Курылев С. В

Объяснения сторон как доказательство в советском гражданском процессе

71

сторон и третьих лиц1; лица, единолично выполняющие функцию органа юридического лица; лица, являющиеся процессуальными истцами; и даже иногда лица, которые осуществляют участие в процессе государственного органа, защищающего интересы, связанные с функциями данного органа в области управления.

Все перечисленные лица имеют самостоятельное или производное право на участие в процессе, следовательно, и право на дачу объяснений суду по обстоятельствам дела и всем подлежащим разрешению вопросам. Но та часть объяснений указанных лиц, которая является сообщением суду об известных им и имеющих значение для дела фактах, оказывающая поэтому определенное действие на убеждение судей, в соответствии с принципом оценки доказательств по совокупности, по свободному внутреннему убеждению судей обязательно должна войти в состав доказательственного материала, подлежащего исследованию, проверке и оценке в качестве доказательств.

Возникает вопрос: к какому виду личных доказательств следует отнести показания этих лиц?

Действующеегражданско-процессуальноезаконодательство,не относящее прямо к числу доказательств даже показания сторон, не содержит по данному вопросу никаких, хотя бы косвенных, указаний, как и по вопросу, могут ли вообще считаться доказательствами показания перечисленных лиц. В советской процессуальной литературе этот вопрос не исследован. Нельзя поставленный вопрос решить и по аналогии с уголовным процессом, т.к. вследствие специфики последнего из всех участвующих в деле лиц в качестве источника доказательств может рассматриваться лишь обвиняемый, т.к. другие участвующие в деле лица, например потерпевшие, гражданские истцы, в случае необходимости допрашиваются в качестве свидетелей (примечание к ст. 284 УПК РСФСР).

Рассматривая показания перечисленных лиц с точки зрения первого признака судебного доказательства – его источника, можно констатировать, что источником показаний в данном случае являются лица, участвующие в процессе или самостоятельно, или в осуществление воли и по полномочию иного лица (субъекта­ ­процессуальных прав и обязанностей). Поэтому процессуальное

1 Подобное положение имеет место главным образом тогда, когда представителем выступает сотрудник (юрисконсульт) учреждения или предприятия, являющегося стороной в процессе. Показания этих лиц чаще всего являются производными доказательствами, показаниями со слов соответствующих должностных лиц представляемых ими учрежденийилипредприятий,однакоонимогутиногдавыступатьивкачествепервоначальных доказательств.

72	Проблемы гражданского процессуального права

положениеперечисленныхлицсущественноотличаетсяотпроцессуального положения свидетелей и сближается с процессуальным положением сторон, что находит отражение и в той процессуальной форме (второй признак судебного доказательства), в которой представляются суду в качестве доказательств показания перечисленных лиц: они не несут обязанности давать показания, не предупреждаются об ответственности за дачу ложных показаний, не удаляются из зала судебного заседания во время допроса других лиц, имеют право знакомиться с материалами дела и т.д. На основании изложенного мы можем прийти к выводу, что, во-первых, показания перечисленных лиц нельзя относить к свидетельским показаниям; во-вторых, их показания совместно с показаниями сторон могут быть объединены в один вид личных доказательств под названием «показания участников дела».

Если условия допустимости, условия исследования показаний перечисленных лиц в качестве доказательств, определяемые процессуальным положением источника и процессуальной формой получения от него доказательств, позволяют нам, с одной стороны, произвести указанное выше объединение, то условия оценки, определения доказательственной силы показаний перечисленных выше лиц, с другой стороны, заставляют проводить разграничение внутри указанной группы показаний участвующих в деле лиц.

Заинтересованность в исходе дела какого-либо лица может оказать влияние на достоверность его показаний. Однако естественно, что для оценки достоверности доказательства не безразличен характер данной заинтересованности, не безразлично, имеется ли у лица, дающего показания, юридическая заинтересованность в исходе дела или же заинтересованность другого порядка. И в этом отношении можно наблюдать существенную разницу между различными участниками дела. Наличием юридического интереса характеризуются лишь стороны и третьи лица, показания которых, следовательно, и с точки зрения их доказательственного значения могут быть объединены в одном подвиде доказательств (показания сторон и третьих лиц). Поэтому все дальнейшее изложение, посвященное исследованию показаний сторон как доказательства, и делаемые на основании такого исследования выводы в одинаковой мере могут быть отнесены и к показаниям третьих лиц. У представителей сторон и третьих лиц, лиц, являющихся единоличными органами учреждений и предприятий, процессуальными истцами или осуществляющих в процессе участие государственного органа для защиты интересов, связанных с его функциями­в ­области управления, отсутствует юридический интерес гражданско-право­

Объяснения сторон как доказательство в советском гражданском процессе

73

вого характера к решению дела. Но последнее, конечно, не означает, что все эти лица безразлично относятся к делу, в котором они участвуют, что их показания по своей сущности и доказательственному значению могут быть приравнены к свидетельским показаниям. Все указанные лица характеризуются самой различной заинтересованностью в исходе дела, определяемой их особым отношением к делу, к другим участникам дела (сторонам, третьим лицам), отношением, в силу которого они и участвуют в деле для достижения определенных целей. Это существенно отличает данных лиц от свидетелей, не позволяет им безразлично относиться к делу и может оказать определенное влияние и на их показания; влияние, которое суд должен учитывать индивидуально в зависимости от наличия и характера заинтересованности того или иного лица и совокупности остальных обстоятельств дела.

Подобного же рода заинтересованность у представителей сторон и третьих лиц, у процессуальных истцов и других указанных ранее участников гражданского процесса при одновременном отсутствии у них юридического интереса к исходу дела сближает показания перечисленных лиц с показаниями заинтересованных свидетелей. Отличие заключается в том, что, как было указано выше, перечисленные лица являются участниками процесса, совершают процессуальные действия, преследуя определенные цели, а данные обстоятельства порождают различие процессуальной формы показаний свидетелей и показаний участников дела.

Из сказанного следуют два вывода: 1) если перечисленные лица участвуют в процессе, то они не могут допрашиваться в качестве свидетелей и их показания не могут рассматриваться в качестве свидетельских показаний; 2) если показания перечисленных лиц (например, сотрудника учреждения, выступающего в качестве его представителя, лица, предъявляющего иск об отмене усыновления

илично знакомого с теми фактами, которые служат основанием иска) суд признает важными, имеющими определяющее значение для дела, что требует повышения гарантий достоверности показаний этих лиц, то суд при наличии к тому возможности может освободить соответствующее лицо от участия в процессе, предложив участнику дела заменить его другим, а первое – допросить в качестве свидетеля. Такую замену в отношении представителя может сделать и сторона по собственной инициативе. Но указанная операция замены невозможна и недопустима в отношении стороны

итретьего лица. Последние по необходимости совмещают участие в процессе в качестве его субъекта с дачей показаний суду в качестве источника доказательств.

74	Проблемы гражданского процессуального права

Наконец, отметим, что из всех участвующих в деле от своего или от чужого имени лиц некоторые вообще не могут быть источниками доказательств. К таковым в первую очередь относится прокурор, во вторую – участвующий в качестве представителя стороны или третьего лица адвокат.

Невозможность быть источником доказательств в отношении адвоката вытекает из ст. 61 УПК РСФСР, а также из характера отношения к делу адвоката, который, как и прокурор, является посторонним для дела лицом и может быть поэтому источником лишь производных доказательств, в которых у суда, как правило, нет необходимости, ибо сохраняются те первоначальные источники, из которых могут быть получены сведения об обстоятельствах дела (сторона, документы и т.д.). Ни прокурор, ни адвокат не могут быть субъектами показаний как доказательства в силу своего особого процессуального положения, своих функций, несовместимых с одновременным участием в процессе в качестве источников доказательств.

§ 2. Формирование показаний сторон

Психологические особенности формирования показаний сторон. Процесс формирования показаний сторон, рассматриваемый с его психологической стороны, сходен с процессом формирования свидетельских показаний.

Показанию сторон о фактах (воспроизведение имеющегося в психике образа факта) предшествует явление восприятия сообщаемого факта и явление сохранения его в сознании лица, являющегося стороной. Все те закономерности данных явлений, которые исследуются учением о психологии свидетельских показаний, действуют, следовательно, не только в отношении показаний свидетелей, их процесса формирования, но и по отношению к показаниям сторон. Мы поэтому рассмотрим лишь те специфические особенности процесса формирования, которые, наряду с указанными выше, делают закономерным раздельное существование двух видов личных доказательств – показаний сторон и показаний свидетелей и которые суд должен учитывать при исследовании и оценке показаний сторон.

Особенности процесса формирования показаний сторон являются следствием особенностей самого источника данного доказательства: 1) заинтересованности стороны в исходе дела (иное, чем у свидетелей, отношение к делу); 2) значимости для стороны воспринятых ею фактов, что оказывает влияние на все три звена

Объяснения сторон как доказательство в советском гражданском процессе

75

процесса­ формирования – восприятие, сохранение, воспроизведение (иное, чем у свидетелей, отношение к искомым фактам).

Исследованиями психологии восприятия установлена прямая зависимость качества, полноты и правильности восприятия от значимости воспринимаемого объекта для воспринимающего лица, от внимания, обусловленного этой значимостью.

С.Л. Рубинштейн по этому поводу пишет: «Восприятие нормально никогда не бывает чисто пассивным, только созерцательным актом. Воспринимает не изолированный глаз, не ухо само по себе, а конкретный живой человек, и в его восприятии – если взять его во всей его конкретности – всегда в той или иной мере сказывается весь человек, его отношение к воспринимаемому, его потребности, интересы, стремления, желания и чувства. Эмоциональное отношение как бы регулирует и расцвечивает воспринимаемое –

делает яркими, выпуклыми одни черты и оставляет другие затушеванными в тени. Влияние интересов и чувств проявляется в восприятии сначала в форме непроизвольного внимания»1. И далее: «Внимание обычно феноменологически характеризуют избирательной направленностью сознания на определенный предмет, который при этом осознается с особенной ясностью и отчетливостью (выделено мной. – С. К.)»2.

Знание указанных психологических закономерностей восприятия позволяет суду находить нужное направление в исследовании показаний сторон и свидетелей, позволяет правильно оценивать правдоподобность этих показаний.

Факты, являющиеся предметом исследования в процессе, характеризуются значимостью их для сторон и, как правило, незначимостью для других посторонних лиц, которые могут их воспринять, а затем свидетельствовать о них суду. Вполне правдоподобным будет, если свидетель упустит при восприятии какойлибо существенный и важный для дела, но не важный для самого свидетеля факт; наоборот, неправдоподобно, если то же случится со стороной. Сторона воспринимает имеющие для нее значение факты гораздо полнее, рельефнее и правильнее, чем свидетели.

Сторона в отличие от свидетеля воспринимает часто не действия других лиц, а свои собственные действия, факты, имеющие для стороны определенное, нередко довольно важное значение, в котором она отдает себе отчет. И поэтому естественно, что у сторон возможность ошибок в восприятии, добросовестного

1Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии. М., 1946. С. 242, 244, 253, 442, 446.

2Там же. С. 442.

76	Проблемы гражданского процессуального права

заблуждения­ в отношении воспринимаемого значительно меньше по сравнению со свидетелями. Одно дело – видеть, как какое-либо лицо наносит другому лицу или его имуществу повреждения, другое дело – быть самому причинителем вреда или потерпевшим. А в подобных случаях всякие мелкие детали, выпадающие, как правило, из внимания свидетелей, но воспринимаемые потерпевшим

ипричинителем вреда, часто являются необходимыми в качестве доказательств для установления вины причинителя вреда. Такой факт, как психическое отношение лица к своим действиям (вина причинителя вреда – ст. 403 ГК), грубая небрежность потерпевшего (ст. 404 ГК), не имеет иных источников прямых доказательств, кроме самих сторон, т.е. лиц, совершающих виновное или невиновное действие, т.к. только они могут непосредственно воспринимать свое психическое отношение к действию.

Значимость воспринятых фактов аналогичным образом влияет

ина процесс сохранения воспринятого. С.Л. Рубинштейн пишет: «Память человека носит избирательный характер… избирательный характер памяти выражается в том, что мы запоминаем по преимуществу то, что для нас существенно, значимо, интересно»1. И несколько далее: «Необходимость действовать в дальнейшем в соответствии с характером обязательств к другим людям влечет за собой необходимость сохранять воспоминание о прошлом»2.

Допустим, двумя лицами в присутствии свидетелей заключен договор займа на определенную сумму и на определенных условиях. В данном случае будет естественно, если присутствовавшие при заключении договора свидетели смогут запомнить лишь факт заключения договора, но забыть все остальное – сумму, срок, условия; наоборот, неправдоподобно, чтобы это же самое произошло со сторонами договора. Неслучайно, что большая четкость и полнота деталей в показаниях свидетеля уже сама по себе возбуждает сомнения в правдивости таких показаний, и наоборот, аналогичное сомнение в правдивости стороны может возникнуть при отсутствии указанной четкости и полноты в ее показаниях.

Воспроизведение состоит в припоминании образа воспринятого факта и в его речевой передаче вовне. На качество и характер воспроизведения влияет также значимость воспроизводимого для дающего показания. Но в отличие от рассмотренной выше допроцессуальной значимости, влияющей на качество восприятия и запоминания, на воспроизведение может оказать действие и значи-

1

2

Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии. М., 1946. С. 296. Там же. С. 307.

Объяснения сторон как доказательство в советском гражданском процессе

77

мость, являющаяся результатом наличия процесса и ожидаемого стороной благоприятного или неблагоприятного для нее решения, т.е. являющаяся следствием юридической заинтересованности лица в исходе дела.

Значимость процесса для стороны может иметь своим следствием то, что сторона воспроизведет не образ воспринятого, а плод воображения. Такого рода сознательная ложь встречается в советском гражданском процессе довольно редко. Между тем бессознательное или умышленное искажение при передаче имевших место в действительности и воспринятых фактов, использование заинтересованными лицами в показаниях неясных, двусмысленных выражений бывает значительно чаще.

Если отвлечься от влияния на воспроизведение факторов, относящихся к личности дающего показания, как то: образования, уровня развития, профессии, владения языком и т.д., то можно сказать, что неясные, двусмысленные выражения в показаниях свидетелей объясняются, как правило, нечеткостью представления о воспроизводимом1, аналогичные же дефекты в показаниях сторон, наоборот, чаще всего объясняются их сознательным стремлением уклониться от невыгодного для них сообщения. Такие показания являются результатом взаимодействия как бы двух мотивов: 1) нежелания сказать суду правду и 2) стремления избежать прямой лжи2.

Показания сторон в порядке допроса и при свободном изложении. Первыедвазвенаформированияпоказанийсторон(восприятиеисохранение) происходят до и вне процесса, последнее же звено – воспроизведение – проистекает в условиях существующей процессуальной формы показаний сторон, в условиях процесса, которые оказывают определенное влияние на содержание показаний сторон.

Какова же установленная законом процессуальная форма показаний сторон? Главным и общим для всех доказательств требованием является получение и исследование доказательств в порядке предусмотренных законом процессуальных действий по доказыванию, т.е. в порядке рассмотрения их в судебном заседании с соблюдением принципов гражданского процесса – гласности, нацио-

1Уточнение таких показаний поэтому путем требований категорических и четких от- ветовможетдатьиотрицательныйэффект–заставитсказатьсвидетелято,чтоонплохо помнит.

2Требование четких и ясных ответов сторон по всем обстоятельствам дела не таит отмеченной выше опасности, существующей при допросе свидетелей; наоборот, оно можетврядеслучаевзаставитьнедобросовестнуюсторонуотказатьсяотпервоначального намерения показывать неправду.

78	Проблемы гражданского процессуального права

нального языка судопроизводства, состязательности, равноправия сторон, устности, непосредственности, непрерывности и др. Это требование относится и к показаниям сторон.

Показания сторон, как и другие личные доказательства, должны быть получены и исследованы в судебном заседании (ст. 319 УПК РСФСР) в порядке допроса сторон или их показаний по собственной инициативе.

Допрос сторон (или их показания, даваемые по собственной инициативе) вне судебного заседания, например по телефону, составляет нарушение процессуальной формы показаний сторон1. Суду, участвующим в деле лицам, лицам, присутствующим в зале судебного заседания, в данном случае недоступен для непосредственного восприятия источник доказательства – стороны или письменные материалы, в которых были бы объективированы показания сторон. Вне контроля суда и других лиц проистекает и явление воспроизведения показаний такого рода. В силу этого значительно ослаблены гарантии достоверности таких показаний, возможность проверки их правильности.

В советской уголовно-процессуальной литературе некоторые авторы предлагают различать две формы показаний обвиняемого

взависимости от порядка их получения, оставляя термин «объяснения обвиняемого» для заявлений и сообщений, даваемых обвиняемым по своей инициативе, и называя показаниями те объяснения обвиняемого, которые даются в порядке допроса.

М.С. Строгович пишет, что смысл указанного разграничения состоит в том, что объяснения обвиняемого являются процессуальным средством его защиты, в то время как допрос обвиняемого – процессуальным средством, принадлежащим сторонам и следователю для установления фактических обстоятельств дела. Но

вдальнейшем М.С. Строгович приходит к выводу, что данное разграничение является в высокой степени условным, что доказательственное значение имеют и показания обвиняемого, полученные

впорядке допроса, и его объяснения, даваемые по своей инициативе, вследствие чего можно принять единый термин «показания обвиняемого» для обозначения как показаний обвиняемого в собственном смысле, так и для его объяснений2.

1Сборник постановлений Пленума и определений коллегий Верховного Суда Союза ССР за 1942 г. М., 1947. С. 230.

2Строгович М.С. Уголовный процесс. М., 1946. С. 205.

М.А.Чельцовнеделаеттерминологическогоразличиямеждуобъяснениямиипоказаниями обвиняемого, ссылаясь на то, что «сам законодатель не проводит между ними юридического различия» (Чельцов М.А. Советский уголовный процесс. М., 1951. С. 181).

Объяснения сторон как доказательство в советском гражданском процессе

79

Действительно же в том, в чем, по мнению М.С. Строговича, заключается смысл указанного выше разграничения, трудно видеть какое-либо практическое значение. Мало того, само утверждение, что объяснения обвиняемого служат средством его защиты, а допрос обвиняемого – средством, принадлежащим следователю, суду и сторонам, является неточным. Допрос – это процессуальное действие, путем которого могут быть получены доказательства, установлена истина1. Допрос, следовательно, нельзя понимать лишь как действия, заключающиеся в постановке вопросов. Это единый акт, составными частями которого являются, с одной стороны, вопросы допрашивающего, с другой – даваемые на них ответы2. При таком понимании допроса следует признать, что и объяснения обвиняемого по своей инициативе, и его показания в порядке допроса могут служить и средствами защиты обвиняемого и, наоборот, могут быть использованы против него.

Сказанное справедливо как для уголовного, так и для гражданского процесса. Никакой разницы в процессуальном значении между ответами сторон на вопросы суда или участников процесса и их показаниями, даваемыми по собственной инициативе, нет.

Если М.С. Строгович предлагает лишь разграничивать две процессуальные формы объяснений обвиняемого, причем в дальнейшем фактически от этого отказывается, то некоторые процессуалисты такое разграничение доводят, по существу, до противопоставления. Так, Т.Н. Добровольская в своей кандидатской диссертации приходит к выводу, что объяснения обвиняемого вне допроса, например даваемые следователю в письменном виде по своей инициативе, вообще доказательствами не являются. Сообщения обвиняемого, сделанные им в различных процессуальных формах, представляют собой, по ее мнению, понятия различного процессуально-правового содержания. Указанный взгляд нельзя расценивать иначе как проявление юридического формализма. Он противоречит закону (ст. 139 УПК РСФСР), вреден для практики как неосновательно исключающий из числа доказательств письменные объяснения, даваемые обвиняемым по своей инициативе, и неправилен по своей аргументации. Единство формы и содержания допускает определенные отклонения их друг от друга,

1Голунский С.А. Допрос на предварительном следствии. Ашхабад, 1942. С. 1; Якимов И.Н., Михеев П.П. Допрос. М., 1930. С. 5 и др.

2С.А. Голунский, различая допрос в широком и узком смысле, справедливо указывает,чтовпервомслучаедопросомявляетсявесьпроцессдачипоказаний(ГолунскийС.А. Допрос на предварительном следствии. Ашхабад, 1942. С. 1).

80	Проблемы гражданского процессуального права

допускает в определенных пределах как существование разных содержаний в одинаковой форме, так и существование одинакового содержания в разных формах1. Сказанное справедливо и для процессуальной формы.

Доказательственная сущность показаний сторон не зависит от того, даны ли эти показания в порядке допроса или по инициативе сторон, в устном или письменном виде. Необходимо лишь, чтобы та или иная форма допускалась процессуальным правом. Однако, нам кажется, не следует все же отождествлять две формы показаний сторон – показания, даваемые ими в порядке ответов на вопросы, и показания, даваемые по собственной инициативе.

Всякое нарушение процессуальной формы доказательства, если только данное нарушение не делает его порочным, всякая вообще особенность процессуальной формы доказательств должна учитываться судом при их исследовании и оценке. Это вытекает из общего вопроса о соотношении формы и содержания. Форма не безразлична для содержания; она, являясь зависимой от содержания, в свою очередь оказывает обратное воздействие на содержание. Форма не есть нечто пассивное по отношению к содержанию. Форма активно воздействует на содержание, содействуя или тормозя его развитие.

И в рассматриваемом нами случае та или иная форма показаний сторон может оказать воздействие на их содержание, а именно на явление воспроизведения – заключительное звено процесса формирования доказательства.

Влияние это может оказаться двоякого характера. Неправильно проведенный допрос с нарушением выработанных следственной и судебной практикой правил методики допроса может повести к неверному изложению сторонами известных им фактов, к неточному или ошибочному воспроизведению имеющихся в их психике «следов-образов» фактов. К такому искажению может повести, в частности, использование при допросе так называемых наводящих вопросов2, неуточнение со стороны допрашиваемого неясного или двусмысленного ответа стороны и др. Особенно чутко суд должен подходить к исследованию и оценке такой разновидности показаний сторон, как признание. То или иное показание стороны может быть неверно расценено судом в качестве признания лишь вследствие содержащихся в нем неясных или двусмысленных выражений, не уточненных судом при допросе. И наоборот, ввиду

1Ленин В.И. Соч. Т. 31. С. 82–83; Т. 33. С. 88.

2Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда СССР от

10февраля 1954 г. по делу Б. и К.