новая папка 2 / 34502

черным по белому:
не		"Но	самые ужасные картины этот редкий очевидец наблюдал в Битлисе. Еще
	доходя			до	Битлиса,	в лесу он увидел группу свежезарезанных мужчин и
возле		них трех			женщин, - совершенно голых - повешенных за ноги. Около одной
из	них		ползал		годовалый	ребенок	и тянулся	ручками к матери, а мать с
налитым			кровью		лицом, еще живая,		протягивала	руки к ребенку; но они не
могли дотянуться друг до друга".
мог,		Мог	ли	я	заснуть, однажды представив себе такую картину? Конечно, не
		всю ночь			прерывалось у меня дыхание и кровь приливала к мозгу, точно
самого			меня	повесили за ноги и тянут кверху. Минутами начиналось настоящее
удушье.			Но	любопытно, что и слезы у меня высохли за эту ночь: все покрывал
собою		гнев,		потребность		проклинать убийц и еще какое-то чувство. Главное,
оно.		Я	не	говорю уже		о "свежезарезанных" мужчинах... уже одно то, что о

людях говорят, как о баранах, показывает шаблонность этого зрелища и

привычность

ощущения. Да ведь и сколько их, этих "свежезарезанных", в нашей

теперешней мясницкой. Но женщина и ребенок, женщина и ее ребенок...

Она

была

еще

жива, вися головой вниз, может, уже и полчаса, может, и

час,

но

как

заливала

кровь ее мозг, какие страшные кроваво-красные круги

должны

были

ходить

перед

ее налитыми глазами! Как она дышала? Как билось

еще

ее сердце? И среди всего этого мутно-красного, темного темнотою смерти,

она

еще

различала

образ

своего

ползающего мальчика, только его и видела

остатками

зрения;

изгибаясь с нечеловеческой силой, тянулась к нему синими

руками

и синим вздутым лицом. Другого бы напугало это страшное синее лицо,

а

он,

годовалый

несмышленыш, и сам тянулся к ней, все еще признавал в ней

мать...

"Но

они

не могли дотянуться друг до друга". Или расстояние велико

было,

или

просто

глупенький

мальчик

не

умел

подползти, где следует, и

подать

руки.

А

что

ей

нужно

было?

Не

жизнь и не спасение, на которые

невозможно

было

рассчитывать, а лишь одно: чтобы на миг соединить руки и в

этом

прикосновении

обрести

что-то великое для ее сердца. "Но они не могли

дотянуться друг до друга".

бреду, диком кошмаре, сам задыхаясь от

И

всю

эту

ночь

в

каком-то

удушья,

я

мысленно старался соединить эти безнадежно протянутые руки. Вот,

кажется,

сейчас

соединю, сейчас они коснутся друг друга - и тогда наступит

что-то

вечное, что-то

солнечное, какая-то немеркнущая жизнь... и нет, не

вышло,

что-то

потянуло

назад, неведомая сила оттягивает и меня. Встряхну

головой,

опомнюсь

на

минутку

(тут

я

пожалел, что бросил

курить, ужасно

хотелось!)...

и

снова

начинаю

эту

кошмарную

работу, в

которой нет ни

начала,

ни конца, снова соединяю, и вот уже близко опять... и опять

неведомая

и невидимая сила разъединяет, растаскивает, душит кровью, удушьем

и

отчаянием.

Под конец стало грезиться что-то совсем чудовищное: эти руки,

вместо

того

чтобы стремиться к соединению, уже тянутся ко мне с намерением

удушать,

кольцом охватывают горло, и уже не четыре их, а множество,

множество...

в

Мои

громкие стоны услыхала Фимочка и в испуге прибежала, потом, узнав,

чем

дело,

дала

мне

эфирно-валерьяновых и вообще подействовала на меня

успокаивающе

одним

видом

своим живого человека. Но как только ушла, опять

началось

то

же,

хотя

и

не

в

таких страшных формах: меня не душили, но

соединиться

руки

по-прежнему

не

могли, и я по этому поводу что-то горячо

ораторствовал

в

нашей конторе, сам размахивал длиннейшими руками: и только

к самому утру на полчаса забылся без сновидений.

волнение. Смотрю на

Сегодня

много

странных мыслей

и

непроходящее

каждую

пару

рук,

чем-нибудь

занятых или зря болтающихся в рукавах, и все

мечтаю

о соединении. Думал об Инне Ивановне и матерях. Как они не понимают,

что

каждая

из

них,

оплакивая

своего

сына, сама стреляет в сына другой

матери,

а

та

наоборот,

и

все

плачут?

Нет, понимают, вероятно, это так

просто,

-

здесь

сила

в

чем-то

другом. Кто

к

кому

тянется, чтобы

соединиться?

И кто вечно этому мешает? "Но они не могли дотянуться друг до

друга" - говорит очевидец.

Ипрошел мой гнев, и снова стало мне печально и грустно, и опять текут

уменя тихие слезы. Кого прокляну, кого осужу, когда все мы таковы, несчастные! Вижу страдание всеобщее, вижу руки протянутые и знаю: когда прикоснутся они друг к другу, мать Земля к Сыну своему, то наступит великое разрешение... но мне его не видать. Да и чем заслужил? Жил я "клеточкой" и умру такой же клеточкой, и только об одном молю судьбу свою: чтобы не была

напрасной моя			смерть и страдания, которые принимаю покорно и со смирением.
Но	не	могу совсем успокоиться в этой безнадежности: горит у меня сердце, и
так	я	тянусь	к кому-то руками: прийди! дай прикоснуться! Я так люблю тебя,

милый, милый ты мой!..

И все плачу, все плачу, все плачу.