Янчук В.А. Статья

/. Shotter подчеркивает: «Таким образом мы уходим от индиви­дуалистской, третьесторонней, внешней позиции созерцающего наб­людателя, исследователя, коллекционирующего фрагментированные данные с социально "сторонней" позиции наблюдения за реализую­щейся активностью, соединяющего пробелы между фрагментами при помощи изобретательного воображения теоретических катего­рий, к более интерпретативному подходу; уходим от использования выведения — утверждения (конечно, на некотором основании), что по существу ненаблюдаемые, субъективные сущности, предположи­тельно внутриличностные, все же существуют, к моделям герменев­тического изучения; от теоретических к более практическим инте­ресам, связанным с вспомогательными средствами и способами, неизбежно применяемыми нами при проведении исследований» (65, с. 60).

Необходимость нового мышления в осмыслении психологичес­кого знания, которое автор связывает с разрабатываемым на протя­жении ряда лет интегративно-эклектическим подходом [33, 34], не является новой постановкой данной проблемы. Та же история пси­хологии являет собой хорошую иллюстрацию присутствия много­образия подходов и традиций. Отечественному читателю это мно­гообразие в основном представлено в переведенных на русский язык

работах, посвященных теориям личности (Л. Первин, О. Джон [22]; К. Холл и Г. Линдсей [30]; Д. Хьелл и Д. Зиглер [31]). Д. Хьелл и Д. Зиглер в своем обзоре позиций ведущих теоретиков по основ­ным положениям, касающимся природы человека, представляют уди­вительное разнообразие позиций известных психологов по ряду выделенных ими онтолого-эпистемологических оценочно-сравнитель­ных измерений [31, с. 576]. Этот обзор демонстрирует существен­ные расхождения даже в рамках одной и той же традиции. Напри­мер, по измерению рациональность — иррациональность на противо­положных позициях находятся Эриксон и Адлер, с одной стороны, и Фрейд — с другой. Они предъявляют не менее пеструю панораму расхождений по предлагаемым ими в качестве критериев сравне­ния актуальным психологическим вопросам [31, с. 673]. Столь же убедительные характеристики многообразия показывают и другие авторы, занимавшиеся изучением данного вопроса (К. Холл и Г. Линд­сей [30]; Д. Хьелл и Д. Зиглер [31]; L. Pervin [53; 54]; R. Sapsford с соавт. [63] и-др.).

Более того, конституированное многообразие не только не вно­сит сумятицы в научное мышление психологов, но и вызывает вся­ческое одобрение. Так, К. Холл и П. Линдсей утверждают, что «дав­но пора освободить теоретика личности от обязанностей оправды­ваться за те теоретические положения, которые отличаются от нор­мативных или привычных взглядов на поведение» [30, с. 679]. Авторы выражают свою убежденность в том, что «почти любая тео­рия, если ее развивать систематически и сопровождать экстенсив­ными исследованиями, дает большие надежды на продвижение, чем слияние существующих теорий, некоторые из которых плохо сформулированы и ненадежно связаны с эмпирическими данными» [30, с. 687].

«Следует признать,— отмечает R. Stevens,— наличие многочис­ленных перспектив, концепций, теорий и областей исследования в психологии и обращаться с ними как с независимыми областями исследований, которые оказывают мало влияния друг на друга — своего рода "мирное сосуществование". Можно увидеть возмож­ность какого-то синтеза — истинного "подхода с позиции множес­твенных перспектив" — и использовать то, что является, с вашей точки зрения, сильными сторонами каждой для компенсации сла­бостей других. Можно также рассматривать эти альтернативные перспективы как соперников, стремящихся в соревновании дока­зать правомерность собственных объяснений поведения и жизнен­ного опыта и отрицать саму возможность мирного сосуществова­ния» [70, с. 41].

R. Stevens и М. Wetherell видят в качестве единственного ответа на ситуацию многообразия «поиск отношений и взаимодополняю­щих оснований.., так как существует общее согласие в том, что че­ловеческое поведение подвержено множественным влияниям, включая биологию, раннее развитие, когнитивные процессы, реф­лексивную осведомленность и активность, а также взаимоотноше­ния и социальные влияния» [70, с. 364J.

Психологи, работающие в рамках психодинамического подхода, при всех их специфических отличиях от оригинальной версии 3. Фрейда едины в определении центрального основоположения — «структура, содержание и динамика психики не обязательно дос­тупны сознанию» [71, с. 286]. Если социальный конструктивизм приглашает к радикальному переосмыслению природы человечес­ких жизненных переживаний и социальной жизни, то же делают и представители психодинамического подхода. Но в отличие от ут­верждения первых об осознанном социальном конструировании пред­ставлений о мире, представители психодинамического подхода выд­вигают на первый план биологическую природу и бессознательное. В отличие от рационализма когнитивистов и, с определенными ого­ворками, экзистенциальных феноменологов, ими делаются акценты на иррациональность.

Представленный иллюстративный обзор рассмотрения пробле­мы психологического изучения социальной феноменологии с пози­ции разных перспектив ставит вопрос определения в них и избра­ния стратегии взаимодействия. Одну из таких стратегий предлагают R. Stevens и М. Wetherell — «рассмотрение их как взаимодополняю­щих, показывающих различные грани сложного предмета исследо­вания» [70, с. 362]. При не избрании данной стратегии минимизи­руется потенциал взаимообогащения идеями и решениями.

Одной из самых сложных проблем межпарадигмального диалога является нахождение точек сопряжения несопрягаемого. R. Stevens и М. Wetherell ставят ряд вопросов, возникающих при поиске путей такого рода сопряжения: «Что должно быть сделано? Какой пози­ции должен придерживаться исследователь, сталкиваясь с различи­ями такого рода? Эти вопросы порождают вопросы о статусе зна­ния, его истинности и природе реальности».

Этими же авторами предлагаются и две возможные стратегии: «Дискуссии между перспективами и существованием конкурирую­щих объяснений могут рассматриваться как эмпирическая пробле­ма — означающая, что расхождения могут быть преодолены в даль­нейших исследованиях проблемы установления истинности и приро­ды реальности случая... В случае невозможности проведения решающего эксперимента, мы должны рассматривать данную проблему как решаемую в будущем по мере развития теории».

Второй возможной стратегией является признание конструируе­мое™ реальности. В соответствии с данной позицией «не сущес­твует реальности, независимой от наших концепций и теорий: в этом случае дискуссии являются серьезным вопросом — так как они связаны с выяснением того нахождения путей сопряжения не­совместимых мировоззрений при присутствии ограниченного числа критериев для арбитрирования. Единственно, что мы можем сде­лать в данной ситуации — убеждать друг друга при помощи аргу­ментов и будущих исследований, проясняющих дебатируемые вопро­сы. Изменения наступят со временем (не обязательно лучшие) ско­рее через разработку новых мировоззрений и новых парадигм на­учных дискуссий, нежели при помощи эмпирических решений» [70, с. 366].

В случае избрания первой стратегии возникает проблема крите­риев и оценочных стратегий, которые могут быть применены к столь несовместимым подходам. В то время как биолог может апел­лировать к осязаемым измерениям физиологических процессов, со­циальный конструктивист может делать заключения, исходя из ана­лиза идеологии и ее влияния. В то время как представитель экспе­риментального направления может полагаться на результаты экспе­риментов, экзистенциальный феноменолог оперирует обращениями к жизненным переживаниям.

KJ. Gergen пропагандирует вторую стратегию, отрицая саму идею о том, что любое знание может репрезентировать некоторые фунда­ментальные основания или универсальность в отношении всего по­нимания реальности. По его мнению, направления в психологии должны рассматриваться как проникновения в дискурсивную прак­тику мира. Оптимальные формы дискурса нуждаются в оценке со стороны других дискурсов, таких как литература, политика, рас­суждения с позиции обыденного сознания. Разговоры и диалоги между ними являются необходимыми и континуальными. Автор утверждает, что, фактически, в этом контексте социальный психо­лог имеет этические и политические обязательства в привнесении собственного вклада в аргументацию, реализующуюся в демократи­ческом обществе, утверждая собственную позицию.

R. Sapsford выдвигает в качестве основания психологического многообразия многообразие эпистемологическое. Он выделяет три типа эпистемологических оснований: (1) номотетическое — «заин­тересованное в установлении фундаментальных причинно-следст­венных законов, которые, как это предполагается, лежат в основании социального поведения»; (2) интерпретационное (психодинамический и социально-конструктивистский подходы) — «концентрируются на качественных описаниях, на интерпретации»; (3) гуманистическое (экзистенциально-феноменологический и гуманистический подхо­ды) — утверждающее, «что люди не просто продукты влияний, на­ходящихся за пределами их контроля, а в полном смысле обладают ответственностью за осуществление собственного выбора» [63, с. 75].

Представленные альтернативные подходы к проблеме соотноше­ния научного факта и феноменальности реального социальногоТэь!⁷" тия личности отнюдь не исчерпывают всего многообразия решёнййг Свои аргументы выдвигаются представителями тендерного, дискур-сного, синергетического и других подходов. Очевидным является лишь то, что в пользу той или иной позиции по данной проблеме приводятся достаточно убедительные, но не исчерпывающие пози­ции, точно так же, как очевидна продуктивность подобного много­образия взглядов и интерпретаций для углубления в сущность^ис^" следуемой феноменологии. Проблема же сводится к налаживанию продуктивного диалога между этими альтернативными подходами и разработке соответствующих механизмов сопряжения получен­ных данных и их теоретических интерпретаций, а также разграни­чения сфер приложения при необходимости.

Рдним из возможных подходов, создающих предпосылки для такого рода диалога, выступает интегративно-эклектический ШДл. ход, разрабатываемый автором на протяжении ряда последних лет [33,34, 76-78]. Интегративная эклектика, представляющая собой" альтернативу логике универсализма, предполагает постижение при­роды феномена через сопровождаемое критической рефлексией ин­тегрирование, эклектику различных традиций, подходов, логик и инструментов, при сохранении их автономии в последующем раз­витии. Суть подхода заключается в многоплоскостном, полилиней­ном, разновекторном анализе, создающем возможность качественно иного инсайтирования, предполагающего включение в плоскость анализа аспектов множественности, диалогичности, диатропичнос-ти феномена. Становление в позицию оппонента, включение в кон­куренцию идей, критическая рефлексия, критическое позициониро­вание предоставляют возможность остраненного анализа, превра­щающегося в еще один «вечный движитель» прогресса знания. Речь идет не об интеграции как неизбежно порождающей тенденцию к монополии истины со всеми вытекающими последствиями, а об именно свободном оперировании разноплоскостным, разновектор-ным знанием, связанным с наиболее продуктивно работающими в проблемной области традициями и их инструментами. Методологический фундамент интегративной эклектики состав­ляют понятия поливариантности истины, онтологического плюра­лизма, диалогики и диатропики. Интегративная эклектика предпо-| лагает привлечение к анализу находок и достижений тех традиций/ тех подходов, которые наиболее продуктивно работают в конкрет/ ной феноменальной области с последующей возможностью диффу/-зии инсайтов и идей, их критической рефлексии через альтерна­тивное позиционирование, способствующее преодолению парадиг-мальной и авторской предубежденности и на этой основе продви­жения к более глубокому постижению исследуемого феномена, пе­реходу на более высокий уровень обобщения за счет рассмотрения теоретических построений разных порядков сложности.

Интегративная эклектика предлагает механизмы развития пси хологического знания, в качестве которых выдвигаются: парадиг-мальное позиционирование, интегративно-эклектический диалог аль­тернативных традиций, и критическое рефлексивное позициониро­вание (альтернативный круг).

Парадигмальное позиционирование предполагает четкое опреде­ление исходных позиций, которых придерживается исследователь, включающее определение в онтолого-эпистемологических основа­ниях, способе теоретизирования и методе исследования с фиксаци­ей их возможностей, ограничений и сферы экстраполяции резуль­татов. Оно позволяет налаживать продуктивный межпарадигмаль-ный диалог, освобождая оппонентов от необходимости доказательст­ва единственной верности и универсальности предлагаемого подхо­да. Позиционируя подход, констатируя его потенциал и ограниче­ния, исследователь получает возможность свободного соотнесения собственной позиции с позицией оппонента, при принятии право­мерности наличия таковой, как обусловленной исходно выбранной системой исследовательских координат.

Интегративно-эклектический диалог альтернативных традиций предполагает максимальное использование возможностей диалога с представителями альтернативных традиций, позволяющего расши­рить представления о подходах и исследовательских методологиях, применяемых к изучению избранного проблемного поля. Этот диа­лог предполагает включение механизмов идентификации, эмпатии и рефлексии, как условий понимания оппонента и налаживания продуктивного взаимодействия с ним, подчиненное общей цели — углублению представлений о сути изучаемого и обсуждаемого фе­номена, нахождения путей и способов сотрудничества.

Критическое рефлексивное позиционирование, реализующееся через рефлексивную идентификацию с альтернативными позициями, создает основание для расширения горизонтов видения проб­лемной области, снижения парадигмальной и личностной предубежденности, фиксацию исходных парадигмальных координат и свя­занных с ними ограничений. Рефлексивное позиционирование соз­дает предпосылки для остраненного взгляда на выстроенную объ­яснительную версию, преодоления эмоциональных блокировок, свя­занных с влиянием собственных исследовательских приоритетов, наконец, эмоций и чувств в отношении окружающих людей как но­сителей соответствующего знания и занимающих определенную ис­следовательскую позицию.

Эти механизмы актуализируются в ряде необходимых условий, обеспечивающих повышение потенциала продуктивности научного исследования:

• четкое определение парадигмальных координат, в рамках ко­торых проводится исследование, и связанных с ними возможностей и ограничений в экстраполяции результатов;

• создание максимальной информационной базы теоретической и эмпирической проработанности проблемной области в разных системах парадигмальных координат при наличии таких возмож­ностей и претензий на высокий уровень обобщений;

• прохождение критического рефлексивного круга альтернатив­ного позиционирования как условия раздвижения парадигмальных рамок и освобождения от предубежденности и перехода на метате-оретический уровень более высокого порядка.

Не претендуя на истину в последней инстанции, что противоре­чило бы самой сути подхода, нам представляется, что очерченные контуры возможных совместных решений, продуктивного, взаимо-обогащающего диалога, ведущегося по согласованным правилам, могут оказаться полезными для развития психологического знания, в том числе как в международном, так и в междисциплинарном контекстах.

Литература

1. Айзенк Г.Ю. Количество измерений личности: 16, 5 или 3?//Ино­странная психология. 1993. № 2. Т. 1. С. 9-23.

2. Аллахвердян А.Г., Мошкова Г.Ю., Юревич А.В., Ярошевский М.Г. Психология науки: Учеб. пособие. М.: Моск. психолого-социальный ин-т Флинта, 1998.

3. Библер B.C. От наукоучения — к логике культуры: два философских введения в двадцать первый век. М.: Политиздат, 1991.

4. Вартофский М. Модели. Репрезентация и научное понимание: Пер- ^с англ. / Общ. ред. И.Б. Новика, В.Н. Садовского. М.: Прогресс, 1988.

-160—

В.А. ЯНЧУК

5. Выготский Л.С. Собрание сочинений: В 6 т. Т. 2. Проблемы общей _пСцхологии / Под ред. В.В. Давыдова. М.: Педагогика, 1982.

6. Гадамер Х.-Г. Истина и метод: основы философской герменевтики, до.: Прогресс, 1988.

7. Гуссерль Э. Амстердамские доклады. Феноменологическая психоло­гия // Логос. 1993. № 3. С. 62-81.

8. Гуссерль Э. Кризис европейских наук и трансцендентальная феноме­нология // Вопр. филос. 1992. № 7. С. 136-176.

9. Гуссерль Э. .Пятая картезианская медитация // От Я к Другому: Сб. пе­реводов. Минск: Менск, 1997. С. 28-44.

10. Доценко Е.Л. Психология манипуляции: Феномены, механизмы и за­щита. М: ЧеРо, 1997.

11. Киркегор С. Заключительное ненаучное послесловие//От Я к Дру­гому: Сб. переводов. Мн.: Менск, 1997. С. 7-28.

12. Клайн П. Справочное руководство по конструированию тестов: Вве­дение в психометрическое проектирование. Киев: ПАН ЛТД., 1994.

13. Климов Е.А. О соотношении некоторых отраслей психологии и воз­можных «пограничных спорах» // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 14. Психология. 1999. № 3. Стр. 3-15.

14. Куайн В. Онтологическая относительность//Современная филосо­фия науки: знание, рациональность, ценности в трудах мыслителей Запада: Учеб. хрестоматия. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Логос, 1999. С. 40-61.

15. Кун Т. Объективность, ценностные суждения и выбор теории // Сов­ременная философия науки: Знание, рациональность, ценности в трудах мыслителей Запада. Учеб. хрестоматия. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Логос. 1996. С. 61-82.

16. Кун Т. Структура научных революций: Пер. с англ./Под ред. СР. Ми-кулинского, Л.А. Марковой. М.: Прогресс, 1977.

17. Лаудан Л. Наука и ценности. Современная философия науки: зна­ние, рациональность, ценности в трудах мыслителей Запада: Учеб. хресто­матия. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Логос. 1996. С. 295-342.

18. Лефевр В.А. От психофизики к моделированию души // Вопр. фи­лос. 1990. № 7. С. 25-31.

19. Лефевр В.А. Формула человека: контуры фундаментальной психоло­гии. М.: Прогресс, 1991.

20. Мамардашвили М.К. Проблема человека в философии // О челове­ческом в человеке. М.: Политиздат, 1991. С. 8-21.

21. Мамардашвили М.К. Сознание и цивилизация//Человек в системе ^наук. М.: Наука, 1989. С. 317-331.

22. Первин Л., Джон О. Психология личности: Теория и исследования. М.: Аспект Пресс, 2000.

23. Петровский А.В., Ярошевский М.Г. История и теория психологии. *• 1. Ростов н/Д: Феникс, 1996.

24. Петровский А.В., Ярошевский М.Г. История и теория психологии. * • 2. Ростов н/Д: Феникс, 1996.

25. Рикёр П. Конфликт интерпретаций: Очерки о герменевтике. М.: Ме-^дЧум, 1995.

-■