Учебный год 22-23 / reservatio mentalis
.docxИменно не желая допустить ситуации, при которой договор, заключенный при изложенных обстоятельствах, оказался бы действительным, Редакционная комиссия воздержалась от формулирования какого-либо правила относительно действительности договора продажи чужого имущества вообще. "Если закон, - говорится в объяснениях к Проекту, - не устанавливает предположения... что заключающие такой договор стороны имеют в виду принятие одною из них обязательства склонить собственника имущества к соответственному исполнению... то едва ли практично постановлять о действительности договора, когда он может оказаться недействительным как противный нравственности именно потому, что предмет его - чужое имущество. Впрочем, исходная точка для постановления... римского правила не совсем, быть может, соответствует современному юридическому сознанию. В особенности, в договорах об особливых (индивидуальных. - Д.Т.) вещах стороны не исходят из представления об общей имущественной ответственности обязанной стороны, а имеют в виду конкретные вещи, на которые главным образом направляется их воля. <...> По этим основаниям проект... не вводит... правила, признающего действительными договоры о чужом имуществе" <456>. Сходным образом мыслят и некоторые современные авторы, не признающие действительности обязательственной сделки, совершенной неуправомоченным лицом. "...Стороны вовсе не имеют в виду, - пишет, например, К.И. Скловский, - что вещь где-то существует, а видят вещь перед собой. При этом где-то существующий собственник отнюдь не берет на себя никаких обязательств перед покупателем" <457>.
--------------------------------
<456> Гражданское уложение. Кн. V: Проект. Т. I. С. 67 и сл.
<457> Скловский К. О действительности продажи чужого имущества. С. 90, сн. 32.
Эта аргументация представляется неубедительной. Во-первых, она исходит из неверной посылки, ошибочность которой вряд ли стоит доказывать, будто правовые последствия договора вообще определяются исключительно тем, как их представляют себе стороны <458>. Во-вторых, направленная против признания, как общего принципа, действительности обязательственного договора об отчуждении не принадлежащей отчуждателю вещи, она не учитывает еще одной, причем наиболее распространенной и практически значимой ситуации, когда обе стороны либо только приобретатель не осведомлены об истинной принадлежности отчуждаемого имущества. В этом случае, в отличие от рассмотренного выше, согласованная воля сторон, выраженная в договоре, несомненно, направлена на юридические последствия, т.е. не является мнимой, причем возможная недобросовестность продавца, знающего, что он отчуждает не принадлежащее ему имущество, и не имеющего намерения приобрести его в собственность до момента исполнения обязательства, имеет скрытый характер и сама по себе не может влиять на действительность договора (так называемая reservatio mentalis, ср. § 116 BGB) <459>. Можно ли квалифицировать такой договор как ничтожный вследствие отсутствия у продавца правомочия распоряжаться вещью и, казалось бы, связанной с этим первоначальной юридической невозможностью исполнения?
--------------------------------
<458> Здесь вспоминается классический пример, используемый в немецкой учебной литературе. Простому обывателю сложно понять, что, покупая, например, утреннюю газету в киоске (т.е. протягивая, зачастую без единого слова, монету и указывая на нужное издание), он заключает сразу три договора: обязательственный договор купли-продажи, вещный договор о переходе права собственности на газету и вещный договор о переходе права собственности на деньги. Непостижимость этой догматической и законодательной конструкции для неюриста не означает, однако, ее ошибочности. Точно так же и применительно к нашему праву можно сказать, что пассажир, садящийся в автобус, чтобы доехать до места работы, чаще всего и не подозревает, что тем самым он заключает договор перевозки с автотранспортной организацией, и тем не менее факт заключения договора в этом случае бесспорен.
<459> Рассматриваемая ситуация, как правило, оставляется без внимания противниками действительности договора об отчуждении вещи, не принадлежащей отчуждателю, или оценивается ими явно односторонне, с акцентом на недобросовестности отчуждателя. "Ведь, заключая этот договор, - пишет О.Г. Ломидзе, - как минимум одна из его сторон демонстрирует открытое и агрессивное неуважение к чужому праву, стремление извлечь для себя имущественные выгоды недолжным путем, за счет нарушения (ущемления) положения надлежащего правообладателя" (Ломидзе О.Г. О правовой оценке договора, направленного на отчуждение имущества неуправомоченным лицом. С. 14 и сл.). При таком подходе не учитывается, что квалификация договора как недействительного нисколько не изменила бы ситуацию нарушенного права, но при этом дополнительно нанесла бы ущерб интересам добросовестного приобретателя (если он не стал собственником в силу сложного юридического состава, предусмотренного ст. 302 ГК), о чем еще пойдет речь ниже.
Отрицательный ответ, кажется, не нуждается в особом обосновании. Обязательственный договор сам по себе не влечет перехода права собственности и никоим образом это право не обременяет <460>, поэтому основанием его недействительности не могут служить ни невозможность непосредственного и немедленного наступления вещного эффекта, ибо она не имеет отношения к делу, ни первоначальная невозможность перехода права собственности от данного конкретного отчуждателя за отсутствием у него распорядительной власти, поскольку такая невозможность является субъективной. Данное положение нашло прямое и недвусмысленное закрепление в источниках современного единообразного права, таких, как Принципы УНИДРУА 2004 и Принципы Европейского договорного права:
--------------------------------
<460> В связи с этим невозможно согласиться с позицией ВАС РФ, высказанной по конкретному делу, согласно которой продаваемое имущество обременяется правами покупателя на основании договора купли-продажи, а продавец утрачивает право распоряжаться этим имуществом любым способом (см. п. 7 приложения к цит. инф. письму Президиума ВАС РФ от 13 ноября 1997 г. N 21).
Art. 3.3 UNIDROIT Principles 2004 Art. 4:115 Principles of ECL:
(Initial impossibility) Initial impossibility
(1) The mere fact that at the A contract is not invalid
time of the conclusion of the merely because at the time it
contract the perfomance of the was concluded perfomance of the
obligation assumed was impossible, obligation assumed was impossible,
does not affect the validity of or because a party was not
the contract. entitled to dispose of the assets
(2) The mere fact that at the to which the contract relates.
time of the conclusion of the
contract a party was not entitled
to dispose of the assets to which
the contract relates, does not
affect the validity ofthe contract.
Ст. 3.3 Принципов УНИДРУА 2004 Ст. 4:115 Принципов ЕДП:
(Первоначальная невозможность) Первоначальная невозможность
(1) Тот лишь факт, что во время Договор не является
заключения договора исполнение недействительным лишь потому,
принимаемого обязательства было что в то время, когда он был
невозможным, не влияет на заключен, исполнение принятого
действительность договора. обязательства было невозможным,
(2) Тот лишь факт, что во время или потому, что сторона не была
заключения договора сторона не управомочена распоряжаться
была управомочена распоряжаться имуществом, к которому относится
имуществом, к которому относится договор.
договор, не влияет на
действительность договора.
Обязательственный договор об отчуждении не может, кроме того, служить, безотносительно к вопросу о его действительности, титулом владения для приобретателя, фактически получившего вещь, но не ставшего собственником <461>, так как, обязывая к передаче имущества в собственность, он направлен на перенос именно права собственности, а не титульного владения; собственник же, как известно, владеет не на основании договора, а исключительно в силу своего права собственности. Таким образом, квалификация обязательственного договора, заключенного неуправомоченным на отчуждение лицом, как действительного вовсе не означает, что приобретатель, получив вещь, становится ее титульным (законным) владельцем, к чему, как иногда думают, такая квалификация неизбежно приводила бы.
--------------------------------
<461> Иное мнение сложилось в доктрине благодаря разъяснению Пленума ВАС РФ (см. п. 14 Постановления от 25 февраля 1998 г. N 8), согласно которому имущество в этом случае "служит предметом исполненного продавцом обязательства, возникшего из договора продажи, а покупатель является его законным владельцем" (см., напр.: Ломидзе О.Г., Ломидзе Э.Ю. Указ. соч. С. 152; Скловский К. О действительности продажи чужого имущества. С. 83 и сл.).
В этом отношении весьма показательно следующее рассуждение К.И. Скловского: "...Данное в статье 305 ГК РФ определение законного владельца как лица, получившего вещь по договору, определенно не допускает возможности того, что такой владелец не имеет права на вещь - вещного или обязательственного <462>. Иными словами, ГК РФ решительно исключает возможность того, что титульный владелец, то есть владелец, получивший вещь по действительному договору, не получил на нее права" <463>.
--------------------------------
<462> Попутно заметим, что используемая автором конструкция "обязательственного права на вещь" представляется внутренне противоречивой, игнорирующей различие между вещными и обязательственными правами.
<463> Скловский К. О действительности продажи чужого имущества. С. 83.
Тезис о том, что любой договор, предусматривающий передачу вещи, порождает у приобретателя титул владения, призван, очевидно, показать методом ad absurdum, что если бы договор купли-продажи чужой вещи был действителен, то приобретатель имел бы титул владения, а следовательно, был бы законным (титульным) владельцем, истребовать вещь у которого нельзя ни при каких обстоятельствах (в том числе и при отсутствии условий, предусмотренных в ст. 302 ГК). Однако этот тезис не вытекает из смысла ст. 305 ГК, на которую ссылается автор, как может показаться на первый взгляд при ее буквальном прочтении, вне системы других норм. В данной статье имеются в виду договоры, направленные на передачу титульного владения иного, чем владение на праве собственности, возникающее вследствие исполнения договора купли-продажи, ибо защите владения собственника посвящена другая, отдельная норма - ст. 301 ГК.
Конечно, может случиться и так, что владение вещью, переданной по договору купли-продажи, возникает у покупателя до перехода к нему права собственности (например, передача недвижимого имущества происходит до государственной регистрации перехода права или - при продаже движимой вещи - стороны договариваются о том, что собственность перейдет лишь в момент оплаты товара). Именно на это обстоятельство ссылаются в качестве контрдовода против только что сказанного, т.е. чтобы показать, что иногда договор купли-продажи все же может быть титулом владения, а потому квалификация его как действительного, несмотря на неуправомоченность отчуждателя, должна была бы привести к выводу о законности владения приобретателя по такому договору в любом случае, независимо от соблюдения установленных в ст. 302 ГК условий приобретения a non domino.