10-19стр

ных представителей социалистического движения: Г. В. Плеханова, П. Лафарга, Р. Люксембург и др. Намечен был выпуск трудов социалистов-утопистов Р. Оуэна, А. Сен-Симона, Ш. Фурье и других.

Говоря о деятельности Института К. Маркса и Ф. Энгельса в 20-е годы, нельзя не отметить его первого директора Д. Б. Рязанова (1870-1938). Энергичный соби­ратель и публикатор литературного насле­дия основоположников марксизма, Ряза­нов прошел сложный путь. Еще юношей он начал революционную работу сначала в России, где был близок к народникам, а затем за границей. Живя там, в 1889-1890 гг., он перешел на позиции социал-демократии. Длительное время Рязанов был вне партии, вступив в нее только в 1917 г. Никогда не примыкая к меньшеви­кам, Рязанов не считал себя и ленинцем, однако глубокое знание наследия Маркса и Энгельса во многом сближало его с ли­дером большевиков. Сам Рязанов так оп­ределил свою политическую позицию на собрании членов Социалистической Ака­демии (апрель 1924 г.): "Я не большевик, я - не меньшевик и не ленинец. Я только марксист и как марксист - я коммунист"².

Рязанов был человеком бурного темпе­рамента, блестящим полемистом, о чем свидетельствуют стенограммы партийных съездов, на которых он выступал. Эти ка­чества Рязанова вызывали неудовольствие Сталина. И хотя в 1930 г. был торжест­венно отмечен его 60-летний юбилей и издан специальный сборник статей и ма­териалов, ему посвященных³, уже в фев­рале 1931 г. Рязанов был снят с поста ди­ректора института, исключен из партии и сослан в Саратов, где работал в библиоте­ке местного университета до очередного ареста в июне 1937 г., и обычного исхода -расстрела в январе 1938 г.

В 1922 г. была создана Российская Ас­социация научно-исследовательских ин-

Вестник Коммунистической Академии, 1924, № 8,с.392.

³ На боевом посту. Сборник к шестидесятиле­тию Д. Б. Рязанова. М., 1930.

17

статутов общественных наук (РАНИОН), куда вошел и Институт истории. В его составе было уже много специалистов по истории нового времени, а также предста­вителей молодого поколения - аспирантов института (именуемых сотрудниками 2-го разряда).

Вехой в развитии исторических учреж­дений стал 1929 г., когда Институт исто­рии РАНИОН был переведен в систему Коммунистической Академии. Объясняя целесообразность этого, глава советской историографии М. Н. Покровский, базиру­ясь на партийных установках, определив­шихся к концу 20-х годов, утверждал, что "РАНИОН не сделался органом той науки, которую мы единственно называем нау­кой...", а аспирантов там готовят "по ре­цепту 1910 года"⁴. Как видим, политика стала все более жестко вторгаться в науку.

С 1934 г. перед Институтом истории и созданным в 1932 г. сектором новой исто­рии была поставлена основная задача -написание школьного учебника по новой истории. Коллектив под руководством академика Н. М. Лукина к концу 1935 г. завершил подготовительную работу, вы­пустив макет учебника.

Все более прочное место в планах ра­боты секторов (в частности сектора новой истории) Института истории Комакадемии начинают занимать монографии. Сходные процессы наблюдались и в работе Инсти­тута истории Ленинградского отделения Коммунистической Академии (ЛОКА). Но вскоре решением ЦК ВКП(б) и СНК от 8 февраля 1936 г. Коммунистическая Ака­демия была ликвидирована, а ее учрежде­ния переданы в Институт истории Акаде­мии наук СССР. Первым его директором был назначен один из видных ученых -специалистов по истории нового времени -академик Н. М. Лукин. Заведующим сек­тором новой истории стал академик В. П. Волгин.

Созданное в 1921 г. Научное общество

Покровский М. Н. Институт истории и задачи историков-марксистов // Историк-марксист, 1929, Т.14,с. 3.

марксистов явилось первым после рево­люции идеологическим центром, объеди­нившим научные силы одного из круп­нейших городов страны - Петрограда.

Более широкую деятельность (уже в масштабе всей страны) развернуло Обще­ство историков-марксистов, организован­ное при Коммунистической академии.

В первые годы своего существования (1925-1929 гг.) оно включало единую сек­цию истории Запада. С 1929 г. она была разделена на две секции: истории про­мышленного капитализма и истории им­периализма.

Наиболее серьезное достижение Обще­ства историков-марксистов состояло в объединении ученых, работавших в цен­тре и на местах, проведении всесоюзных совещаний, а также организации творче­ских дискуссий по спорным вопросам ме­тодологии и истории исторической науки.

Большой резонанс имела Первая все­союзная конференция историков-марксистов в конце 1928 - начале 1929 г. Работа конференции шла преимуществен­но в секциях, т. к. доклады на пленуме носили в основном информационный ха­рактер. Среди шести секций была образо­вана и секция истории Западной Европы. Все девять докладов, заслушанных на ее заседаниях, относились к новой истории.

Рост научной активности исследовате­лей создал условия для проведения дис­куссий по различным отраслям историче­ского знания. В частности, имевшей непо­средственное отношение к истории нового времени, явилась дискуссия на тему "Бур­жуазные историки Запада в СССР", состо­явшаяся 18 декабря 1930 г. в Москве на открытом заседании методологической секции Общества историков-марксистов. Несколько позднее подобная дискуссия прошла в Ленинграде на объединенном заседании Института истории при ЛОКА и отделения Общества историков-марксистов.

Время проведения этой дискуссии ха­рактеризовалось резким обострением по­литической борьбы в стране, проходившей на фоне сложной международной обста-

18

новки, что сразу же определило ее направ­ленность. Напомним, что еще в 1927 г. И. В. Сталин, преувеличивая возможности развязывания новой мировой войны, окончательно обозначает одним из глав­ных политических врагов для советского государства международную и в первую очередь германскую социал-демократию. Его, а также и Г. Е. Зиновьева, утвержде­ния о социал-демократии как "социал-фашизме", в конечном счете, приобретают характер сложившейся политической тео­рии⁵, суть которой ясно сформулировал В. М. Молотов на XVI съезде ВКП(б): "... социал-демократия ... идет по пути фаши­стского перерождения. Она уже выработа­ла для этого соответствующую идеоло­гию"⁶.

Параллельно с обозначением "главного врага" вовне Сталин и его окружение на­чали борьбу против "внутреннего врага" -им становится крестьянство и интелли­генция.

Помимо массовых репрессий, затро­нувших миллионы людей и нанесших раз­рушительный удар по деревне, велась борьба против интеллигенции, чтобы дер­жать ее в постоянном страхе. Подобная политика, коснувшаяся отдельных пред­ставителей интеллигенции еще в 20-е годы (например, высылка из страны в 1922 г. выдающихся русских мыслителей) при­нимает в дальнейшем форму фальсифици­рованных процессов, которые явились прелюдией будущих широких репрессий 1937-1938 и последующих годов.

Начав с технической интеллигенции ("Шахтинское дело", 1928 г.), Сталин вскоре обратил свои взоры на гуманитари­ев. Первая акция коснулась историков, большинство которых было связано о

См., например: Жестяников Л. В. Фашизм и социал-фашизм. М.-Л., 1932; Богомольный Я. И. Жорес и жоресизм. М.-Л., 1934. См. об этом периоде: Фирсов Ф. И. Сталин и Коммунисти­ческий Интернационал // История и сталинизм. М„1991,с. 131-199.

⁶ Всесоюзный XVI съезд Коммунистической партии (б). Стенографический отчет. М.-Л., 1930.с. 417.

Академией наук. Как ученые, они сфор­мировались еще в дооктябрьское время, став в своей значительной части гордо­стью отечественной исторической науки. Чистка в Академии наук продолжалась более года и завершилась в феврале 1931 г. Это так называемое "дело академика С. Ф. Платонова", получившее также назва­ние "Академического", давно известное за рубежом⁷, теперь дополнено введенными в научный оборот документами из совет­ских архивов⁸.

Следующим явился также фальсифи­цированный процесс "Союза инженерных организаций" (Промпартии) (ноябрь-декабрь 1930 г.), на котором фигурировало имя академика Е. В. Тарле. Эти обстоя­тельства наложили сильный отпечаток на ход дискуссии и увели ее от творческого решения рассматриваемых проблем. Глав­ные доклады (в Москве - Н. М. Лукина, в Ленинграде - Г. О. Зайделя) не избежали перекосов и были (особенно в Ленингра­де) явно политизированы.

Так, Н. М. Лукин направил огонь кри­тики против "буржуазных историков-идеалистов" (Н. И. Кареев, В. П. Бузескул, Д. Н. Егоров и др.), хотя и не покинувших СССР, но и не пересмотревших, по мне­нию Лукина, своих методологических ус­тановок. Более того, имея в виду выступ­ления Кареева на страницах зарубежной исторической печати ("La Revolution francaise", "Revue historique" и др.), Лукин

⁷ См. например: Graham L. R. The Soviet Academy of Sciences and the Communist Party, 1927-1962. Princeton, 1967; Barbe J. D. Soviet Historian in Crisis 1926-1932. London, 1981;

Анциферов Н. П. Три главы из воспоминаний // Память. Историч. сборник. Вып. 4. Париж. 1981 (В 1989 г. эти воспоминания с дополнени­ем были переизданы в журнале "Звезда", 1989, № 4); Ростов А. Дело четырех академиков // Память. Вып. 4.

⁸ Брачев В. С. "Дело" академика С. Ф. Плато-нова // Вопросы истории, 1989, № 5, с. 117-129;

Перченок Ф. Ф. "Дело Академии наук" // При­рода, 1991, № 4, с. 96-104; Левин А. Е. "Заговор монархистов". Кому он нужен? // Вестник Ака­демии наук, 1991.№ 1, с. 123-129.