!!Экзамен зачет 2023 год / Статья Некоторые проблемы реституции (Скловский К_И_) ( Вес

Статья: Некоторые проблемы реституции

(Скловский К.И.)	Документ предоставлен КонсультантПлюс
("Вестник ВАС РФ", N 8, 2002)	Дата сохранения: 03.03.2019

кредиторов и дебиторов. Права из недействительной сделки после их определения должны стать правами требования и соответствующими обязательствами. С этой точки зрения прежняя организация будет выступать кредитором (или собственником) по отношению к вновь созданной организации, независимо от того, находится ли она в стадии ликвидации, одновременно являясь ее должником (дебитором) в части, например, затрат на истребуемое имущество.

В случае ликвидации все еще остается два юридических лица, одно из которых выступает через ликвидационную комиссию. Между ними и ведутся все расчеты.

Следующим возникает вопрос, каким образом права, вытекающие из недействительной сделки, входят в состав имущества лица, в том числе в состав конкурсной массы.

Очевидно, что эти права являются неопределенными: во-первых, неизвестно, будет ли признана сделка недействительной, в том числе ничтожной, хотя по смыслу статей 12, 166 ГК РФ обязательного признания сделки ничтожной и не требуется. Однако понятно, что без оценки судом фактических обстоятельств в большинстве случаев считать ту или иную сделку недействительной нельзя. Во-вторых, неизвестно, будет ли присуждение по реституции денежным или натуральным. Наконец, неизвестно, в каком размере состоится денежное присуждение.

Отсюда следует вывод: право из недействительной сделки должно учитываться именно как право из недействительной сделки, а не в какой-то иной форме. Видимо, оно может быть предметом оценки, и тогда будет выражено в стоимостном выражении. Но это не означает, что право тем самым становится денежным, кроме случаев, когда речь идет о позиции покупателя (вообще плательщика).

Право из недействительной возмездной сделки, как правило, сопряжено с обязанностью (если сделка была исполнена) <*>. Обязанность эта, как и право, также не определена.

--------------------------------

<*> Именно это обстоятельство создает препятствия для применения нормы пункта 7 статьи 114 Закона о банкротстве в форме изъятия или обращения взыскания на незаконно полученное третьим лицом имущество должника так, как это предлагается в консультации по этому вопросу (см.: Вержак М., Полудняков В. Иск "последней надежды" // Хозяйство и право. 2002. N 2. С. 114). Простое лишение третьего лица имущества без обсуждения его расходов на приобретение, затрат на содержание и т.д. явно противоречит основам права. Ссылка на германское право (там же, с. 116) в данном случае не убеждает хотя бы по следующим причинам. В германском праве вообще ограничена возможность длительного незаконного владения (хотя при этом оно достаточно защищено): движимость сразу становится собственностью (§ 932 ГГУ), а недвижимость неограниченно виндицируется, независимо от поведения приобретателя. Кроме того, германская система учета прав на недвижимость практически исключает то, что объект недвижимости банкрота окажется неизвестным управляющему. Фактически остаются, стало быть, недобросовестно приобретенные третьими лицами движимые вещи банкрота.

В нашем же праве избран вариант длительного незаконного владения в рамках механизма приобретения по давности, причем добросовестный владелец, ведущий владение по давности, защищен от любых лиц, кроме собственника и законного владельца. Поэтому в силу статьи 234 ГК РФ требование о выдаче вещи любого лица, кроме собственника, - а в нашем случае собственник ликвидирован, - не подлежит удовлетворению, поскольку налицо добросовестное владение.

Но и недобросовестность приобретателя не может означать возможность простого изъятия у него вещи (в том числе и для реализации). Должно быть правовое основание, дополняющее норму статьи 114 Закона о банкротстве. Очевидно, что таким основанием ввиду отсутствия собственника может быть лишь кондикция.

Если же речь идет о расчетах при утрате вещи, то применимость кондикции не вызывает уже никаких сомнений, как об этом говорят и авторы консультации.

Именно неопределенность и неопределимость и препятствуют тому, чтобы рассматривать права и обязанности из недействительной сделки как оборотные. В частности, они не могут быть предметом уступки права и перевода долга. Но как только права и обязанности точно установлены, например посредством судебного решения, становятся допустимыми и осуществимыми и цессия, и перевод долга, и, как видим, зачет. Именно с этого момента право из недействительной сделки становится обычным правом и входит в имущество без каких-либо особенностей,

	КонсультантПлюс	www.consultant.ru	Страница 11 из 13
	надежная правовая поддержка

Статья: Некоторые проблемы реституции

(Скловский К.И.)	Документ предоставлен КонсультантПлюс
("Вестник ВАС РФ", N 8, 2002)	Дата сохранения: 03.03.2019

как соответственно денежное требование к известному должнику или право собственности на имущество, находящееся у третьих лиц.

Уместно напомнить, что Г. Шершеневич называл исполнительный лист "новым обязательством" <*>. Поэтому, даже если выводить право на реституцию за пределы обязательств, с момента выдачи исполнительного листа обязательство все же возникает.

--------------------------------

<*> Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права. М., 1995. С. 48.

Понятно, что право требования денег - еще не деньги. Как всякое обязательственное право, оно зависит от платежеспособности должника. Поскольку речь идет о реституции, кредитор может воспользоваться своим правом на зачет, если и его обязанность состоит в платеже. А вот если кредитор, имеющий право на требование денег по реституции, обязан к выдаче вещи, то может ли он прибегнуть к удержанию?

Если мы рассматриваем требование реституции как обязательственное, если мы признаем возможность зачета и цессии в этой сфере, то трудно понять, по каким причинам недопустимо удержание.

Насколько известно, возникло лишь одно возражение, высказанное в конкретном деле: заявление должника об удержании, сделанное судебному приставу, не влечет последствий, так как это основание не предусмотрено законом для приостановления исполнительного производства.

Вообще говоря, процессуальное законодательство не может выступать как основание к лишению субъекта гражданского (материального) права <*>. Поэтому в любом случае в рамках процедуры должны быть найдены способы к реализации материального права, вплоть до изменений процессуального закона. Внесение соответствующих поправок <**> во всяком случае было бы полезным. Но и в рамках действующего процессуального закона имеются определенные возможности реализовать право на удержание.

--------------------------------

<*> В этом смысле весьма показательна рекомендация, высказанная в пункте 8 Обзора практики разрешения споров, связанных с прекращением обязательств зачетом встречных однородных требований: поскольку арендатор имеет денежное требование, он вправе применить зачет и без судебного решения, признающего это требование (Инф. письмо Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 29.12.01 N 65 // Вестник ВАС РФ. 2002. N 3. С. 9 - 10).

<**> Думаю, что целесообразно предусмотреть не только возможность приостановления исполнительного производства на срок, необходимый для реализации права удержания, но и объединение исполнительных производств со встречным исполнением, то есть таких, в которых должник выступает одновременно взыскателем по отношению к своему взыскателю.

Обратимся к природе этого права. Во-первых, удержание своей вещи, как известно, невозможно. Управомоченный (кредитор) держит чужую вещь. Это значит, что он не может иметь каких-либо прочных оснований для эксплуатации этой вещи и потому не имеет интереса в самой вещи. Во-вторых, и это вытекает из первого, интерес управомоченного лица сводится к тому, чтобы посредством удержания понудить должника к выплате суммы долга. А если должник все же не выполняет своей обязанности, то получить долг путем реализации вещи по правилам, установленным для бездоговорного залога, то есть через торги.

Понятно, что нельзя рассматривать право удержания как основание продолжать пользоваться чужой вещью и не исполнять решение суда. Если именно так понимать удержание, то и на самом деле в рамках процессуального закона соответствующих возможностей не найдется. Но такой подход не имеет почвы и в материальном законе.

Учитывая изложенное, заявление лица, обязанного к выдаче чужой вещи и имеющего одновременно право требования выплаты денежной суммы к взыскателю вещи, о праве удержания следует понимать точно по смыслу закона: как требование обратить взыскание на имущество должника. Таким требованиям в рамках исполнительного производства никаких препятствий не имеется.

Поскольку имущество должника не находится во владении должника, вопрос передается на рассмотрение суда, который выносит определение об обращении взыскания на вещь (ст. 48 Федерального закона "Об

	КонсультантПлюс	www.consultant.ru	Страница 12 из 13
	надежная правовая поддержка

Статья: Некоторые проблемы реституции

(Скловский К.И.)	Документ предоставлен КонсультантПлюс
("Вестник ВАС РФ", N 8, 2002)	Дата сохранения: 03.03.2019

исполнительном производстве"). В этом определении суд должен, разумеется, учитывать требования статей 359 - 360 ГК РФ, которые, впрочем, не вносят сколько-нибудь существенных корректив в стандартную процедуру реализации имущества с торгов.

Другим аргументом против такого подхода остается тот довод, что возможны ситуации, когда имущество, переданное по ничтожной сделке, оказалось чужим (именно это обстоятельство нередко приводит к аннулированию сделки), то есть принадлежит не другой стороне сделки, а третьему лицу - настоящему собственнику. Можно ли реализовать такое имущество в порядке удержания?

Обсуждая соотношение виндикации и реституции, мы исходим из того, что собственник вправе вернуть себе владение посредством вещного иска, и тогда механизм реституции вообще не приводится в действие. На самом деле, зачем прибегать к реституции, предусматривающей встречный возврат имущества, если иск собственника к незаконному владельцу, когда для этого есть основания, позволяет забрать имущество без всякой компенсации?

Если речь уже зашла о применении последствий недействительности сделки, то это значит, что собственник лишен юридической возможности вернуть себе владение. В таком случае продажа его вещи в порядке удержания, по существу, не влечет новых нарушений его права. Напротив, у него может возникнуть кондикционный иск к лицу, обогатившемуся за его счет, - им будет, как можно видеть, сторона недействительной сделки, обязанная к выплате денег, поскольку выручка от продажи идет в зачет ее обязанности.

Конечно, налицо продажа чужой вещи, но, во-первых, удержание всегда приводит к продаже именно чужой вещи, а во-вторых, купля - продажа не обязательно требует титула собственности на стороне продавца. Поэтому, даже если предположить, что покупателем вещи, реализованной в порядке удержания, окажется собственник (хотя такое предположение скорее относится к сфере школьной схоластики), он тем не менее будет нести все обязательства покупателя, в том числе и обязанность оплаты купленного.

Все это позволяет прийти к выводу, что для применения удержания в рамках статьи 167 ГК РФ имеются достаточные возможности.

Следствием применения этого механизма станет резкое снижение числа споров о возврате незаконно отчужденного имущества с целью обогащения за счет улучшений и затрат, понесенных другой стороной сделки.

	КонсультантПлюс	www.consultant.ru	Страница 13 из 13
	надежная правовая поддержка