каравашки

 

        Чтобы объяснить значения льва и двуглавого орла в системе уже показанных нами символов Опричного дворца, следует обратиться к религиозной основе этих образов. В Откровении Иоанна Богослова читаем: "И посреде престола и окрест престола (Божия. - Авт.) четыри животна исполнена очесь спреди и созади" (Откр. 4, 6). Этими животными были лев, телец, человек ("третие животно имуще лице яко человек") и орел. Зеркала в глазницах льва, смотрящих вовнутрь дворца и в сторону земщины, как бы подчеркивали, что первое апокалиптическое животное "исполнено очесь". Первую печать "книги жизни" снял именно лев. Снятие второй печати тельцом символизировало, согласно толкованию Андрея Кесарийского, "священные жертвы святых мучеников"; третьим животным, снявшим печать, был человек. "И видех, и се конь ворон, и седяй на нем имяше мерило в руце своей" (Откр. 6, 5); "черным конем... - писалось в толковании, - означается плач об отпавших от веры во Христа по причине тяжести мучений". Любопытнее всего,

93

 

как определяется в Откровении четвертое животное, снимающее печать: "И четвертое животно подобно орлу летящу" (Откр. 4, 7). Андрей Кесарийский объяснял: "Высокий полет и стремительное падение на добычу четвертого животного - орла указывает на то, что язвы приходят свыше от гнева Божия в отмщение благочестивых и в наказание нечестивых..."⁷⁸. В лицевых апокалипсисах XVI в. орел изображался с распростертыми крыльями⁷⁹. Именно вслед за открытием четвертой печати появляется новая фигура, что само по себе симптоматично, если иметь в виду царский замысел: "И видех, и се, конь блед, и сидящий на нем, имя ему смерть: и ад идяше в след его; и дана бысть ему область на четвертой части земли" (Откр. 6, 8). Итак, двуглавый черный орел с "распростертыми крыльями" (т. е. летящий), обращенный в сторону земщины, имеет помимо геральдической символику апокалиптическую: это образ адского наказания, которое настигнет неизбежно в последние времена.

 

         В "Беседе трех святителей" - апокрифическом сочинении, известном в переводе на славянский язык уже в XI в. (через Изборник 1073 г.), Соломон спросил: «Что суть 4 рози (образа. - Авт.) на земли? - Иоанн рече: "Четыре евангелисты, на востоце Матфей, человеческим; на западе Марко, телчим; на севере Иоанн, орлим; на юзе Лука, лвовым образми, вси бо крылата"»⁸⁰. Подобные представления были традиционными, а потому можно предполагать их осуществление в Опричном дворце Ивана Грозного. Восточная сторона - "человеческая"; западная олицетворяла собой тельца и Второе пришествие Христово; северная -связана с образом орла. Южная сторона не случайно представлена образом льва. Кроме того, орлы на всех трех башнях дворца были также связаны с символическим значением имени Иоанна Богослова.

 

          4. Обращает на себя внимание описанное Иезекиилем соотношение Града Божьего и удела князя: "И старейшине от того и от сего в начатки святых, во одержание града по лицу начатков святынь и по лицу одержания града, яже к морю (к западу. - Авт.) и от суших к морю, яже на восток: долгота же яко едина часть от предел иже к морю, и долгота ко пределом, иже на восток земли" (Иез. 45, 7). Доля князя - подле священного места: к западу - с западной стороны

94

 

и к востоку - с восточной стороны. Опричная Москва состояла из двух районов, находившихся в разных частях Москвы. Арбат, Чертолье, половина Никитской улицы вошли в государев удел, который по отношению к Опричному дворцу (месту священному, построенному во образ Града Божьего) находился на западной стороне. Другая часть опричных территорий в Москве располагалась в районе Воронцова поля - это слободы Воронцовская, Лыщиковская, Ильинская, под Сосенками⁸¹. По отношению к Опричному дворцу это были земли на восточной стороне. Град Божий и сопредельные территории, описанные Иезекиилем, стали моделью для воплощения; расположение опричных территорий в Москве имело символическое значение.

 

          5. Рассказывая, чем питался в Опричном дворце царь, Г. Штаден заметил вскользь: "Хлеб, который он ест сам, -несоленый". В тексте подлинника читаем: "Das Brot, so er eiginner person isset, ist ungesalzen"⁸². И.И. Полосин выполнил максимально точный перевод, но осталось все же неясным, что значит "несоленый хлеб". В немецком языке различаются хлеб несоленый и хлеб пресный, соответственно обозначают двумя словами - "ungesalzen" и "ungesäuert", тогда как в русском языке такого разделения нет. В тексте немецкой Библии для определения пресного хлеба употребляется сочетание "ungesäuert Brot"⁸³. Речь в любом случае шла о какой-то ритуальной трапезе, суть которой Г. Штаден просто не понял. В пророческой книге Иезекииля описывается новый ритуал (по сравнению с Моисеевым), который предписывает "старейшине" осуществлять всесожжение и хлебное приношение: "Тако глаголет Господь Бог: в первый месяц, во един день месяца, да возмете телца от говяд непорочна, еже очистити святое. И да возмет жрец от крове очищения и да возлиет на праги храма и на четыри оуглы святилища, и на жертвенник, и на праги врат двора внутренняго. И сице да сотвориши в седмый месяц: во един день месяца возмеши от коегождо неведущаго и от младенца, и очистите храм. В первый месяц, четвертагонадесять дне месяца, да будет вам Пасха праздник: седмь дний да ясте опресноки" (Иез. 45, 18-21). Таким образом, мы можем вполне определенно говорить об изначально неправильном переводе с древнерусского на немецкий язык.

95

 

         6. Г. Штаден обратил внимание на то, что царя во дворце охраняли 500 стрелков: они несли "все ночные караулы в покоях или палате, где великий князь обычно ел"⁸⁴. В послании Таубе и Крузе сообщается: "Он, великий князь, образовал из них (опричников. - Авт.) над всеми храбрыми, справедливыми, непорочными полками свою особую опричнину, особое братство, которое он составил из пятисот молодых людей... Все братья... должны носить длинные черные монастырские посохи с острыми наконечниками"⁸⁵. В двух независимых источниках, таким образом, называется одна и та же цифра. Между тем в видении Града Божьего Иезекииля содержится рассказ (имеющий символический и не до конца понятный характер) об измерении храма Божьего внутри града: он был измерен со всех четырех сторон: "И ста созади врат, зрящих на восток, и размери пять сот тростию мерною. И обратися на север и размери на лице севера лактей пять сот тростию мерною. И обратися к морю и размери на лице моря пять сот лактей тростию мерною. И обратися на юг и размери противу югу пять сот тростию мерною. Четыре страны тоюжде тростию: и расположи его, и ограду окрест ему, пять сот лактей (долготу) на восток, и пять сот лактей широту, еже разлучати между святыми и между предстением сущим в чиноположении храма", т. е. чтобы отделить святое место от несвятого (Иез. 42, 16-20). А в Откровении Иоанна Богослова сказано: "И дана ми бысть трость, подобна жезлу, глаголя: встань, и измери церковь Божию, и алтарь, и кланяющыяся в ней" (Откр. 11, 1). В опричном монастыре и в Опричном дворце было не только 500 братьев, но и 500 посохов - тростей. Едва ли такая деталь случайна, хотя обнаруженная связь, по всей видимости, сугубо символическая.

 

         7. В сочинении Г. Штадена дважды упоминается о резьбе по дереву в строениях Опричного дворца. Говорится, что в южной стороне дворца "находились все поварни, погреба, хлебни и мыльни. Над погребами, где хранился разных сортов мед, а в некоторых лежал лед, были сверху надстроены большие сараи с каменными подпорами из досок, прозрачно прорезанных в виде листвы"⁸⁶. Недалеко от восточных ворот находился, по наблюдению немца-опричника, маленький помост, подобный четырехугольному столу: на него всходит великий князь, чтобы сесть на коня или

96

 

слезать с него. Эти лестницы поддерживались двумя столбами, на них покоились крыша и стропила. Столбы и свод были украшены резьбой под листву". Можно было бы счесть эту "листву" несущественной, если бы не одно обстоятельство: в видении Иезекииля находим указание, что "от помоста даже до свода херувими и финики изваяни" (Иез. 41, 20). А на столбах ворот были исключительно "пальмовые украшения" (Иез. 40, 26), причем в Книге пророка Иезекииля упоминается каменный четырехугольный помост перед восточными воротами (Иез. 40, 17). Можно предположить, что и во внутреннем оформлении дворца были использованы художественно-символические элементы Града Божьего. Впрочем, эти элементы еще нужно внимательно изучать, чтобы понять их семантическую нагрузку. Мы пока лишь фиксируем большую вероятность символической общности.

 

        Итак, выявленные особенности (в разной, конечно, степени) свидетельствуют, что царь строил Опричный дворец с религиозной целью: это был дворец, воплотивший в себе эсхатологические представления Ивана Грозного и его эпохи.

 

          Между тем судьба Опричного дворца помогла царю осознать необходимость отмены опричнины. Г. Штаден, описывая пожар во время нашествия полчищ Девлет-Гирея, отмечал психологические основания решения царя: "Так осуществились пожелания земских и угроза великого князя. Земские желали, чтобы этот двор сгорел, а великий князь грозился земским, что он устроит им такой пожар, что они не сумеют его и потушить. Великий князь рассчитывал, что и дальше он будет играть с земскими так же, как начал. Он хотел искоренить неправду правителей и приказных страны, а у тех, кто не служил его предкам верой и правдой, не должно было оставаться в стране ни роду, ни племени. Он хотел устроить так, чтобы правители, которых он посадит, судили бы по судебникам без подарков, дач и приносов. Земские господа вздумали этому противиться и препятствовать и желали, чтобы двор сгорел, чтобы опричнине пришел конец, а великий князь управлял бы по их воле и пожеланиям. Тогда всемогущий Бог послал эту кару, которая приключилась через посредство крымского царя, Девлет-Гирея. С этим пришел опричнине конец, и никто не смел поминать опричнину под следующей угрозой: виновного обнажали по пояс и били кнутом на торгу. Опричники должны были возвратить земским их вотчины..."⁸⁷.

97

 

           Штаден прямо пишет об отмене опричнины в связи с сожжением Москвы и Опричного дворца. Люди Средневековья в нашествиях врагов, эпидемиях усматривали проявления Божьего гнева. Уничтожение Опричного дворца, построенного во образ Града Божьего, - сильнейшее потрясение для царя, ибо в этом он увидел знак того, что Бог не благословляет опричнину. A.M. Курбский в третьем послании писал царю: "О горе нам! Что Христу нашему отвещаем на Суде? И чем оправдимся? Аки по лете едином или дву писания первого моего к тобе, видех збывшееся от Бога, по делом твоим и по начинанию рук твоих... И мало того, яко не постыдился еси и не усрамился от Господа наказания и обличения, яко и во перших епистолиях воспомянухом ти, сиречь казней неправедных различных беззакония ради твоего, еже в Руси никогда же бывали, и отечества твоего преславнаго града Москвы сожжения от безбожных измайльтян..."⁸⁸. Суд Божий и наказание царя за грехи сожжением Москвы, в представлении A.M. Курбского, неразрывно связаны.

 

          Современники-иностранцы неслучайно переводили слово "опричники" как "избранные". Историки искали и ищут объяснение термину "Избранная рада" в таком словесном ряду: Боярская дума, ближняя дума и т. д.⁸⁹ Слово "рада" было, видимо, взято Курбским на вооружение из польского языка. По крайней мере, оно упоминалось в сильно полонизированных текстах и обозначало совет, рекомендацию; группу высших сановников, постоянно находившихся при короле и являвшихся его советниками; само совещание; коллегиальное решение; сановников короля⁹⁰. Если слово "рада" не было слишком популярно в Московском государстве, то нет ничего странного и чужеродного в слове "избранный". Курбский мог просто соединить эти два слова, чтобы сохранить некий важный смысл и сделать понятным возникшее словосочетание для западнорусского читателя.

98

 

       Семантическую основу слова "избранный" естественно искать в Священном Писании. В синодальном переводе Библии слово "избранный" упоминается 75 раз. Термином этим определялись: народ, избранный "из всех племен" (Исх. 23, 22); "избранные из сынов Израилевых" (Исх. 24, 11); "избранные мужи общества" (Числ. 1, 16); "семя Израилево, избранные его" (I Пар. 16, 13). Именно в "последние дни" спасенными будут избранные, но им также придется пройти через испытания: "Восстанут бо лжехристи и дадят знамения велия и чудеса, якоже прельстити, аще возможно, и избранным" (Мф. 24, 24). Именно избранным придется вести борьбу со злом - в этом их особое призвание: "Сии (силы зла. - Авт.) со Агнцем брань сотворят, и Агнец победит я, яко Господь господам есть и Царь царем: и сущий с ним званнии и избраннии и вернии" (Откр. 17, 14). Считалось, что Бог помогает избранным - защищает их.

 

           Какой же смысл вкладывал Курбский в словосочетание "Избранная рада"? В третьем послании царю он писал об Иване IV как о "граде Бога Живаго, или церкви <...> телесной": "В ней же некогда Дух Святый пребывал, яже по прехвальном покаянию была вычищена и чистыми слезами измыта. <...> Се такова твоя прежде бывала церковь телесная! А за тем того ради все добрые последовали хоругвям крестоносным християнским. Языцы различные варварские не токмо со грады, но и со целыми царствы их покоряхуся тобе, и пред полками християнскими архангел хранитель хождаше со ополчением его, осеняюще и заступающе окрест боящихся Бога, по положению пределов языка нашего, яко рекл снятый пророк Моисей, врагов же устрашающе и низлагающе супостатов. Тогда было, тогда глаголю, егда со избранными мужи избранен бывал ecu и со преподобными преподобен, и со неповинными неповинен, яко рече блаженный Давид, и животворящего креста сила помогаюше ти и воинству твоему"⁹¹.

 

         "Избранная рада" - термин, которым Курбский определял "избранных" мужей при православном государе. Пребывая в "чистоте", они обретали Божью помощь. Потому и великий князь был подобен Граду Божьему. Но, пишет дальше Курбский, "церковь твою телесную осквернили различными нечистотами", когда "вместо избранных и преподобных мужей, правду ти глаголющих не стыдяся, прескверных паразитов и маньяков поднес тобе (дьявол. -Авт.), вместо крепких стратигов и стратилатов - прегнусодейных и богомерзких Бельских с товарыщи (речь идет о Малюте Скуратове и

99

 

Б.Я. Бельском. - Авт)., и вместо храбраго воинства кромешников, или опришнинцов кровоядных..."⁹². A.M. Курбский делает различие между теми, кто был избран Богом и царем в первые годы его правления, и теми, кого Грозный избрал в годы опричнины. "Избранной раде" противостоит "совет и дума" ласкателей царя, избранных им по наущению дьявола, а не Бога. Именно потому князь, как бы споря с царем, утверждал, что опричники -кромешники, сила ада. Тема "избранных" - больная, ведь речь идет о спасении: "Вспомяни дни свои первые, в них же блаженне царствовал еси! Не губи к тому собя и дому твоего!" - восклицал князь. Вот почему Курбский в конце послания, говоря о грехах царя, писал, что ждет "Суда Христова" и плачет "сего ради"⁹³.

 

        Проблема "избранных" с особой остротой в русской культуре возникала тогда, когда ожидалась какая-нибудь сакраментальная дата. В преддверии 1666 г. у старообрядцев пробудилось ощущение, что "российский народ - последнее оставшее на земли семя Авраамле, то есть Новый Израиль, людие обновления" (по словам протопопа Аввакума). Тут обнаруживается типологическое сходство двух веков - XVI и XVII. "Надеющиеся на Христа разумеют истину и вернии любовью пребудут в нем: яко благодать и милость на преподобных его и посещение во избранных его", -писал Аввакум. Протопоп так же, как и Курбский, мог сказать, что у царя сначала была своя "избранная рада" - кружок ревнителей благочестия. Но дьявол не дремлет: "...ныне, аще бодрственне и со опасением не трезвятся, то и избраннии будут прельщатися многокозненною вселукавою последнею прелестию, по числу приходящего зверя 666"⁹⁴. Таким образом, понятие "избранные" обозначает не политическую близость к государю - центральной фигуре богоспасаемого царства, а стремление окружения царя к нравственной чистоте и соблюдению верности Богу.

 

         Коснемся атрибутики кромешного воинства - в ней также можно увидеть проявление специфики средневекового сознания. Таубе и Крузе писали: "Опричники (или избранные) должны во время езды иметь известное и заметное отличие, именно следующее: собачьи головы на шее у лошади и метлу на кнутовище. Это обозначает, что они сперва кусают, как собаки, 

100

 

а затем выметают все лишнее из страны". Такое объяснение символики внешнего вида конного опричника устраивает большинство историков. Не отрицая в принципе традиционного прочтения этой атрибутики, попробуем все же несколько иначе объяснить символ собачьей головы.

 

         В Откровении Иоанна Богослова сказано, что "егда скончается тысяща лет, разрешен будет сатана от темницы своея, и изыдет прелстити языки сущыя на четырех углех земли, Гога и Магога, собрати их на брань, ихже число яко песок морский" (Откр. 20, 7). О народах Гог и Магог, которые придут в "последние времена", говорит пророк Иезекииль непосредственно перед описанием Града Божьего (Иез. 38-39), что чрезвычайно показательно, если учесть практическую реализацию идей Иезекииля в Опричном дворце. Перед соединением Бога со своим народом во Граде Божьем описываются Божьи наказания. Приход народов Гог и Магог - это высший промысел: "И приидеши от места своего от конца севера, и языцы мнози с тобою: конницы на конех вси, собор велик и сила многа, и взыдеши на люди моя Израиля, яко облак покрыта землю: в последний дни будет, и возведу тя на землю мою, да мя оуведят вси языцы, егда освящуся в тебе пред ними, о Гог! <...> И будет в той день, в оньже приидет Гог на землю Израилеву, глаголет Адонаи Господь, взыдет ярость моя во гневе моем" (Иез. 38, 15-16, 18). В Откровении не уточняется, кто эти народы: "И взыдоша на широту земли, и обыдоша Святых стан и град возлюбленый: и сниде огнь от Бога с небесе, и пояде я: И диавол лстяй их ввержен будет в озеро огненно... (Откр. 20, 8-10). В толковании Андрея Кесарийского на это место Откровения говорится: "Как дикие звери из ущелий... <...> ...предводительствуемые диаволом и его бесами разойдутся из своих мест по всей земле, чтобы пленить и разрушить стан Святых, т. е. Христову Церковь"⁹⁵. В русских лицевых апокалипсисах XVI в. упомянутые места Откровения специально иллюстрируются. Изображаются Гог и Магог отдельно от Антихриста и лжепророка. Гог и Магог осаждают "стан святых", предводительствуя песьими головами.

 

          На миниатюрах изображаются именно головы, в отличие от Гога и Магога у них нет корон. Песьи головы принимают участие в наказании грешников (в одной миниатюре песьи головы копьями толкают в адский огонь грешницу). Они обычно изображаются под стенами города, где восседает Вавилонская блудница; песьи головы побивают народ, пожирают падших⁹⁶.

101

 

          Поиски истоков этого образа привели нас к эсхатологическому апокрифу, который приписывается Мефодию Патарскому, хорошо известному на Руси⁹⁷. Кончина мира в "Откровении" Мефодия Патарского связывается с падением "Греческого царства". В седьмую тысячу лет "семя Измаила", загнанное Гедеоном в пустыню, выйдет из нее, и падет Греческое царство; Бог отдаст христиан в руки безбожных за их беззаконие. Но внезапно восстанет на измаильтян царь греческий, которого все считали мертвым, придет он от "моря Ефиопского", попленит измаильтян, их жен и детей. Во Вселенной наступит последняя тишина. Настанет на Земле веселие перед концом века. После этого 33-летнего благополучного царствования греческого царя придет к власти "царь от сынов Рахилиных на три лета" и сотворит такое беззаконие, какого не было от начала мира. В промежутке между этими царствованиями (по прошествии семи тысяч лет!) в "последняя же дни на скончание миру, яко Езекиль пророк рече, за беззаконие людей отверзет Господь Бог горы тии сиверские, и выйдут из тех гор 24 нечистых тех царей, что загнал и заключил Александр, царь македонский... <...> ...Гог бе крылат, держат его 29 человек, четырми чепьми разпелен на четыре страны, дабы не заел вси человекоядцы. А иным скотия ноги, песия главы, а ины о семи руках"⁹⁸.

 

        Итак, символический смысл опричной атрибутики не сводим к наказанию вообще; суть в ином: Божье наказание осуществляется избранными людьми царя в "последнее время".

 

         A.M. Панченко и Б.А. Успенский считают, что «доктрина наказания, как она сложилась в "политическом богословии" Грозного, в сущности проста. Ее можно выразить с помощью параллелизма: на том свете наказание определяет Бог, а осуществляют сатана и бесы; на этом свете опалу полагает царь, а карательной практикой занимаются опричники-кромешники во главе с Малютой...»⁹⁹. Словом, опричники - сила ада.

102

 

     Хотя подобное сопоставление и привлекательно, источники свидетельствуют об ином. Так, историки уделяют большое внимание именованию царя "Грозный", что сопрягается с переносными значениями слова "гроза" (ад, адская сила). На этом утверждении отчасти строится и сама концепция. Как это ни покажется удивительным, но в научной литературе не обращали внимания на то, что ни один из современников царя так его не называет. И даже в фольклоре XVI-XVII вв., допускавшем вольные переосмысления, четко выдерживается определенное, очень продуманное отношение к этому слову. "Грозный" в фольклоре - это прилагательное, не превращенное в имя собственное. «Отвечает Кастрюк-Мастрюк: "Говорит Грозный царь, Иван Васильевич"»; "Во матушке было в каменной Москве, / При Грозном царе Иване Васильевиче"; «Другой борец идет Иванушка маленький / "Уж ты здравствуй, Грозный царь Иван Васильевич!"» и т. д. и т. п.¹⁰⁰ И ни разу - Иван Васильевич Грозный. Это значит, что современники и ближайшие потомки твердо знали, что царя нельзя подобным образом именовать. Судя по всему, причина запрета заключается в том, что слово "грозный" как предикат уже употреблялось, и достаточно широко, но применительно к небесным силам вообще и архангелу Михаилу в частности. Как бы ни уподоблялся царь Богу, но небесная иерархия была выше любой земной. В великорусских заклинаниях, например, так определяется роль архангела Михаила: "И пошли, всемогущий Боже, Царю Небесный, Иисусе Христе, на помощь рабу твоему [имя рек] пастуху, архангела Михаила, грознаго небеснаго воеводу...". Вместе с тем в заклинании во время грозы и грома говорится уже о Боге: "...о Владыко, страшный и грозный, сам суди окаянному дияволу с бесы, а нас грешных спаси, всегда и ныне и присно, и во веки веков"¹⁰¹. По всей видимости, именно из фольклора слово это при посредничестве В.Н. Татищева перекочевало в науку, но уже с иным смыслом и как имя собственное русского царя. Таким образом, то, на чем строят свои соображения A.M. Панченко и Б.А. Успенский, не имеет прямого отношения к самой исторической эпохе и является скорее фактом истории исторической науки.

 

       Но вернемся к исходной позиции двух историков. Позволим себе не согласиться также и с предлагаемой ими структурой осмысления роли царя и его опричников. Иван IV, на наш взгляд, относился к опричникам как к праведной силе, исполняющей волю царя и Божью. Г. Штаден

103

 

сообщает, что во время Ливонской войны царь, осаждая Ригу, "приказал послать за Вильгельмом Фюрстенбергом и поставить его перед собой. Великий князь в своем одеянии сидел со своим старшим сыном. Опричники стояли в палате - по правую руку великого князя, а земские - по левую"¹⁰². Подобная символическая расстановка не случайна. Согласно евангельской притче о Страшном суде (Мф. 25, 31-33) Сын Человеческий, когда сядет "на престоле славы", поставит овец по правую свою сторону, а козлов, т. е. грешников, - по левую. Таубе и Крузе свидетельствуют: "пехотинцы (опричники. - Авт.) все должны ходить в грубых нищенских или монашеских верхних одеяниях на овечьем меху, но нижнюю одежду они должны носить из шитого золотого сукна на собольем или куньем меху. Он, великий князь, образовал из них над всеми храбрыми, справедливыми, непорочными полками свою особую опричнину, особое братство"¹⁰³.

 

         Если не модернизировать средневековое сознание, то нет никаких оснований считать некоторые действия царя циничными. Г. Штаден сообщает, что Грозный «послал в земщину приказ: "Судите праведно, наши виноваты не были бы"»¹⁰⁴. Этот приказ, переданный Штаденом, может быть, и не очень точно, означал, что опричники, будучи избраны царем для выполнения особой миссии, не могут быть обвинены кем-либо, кроме царя: это противоречило бы царскому замыслу о наказании зла ("Кто поемлет на избранныя Божия; Бог оправдаяй" - Рим. 8, 33).

 

        Точно так же обстоит дело с образом жизни монастырской братии в Опричном дворце и с поведением царя-игумена. "Живя в упомянутом Александровском дворце, словно в каком-нибудь застенке, он обычно надевает куколь, черное и мрачное монашеское одеяние. <...> И так великий князь, - писал А. Шлихтинг, - каждый день встает к утренним молитвам и в куколе отправляется в церковь, держа в руке фонарь, ложку и блюдо. Это же самое делают все остальные. ...Всех их он называет братией, так же и они называют великого князя не иным именем, как брат. Между тем он соблюдает образ жизни, вполне одинаковый с монахами. Заняв место игумена, он ест один кушанье на блюде, которое постоянно носит с собою; то же самое делают

104

 

все..."¹⁰⁵. Таубе и Крузе подробно описали едва ли не каждый час жизни монастырской братии. Обратим внимание на одну интересную особенность психологии опричного братства. "После того, как он (царь. -Авт.) кончает еду, редко пропускает он день, чтобы не пойти в застенок, в котором постоянно находятся много сот людей; их заставляет он в своем присутствии пытать или даже мучить до смерти безо всякой причины, вид чего вызывает в нем, согласно его природе, особенную радость и веселость. И есть свидетельство, что никогда не выглядит он более веселым и не беседует более весело, чем тогда, когда он присутствует при мучениях в пытках до восьми часов. И после этого каждый из братьев должен явиться в столовую или трапезную, как они называют, на вечернюю молитву, продолжающуюся до 9... Что касается до светских дел, смертоубийств и других тиранств и вообще всего его управления, то отдает он приказания в церкви <...> этому приказанию никто не противится, но все, наоборот, считают за счастье и милость, святое и благое дело выполнить его"¹⁰⁶.

 

* * *

 

         Большое значение для понимания того, как царь воспринимал свое детище, имеет концовка завещания Ивана Грозного (март 1579 г.): "А что есьми учинил опришнину, и то на воле детей моих, Ивана и Федора, как им прибыльнее и чинят, а образец им учинен готов"¹⁰⁷. Следует особо отметить, что документ этот систематически не изучался, и такая важная часть его, как преамбула, в которой царь кается и поучает своих детей, вообще выпала из поля зрения историков. Между тем именно преамбула позволяет понять, почему царь нарушил традицию оформления подобных документов, предпослав распорядительной части завещания столь большой по объему текст. Именно здесь царь выразил свое прямое отношение к опричнине.

 

         К сожалению, в рамках статьи нет возможности специально остановиться на покаянии царя, поэтому сразу перейдем к тому, как поучает Иван Грозный своих детей. Текст этот изобилует цитатами из Евангелий. К нему историки отнеслись как к чему-то формальному, несущественному. Еще Н.И. Костомаров