!!Экзамен зачет 2023 год / Суханов Е.А. О концепции развития гражданского законодательства
.doc--------------------------------
<12> Подробнее об этом см., например: Суханов Е.А. О развитии статуса компаний в некоторых европейских правопорядках // Вестник гражданского права. 2009. N 2.
Сказанное относится и к положению о том, что бизнес нуждается в возможности максимально широкой диверсификации своей деятельности, юридически выражающейся в возможности быстрой, в идеале - мгновенной реорганизации, которой явно препятствуют даже существующие в ГК РФ требования к этому процессу, устанавливающие "чрезмерные" (по мнению бизнес-сообщества) гарантии интересов кредиторов реорганизуемых юридических лиц. Но гражданское законодательство должно учитывать интересы не только предпринимателей, но и других участников имущественных отношений, устанавливая и поддерживая их необходимый баланс и не допуская "перекосов" в ту или другую сторону. Поэтому и необходимы законодательные гарантии обеспечения интересов не только активно действующих в обороте предпринимателей, но и их кредиторов, миноритариев, граждан-потребителей.
Таким образом, в целом позиция этой группы критиков очевидна и ясно обусловлена ее прямыми экономическими интересами.
Несколько сложнее на первый взгляд обстоит дело со второй группой, которая представлена традиционными критиками цивилистики - сторонниками хозяйственно-правовой концепции (или особого "предпринимательского права"). Среди них теперь оказался и позиционирующий себя в качестве "коммерциалиста" (сторонника самостоятельного торгового, или коммерческого, права) Б.И. Путинский, который требует обязательного учета "достижений современной коммерциалистики" путем полного отказа от гражданско-правового регулирования "торговых отношений" и перехода к их регламентации специальным торговым (или коммерческим) кодексом <13>.
--------------------------------
<13> Он утверждает, что "отсутствие торговых кодексов или специального торгового законодательства - признак и удел в основном экономически слаборазвитых стран", а "невежественные интриганские нападки отдельных групп цивилистов" на идею кодификации коммерческого права "намеренно или невольно сталкивают Россию в круг стран третьего мира" (см.: Пугинский Б.И. Коммерческое право и предпринимательство // Актуальные проблемы коммерческого права: Сборник статей. Вып. 2. М., 2005. С. 21 - 22).
Следует подчеркнуть, что этот взгляд не является консолидированным мнением всех "отечественных коммерциалистов", большинство которых все же стоит на цивилистических позициях и потому проявляет несколько большую лояльность как к действующему ГК, так и к рассматриваемой Концепции.
В этой позиции прежде всего удивляет наивная вера проф. Пугинского (как, впрочем, и большинства сторонников хозяйственно-правовой концепции) в магическую силу законодательных актов, принятие которых, с его точки зрения, оказывается способным автоматически и весьма существенно продвинуть экономическое развитие страны. Это удивление возрастает при воспоминании о том, что еще сравнительно недавно тот же автор и, надо полагать, столь же искренне рассматривал кодексы и другие законы в качестве почти ничего не значащих "юридических текстов", не менее эмоционально доказывая основополагающую роль "договорно-правовой работы в народном хозяйстве" и волшебную силу "хозяйственного договора", упрекая "невежественных цивилистов" в фатальной недооценке этого главного "правового средства" в развитии отечественной экономики.
Но неужели можно всерьез говорить о каком-либо прогрессивном значении Кодекса торгового оборота Калмыкии, принятие которого в 1993 г. не только не поспособствовало жителям этой Республики войти в "золотой миллиард", но даже не вывело ее из числа "субъектов-доноров", или считать крупным достижением "современной отечественной коммерциалистики" проект Торгового кодекса ЕврАзЭС <14>, текст которого был составлен с помощью ножниц и клея (возможно, впрочем, и с помощью современной компьютерной техники, что не меняет его природы как "цельностянутой конструкции") из хорошо известных "текстов" нескольких российских законов (включая и "злосчастный" Гражданский кодекс)? И как же после этого живут никогда не имевшие торгового кодекса несчастные граждане Швейцарии или еще более несчастные жители Нидерландов и Италии, поспешившие отказаться от таких замечательных законов и тем самым, очевидно, серьезно пошатнувшие свое благосостояние и вышедшие из "золотого миллиарда"?
--------------------------------
<14> Подробнее о нем см.: Вестник гражданского права. 2010. N 2. С. 174 - 181.
Если же говорить серьезно, то речь идет, с одной стороны, об очевидном преувеличении роли права (закона) в социально-экономической жизни, а с другой - о столь же очевидной недооценке исторических факторов, национально-государственной специфики правового развития (которой только и можно, например, объяснить принципиально различную систему правового регулирования однородных экономических отношений в странах англо-американского и европейского континентального права). Именно эта специфика исторического развития, а вовсе не какие-то "европейские" или "мировые стандарты" определяет наличие и содержание торгового кодекса в том или ином национальном правопорядке. Достаточно сослаться на новейшие "кодификации" западноевропейского торгового права, проведенные во Франции и Австрии уже в начале XXI в., каждая из которых вновь отчетливо показала свой глубоко национально-правовой характер.
Так, Торговый кодекс Франции от 18 сентября 2000 г. в соответствии с установившимся там в последние годы порядком законотворчества в действительности стал осуществленной правительственным ордонансом (подзаконным актом, а не законом) частичной консолидацией торгового законодательства, а вовсе не его "новой кодификацией". В ходе этой работы в прежний текст Торгового кодекса были инкорпорированы тексты Законов о торговых товариществах 1966 г., о банкротстве 1985 г. и о торговом представительстве 1991 г., тогда как за его рамками осталось банковское право и ряд других институтов, урегулированных, в частности, Законом от 15 мая 2001 г. "О новых экономических правилах". Все это дало основание для оценки такой ситуации как фактической "декодификации торгового права" <15>.
--------------------------------
<15> Licari F.-X., Bauerreis J. Das neue franzosische Handelsgesetzbuch - ein kritischer Beitrag zur Methode der codification a droit constant // Zeitschrift fur Europaisches Privatrecht. 2004. N 1. S. 132 ff.
С 1 января 2007 г. вступила в силу новая редакция Торгового кодекса Австрии, который теперь носит официальное наименование "Федеральный закон об особых гражданско-правовых предписаниях для предпринимателей - Предпринимательский кодекс" ("Bundesgesetz uber besondere zivilrechtliche Vorschriften fur Unternehmen - Unternehmensgesetzbuch"). Она "содержит гражданско-правовые предписания для предпринимателей", поскольку речь в ней идет не об особой "кодификации предпринимательского права", а о принципиальной модернизации (обновлении) Торгового кодекса с целью его "упрощения и дерегулирования предпринимательского права", а равно об устранении "неоправданных различий между торговым и общим гражданским правом", вызванным тем малоизвестным у нас обстоятельством, что действовавший до 2005 г. Торговый кодекс в действительности являлся германским Торговым кодексом 1897 г., навязанным Австрии в 1939 г. в результате ее "аншлюса" с Германией <16>. При этом нормы нового Предпринимательского кодекса, как и ранее, не подлежат применению к корпоративному праву (Gesellschaftsrecht); конкурентному праву (Wettbewerbs- und Kartellrecht); "правам на интеллектуальную собственность" (Irnmaterialguterrecht); страховому, банковскому и биржевому праву; правовому режиму ценных бумаг и т.д., т.е. не выполняют задачи не только кодификации, но даже и простой систематизации "предпринимательского" или "торгового" законодательства.
--------------------------------
<16> Zib Ch., Verweijen S. Das neue Unternehmensgesetzbuch idF HarAG (ab 1.1.2007) mit den amtlichen Erlauterungen und Anmerkungen. Wien, 2006. S. 49; Erlauternde Bemerkungen zur Regierungsvorlage zum HarAG // A.a.O. S. 17, 22; Bericht des Justizausschusses uber die Regierungsvorlage zum HarAG // A.a.O. S. 46.
Не менее поучителен и реальный, а не надуманный опыт "хозяйственно-правового" регулирования экономических отношений, имеющийся в современном украинском правопорядке. Принятый в 2003 г. одновременно с Гражданским кодексом Хозяйственный кодекс Украины, остающийся единственным в мире актом подобного рода, был создан на искусственной базе "хозяйственно-правовой концепции", а не на основе национальных правовых традиций и реальных хозяйственных потребностей. Способствовало ли его поспешное принятие подъему экономики этого государства или, напротив, окончательно запутанное этим шагом законодательство еще более усугубило и без того сложную экономическую ситуацию? Вопрос, очевидно, риторический. Но на чем же тогда основывается облеченная в новые "предпринимательские" одежды старая хозяйственно-правовая критика российского гражданского законодательства и предложений по его совершенствованию, подразумевающая в конечном итоге необходимость перехода все к тому же "дуализму" правового регулирования однородных отношений?
Тем представителям предпринимательского и (или) коммерческого права, которые поднимают постоянный шум по поводу "острой необходимости" скорейшего принятия предпринимательского или торгового кодексов, в оправдание серьезности своих намерений давно можно было бы попытаться самим разработать и добиться принятия парламентом и одобрения юридической общественностью хоть одного конкретного законопроекта, реально способного улучшить ситуацию в каком-либо секторе хозяйства, например в сфере биржевой торговли, учтя в нем современный передовой зарубежный опыт и показав все преимущества своего подхода (избежав при этом каких-либо отсылок к гражданскому законодательству). Увы, в обозримое время и этого "чуда", видимо, также не случится. Остается надеяться лишь на другое чудо в виде хотя бы некоторого "успокоения" в отношении реального, а не надуманного процесса совершенствования действующего законодательства. Говоря словами Антиоха Кантемира, "уме незрелый, плод недолгой науки, покойся, не допускай к перу свои руки".
После принятия нового ГК РФ в некоторых научно-юридических кругах стало модным говорить об "экспансионистских устремлениях" гражданского права, в том числе и потому, что Кодекс "вбирает" в себя все больше административно-правовых норм (прежде всего, о государственной регистрации юридических лиц, прав на недвижимые вещи, объектов патентного права). Одновременно в силу этого он, согласно изложенным взглядам, постепенно начинает утрачивать качества частноправового закона. Все завершается "патетическим" вопросом: где же в таком случае находятся "границы частного права"? <17>
--------------------------------
<17> Одновременно от разработчиков Концепции требуют "отрешиться от иллюзорных представлений, будто мы сможем создать полноценный ГК РФ, не выходя за пределы цивилистического материала, т.е. создать стерильный Кодекс", поскольку в нем необходимо "обеспечить стыковки норм публичного и частного права" (Толстой Ю.К. О Концепции развития гражданского законодательства // Журнал российского права. 2010. N 1. С. 32). Очевидно, что последовательно удовлетворить обе эти позиции вряд ли смогли бы даже Ликург и Солон.
Можно было бы лишь поблагодарить сторонников "хозяйственно-правовой концепции" за столь трогательную заботу о чистоте гражданского (частного) права, если бы за ней не скрывались их собственные интересы в получении и удержании своей части "правового поля" для нужд "хозяйственного" (или, если угодно, "предпринимательского") права. Но речь в данном случае идет о конкретном законодательном регулировании, т.е. о гораздо более важной для государства вещи, чем извечная борьба цивилистов с "хозяйственниками" (или наоборот), поэтому в проблеме следует разобраться всерьез.
Прежде всего необходимо отметить, что традиционное для "хозяйственно-правовой" концепции смешение понятий права и законодательства в данном случае ясно показывает всю свою методологическую ошибочность. Дело в том, что отрасль права, как давно известно, представляет собой совокупность однородных по природе юридических норм, тогда как отрасль законодательства состоит из законов и других нормативных актов. Последние никогда не бывают "стерильно чистыми", содержащими нормы исключительно какой-либо одной отрасли права, поскольку при их подготовке и принятии законодатель менее всего озабочен решением вопроса о том, к какой отрасли права ученые-юристы впоследствии отнесут тот или иной нормативный акт. Типичными примерами тому являются Жилищный кодекс и транспортные кодексы. Даже в Уголовном кодексе Российской Федерации ст. 1 содержит нормы не уголовного, а конституционного права. Поэтому наличие административно-правовых (публично-правовых) норм в Гражданском кодексе - главном акте гражданского законодательства - само по себе никак не влияет на природу гражданского (частного) права как правовой отрасли.
Но дело не только в этом. Государственная регистрация юридических лиц или прав на недвижимость неразрывно связана с гражданско-правовым регулированием и бессмысленна вне и без гражданского законодательства. Нельзя забывать и того, что в силу ст. 72 Конституции РФ административное законодательство является предметом совместного ведения Российской Федерации и ее субъектов, тогда как гражданское законодательство ст. 71 Конституции РФ отнесено к исключительному ведению Российской Федерации <18>. Если бы в период "славных 90-х", когда разрабатывались и принимались первые две части Гражданского кодекса, законодатель в целях соблюдения "юридической чистоты" изъял бы из ГК РФ соответствующие нормы, то практически неизбежно появились бы отдельные законы о регистрации юридических лиц и прав на недвижимые вещи в субъектах Российской Федерации. Вряд ли это способствовало бы эффективности законодательства о рыночной экономике, являющейся предметом неусыпных забот сторонников самостоятельного "предпринимательского права".
--------------------------------
<18> Примечательно, что Конституция РФ вообще не упоминает ни о предпринимательском, ни о торговом или коммерческом законодательстве, в связи с чем их гипотетическая "кодификация", помимо прочего, вызывает и ряд серьезных вопросов конституционно-правового характера.
Разумеется, рыночные, в том числе предпринимательские, отношения регулируются не только гражданским законодательством и даже не только законодательством о предпринимательской деятельности, но и всеми другими отраслями российского законодательства, включая даже уголовное и семейное законодательство. Но думается, что в этом важном деле они выполняют неодинаковую роль, что хорошо видно на примере соотношения гражданского и налогового законодательства. В рамках отношений, регулируемых гражданским законодательством, предприниматели и другие лица получают доход, который лишь после этого подлежит налогообложению, а налоговое законодательство для повышения своей эффективности, как это давно известно из опыта развитых правопорядков, должно учитывать особенности гражданско-правового регулирования, например, путем предоставления льгот хозяйственным товариществам и производственным кооперативам в противовес хозяйственным обществам, а не требовать со всех одинаково по принципу "Будем доначислять!". Поэтому-то главенствующую роль в регулировании предпринимательской деятельности играет гражданское законодательство, а производную и в этом смысле "подчиненную" - налоговое, причем эти отрасли законодательства взаимодействуют (должны взаимодействовать), но не сливаются в единое "предпринимательское законодательство".
Если бы сторонникам концепции "предпринимательского права" удалось не только "уловить" эту взаимосвязь, но и реально, а не на словах добиться систематизации (координации) гражданского законодательства с налоговым, бюджетным, таможенным и тому подобным административным законодательством, это, бесспорно, стало бы их выдающимся, без преувеличения, историческим достижением, заслуживающим как минимум бронзовых или мраморных бюстов для его творцов. Увы, в реальной действительности ожидать подобного результата не приходится.
Что касается соотношения различных отраслей права, то в отличие от соотношения отраслей законодательства этот вопрос - сугубо теоретический, если угодно - теоретико-познавательный, лишь косвенно, а не прямо влияющий на развитие законодательства и реальное содержание правового регулирования. Было бы по меньшей мере странно оспаривать существование законодательства о торговле, промышленности, сельском хозяйстве, транспорте, строительстве и т.д. Но не менее странным выглядит и признание "торгового", а затем и промышленного, транспортного, банковского, строительного права и т.д. вплоть до банно-прачечного, бакалейно-гастрономического, трамвайно-троллейбусного права (по известному выражению Л.С. Галесника), а затем и до библиотечного, здравоохранительного, спортивного и т.п. "отраслей права", построенных по "предметному признаку".
В результате приходится с сожалением констатировать, что в конечном итоге вся "принципиальная" критика ГК РФ и Концепции сводится к новым попыткам обоснования давно известных и отвергнутых отечественным законодателем предложений об издании в противовес Гражданскому кодексу либо хозяйственного (предпринимательского), либо торгового (коммерческого) кодекса, т.е. к возрождению старых дискуссий о существовании "хозяйственного" права.
Похоже, что это обстоятельство вполне осознают если не все, то по крайней мере некоторые из критиков. Поэтому следует признать, что такого рода предложения нередко преследуют некие амбициозные цели, ибо в отечественных условиях наличие "своего" кодекса может стать базой не столько для теоретического обособления новой отрасли права, сколько для последующего создания или для оправдания уже имеющегося "организационно-научного" обособления в виде соответствующих кафедр, секторов и отделов, пунктов "ваковской" классификации научных дисциплин и т.д. Этично ли маскировать подобные устремления надуманной критикой реальной и достаточно плодотворной законотворческой работы - вопрос, видимо, тоже риторический.
В заключение следует упомянуть и еще об одной - третьей - группе критиков - представителях земельного права, многие из которых почувствовали себя кровно обиженными содержащимися в Концепции предложениями об изъятии из Земельного кодекса Российской Федерации норм, регулирующих правовой режим и гражданский оборот земельных участков <19>. Можно понять ностальгические чувства этих коллег, привыкших к тому, что в отечественном праве регламентация "земельных отношений" является исключительным делом земельного законодательства. Увы, с возрождением частной собственности на землю и возвращением в российское право категории недвижимости (каковой в первую очередь являются земельные участки) эта монополия безвозвратно утрачена, а сами "земельные отношения", также утратив единство, распались на две группы, составляющие предмет соответственно публично-правового и частноправового (гражданско-правового) регулирования.
--------------------------------
<19> См., например: Бринчук М.М. Соотношение экологического права с другими отраслями права // Государство и право. 2009. N 7. С. 30 - 37.
Это печальное для специалистов в области земельного права положение им даже пришлось "собственноручно" закрепить именно в Земельном кодексе (п. 3 ст. 3), оставив там же в виде некоторого утешения оговорку о том, что земельное и природоресурсное законодательство несмотря ни на что при желании могут регулировать и имущественные отношения по поводу земельных участков, составляющие предмет гражданского законодательства (что они, собственно, пока и делают).
Такое "разграничение" предметов земельного и гражданского законодательства весьма напоминает известный показ Ноздревым Чичикову границ своих владений: "Вот граница! Все, что ни видишь по эту сторону, все это мое, и даже по ту сторону, весь этот лес, который вон синеет, и все, что за лесом, - все мое". Нельзя не отметить, что такой весьма "удобный" для земельного права подход ставит под сомнение постоянные обвинения гражданского законодательства в "экспансионизме", делая их несколько преувеличенными. Но в условиях последовательного правового оформления рыночного хозяйства от него рано или поздно все равно придется отказаться <20>.
--------------------------------
<20> Подробнее об этом см., например: Чубаров В.В. Кодификация российского земельного законодательства (взгляд с позиций частного права) // Кодификация российского частного права / Под ред. Д.А. Медведева. М., 2008.
При этом также следует учесть и исключительно федеральный характер гражданского законодательства (который, в отличие от земельного законодательства, исключает появление отдельных законов субъектов РФ о гражданско-правовом режиме земельных участков как объектов недвижимости), и бесспорную необходимость подчинения правил о сделках с земельными участками общим положениям Гражданского кодекса о сделках, обязательствах и договорах, а их правового режима как объектов вещных прав - соответствующим нормам вещного права (которые невозможно и бессмысленно повторять в Земельном кодексе).
В целом же можно вновь констатировать заведомо бесплодный характер критических возражений по содержанию современной отечественной кодификации гражданского законодательства и основных направлений ее совершенствования, основанных на традиционных "хозяйственно-правовых" подходах (в том числе слегка закамуфлированных под "предпринимательское" или особое "коммерческое право"). Их авторы не в состоянии противопоставить закрепленной ГК РФ законодательной систематизации собственную реальную систематизацию "предпринимательского" или "торгового" ("коммерческого") законодательства, четко решающую все традиционные проблемы соотношения гражданского и административно-хозяйственного законодательства и действительно содержащую современное правовое оформление предпринимательского (коммерческого) оборота.
Поэтому Концепция развития гражданского законодательства РФ направлена на повышение роли именно Гражданского кодекса в регулировании развивающихся рыночных отношений. На этом пути авторы Концепции с благодарностью воспринимают все серьезные и объективные замечания, направленные на реальное, а не надуманное улучшение законодательного развития <21>.
--------------------------------
<21> Именно такой подход избрали германские коллеги в ходе проведенного ими сравнительно-правового анализа Концепции совершенствования общих положений обязательственного права, который завершился общим выводом о том, что содержащиеся в ней положения представляют собой "важный шаг не только к теоретической, но и к практической гармонизации российского права с континентально-европейскими правопорядками" (см.: Sacker F.J., Mohr J., Aukhatov A. Zur geplanten Reform des Schuldrechts in der Russischen Foderation aus der Sicht des deutschen Privatrechts // Zeitschrift fur Vergleichende Rechtswissenschaft. Archiv fur Internationales Wirtschaftsrecht. 2009. Heft 108. S. 397 - 398).