!Учебный год 2024 / Filosofia_prava_34-44

Наиболее выразительно идеи неопротестантского направления представлены в тех концепциях, в которых естественное право трактуется как вопрос веры (X. Домбоис, Эрнст Вольф и др.). В других концепциях естественное право трактуется как нормативно-правовое преломление и выражение соответствующих библейских текстов (например, интерпретация Ф. Хорстом Ветхого Завета в духе конституционного акта) или заповедей (трансформация новозаветной «любви к ближнему» в «право ближнего» в концепции Эрика Вольфа).

Характерным примером светской концепции автономного естественного права является подход Г. Райнера, согласно которому наиболее точным выражением всеобщего принципа естественного права является формула: «каждому свое». В этой связи он присоединяется к трактовке данного принципа известным представителем возрожденного естественного права Г. А. Ромменом, который в работе «Вечное возвращение естественного права» (1947) писал: «К содержанию естественного права принадлежат как очевидные принципы собственно лишь две нормы: делать справедливое,

избегать несправедливое, а также старое почтенное правило: каждому свое».

Вдухе принципа «каждому свое» Райнер подчеркивает, что первоначальное «свое» для каждого человека есть его тело, на уважение (и признание) которого со стороны всех других человек имеет основополагающее право. «Принадлежности тела к сущности человека, — писал он, — уже достаточно для того, чтобы отсюда вывести фудаментальнейшие естественные права человека». В качестве таких прав он называет право человека на собственную жизнь, на неприкосновенность и невредимость собственного тела и его частей (членов), на телесную свободу, а также право на собственность (для поддержки жизни тела), которое, согласно Райнеру, по меньшей мере частично основано на владении телом и вытекающих отсюда фундаментальных правах человека. К естественным правам, относящимся к духовной стороне человеческого бытия, он относит право на честь, добрую репутацию, доброе имя.

Вцелом идеи и концепции возрожденного естественного права оказали заметное влияние на закрепление после Второй мировой войны в международных документах, а затем и в национальных конституциях основных прирожденных и неотчуждаемых прав и свобод человека в качестве высшей ценности.

41. Неопозитивистская концепция права Г. Харта.

Правовая теория Харта развита в русле аналитической юриспруденции, которая восходит к Бентаму и Остину.

Отходя от определения права Остином как "приказа суверена", Харт вместе с тем критикует и естественноправовые теории и характеризует естественноправовое положение о том, что "несправедливое право — это неправо" как парадокс, преувеличение или "просто ошибку"[1283]. Подобное утверждение, замечает он, равносильно такому же ошибочному утверждению, что "законы — это не право"[1284]. В этих суждениях Харта как раз весьма отчетливо проявляется легистская суть его неопозитивистской концепции правопонимания.

В своем учении о праве Харт исходит из того, что минимальной целью социальной жизни людей является выживание. С этим, согласно Харту, и связано наличие разумных оснований к тому, что право и мораль должны содержать определенные нормы поведения. Под такими нормами Харт имеет в виду нормы (правила) о защите личности, собственности и взаимных обещаний (т. е. договора). Сама же разумность этих норм обусловлена необходимостью выживания людей (т. е. осуществления их минимальной цели) с учетом наличия таких "естественных фактов", как уязвимость людей, приблизительное равенство людей в физическом и духовном отношениях, ограниченность альтруизма людей, ограниченность количества благ, ограниченность благоразумия и твердости воли у людей.

Эти разумные и необходимые нормы (защита личности, собственности и обещаний) как "само собой разумеющиеся истины содержат в себе не только смысловое ядро естественноправовой доктрины, но, кроме того, они имеют также решающее значение для понимания права и морали и объясняют, почему чисто формальная дефиниция права и морали, которая не учитывает определенное содержание или социальные потребности, оказывается столь неудовлетворительной"[1285].

Здесь Харт стремится отмежеваться одновременно и от естественноправовой позиции (хотя право и мораль он выводит из некой разумно понятой естественной необходимости), и от Кельзена с его требованием "чистоты" правовой формальности (хотя во многом его учение находится под заметным влиянием кельзеновского нормативизма).

Но по существу в подходе Харта присутствует и использована именно естественноправовая конструкция обоснования и понимания названных разумных норм, с одинаковой природной необходимостью присущих и

праву, и морали. Иначе говоря, эти разумные и необходимые нормы являются морально-правовыми, что, кстати говоря, тоже типично для естественноправовых концепций с присущим им смешением права и морали.

Но наряду с признанием такого генетического родства права и морали и единства их фундаментальных (разумных и необходимых) норм, Харт говорит об их различии: "естественные факты" (незащищенность этих норм, их нарушения) требуют перехода от исключительно моральных к организованным, правовым формам контроля за поведением людей. Право от морали, таким образом, отличается принудительной санкцией. Эти санкции, поясняет Харт, требуются не потому, что без них вообще не было бы мотивов к правопослушанию; они нужны как гарантия того, чтобы интересы тех, кто будет добровольно соблюдать право, не были бы принесены в жертву тем, кто не будет соблюдать нормы без принуждения. Без системы принудительных санкций нормопослушание было бы связано с риском быть обманутым. Перед лицом такой опасности разум требует, чтобы добровольная совместная деятельность людей осуществлялась в рамках принудительного порядка.

С помощью иных (не естественноправовых) аргументов право как принудительный порядок определяет и Кельзен. Но если у Кель-зена право как принудительный порядок (правопорядок) может иметь любое произвольное содержание, то у Харта право как принудительный порядок, как минимум, включает в себя названные разумные и необходимые нормы. Это вместе с тем означает, что данные нормы являются необходимым компонентом любой системы позитивного права (закона).

Отсюда, казалось бы, следует, что без такого минимально-правового (естественноправового) компонента обосновываемое Хартом позитивное право (закон) теряет свое фундаментальное правовое (а у него одновременно и моральное) качество, становится неправом,

несправедливостью. Однако, как мы видели, он возражает против такого юридического правопонимания, поскольку для него как ле-гиста фундаментальное правовое качество заключено не в этих как будто бы непременных нормах, а во властном принуждении, в принудительных санкциях. Декларируемая Хартом необходимость для права названных разумных норм оказывается мнимой, поскольку он в силу легистского правопонимания в принципе исключает различение права и закона (позитивного права) и, следовательно, саму возможность неправового закона. Закон для него не может не быть правом. Любой закон, в том числе и закон

без тех разумных норм, которые он столь старательно (и, как оказывается, без пользы для правого дела — для правового закона и справедливости) обосновывает.

Право (позитивное право) по своей структуре, согласно Харту, состоит из правил (норм), которые он делит на первичные и вторичные.

Первичные правовые правила — это правила обязывания. Они возлагают обязанности без учета воли соответствующих лиц. Они связаны с угрозой санкции, которая как мотив должна удерживать от запрещенного поведения.

Вторичные правовые правила предоставляют частную или публичную власть. Правила, предоставляющие частную власть, дают частным лицам способность самим строить свои правовые связи с другими с помощью договоров, завещаний и т. д. Правила, предоставляющие публичную власть, определяют деятельность в сфере законодательства, правосудия, управления. Вторичные правила не требуют от адресатов вести себя определенным образом, а дают возможность отдельным лицам при определенных условиях создавать права и обязанности.

Если бы, говорит Харт в духе мыслимого эксперимента, правовая система состояла бы лишь из первичных правил, она страдала бы такими недостатками, как неопределенность (из-за отсутствия критерия о действии или бездействии соответствующего правила), статичность (из-за отсутствия возможности приспосабливать правила к изменяющимся обстоятельствам), недейственность ее социального давления (из-за отсутствия инстанции, которая могла бы окончательно и авторитетно решить, будет или нет определенным действием нарушено какое-то правило).

Эти недостатки можно преодолеть, по Харту, с помощью вторичных правил, которые действуют как правила о правилах. Так, средством против неопределенности является введение правила признания, которое определяет, как должно быть создано правило, чтобы оно могло быть правилом системы права. Таким правилом признания в простейшем случае может быть авторитетно установленный список (реестр) первичных правил с указанием условий, при которых действуют другие нормы. Средством против статичности правовой системы служит введение правил изменения, которые управомочивают индивидов или группы вводить в правовую систему новые правила и отменять старые. Недейственность системы из первичных правил преодолевается с помощью правил решения, которые придают определенным инстанциям полномочия авторитетно устанавливать,

нарушено ли какое-то первичное правило или нет.

Всложных правовых системах правило признания — это не какое-то одно правило, содержащее критерии для действия первичных правил, а целый ряд правил признания, образующих сложную иерархию (из норм Конституции и законодательства). Правило признания, которое дает критерии для действия всех других правил системы, Харт называет "последним правилом ". Оно дает высший критерий для действия правил системы.

Вотличие от гипотетической "основной нормы" Кельзена "последнее правило" Харта носит фактический характер и само является правом (действующим правовым правилом).

Соединение (союз) первичных и вторичных норм дает право (правовую систему). Для существования правовой системы, резюмирует Харт, необходимо и достаточно два минимальных условия: "Во-первых, правила поведения, действительность которых установлена последним и высшим критерием системы, должны соблюдаться всеми, а,-во-вторых, правила признания для критериев правовой действительности, правила изменения и правила решения должны действенно восприниматься служащими в качестве всеобщего публичного стандарта официального поведения"[1286].

В хартовском структурном толковании права отчетливо присутствует ряд неопозитивистских идей и установок кельзеновского нормативизма.

Так, вуалируя этатистские корни неопозитивистского право-понимания, Кельзен считал характерную для старого позитивизма трактовку права как продукта, установления (приказа) государственной власти (суверена) "социологическим" подходом, от которого надо очистить правоведение. Согласно "юридическому" подходу, право как система норм долженствования у самого Кельзена получает свою действительность не от государства, а от "основной нормы".

Подобной логики и схемы придерживается по сути дела и Харт, в концепции которого право как система правил (норм) тоже получает свою действительность не от государства, а от некой фундаментальной нормы — последнего, высшего правила. Придавая этому принципиальное значение, Харт пишет: "... Мы отказываемся от позиции, по которой основой правовой системы является привычка повиновения юридически неограниченному суверену, и заменяем ее концепцией высшего правила признания, дающего системе правил критерий действительности"[1287].

Однако, с точки зрения существа правопонимания, принципиальное значение имеет как раз то, что объединяет старых и новых позитивистов: и те, и другие под правом, которое они по-разному описывают, они имеют в виду одно и то же — приказ суверена.

42. Западные социологические теории права (Е. Эрлих, Г. Канторович).

Сторонники социологической теории права также разделяли понятия «право» и «закон». Но если закон воспринимался ими как изданные государственными органами документы, то право являлось порядком реализации закона, т.е. юридическая практика, судебные решения, обычаи и т.д. Значение юридических норм второстепенно. Творцами права являются те, кто применяет законы на практике. Иными словами, право отождествлялось с правоприменением.

Видным представителем школы "свободного права" был австрийский профессор Евгений Эрлих. Наиболее значительное его произведение — "Основы социологии права" (1913 г.). Критикуя юридический позитивизм, Эрлих призывал исследовать "живое право": "Лишь то, что входит в жизнь, становится живой нормой, все остальное — лишь голое учение, норма решения, догма или теория".

Право, по его концепции, существует и развивается прежде всего как организационные нормы союзов, из которых состоит общество (семьи, производственные объединения, корпорации, товарищества, хозяйственные союзы и др.). "Право, прежде всего, есть организация", — писал Эрлих.

Организационные нормы складываются в обществе сами собой, вытекают из торговли, обычаев, обыкновений, уставных положений различных организаций; эти нормы ("самодействующий порядок общества", "общественное право") образуют, по его учению, право первого порядка.

Для охраны права первого порядка и регулирования спорных отношений существуют "нормы решений", образующие право второго порядка; эти нормы создаются деятельностью государства и юристов. К праву второго порядка относятся уголовное, процессуальное, полицейское право, которые не регулируют жизнь, а должны лишь поддерживать организационные нормы. Результатом взаимодействия общественного права, права юристов и государственного права является "живое право", которое не установлено в правовых положениях, но господствует в жизни. "Живое право есть внутренний распорядок человеческих союзов", — подчеркивал Эрлих. Эти союзы (свободные объединения членов гражданского общества) защищены

от произвольного вмешательства государства и его органов, которые должны лишь охранять союзы и создавать условия для их деятельности.

Закон, по Эрлиху, не столько право, сколько один из способов обеспечения права; применение закона должно быть подчинено только этой цели, и к тому же главным способом существования "права решений" (второй слой права) является свободное нахождение права судьями, рассматривающими конкретные дела. Эрлих писал, что "свободное нахождение права не означает свободу судей от закона", однако утверждал, что задача судей и юристов не в том, чтобы логически выводить решения отдельных случаев из распоряжений закона. В правосудии решающая роль принадлежит не "мертвым параграфам закона", а свободному слову квалифицированных юристов. Этому слову решающая роль должна принадлежать и в законотворчестве, так как "право юристов" всегда складывается до принятия закона (откуда же иначе взяться жизненному закону — конечно, не из надуманного творчества депутатов парламента).

Е. Эрлих — автор концепции «свободного судейского отыскания права». Она была разработана в связи с проблемой преодоления пробелов в праве. Эрлих предлагал судьям заменить логическую дедукцию, основанную на тексте нормы (принцип «юриспруденции понятий»), индукцией, основанной на социальных данных и интуитивном чувстве справедливости.

Немецкий правовед Герман Канторович утверждал, что социологический подход к изучению права нуждается в признании как формального нормативного, так и "свободного" права. Под формальным он понимает право, процесс формирования которого уже завершен. Свободное же право - это право в состоянии становления, то есть просто еще не ставшее формальным, или желаемое право, то есть правовые нормы, которые субъект хотел бы видеть формальными.

Понятие "свободного права" Канторович интерпретирует как нечто родственное понятию "естественного права" в том смысле, что оно как бы стоит над государственным формальным правом. Однако он считает, что свободному праву должна быть положена и граница: оно должно быть признано государством и опираться на его силу и власть.

В дальнейшем Канторович обращается от исследования позитивного права к поиску источников юридических норм. В своей последней работе "Определение права" он опирается на обширный этнологический материал. Признак "юстициабельности" отличает правовую норму от других норм. Это

означает, что только правовые нормы дают возможность вынесения решения. Но юстициабельность - лишь возможность решения, но не само реальное решение. Право - это сумма предписывающих внешнее поведение социальных правил, рассматриваемых в качестве справедливых.

43. Социологическая теория права в России (С. А. Муромцев, М. М. Ковалевский).

Социологическое направление в теории права методологически исходило из того, что существование и развитие права и государства определяются общественными факторами. Поэтому представители этого направления придавали важное значение изучению общественных интересов и отношений, исследованию психических и моральных основ государства и права. Немало сторонников концепции права как защищенного интереса по Иерингу было и в России.

Профессор гражданского права Московского университета Сергей Муромцев (1850—1910 гг.)1 главное значение придавал правовым

отношениям.

С.Муромцев полагал, что в основе права лежат интересы индивидов, общественных групп, союзов и т.д., на базе которых в обществе и возникают различные отношения, регулирование которых осуществляется с помощью санкций: юридической, моральной, религиозной и др. К правовым он относил те отношения, которые складываются по поводу типичных для данного общества интересов отдельных лиц и их объединений. Эти отношения и интересы по мере признания обществом получают «неорганизованную защиту» со стороны общества и социальных групп. Ее недостаточность вынуждает при столкновении различных интересов обращаться к государственным органам, т.е. «организованной защите». Она вручается судьям, должностным лицам или общественным властям, действия которых облекаются в точные формы с указанием границ компетенции, определенной процедурой принятия решений и т.д. Такую организованную форму защиты ученый называл юридической. Она необходима только тем отношениям, которые требуют дополнительных гарантий от государства. Юридической же санкцией, считал Муромцев, обеспечивается часть отношений, признаваемая наиболее важной для интересов личности и государства и не может быть обеспечена иначе, как силой государственного принуждения. По учению Муромцева, правовой порядок — это

существующий порядок отношений в обществе. На него воздействуют ряд факторов: юридические нормы действующего законодательства, идеи справедливости, надежды на правопорядок будущего. Однако правом в собственном смысле всегда является только правовой порядок, на содержание которого влияют интересы и отношения социальных групп.

Юридические нормы, которые создает государство, заявлял ученый, не всегда соответствуют существующему в данном обществе правопорядку. Поэтому большие надежды на преодоление противоречий между юридическими нормами и правопорядком он возлагал на судебные и другие правоприменительные органы, способные постоянно приводить действующий правопорядок в соответствие со «справедливостью». Задача суда состоит в обеспечении полной гармонии между юридическими нормами и конкретным случаем в индивидуализировании права. Для этого судья должен «осуществить справедливость», т.е. «применить юридические нормы именно в той степени, в которой случай характеризуется типичными свойствами, служащими основанием нормы».

+Достоинство концепции Муромцева в том, что он защищал право как систему правоотношений, возникающих на основе конкретных интересов людей внутри гражданского общества. Созданное таким образом право нуждается в гарантиях государства от нарушений с помощью «организованной защиты». В этом процессе ученый главную роль отводил суду, основная задача которого состоит в юридической охране правовых интересов. Эта новая позиция в российском правоведении способствовала усвоению и распространению взгляда на право, который не отождествлял право с велениями верховной власти и содействовал более глубокому пониманию специфики права, его сущности и роли.

В развитии социологического направления теории права заметное место принадлежит М.М.Ковалевскому.

На методологическую основу учения Ковалевского влияние оказали доктрина О.Конта, эволюционная теория Г.Спенсера. Известную формулу Конта «порядок и прогресс» и выведенную Спенсером закономерность социально-политической эволюции он заменил более общим понятием «организация и эволюция». Порядок обеспечен лишь там, писал ученый в статье «Социология и сравнительная история права» (1902 г.), где общество образует «замиренную среду», основанную на общественной

солидарности, сознании общности интересов и взаимной зависимости друг от друга. Требования солидарности, признанные обществом, становятся социальными нормами. Право, по Ковалевскому, это — «нормы, ставящие целью поддержание и развитие солидарности», «приводимые в жизнь организованной силой общества — государством» и обладающие принудительной силой. Он утверждает, что развитие права зависит от развития общества: «Оно одно и определяет собой различные трансформации права».

Право, подчеркивал ученый, возникает раньше государства и независимо от него. Право «открывает обществу возможность самосохранения при наименьших пожертвованиях и государство, восставая против права, принимало бы тем самым меры против собственного существования». Поэтому государству «нет выбора, как признать его, что оно и делает в форме проводимых им положительных норм». Следовательно, понятие права в концепции Ковалевского имеет двоякое значение: 1) право есть отражение требований солидарности и обусловленной ею идеи долга, заставляющей индивидов брать на себя обязанности; 2) оно порождает позитивное право, имеющее нормативный характер и обеспечиваемое принудительной силой государства, выражает волю не отдельного класса, а целого общества. Оно содержит правила, призванные либо расширить, либо ограничить свободу индивидов (в той степени, в какой государство берет на себя функции, ранее исполняемые общественными союзами).

М.Ковалевский считал личные права не зависящими от государства, которое их не может отменить «так как признание их является таким же требованием общественной солидарности, как установление самого факта государственного общежития». Он настойчиво обращал внимание на такое качество «всесословного» (т.е. гражданского) общества, как провозглашение гражданского и политического равенства, прав и свобод личности, юридических гарантий этих прав и свобод, которые, по его мнению, обусловливает «общенациональный характер» права, согласование интересов личности, групп, класса, общества в соответствии с социальной солидарностью.

Политическое будущее человечества, утверждал Ковалевский, зависит от решения двух задач: установления справедливости и ее сочетания со свободой личности в физическом и нравственном проявлениях. Он был сторонником глубоких реформ, ведущих к утверждению гражданского общества. Революция как средство социального изменения вызывается