новая папка 1 / 216080

11

вительного rules, которое предполагает необходимость их исполнения: (3) The free-

dom! The lack of rules, or even a pretense of propriety! (COCA).

Существительное propriety в предложении (4) актуализирует значение моральной допустимости совестью «скрашивания» правды: (4) What is questionable is

the propriety of diluting truth for the sake of a good story [CCELD, 1991, p. 1153].

В примере (5) прилагательное right актуализирует значение должного с религиозной точки зрения – следование велениям Бога: (5) Of course, ultimately, it was all

in God's hands. Human beings could only try to behave in a right way, try to obey His

commandments (COCA).

В следующем же предложении (6) под прилагательным right подразумевается диктуемое совестью чувство моральной правомерности поведения человека, манифестируемое в данном контексте еще одним средством репрезентации категории

CONSCIENCE – существительным principles: (6) One must have some principles, some

sense of right and wrong [CCELD, 1991, p.1249].

В предложении (7) высказывается мысль о равнозначном моральном долге и ответственности отца и матери за воспитание детей: (7) Men and women must be

equally responsible for bringing up children [CCELD, 1991, p. 1235].

Если в предложении (7) прилагательное responsible репрезентирует семантическую функцию, свойственную для категории DUTY, то в предложении (8) оно служит средством языковой реализации категории CONSCIENCE, выражая чувство вины за неподобающее поведение: (8) Just as she felt ashamed and somehow responsi-

ble for the disgrace of her mother’s lover so she felt that the man’s attack had been her

fault (BNC).

В предложении (9) прилагательное conscientious определяет добросовестно выполняемый долг родителей перед своими детьми: (9) Even under the most favorable

circumstances, and such circumstances surrounded me as a child, no matter how loving, conscientious, understanding and always available parents may be we never really

get to know them, get to know their secrets (COCA).

Значение «моральности» человека, выраженное прилагательным conscientious,

прослеживается и в предложении (10): He was a good friend to his comrades, a conscientious leader mindful of his men's needs; an upright family man with strong,

bright, proud children [http://www.merriam-webster.com/dictionary/conscientious].

Модальный глагол should в предложении (11) указывает на моральную необходимость быть терпимым к людям разных национальностей: (11) And in his mind

there was firmly sown, A lovely and a wondrous dream. That all are one, no matter their creed, Or that people may differ in colour, That white men should loosen hold their greed,

To love and respect their black brother (BNC).

В примере (12) модальный глагол should, употреблённый в сочетании с перфектным инфинитивом реализует значение не исполнения морального долга в прошлом, вследствие чего в настоящем человек испытывает угрызения совести: (12)

Our newborn baby was waxy and motionless. I should have listened to Kate's worrying more carefully (COCA).

12

Аналогичное значение угрызений совести выражено в предложении (13) при помощи модального глагола ought to: (13) Mary ought to have been back with her

mother and the thought turned her heart cold (COCA).

Модальный глагол ought to в примере (14) актуализирует значение морального долга оказать помощь нуждающемуся в этом человеку: (14) Then she wrapped herself

in a burlap sack, clutched her legs, and rested her head on her knees. It occurred to

me I ought to give her some money so she could get something to eat (COCA).

Относя модальные глаголы should и ought to к общим средствам актуализации анализируемых категорий, мы принимаем во внимание, что для их реализации они функционируют в разных грамматических конструкциях: для эксплицирования категории DUTY – с простым инфинитивом, а для объективизации категории CONSCIENCE – с перфектным.

Наличие общих лексических средств, актуализирующих категории DUTY и CONSCIENCE, свидетельствует об их сопряжённости на лексическом уровне. Несмотря на многозначность общих слов-репрезентантов описываемых категорий и на тот факт, что для реализации каждой категории они функционируют в определённом значении, их семантические функции нередко совпадают.

Исследуемые категории по своей природе отличаются высокой степенью обобщенности, относятся как к сфере языка, так и сознания, что позволяет отнести их к функционально-семантическим категориям, являющимся языковой интерпретацией и реализацией понятийных категорий, содержательная сущность которых «… определяется психофизиологической и социальной организацией человека и его ценностными ориентациями в универсуме» [Малинович Ю. М., 2003, с. 23].

При достаточном количестве полевых теорий мы в своей работе опираемся на принцип функционально-семантических полей, манифестирующий первостепенность семантики и непрерывность смыслов, передаваемых средствами языка. На наш взгляд, этот принцип является наиболее адекватным способом представления лингвистической сущности DUTY и CONSCIENCE как функциональносемантических категорий, позволяющим систематизировать языковые средства их объективизации.

Для построения ФСП «duty» и «conscience» мы обратились к Британскому национальному корпусу, включающему в себя 100 миллионов языковых единиц британского варианта английского в период с 1980-х гг. по 1993г. (BNC), и Корпусу современного американского английского, состоящему из 450 миллионов языковых единиц, выделенных из письменных фрагментов американского английского в период с 1990 г. по 2012 г. (COCA). В поле нашего внимания оказалось 245 тысяч 602 примера, содержащих языковые средства, потенциально способные выражать категорию DUTY, в 676 (314 из BNC и 362 из COCA) из которых они актуализируют категорию DUTY. 197 тысяч 898 контекстов содержали языковые средства, способные объективировать категорию CONSCIENCE, 3395 (644 из BNC и 2751 из COCA) из которых наглядно демонстрируют общую семантическую функцию категории CONSCIENCE. Таким образом, из 443 тысяч 500 контекстов художественных произведений нами было выделено и проанализировано более 4 тысяч примеров, что послужило базой для конструирования ФСП «duty» и «conscience».

13

Согласно принципам, сформулированным А. В. Бондарко, все языковые средства обоих полей были распределены нами по зонам: ядерным и периферийным. Отметим, что в ходе анализа мы встретились с расхождениями в отнесении средств актуализации категории DUTY и CONSCIENCE в британском и американском вариантах английского языка, поскольку частотность их употребления разнилась. Кроме того, в американском варианте английского языка наличествуют некоторые языковые средства, которые отсутствуют в британском английском. Этот факт может свидетельствовать о культурно детерминированных различиях восприятия и понимания данных категорий, зафиксированных в сознании британцев и американцев и отражающихся в семиосферах двух народов. Ввиду этого, нами представлены ФСП «duty» и «conscience» в двух вариантах: британском и американском. Для указания британского варианта мы будем пользоваться цифрой 1, а американского – цифрой 2.

Анализируемые ФСП «duty» представляют собой, следуя терминологии А. В. Бондарко, билатеральные единства [Бондарко, 2002, c. 290], состоящие из плана содержания и плана выражения. План содержания детерминируется компонентами функционально-семантической категории DUTY, а план выражения представлен разнообразными языковыми средствами, направленными на реализацию общей семантической функции – выражения ФСК DUTY.

ФСП «duty»¹ (британский английский) представляют собой моноцентрическую компактную структуру, состоящую из 22 языковых единиц. ФСП «duty»² (американский английский) является полицентрической компактной структурой, включающей в себя 28 языковых единиц, реализующих семантику исследуемой категории.

Ядро ФСП «duty»¹ представлено одноимённым существительным. Приядерная зона выражается при помощи двух лексических средств: прилагательного dutiful и существительного responsibility. Ближняя периферия актуализируется посредством существительных obligation и commitment, модальных глаголов must, ought to, should и have to, прилагательных proper и responsible, глаголов to require и to oblige. Зона дальней периферии объективируется не только лексическими средствами: сущест-

вительными compulsion, conscience, rightness и propriety, прилагательными right, conscientious и duty-bound, глаголом to demand, но и, как было обнаружено в ходе анализа фактического материала, лексико-грамматической конструкцией demand that

somebody do something.

У ФСП «duty»² ядром является не только существительное duty, но и образованное от него прилагательное dutiful. Приядерная зона ФСП «duty»² реализуется посредством прилагательного proper. Ближняя периферия включает в себя модаль-

ные глаголы must, have to, ought to и should, существительные responsibility, obligation, commitment и imperative, прилагательные right, moral и responsible. Дальнюю периферию актуализируют лексические и лексико-грамматические средства. К лексическим средствам относятся существительные compulsion, moral obligation, propriety, conscience и rightness, а также прилагательное duty-bound. Лексико-

грамматическими средствами являются устойчивые выражения the call of duty / duty calls, а также конструкции demand that somebody do something, it was required that

somebody do something и had better.

14

Нельзя не отметить небольшого расхождения в средствах воплощения ФСК DUTY в британском и американском вариантах английского языка. Так, существительное responsibility в ФСП «duty»¹ относится к ядерной зоне, а в ФСП «duty»² – к ближней периферии. Глаголы to require и to oblige объективируют ближнюю периферию ФСП «duty»¹ и зону дальней периферии ФСП «duty»². Прилагательное right входит в дальнюю периферию ФСП «duty»¹ и в ближнюю периферию ФСП «duty»². Кроме того, некоторые языковые единицы функционируют в примерах Корпуса современного американского, а значит, являются структурными элементами ФСП «duty»², и отсутствуют в контекстах Британского национального корпуса и не конституируют ФСП «duty»¹. К числу таких языковых средств относятся прилагательные moral и righteous, существительные imperative и moral obligation, устойчивые выра-

жения the call of duty / duty calls, лексико-грамматические конструкции it was re-

quired that somebody do something и had better.

Проанализировав языковые единицы, являющиеся средствами актуализации ФСК DUTY, мы пришли к выводу, что ФСП «duty»¹ и «duty»²состоят из совокупности микрополей: микрополя «obligation», микрополя «responsibility» и микрополя «morality». Микрополе «obligation» вербализуется посредством модальных глаголов must, have to, should и ought to, глаголов to oblige, to require и to demand; существи-

тельных obligation, moral obligation, imperative, commitment и compulsion; устойчи-

вых выражений the call of duty / duty calls; лексико-грамматических конструкций

demand that somebody do something, it was required that somebody do something и had better. В микрополе «responsibility» входят существительное responsibility и прилага-

тельные responsible, dutiful, conscientious и duty-bound. Микрополе «morality» в

функционально-семантическом поле «duty» включает в себя существительные morality, conscience, responsibility, rightness и propriety, прилагательные moral, right, proper, responsible и conscientious, модальные глаголы should и ought to.

ФСП «conscience», являясь билатеральными единствами, представляют собой моноцентрические компактные структуры, в которые входят в британском английском (BNC) 37 языковых единиц, в американском английском (COCA) – 43 языковые единицы, реализующие ФСК CONSCIENCE.

Ядром ФСП «conscience»¹ является существительное conscience. Ближняя периферия реализуется при помощи устойчивых выражений a guilty conscience и a clear conscience, существительных guilt, shame, principles, regret и remorse, прилагательных responsible, ashamed, contrite, guilty, глагола to blame и модальных глаголов should, could, ought to и might. Дальняя периферия воплощается посредством прила-

гательных correct, conscientious, remorseful, penitent, right, honest, conscience-stricken и repentant, существительных conscientiousness, morality, propriety, repentance, compunction, scruples, self-reproach, morals и contrition, глаголов to reproach и to regret, а

также лексико-грамматическими конструкциями it is / was a shame that somebody do

something / to do something и how could somebody have done something.

Что касается ФСП «conscience»², то его ядром также является существительное conscience. В отличие от ФСП «conscience»¹, данное поле обладает приядерными компонентами, включающими в себя существительные remorse и guilt, а также прилагательное guilty. Ближняя периферия эксплицируется существительными regret,

15

scruples и shame, устойчивыми выражениями a clear conscience, a guilty conscience, a good conscience и a bad conscience, прилагательными conscientious, responsible и contrite, глаголом to blame, а также модальными глаголами should и could. Дальняя пе-

риферия состоит из прилагательных repentant, scrupulous, conscienceless, correct, penitent, ashamed, right, remorseful и honest, существительных self-reproach, morals,

principles, repentance, morality, moral sense, compunction, contrition, propriety, qualms и conscientiousness, глаголов to regret и to reproach, модального глагола ought to и лек- сико-грамматических конструкций it is / was a shame that somebody do something / to do something, how could somebody have done something и конструкции второго ус-

ловно-желательного наклонения, вводимой if.

Проведённый анализ функционирования выделенных языковых средств, репрезентирующих ФСК CONSCIENCE в британском английском и современном американском, показал небольшие расхождения, касающиеся наличия / отсутствия языковых средств, актуализирующих исследуемую категорию, в том или ином варианте английского языка, а также различное их распределение по зонам поля, доказывающие различия семиосфер британцев и американцев. Прилагательное con- science-stricken является конституентом только ФСП «conscience»¹, тогда как устой-

чивые выражения a good conscience, a bad conscience, прилагательные scrupulous и conscienceless, существительные qualms и moral sense и лексико-грамматическая конструкция второго условно-желательного наклонения прошедшего времени, вводимая if, составляют только ФСП «conscience»².

Структурные различия изучаемых ФСП заключаются в следующем. Существительные guilt и remorse, а также прилагательное guilty относятся к приядерной зоне ФСП «conscience»²и к ближней периферии ФСП «conscience»¹. Существительное principles, прилагательное ashamed и модальные глаголы ought to и might конституируют ближнюю периферию ФСП «conscience»¹ и дальнюю периферию ФСП «conscience»². Прилагательное conscientious является составным элементом дальней периферии ФСП «conscience»¹ и ближней периферии ФСП «conscience»². Эти расхождения могут быть обусловлены различиями национальных культур британцев и американцев, что в свою очередь детерминирует набор языковых средств, направленных на выражение различных категорий, в частности ФСК CONSCIENCE.

Все языковые средства, вербализующие ФСК CONSCIENCE, можно распределить по составным частям ФСП – микрополям. Микрополе «guilt» конституируется прилагательными guilty, ashamed и responsible, глаголом to blame, а также устойчивым выражением a guilty conscience. Микрополе «reproach» включает в себя гла-

гол to reproach, модальные глаголы should, could, ought to и might, существительные self-reproach и shame, лексико-грамматические конструкции it is / was a shame that

somebody do something / to do something, how could somebody have done something и

конструкцию второго условно-желательного наклонения, вводимую if. Микрополе «morality» функционально-семантического поля «conscience» состоит из существи-

тельных morality, conscience, conscientiousness, principles, morals, propriety и scruples, прилагательных correct, conscientious, right, responsible и honest, а также модальных глаголов should и ought to. Компонентами микрополя «repentance» являются сущест-

16

вительные regret, repentance, remorse, compunction, scruples и contrition; прилагательные remorseful, repentant и penitent, а также модальные глаголы should и ought to.

DUTY и CONSCIENCE являются семантически сопряжёнными категориями. Несмотря на то, что каждая категория содержательно многопланова и может функционировать независимо, все категории взаимосвязаны и имеют подвижные границы. Семантическая сопряжённость категорий, как правило, предполагает их бинарную оппозицию, которая отражает двоичность восприятия человеком мира: «Присутствие одного члена оппозитивного отношения необходимо подразумевает присутствие второго, противоположного члена: понятию «белого» противопоставлено понятие «чёрного», понятию «прекрасного» – понятие «безобразного…» [ Булыгина,

1968, с. 183].

Но, как отмечает А. В. Бондарко, оппозиции – не единственно возможный тип отношений в структуре категорий и функционально-семантических полей. По его мнению, существует тот тип отношений, который может быть назван неоппозитивными различиями и являющийся разновидностью естественной классификации и «семейного (фамильного) сходства», введённого Л. Витгенштейном [Бондарко,

2002, с. 222 – 238].

Так, и категории DUTY и CONSCIENCE не являются семантически сопряжёнными категориями бинарной оппозиции, их значения пересекаются, взаимодействуют и дополняют друг друга. Смысловой строй языка предполагает взаимодействие смыслов, которые, по словам Л. С. Выготского, являются динамическими, текучими, сложными образованиями [Выготский, 1982, с. 347]. Ю. М. Лотман также приписывает языку «непрерывность», называя его «… сгустком семиотического пространства, границы которого в семиотической реальности представляются размытыми и полными переходных форм [Лотман, 1999, с. 164].

Согласно Ю. Д. Апресяну, семантические поля образуют незамкнутые и многократно пересекающиеся семантические группировки, любые две из которых связаны, как и отражённые ими элементы объективного мира, непрерывной цепью семантических звеньев, благодаря которым языковое пространство становится непре-

рывным [Апресян, 1995, Т.1, с. 252].

Функционально-семантические категории DUTY и CONSCIENCE, структурированные в виде функционально-семантических полей, представляют собой пересечение смысловых пространств посредством взаимодействия микрополей, входящих

вих структуру.

Входе структурирования ФСП «duty»¹ / «duty»²и ФСП «conscience»¹ / «conscience»²нами было выявлено, что оба функционально-семантических поля «duty» и «consсience» содержат в себе микрополя «morality», общими языковыми репрезентантами которых являются существительные conscience и propriety; прилагательные right, responsible и conscientious; модальные глаголы should и ought to. Кроме того,

наблюдаются пересечения микрополя «morality» функционально-семантического поля «conscience» с микрополями функционально-семантического поля «duty» «obligation» посредством модальных глаголов should и ought to, а также с микрополем «responsibility», общими репрезентантами которых оказываются прилагательные re-

sponsible и conscientious.

17

Пример (15) иллюстрирует сопряжённость исследуемых категорий, заключающуюся в том, что совесть, актуализированная в данном случае существительным conscience, становится источником чувства долга, выраженного посредством модального глагола must. В значении повторно употреблённого существительного conscience в данном контексте прослеживается семантическая «спаянность» долга и совести, к голосу которых субъект предложения не склонен прислушиваться: (15) An-

na's conscience said that she must report the whole of her interview at St Saviour's faithfully to Peter, and then they could rejoice together that prayers had been answered, and that Pricewell's could be abandoned. But Anna found herself wholly disinclined to listen to

her conscience (BNC).

Отличное от предыдущего значение наблюдается в примере (16), в котором фигурируют те же лексические средства репрезентации изучаемых категорий. Если в примере (15) совесть «навязывала» образ поведения, а её «владелица» не принимала его, то в предложении (16) модальный глагол must в сочетании с личным местоимением первого лица единственного числа указывает на осознанное принятие долга, диктуемого совестью: (16) I must do what my own conscience dictates (BNC).

В следующем примере (17) прослеживается причинно-следственная взаимосвязь долга и совести: поступаешь верно, сообразно долгу – совесть не мучает: (17)

And always, always try to be right in whatever you do. And if you do that, you'll never

know the thing that destroys a man inside out: a bad conscience (BNC).

Более ярко данная взаимосвязь демонстрируется в предложении (18): I have

discharged my duty, she thought, I cannot be troubled by my conscience (BNC). Приме-

чательным в данном примере является наличие слов-номинантов и одновременно слов-репрезентантов категорий DUTY и CONSCIENCE, благодаря которому взаимосвязь семантических функций данных категорий становится более наглядной.

Если в примере (17) прилагательное right функционировало для вербализации категории DUTY, то в предложении (19) оно является языковым воплощением категории CONSCIENCE. В данном контексте наблюдается следующая связь долга и совести: человек поступает по совести из чувства морального долга перед самим со-

бой: (19) Conscience is a feeling, an instinct. You do the right thing because you have to,

not because there's a little voice inside your head telling you to do it (COCA).

Примечателен пример (20) с употреблением слова-репрезентанта и слованоминанта категории DUTY существительного duty, которое, на наш взгляд, в данном предложении воплощает в себе одно из «назначений» совести – запрещать: (20)

It was as if all the heroines were cast in circumstances where duty forbade them to marry

(BNC).

Модальный глагол ought to в сочетании с простым инфинитивом выражает значение морального долга, а в сочетании с перфектным – сожаление, угрызения совести вследствие невыполнения долга. Во втором случае доминирует семантика упрёка. Так, в примере (21) женщина упрекает себя, испытывая чувство вины в слу-

чившемся: (21) Emmie's voice ached with grief and a queer kind of triumph. «I might have known – I might have known you hadn't got over it. This is the worst thing you've ever done. The worst thing. I ought to have stopped you in the beginning –

I ought to have walloped you good and hard instead of hiding the things and pretending I

18

didn't know anything about it. I ought to have told Dad or someone. It's all my fault»

(BNC). Эмоциональная интенсификация обозначенной семантики в данном контексте достигается не только посредством трёхкратного употребления модального глагола ought to, но и двукратным функционированием модального глагола might с последующим перфектным инфинитивом, также выражающим значение упрёка, самоупрёка.

Предложение (22) демонстрирует, как оба компонента значения модального глагола ought to функционируют равноправно: (22) And David says that your husband is a doctor: he ought to have sent you straight up to the mountains (BNC). В предложе-

нии (22) упрёки направлены в сторону доктора, одновременно «исполняющего» социальную роль мужа, который будучи осведомлённым о болезни своей жены, не исполнил ни врачебный долг, ни моральный долг близкого человека позаботиться о болеющем родственнике и принять необходимые меры.

Значение «виноватости» вследствие неисполнения своего морального долга по отношению к своей семье, вербализовано в примере (23) модальным глаголом should, за которым следует перфектный инфинитив, причину мучительного чувства дисгармонии с собой относящий к прошлому. Этот семантический компонент модального глагола should в описываемом случае подкрепляется и усиливается благодаря еще одному средству, репрезентирующему категорию CONSCIENCE – сущест-

вительному shame: (23) «I know, well, I should have visited home more often». Shame

wrung the admission from him. «God forgives», White said (COCA).

Пример (24) также демонстрирует муки и угрызения совести, выраженные сочетанием модального глагола should с перфектным инфинитивом, за излишнюю импульсивность и за следование не разуму, а сиюминутным эмоциям: (24) I ran until

my side began to ache. When I stopped to catch my breath, my pulse pounded in my face. My clothes were damp with sweat. The stitch in my side receded, and I started walking again. I didn't want to admit to Marla that I had taken the truck. It had been foolish and impulsive, and nothing in her sense of social order allowed for such an act. She would be torqued that I had disappeared for whatever reason; I should have stayed and called the

cops and let things take their course (COCA).

Значение существительного propriety в примере (25) синонимично и довольно тесно коррелирует со значением существительного conscience – системой внутренне принимаемых моральных норм, принципов, идеалов: (25) Have you no sense

of propriety left, that you would challenge me? Have you so degraded? (COCA).

В примере (26) также наблюдается сочетание лексических средств, реализующих обе исследуемые категории: прилагательное remorseful актуализирует категорию CONSCIENCE, а прилагательные responsible и right в данном контексте выражают общую для категории DUTY семантическую функцию: (26) She would always

feel remorseful and acquiesce. This was how she felt with Petar, as though she had done something wrong and was responsible for setting it right (COCA). Добавим, что женщи-

на в приведённом примере, по всей вероятности, обладавшая высоким уровнем сознания, совестливая, зачастую видела свою вину в том, в чём её вины не было, и считала своим долгом искупить её.

19

В следующем контексте (27) угрызения совести выражены комплексом языковых средств: прилагательными guilty и responsible, а также лексико-грамматической конструкцией второго условно-желательного наклонения прошедшего времени: (27)

As he waited, he rocked. And as he rocked he said her name, over and over and over again. She felt bad about what was happening to Joe. Even in the short time since he'd chased the car along the street, she could see that he'd gone further downhill. She felt guilty, she felt responsible. If it hadn't been for her, he wouldn't even be here. He'd be

home, doing his job and living whatever life he had that didn't include her (BNC).

Прилагательное conscientious в примере (28) актуализирует значение сознательности и ответственности за данные обещания. Такие качества характера свойственны человеку совестливому и ведомому чувством долга: (28) «I promised Emily

mussels tonight, and mussels are what she's going to have». For some reason that irked her. «How very conscientious. Are you always so conscientious about keeping promis-

es?» «I try to be» (BNC).

Предложение (29) описывает женщину, добросовестно выполнявшую свой моральный долг заботиться о больном отце: (29) She had always been

too conscientious, never spared herself, been afraid to leave him for longer than a day, she deserved a rest, a holiday (BNC). Прилагательное conscientious, общий компонент ФСП «duty»¹ / «duty»²и ФСП «conscience»¹ / «conscience»²в приведённом примере эксплицирует добросовестность в исполнении своего морального долга.

Общие языковые средства репрезентации категорий DUTY и CONSCIENCE являются словами неоднозначными, которые в зависимости от контекста выражают семантическую функцию, свойственную той или другой категории. Однако, как показывает вышеприведённый анализ случаев употребления данных языковых средств, нередко в их контекстуальной семантике присутствует значение и катего-

рии DUTY, и категории CONSCIENCE.

Таким образом, семантика категории DUTY коррелирует с моральными обязанностями, которые возлагаются на человека или которые он сам берёт на себя, нравственным долгом, в первую очередь, по отношению к членам своей семьи и долгом человека верующего. Семантика категории CONSCIENCE коррелирует с внутренним голосом, который оценивает действия человека, контролирует его поступки и либо ограждает человека от проступков и гармонизирует его душевное состояние, либо выносит приговор в виде угрызений совести и душевных терзаний.

Исследуемые категории, являясь одними из основополагающих семантических констант в семиосфере британцев и американцев, представляют собой семантически сопряжённые категории. Сопряжённость их семантики в сознании британцев и американцев, зафиксированная в языке, находит два основных проявления: 1) единая для долга и совести основа на моральных мировоззренческих принципах: моральность предопределяет наличие совести и следование требованиям долга; 2) причинно-следственные связи – совесть, представляющая собой моральный стержень человека, требует исполнения долга, и только человек долга следует голосу совести; следуя велениям совести и исполняя свой моральный долг, человек достигает состояния душевного баланса; пренебрегая императивами долга, человек достигает внутреннего дисбаланса и мучается от угрызений совести. Всё это находит

20

своё языковое отражение. Так, например, моральность человека выражается языковыми средствами с положительной коннотацией (dutiful, responsible, honest, a clear conscience, conscientious и т.д.), а безнравственность имплицируется в негативной коннотации (conscienceless, a bad conscience, guilt, guilty и т.д.), либо в грамматиче-

ском строе языка: в отрицательных и вопросительно-экспрессивных типах предложений.

Отметим, что средствами актуализации категорий DUTY и CONSCIENCE слова-репрезентанты становятся только тогда, когда в их семантике присутствует значение «осознанности», а субъектом вербального действия является сам человек долга или человек совестливый. Это свидетельствует об интериоризированности передаваемых ими смыслов и об эгоцентрической природе изучаемых категорий.

Результаты настоящего диссертационного исследования могут послужить базой для дальнейшего исследования категорий DUTY и CONSCIENCE в других вариантах английского языка (например, австралийского и новозеландского) и выявления различий семиосфер внутреннего мира других англоговорящих народов. Целесообразным представляется рассмотрение данных категорий и в их семантической сопряжённости с другими категориями, например, DUTY и RESPONSIBILITY, CONSCIENCE и SHAME. Кроме того, интересным было бы изучение функционирования данных категорий в религиозном дискурсе.

Основные положения исследования отражены в следующих публикациях:

1.Белова, И. А. Семантически сопряжённые константы: долг и совесть [Текст] / И. А. Белова // Вестник Иркутского государственного лингвистического университета. Серия филология. – 2010. - № 4 (12). – С. 161 –

168 (0,6 п. л.).

2.Белова, И. А. Совесть как семантическая константа внутреннего мира человека и средства её актуализации в современном английском языке [Текст] / И. А. Белова // Вестник Бурятского государственного университета. Серия «Романо-германская филология». – Улан-Удэ: БГУ, 2010. –

Вып. 11. – С. 26 – 30 (0,4 п. л.).

3.Белова, И. А. Константы внутреннего мира человека: долг и совесть [Текст] / И. А. Белова // Современные проблемы гуманитарных и естественных наук [Текст]: материалы конференции молодых ученых (Иркутск, 2 – 5 марта). –

Иркутск: ИГЛУ, 2010. – С. 20 – 21 (0,1 п. л.).

4.Белова, И. А. Долг как семантическая константа внутреннего мира человека [Текст] / И. А. Белова // Молодёжь и научно-технический прогресс в современном мире [Текст]: материалы II Всероссийской научно-практической конференции студентов, аспирантов и молодых учёных, посвящённой 55-летию г.

Мирного (24 – 25 марта 2010 г.). – Якутск: СВФУ, 2010. – С. 191 – 192 (0,1 п. л.).

5.Белова, И. А. Долг и совесть в парадигме антропологической лингвистики [Текст] / И. А. Белова // Иностранные языки в Байкальском регионе: опыт и перспективы межкультурного диалога [Текст]: материалы междунар. науч.-