют собственные этические правила, и мы воспитываем приверженность им среди наших юристов — независимо

32

от того, существуют ли те или иные нормы в юрисдикции, где мы работаем.

При этом я настаиваю на том, что юрист обязан вносить свой вклад в развитие правовой системы, особенно в тех странах, где верховенство права еще не полностью достигнуто. Кроме того, я считаю, что не только крупные юридические фирмы должны обучать своих сотрудников.

Понимание юридической этики у студентов должно закладываться на генетическом уровне — еще во время обучения на юридическом факультете.

Д.Н.: Насколько я понимаю, в современной юридической профессии в России существуют люди, которые предоставляют юридические услуги, не соответствующие каким-либо общепринятым этическим или профессиональным стандартам. И суть проводимых реформ, как я это себе представляю, состоит именно в том, чтобы такая часть профессии перестала существовать или действовать подобным образом.

Если в принципе речь идет о создании единой профессии с единым кодексом этики, это хорошо, но при условии, что правила, которые будут приняты, совпадут с самыми высокими стандартами, существующими сегодня на российском рынке юридических услуг. Также хотелось бы отметить, что реформа в целом должна готовиться таким образом, чтобы существовала возможность наладить диалог самых высокопрофессиональных участников юридического рынка, как российских, так и иностранных. Если реформа будет проходить именно так, то мы ее только поддерживаем.

— В юридической профессии есть щекотливый момент, когда интересы клиента могут не совпадать с требованиями закона. Я знаю, что, например, в Великобритании, если юрист узнал о факте нарушения, он обязан довести информацию до сведения суда или отказаться от защиты интересов клиента. В России же интересы клиента, при прочих равных условиях, могут превалировать в подобном случае. Возникает вопрос: должны ли адвокат, профессиональный юрист раскрывать информацию, если они считают действия клиента правонарушением?

Т.М.: Нет. Юрист не вправе раскрывать подобную информацию. Большинство национальных этических

стандартов в этом случае предписывают следовать интересам клиентов.

Д.Н.: Мы должны, прежде всего, понять, о каких именно случаях идет речь, потому что мы не можем ответить на этот вопрос в общем и целом, мы можем лишь сказать, как это урегулировано в той или иной стране. Например, в США конфиденциальная информация, как правило, никогда не раскрывается.

Ф.Д.: В Соединенных Штатах юриста могут обязать раскрыть информацию о том, что его клиент лгал в суде. Это относительно новое требование.

Д.Н.: Или, к примеру, если мы говорим о законодательстве об отмывании незаконно полученных доходов. В Европе в этом случае также закреплена обязанность раскрывать информацию, причем даже тогда, когда имеются лишь подозрения в нарушении закона.

Но и здесь есть исключения. Во-первых, когда идет судебное разбирательство, такое раскрытие обычно не требуется. Оно необходимо в особых случаях только на этапе определенных юридических консультаций. Во-вторых, есть страны, где раскрытие информации осуществляется не напрямую в государственных органах, а через собственных профессиональных представителей, так называемых bar council, или представителей адвокатской палаты, которые сами решают, надо или нет раскрывать информацию органам. Так что раскрытие информации — это достаточно ограниченный и непростой процесс, и на данный момент приоритетными все равно считаются принцип конфиденциальности и принцип независимости адвоката или юриста от государственных органов. Эти принципы имеют статус конституционных во многих странах.

Г.Д.: Я бы вообще не стала ставить вопрос таким образом. Скажу сразу, что этика является продолжением национальных традиций, менталитета, истории. Вы абсолютно правы, говоря о действующих в Великобритании правилах. Там, в частности в Англии и Уэльсе, согласно Кодексу 2007 г., если солиситор знает, что клиент обманывает суд, он имеет право отказаться защищать интересы такого лица, иначе сам будет привлечен как соучастник. Другое дело, что он не обязан раскрывать суду информацию о том, в чем именно заключается обман. Адвокат просто отказывается

в дальнейшем представлять интересы данного клиента. В Великобритании сложилась такая традиция, такое понимание интересов клиента.

В нашем правопорядке сложилось иное понимание — адвокатская тайна священна, и мы должны ей следовать, не раскрывая информацию, и тем самым соблюдая интересы доверителя. Однако я бы здесь не стала противопоставлять интересы доверителя и верховенство закона. Адвокат именно следуя закону не имеет права раскрывать определенные сведения, которые ему доверяют.

Нельзя также путать роли адвоката-защитника и обвинителя. Задача последнего — выявлять нарушения закона. А задача адвоката — защищать интересы доверителя.

Я не думаю, что в нашем случае нарушается верховенство закона, просто мы исповедуем другой подход, имеем другие традиции.

В Америке, скажем, приветствуется доносительство. У нас, я думаю, не очень, среди адвокатов по крайней мере. Другой вопрос, насколько, например, этично советоваться по своему делу с коллегой?

Вы не вправе раскрывать тайну вашего доверителя другому адвокату. К сожалению, это не распространяется на юристов, не имеющих статуса адвоката.

— В каких еще странах такие жесткие правила о нераскрытии адвокатской тайны?

Т.М.: Безусловно, во Франции. По законам этой страны все сделки и документы должны оставаться конфиденциальными. Юрист не может раскрывать информацию до тех пор, пока это от него не потребуют.

Но, конечно, в определенных обстоятельствах применяются законы, которые перекрывают этические обязательства о соблюдении конфиденциальности.

В принципе, этические правила абсолютны или почти абсолютны, но разные юрисдикции допускают исключения из этих правил, утвержденные отдельными законодательными актами.

33

ЖУРНАЛ «ЗАКОН» № 11 НОЯБРЬ 2013

Ф.Д.: Например, в Соединенных Штатах есть определенные нормы иммиграционного законодательства, обязывающие юриста раскрывать информацию о признании клиента в том, что в прошлом он употреблял наркотики. Такие нормы перекрывают этические требования, согласно которым юрист не вправе раскрывать подобную информацию.

— Юридических профессий много — не только юристы-консультанты, но и юристы, обслуживающие публичные интересы, нотариусы и т.д. Можно ли говорить о том, что существуют универсальные правила, некий этический минимум, которые всем юристам следует соблюдать?

Т.М.: Это одна из причин, почему юристы носят мантии и парики — они хотят показать, что на самом деле являются помощниками суда.

— Как барристеры.

Д.Н.: Да, но не только они.

Т.М.: Юристы во Франции, например…

Д.Н.: И в Германии. Они носят мантию в судах.

Т.М.: Все потому, что у них есть обязанности перед судом и правовой системой.

— Где же закрепляются эти принципы?

Ф.Д.: Это опять-таки зависит от юрисдикции.

Т.М.: Существует документ, который в целом представляет собой некую квинтэссенцию этических принципов. Это Европейский кодекс профессионального поведения (European Code of Conduct). Хотя в целом это даже не кодекс, а напоминание о десяти базовых принципах: конфиденциальность, добросовестность…

Ф.Дж.: Независимость…

Т.М.: Вы почти все можете вывести на основе этих принципов. Вы всегда можете взять их за отправную точку.

Д.Н.: Обязанность по отношению к судам, например, является первым принципом, а в Великобритании первым принципом считается обязанность способствовать надлежащему отправлению правосудия.

34

Может ли дурная репутация стать препятствием для допуска к профессии в других странах?

Д.Н.: Да.

Т.М.: Конечно.

Д.Н.: Например, в Англии и во Франции претендента попросят предоставить письма, подтверждающие его репутацию.

Т.М.: Не так давно во Франции известный адвокат был лишен своего статуса после того, как была доказана его противозаконная деятельность. Если юрист совершает что-то аморальное, он, скорее всего, будет отстранен от профессии.

Ф.Д.: Юридическая практика часто узко специализирована, юристы более или менее знакомы друг с другом и знают многое о деятельности своих коллег. Так что их репутация быстро становится широко известной.

Г.Д.: Я, с одной стороны, считаю, что оценивать репутацию при принятии в адвокаты, безусловно, нужно. Это особая профессия. Хотя, конечно, могут спросить: «А чем врачи хуже? Их репутация не менее важна».

С другой стороны, я боюсь установления драконовских норм: мы все прекрасно понимаем, что и адвокаты, и судьи, и прокуроры — живые люди. Но в том, что касается публичных юристов, — судей, прокуроров, мне очень нравится, что наше законодательство регулирует не только их служебную, но и внеслужебную деятельность. У них особая, скажем так, миссия в обществе и в юридической профессии. К адвокатам такие требования не предъявляются.

В юридическом сообществе продолжаются дискуссии о том, в какой степени этические стандарты внеслужебной деятельности должны учитываться в деятельности профессиональной. Например, если у судьи есть какие-то внесемейные связи, это его личное дело или влияет на профессию? Или, скажем, судья выложила в интернет фотографию, на которой она целует бутылку водки. Если на следующий день она придет на работу и лишит родительских прав пьющих родителей, это может стать поводом для возмущения. Может быть, это шутка, фото, сделанное во время отпуска, и т.д. Однако, полагаю, особые требования к судьям вполне оправданны. И чем выше будет стандарт их поведения, тем, наверное, больше уважения будет в обществе к этой профессии и в целом к ветви власти, которую они представляют.

— Приведите примеры безусловных оснований для дисквалификации, связанных с нарушением этических требований.

Ф.Д.: Признание виновным в совершении серьезного уголовного преступления. Хищение денег клиента.

Т.М.: Подделка счетов и требование их оплаты. По сути, это то же, что и присвоение денег клиента.

Г.Д.: Неквалифицированность.

Ф.Д.: Хочу заметить, что дисквалифицированы должны быть юристы, которые неоднократно совершали одни и те же нарушения. Возможно, адвоката

не стоит лишать статуса за первое правонарушение. Чаще всего так и происходит на практике: человека повторно предупреждают о нарушениях и только потом выносят дисциплинарное решение и лишают статуса.

Г.Д.: Мне, кстати, не нравится, что в России существует лишь очень ограниченный перечень дисциплинарных мер ответственности адвокатов: замечание, предупреждение, а затем сразу прекращение статуса. Может быть, следует ввести некие промежуточные меры, скажем, временное приостановление деятельности или что-то более серьезное, но не лишение сразу статуса.

Например, будучи действующим президентом США, Билл Клинтон на сенаторских слушаниях дал ложные показания, и в 2000 г. Верховный суд Арканзаса лишил его лицензии адвоката и приговорил к штрафу в 25 тыс. долларов. Для меня это пример безусловной ответственности любого должностного лица, но в первую очередь юриста. Подчеркну, что в данном случае его лишили статуса адвоката как юриста, не как президента.

Я думаю, что у нас подобные меры выработаны достаточно хорошо, но иногда они имеют размытые формулировки. Скажем, непонятно, что такое добросовестность адвоката или судьи. Судьи часто говорят, что они в своих решениях руководствовались убеждением, судейским усмотрением. Возможно, нужна более детальная разработка таких понятий. Зарубежные аналогичные нормы достаточно объемны. Например, предыдущий Кодекс профессиональной этики солиситоров состоял из 700 страниц, сейчас он, правда, сокращен до 200. Столь же объемны и модельные кодексы поведения юристов в США. Во Франции также очень трепетно к этому относятся.

Полагаю, что нам нужно не копировать зарубежные кодексы, но детализировать имеющиеся этические требования, учитывая отечественную дисциплинарную практику.

— Существуют ли специфические особенности регулирования этики для тех адвокатов, которые занимаются отстаиванием публичных интересов, и тех, кто работает с частными клиентами?

35

ЖУРНАЛ «ЗАКОН» № 11 НОЯБРЬ 2013

Т.М.: Как таковой разницы нет. Например, и к государственным служащим, и к юристам, работающим в коммерческой структуре, предъявляется требование о недопущении конфликта интересов.

Общие принципы, о которых мы уже говорили, применимы ко всем юристам. Но в силу специфики работы они могут быть изменены.

Д.Н.: Следуют ли юристы, работающие на государство, тем же этическим правилам, что и частнопрактикующие, зависит от конкретной юрисдикции.

Ф.Д.: В некоторых странах деятельность государственных юристов регулируется так же, как и остальных юристов, а в других — иначе. В США, например, на сотрудников Министерства юстиции распространяются те же этические правила, что и на остальных членов Американской ассоциации юристов (ABA).

Д.Н.: Мы не можем давать какой-либо общий ответ, нам надо рассматривать каждую страну: регулируется ли там деятельность юристов, работающих для государства, в государственных органах так же, как адвокатов или консультантов, или иначе. Однако нет никаких оснований считать, что юристы, работающие на государство, не должны соблюдать правила профессиональной этики.

Г.Д.: Думаю, выделить специфику регулирования публичных юристов можно. Например, по понятным причинам беспристрастности от адвоката мы требовать не можем, а от судьи — должны, потому что он вершит правосудие. В его руках, в конце концов, судьба человека. Беспристрастность очень важна, она — основа независимости. Европейский суд по правам человека даже дал определение беспристрастности, как в объективном, так и в субъективном смысле. Но насколько живым людям удается быть беспристрастными в условиях сильной занятости, загруженности, неоднозначности ситуации и т.д., показывает дисциплинарная практика.

— Возьмем отношение к предпринимательской деятельности. Юристы, работающие в публичных интересах, однозначно не вправе заниматься предпринимательством. Ситуация в отношении адвокатов складывается в разных странах по-разному. В России, например, для них нет однозначного за-

36

прета на ведение предпринимательской деятельности, не связанной с оказанием юридической помощи.

Г.Д.: Не вижу оснований устанавливать такой запрет. С судьями и прокурорами все понятно. Они представляют государственную власть. Это будет нарушать их обязанность быть беспристрастными и независимыми.

Д.Н.: Во Франции существует концепция «несовместимость занятия». Некоторые занятия считаются несовместимыми с юридической профессией. Однако во многих странах юрист или адвокат может преподавать. Иногда также может быть членом руководящих органов компаний, скажем совета директоров.

Т.М.: В США, например, я могу по субботам продавать подержанные машины, а в будни работать юристом. Во Франции же это запрещено.

Ф.Д.: В Соединенных Штатах нет общих правил, ограничивающих предпринимательскую деятельность юристов за пределами чисто юридической практики. Общий запрет есть во многих европейских кодексах этики, но в США его нет.

— То есть в США вы, будучи юристом, можете содержать ресторан, а во Франции нет?

Т.М.: Во Франции можно владеть рестораном, но при этом нельзя им управлять. А в Америке — запросто.

Д.Н.: Не знаю, правда, сможете ли вы быть единственным акционером ресторанного бизнеса во Франции.

— В России адвокатская деятельность не является предпринимательской — об этом прямо сказано в законе. Согласны ли вы с таким подходом?

Т.М.: Я твердо верю, что право — это не столько бизнес, сколько профессия. Коммерческая деятельность — не есть исконное предназначение юриста… Это отнюдь не означает, что юрист не вправе зарабатывать деньги. Если он получает справедливое вознаграждение за проделанную работу — я не вижу в этом никаких проблем.

Д.Н.: Я согласна, но… Это профессия, которая имеет серьезную экономическую составляющую. И поэтому

ею нужно управлять, учитывая свои интересы, так же как и бизнесом управляют для себя.

Я считаю, что юридическая профессия должна иметь возможность использовать аналогичные структуры, которые сегодня применяются предпринимателями или бизнесом, но для собственных нужд. К примеру, общества с ограниченной ответственностью или трудовые договоры с младшими юристами, которые сегодня недоступны российским адвокатам.

Т.М.: Одна из проблем, с которой сейчас сталкиваются большие юридические фирмы, заключается в том, что они все больше и больше превращаются в бизнес с точки зрения управления. Я считаю, что с этим нужно быть осторожнее. Мы не должны забывать о своей истинной роли.

Д.Н.: На сегодняшний день большинству международных фирм еще удается сочетать одно с другим.

Сложность задачи как раз и состоит в том, чтобы правильно комбинировать юридическую профессию (и ее принципы) и крупную экономическую деятельность. Пока что мы с этим справляемся.

Г.Д.: Я думаю, что в России проблема имеет две составляющие — экономическую и политическую. Безусловно, адвокаты (как и нотариусы, кстати) получают доход, причем у некоторых гонорары немалые.

С другой стороны, Конституционный Суд определил, что адвокаты являются гарантами государства с точки зрения оказания квалифицированной юридической помощи. Иногда их работу оплачивает государство, а не доверитель. В этом смысле, видимо, нужно рассматривать роль адвоката в качестве субъекта оказания юридической помощи как вида публичной деятельности. Поэтому их деятельность и не считается предпринимательской.

Но, бесспорно, элемент предпринимательства в ней есть. Ведь большинство адвокатов, нотариусов работают на возмездной основе, что вполне естественно.

Полагаю, что здесь как раз влияет политическая составляющая, которая заставляет воспринимать адвоката как гаранта осуществления квалифицированной юридической помощи всеми без исключения. Сейчас

же есть закон об оказании бесплатной юридической помощи. Такую помощь по гражданским делам тоже оказывают адвокаты. Могут быть также созданы государственные адвокатуры. Кое-где они уже начали действовать, но опыт их работы оказался не очень удачным.

Поэтому, по всей видимости, здесь больший акцент делается на политику, чем на право.

— Насколько привычным для вас кажется включение в учебный курс специального предмета — этики?

Г.Д.: У нас тенденция преподавать профессиональную этику юриста сложилась, наверное, за последнее десятилетие, а может быть, и меньшее время. Это обусловлено наиострейшей необходимостью обучать будущих юристов стандартам поведения, и в первую очередь этого хотят компании: им нужно, чтобы на практику приходили выпускники, уже имеющие определенные знания профессиональной этики, чтобы им не приходилось начинать все с азов.

С моими студентами мы проанализировали учебные планы 110 юридических вузов РФ: этот предмет преподается в 60–70 из них, но, к сожалению, во многих вузах курс читают либо социологи, либо филологи, либо философы, т.е. профессиональная этика юриста рассматривается не как часть профессии, а как философский предмет. В данном случае это является грубой ошибкой, потому что этика как нравственность из сфер общественных отношений и профессиональная этика юриста не очень связаны между собой.

В процессе изучения профессиональной этики юриста мы пытаемся установить грань между профессиональными стандартами поведения и правами человека, понять, определить, что такое беспристрастность, независимость, добросовестность, тайна, гонорар, реклама… Раскрываем понятия, изучаем законы, судебную и дисциплинарную практику.

Я считаю, что этические стандарты для юристов должны быть едиными и изучать их следует в едином русле, это должен быть единый предмет.

Более того, я считаю, что нужно вводить это и в деятельность юридических клиник. Конечно, может по-

37

казаться странным, что я предлагаю идею консультирования студентами уже состоявшихся юристов. Но такие консультации нужны в первую очередь и студентам клиник, чтобы они избегали нарушений профессиональной этики.

Подобный опыт есть, например, у Йельского университета. Успешно работает такая клиника по профессиональной этике под руководством профессора Лоуренса Фокса.

В США следование профессиональным стандартам начинается со студенческой скамьи.

Если молодой человек повел себя неэтично, например списал, нарушил правила поведения вуза, администрация или специальная этическая комиссия, как правило, сообщает об этом в ассоциацию юристов штата, и студент даже не будет допущен к экзамену, сдача которого обязательна для доступа к профессии. То есть он на всю жизнь лишает себя возможности стать юристом.

Ф.Д.: В нашей стране курс профессиональной этики обязан изучить каждый студент, в том числе студенты, получающие второе высшее образование или степень LL.M., которые намерены сдавать квалификационный экзамен, например, в Нью-Йорке.

А вот в Центральной и Восточной Европе таких курсов нет практически нигде.

Д.Н.: В Европе специальный курс профессиональной этики преподается уже после получения диплома. Во Франции, например, это годичный курс в рамках école du barreau, в Великобритании — курс юридической практики.

— Завершая наш разговор, хочу спросить: какие, на ваш взгляд, принципиальные моменты следует учитывать при реформировании Кодекса профессиональной этики адвоката в России?

Ф.Д.: Я считаю, что действующий в России адвокатский кодекс вполне приемлем.

Д.Н.: Мы все согласны с тем, что кодекс адвокатской этики в России хороший.

Сложность в том, что в реальности практика не всегда соответствует его положениям. Эта проблема в России присуща не только юридической профессии, она более широка. Юристы и адвокаты работают в общем контексте, где, к сожалению, то, что написано на бумаге, зачастую не соблюдается на практике.

— То есть в принципе вы могли бы рекомендовать наш Кодекс как основу для этических стандартов работы юристов-консультантов?

Д.Н.: Для юристов-консультантов принципиальная проблема не в Кодексе, а в Законе об адвокатуре. Если Закон будет распространяться и на юристовконсультантов, он должен быть модернизирован и стать более удобным для управления их деятельностью. Тогда сложностей с объединением профессий не возникнет, и уж тем более сам Кодекс не станет такой проблемой.

Г.Д.: Во-первых, я скажу, что меня как юриста, интересующегося этим вопросом, очень радует сам факт появления и совершенствования подобных кодексов за последнее десятилетие.

К сожалению, КС РФ в одном из постановлений констатировал, что Кодекс судейской этики не является нормативно-правовым актом, т.е. не имеет юридической силы. С моей точки зрения, сначала надо позаботиться о том, чтобы придать этическим кодексам юридическую силу.

Во-вторых, как я уже сказала, кодексы необходимо детализировать, подробно раскрывать имеющиеся понятия и вводить новые, давать четкие определения, расширять перечень этических норм.

Например, я бы дополнила Кодекс профессиональной этики адвоката понятием преданности доверителю. В США это называется loyalty. Это очень важная норма. Некоторые специалисты считают, что понятие преданности доверителю входит в состав понятия адвокатской тайны, но я так не думаю. И я абсолютно согласна с Дельфиной в том, что очень многое зависит от практики применения этических кодексов. В США, например, дисциплинарные комитеты при Верховных судах штатов очень строго подходят к рассмотрению нарушений этических норм.

Так, большую известность получило дело нынешнего председателя Верховного суда Западной Вирджинии Бенджамина Брента. Он повел себя неэтично: участвовал в слушании дела против фирмы, которая профинансировала в свое время его избирательную кампанию. В данном случае он нарушил принцип беспристрастности.

Судью Брента не лишили статуса юриста, потому что его пристрастность в этом деле не была окончательно доказана. Но все юридическое сообщество от него отвернулось, и думаю, судье пришлось несладко. Этот пример приводят студентам всех университетов. Здесь важно именно отношение общественности к случившемуся. Я надеюсь, и у нас в будущем такое станет возможным.