Грацианский Н

Крестьянская барщина определяется в нашем урбарии в большинстве случаев очень подробно ш. Она выражается, во-первых, в разных ручных работах на господском дворе, на мельницах и в господском лесу; во- вторых, в извозной повинности; в-третьих, в сезонных работах на господских полях, виноградниках и на господском гумне. Работа первого рода определяется известным количеством дней в году, по большей части б феврале и мае месяцах иногда в феврале и июне иногда в марте и июне114, иногда в феврале, мае и декабре115. В эти месяцы с разных мансов полагается барщинная служба от нескольких дней до нескольких недель, причем мансионарии выполняют разнообразные работы по уемотрению помещика П6. Надо полагать, что помещик не имел большой нужды в барщине этого рода, и она уже в половине XII в. часто заменяется денежным выкупом, причем за нее выплачиваются небольшие суммы — по денарию, оболу и даже менее за день157. Извозная повинность прежде всего выражается в вывозе зерна и вина в Трир 118, причем размеры этой повинности определяются или количеством вывозимых продуктов ш, или же количеством быков, поставляемых с манса 120. К этой же извозной повинности приближается служба по вывозу сена с господских лугов, хлеба с господских полей и дров из господских лесов 121, а также вывоз на- воза на господские тюля. Извозная повинность тоже подлежит в целом ряде случаев в на, а также в уборке и молотьбе хлеба. Работы по огораживанию полей, виноградников и лугов измеряются определенным количеством огораживаемых пертик или pedes. При этом в случае, если работа выполнена плохо и вследствие этого в огороженное пространство проникает скот, мансионарии подлежат штрафу123. Работы по сенокосу и уборке хлеба чаще всего определяются количеством поставляемых для этого с маиса людей и4, иногда количеством дней работьи с манса 125. Молотьба определяется днями работы 126 или количеством обмолачиваемого хлеба 1/7. Важнейшая из сезонных барщинных работ — пахота, поскольку она в большинстве случаев требовала многоволовьей запряжки, по-видимому, в восемь быков: в одном месте урбария речь идет о половинной плуговой запряжке, требовавшей четырех быков 128. Аббатство в своем собственном хозяйстве в (половине XII в. не имело волов и, следовательно, при запашке своих полей вполне зависело от держателей. Правда, один текст урбария, относящийся не к первоначальной редакции, говорит, что если аббатство будет иметь плуги, оно само произведет посев; если же собственных плугов не будет, пашут своими плугами мапсионарии ид. Однако этот текст, намекающий на возможность существования собственных плугов (т. е. плуговых запряжек) ·β господском хозяйстве, относится к группе поместий аббатства, расположенной в рейнском Геосене, где, может быть, на господской земле было больше живого и мертвого инвентаря, нежели в поместьях области Мозеля. Что касается этих последних, то никаких следов наличия господского рабочего скота в них нет, а в описании одного поместья прямо сказано, что имеющиеся в нем господские поля, площадью в 18 моргенов, обрабатываются исключительно силами манеионариев130. Пахота требуется с мансов обычно в очень небольшом количестве, что вполне соответствует небольшим размерам господской запашки. По большей части манс обязан пахать три дня в году: день весной, под посев ярового хлеба, день летом, по подъему пара, и день осенью, под посев озимого хлеба 131. Редко манс пашет по два дня три раза в году ш и никогда не пашет больше. Иногда, в добавление к пахоте, исчисляемой тремя днями в году, манс возделывает еще небольшую частицу господского поля, размеры которой определяются или количеством высеиваемого на нее зерна, или же количеством моргенов. О такой практике в урбарии говорится два раза. В одном случае с манса добавочно требуется обработка господского поля, на котором можно высеять полсекстария ржи и столько же овса 133, в другом случае с манса добавочно требуется пахать по моргену в каждый из трех сезонов.

Интересные данные о ликвидации господской запашки мы находим в только что цитированной ,Книге доходов Трирской церкви. Согласно этим данным, в одном из поместий Саарской области вся бывшая господская запашка, разбитая на девять полей, общим размером приблизительно в 100 моргенов, сдана испольщикам. При этом одно поле, платящее половину урожая, является типичным держанием по воле помещика: это держание, не обеспеченное никаким договором, может быть отобрано в любое время. Восемь других полей платят пятую и десятую часть урожая. Естественно, что с уничтожением в означенном поместье господской запашки держатели мансов освобождены от барщины. Она требуется лишь в одном случае для молотьбы хлеба в течение 12 дней в году; в случае отсутствия работы по молотьбе, мансионарий выполняет на господском дворе какую-либо другую работу 140. В другом поместье Трирской церкви два поля (II hattas) из господской земли разбиты на части и розданы мелкими кусками, в виде агее и orti, пришлым людям, которые платят денежный чинш (census per annum). Здесь перед нами ярко вскрывается процесс постепенной ликвидации прямой эксплуатации господской земли, очевидно, при данных хозяйственных условиях невыгодной для помещика. Уже в основном тексте урбария аббатства Максимина Трирского говорится (правда, в одном месте) о возможности сдачи господской земли в аренду с возложением на арендатора забот по ее обработке141. В начале XIII в. намечается определенная тенденция помещика раздавать по частям свою -господскую землю в держание, но на условиях более для него выгодных и более тяжелых для крестьян, нежели те, которым были подчинены старые держания. Увеличению повинностей этой последней категории держаний мешает старый обычай, всякое нарушение которого ветре, чает организованное сопротивление крестьянства. Вновь же выкраиваемые держания, незащищаемые старым обычаем, несут повинности уже ilo воле и усмотрению помещика.

Аббатство св. Максимина Трирекого, подобно другим духовным и светским собственникам того времени, помимо чисто хозяйственных прав, обладало еще политическими правами, которые именовались правом банна. Это —· право приказывать, принуждать и наказывать, т. е. право судебно-полинейского воздействия в рамках определенной территории. Право банна, постепенно расширяясь и по своему содержанию, и территориально, в IX— XI вв. вышло за пределы поместья и распространилось на людей, которые к помещику, как таковому, отношения не имели. Так образовались сеньории — территории, на которые распространялись политические права сеньора— право банна. Термин bannus со временем стал обозначать не только судебно-политическую власть сеньора, но и самую территорию, на которую эта власть рас- пρостранял ас ь, т. е. территорию сеньории, и в урбарии св. Максимина Трирекого неоднократно речь идет о людях, живущих in banno аббатства. ιΒ числе этих людей мы видим свободных аллодистов0, т. е. полных собственников своей земли, не держателей142. Аббатство, пользуясь своими политическими правами, старалось ыкупу уже в половине XII в.122 Сезонные работы на поле и на гумне помещика выражаются в огораживании господского поля, виноградника, луга, в пахоте, прополке хлебов, косьбе и уборке се

наложить руку на свободное и независимое население сеньории и привлечь их для обслуживания хозяйственных нужд своих поместий. Оно заставляло их нести некоторые платежи наряду с населением поместий, но особенно стремилось распространить на них барщинную повинность, справляемую в горячую пору уборки урожая. В одном месте урбария значится, что «всякий дом, расположенный в пределах нашего банна, дает нам в день св. Стефана три хлеба и два ведра овса» 143. Здесь же говорится о том, что все население банна привлекается к уборке господского сена i44. Из других данных урбария мы уз~ наем, что живущие in banno привлекаются аббатством для разнообразных барщинных работ 145 и, между прочим, отбывают в некоторых случаях, наряду с мансионариями, барщину не только по уборке сена, но и по уборке хлебов и по пахоте146. Вместе с тем аббатство налагало руку на все общинные земли в пределах сеньории, требуя плату и отправление барщины за пользование ими 147. Так наш урбарий отражает процесс -разрастания поместья в сеньорию, связанный с процессом установления зависимости от помещика всего населения, с 'вовлечением последнего в обслуживание хозяйственных нужд церковного поместья.

Крестьянская барщина, кем бы она ни отправлялась— жителями поместья или жителями сеньории,— обычно связана была, согласно нашему урбарию, с предоставлением барщинникам харчей или угощений. Данные урбария на этот счет особенно подробны, и это вполне естественно, так как крестьяне, непосредственно принимавшие участие в составлении урбария декларациями о своих правах, конечно, больше всего заботились о том, чтобы эти права не забывались и строго исполнялись. Отсюда обильные известия о харчах баргцинников, очень любопытные, иногда в мелких подробностях рисующие быт средневековой деревни. Нет никакого сомнения в том, что в данном случае отражается самая настоящая жизненная практика того времени, так как уже самый факт внесения в урбарий правил об угощениях барщинников знаменовал собой их признание со стороны аббатства. В самом деле, если бы аббатство не признавало и не выполняло этих правил, оно просто не внесло бы их в свои описи, т. е. не придало бы им характера письменного документа. Очень показательно то, что в одном месте урбария в качестве решающей инстанции по всем спорам, связанным с правами помещика на поборы с крестьян и правами последних на угощение, вьг- ступает поместная курия, в собрании которой, как мы увидим, участвовали все крестьяне поместья 148. Выработанная обычаем и очень разнообразная в разных поместьях практика угощений барщинников не могла не соблюдаться уже по одному тому, что крестьяне непременно ответили бы на ее нарушение массовым протестом и массовым отказом от работы. Иное дело, если мы поставим вопрос о том, как долго держалась практика угощений на землях аббатства. То, что она соблюдалась в момент первого составления записей, вошедших в урбарий, т. е. в половине XII в., несомненно.

Подарки и угощение крестьянам иногда (правда, очень редко) полагались не только при барщине, но и при уплате ими денежных и натуральных оброков. Так, в одном случае говорится, что мансионариям полагалось давать по хлебу или по два хлеба, когда они доставляли на господский двор следуемые по оброку дрова или деревья 149. В другом случае говорится, что крестьяне (по-видимому, рыбаки), приносившие рыбу на господский двор, получали от старосты 5 ден., которые поступали в день св. Максимина в качестве оброка с одной curtilla 15°. Еще в одном случае в урбарии значится, что крестьяне, обязанные посещать шультгейса после сбора винограда (post collectum vinum) и приносившие ему при этом по 7 ден., получали от шультгейса угощение. Если угощения не было, они платили всего лишь по 3!/г ден.; считалось, следовательно, что половина всего платежа уходила на угощение. Вино, однако, при этом угощении приобреталось на общий счет (de communi).

Что касается барщины, то харчи и угощение полагались не при веех ее видах. Мелкие работы на господском дворе, те работы, которые отправлялись в феврале и мае месяцах или же в феврале, мае и декабре (иногда в марте и июне), держатели выполняли на своих харчах (proprio stipendio, propriis expensis) и лишь в тех случаях, когда в эти дни барщинник посылался для работы на поле, на виноградник, в лес или на гумно (для молотьбы), он частично получал харчи от помещика . Всегда и неизменно харчи и угощения полагаются при уборке сена, при полевых работах, особенно при пахоте, при молотьбе и при отправлении извозной повинности. Во всех этих случаях данные об угощениях особенно подробны и любопытны. Приведу некоторые из этих данных, прежде всего те, которые касаются угощения при сенокосе и уборке жатвы.

В описании поместья Nuwilre (в долине Мозеля, ниже Трира) читаем следующее: «И да будет ведохмо, что все, проживающие 1в пределах нашего банна (in banno nostro), должны служить нам три дня. Когда наступит время косить сено, староста (villicus) должен созвать всех, проживающих на территории банна. Из них он выбирает способных косить, а прочих отпускает. Косец получает по утру хлеб и сыр, вечером хлеб и [кроме того] денарий... Для уборки сена проживающие в нашем банне посылают [своих] слуг (ministros); тот, кто с вилами, получает четверть хлеба; тот, кто с граблями,— полхлеба; кто копнит сено,— тоже полхлеба.

И вывозят сено на наше гумно. На каждую телегу полагается по хлебу. Все, проживающие в нашем банне, убирают нашу жатву; каждый получает [при этом] по хлебу. Скабйны, bedellus и лесничий вечером получают по хлебу и едят вместе. После этого bedellus и лесничий получают по снопу (gerbam) каждый» 154.

В поместье Vallis (долина Мозеля, ниже Трира) при уборке сена «на вилы полагается четверть хлеба, на грабли-—полхлеба. Тот, кто копнит сено, получает целый хлеб; косцу [полагается] хлеб» (moytalem panem) 155. В ιпоместье Enselinge (в обл. Kill и Eifel) мансионарии поставляют для сенокоса 11 косцов. «Полагается косцу по утру хлеб и четвертая часть овцы, а также на денарий вина; в полдень [полагается] хлеб и сыр, каких покупается три з»а денарий, и на денарий вина» 156.

В поместье Erlon (долина Мозеля, ниже Трира) «при косьбе сена полагается каждому утром ιπο хлебу и сыру, при уходе с работы—по хлебу (moyto) и по денарию»157. В другом поместье (Mazena, в области Kill и Eifel) каждому косцу сена дается «по хлебу, каких выпекается 31 из мальдра, по одному денарию и четвертой чести овцы, также сыр, каких два покупается за денарий» 158. В поместье Louena (на нижнем Мозеле, восточнее Трира) господское сено «косит шультгейс; мансионарии сгребают его и везут на гумно. Шультгейс получает первую копну (cumulum) сена, мансионарий—вторую; жнецы (messo- res) получают ιπο три хлеба на день» 159. В Meninge (в долине Мозеля, ниже Трира) манс поставляет четырех жнецов (messores), которым полагается давать «барана и два секстария вина» 160. В Brule (на нижнем Мозеле, к востоку от Трирй) мансионарии при уборке господской жатвы «получают по хлебу, каких 40 выпекается из мо- дия». С каждого моргена, который убирает мансионарий, он получает сноп такой величины, какой может связать веревкою. «Если веревка в пределах этого моргена разорвется, сноп следует возвратить нам». Здесь же держатели других мансов получают при уборке господской жатвы два снопа ржи, два снопа полбы, два снопа ячменя, пять снопов овса 16i.

Приведу еще данные, касающиеся угощения бар- щинников при справлении ими извозной повинности. В поместье Enselinge (в области Kill и Eifel) с манса платится четыре мальдры пшеницы, -которые мансионарии обязаны отвезти в Трир. При этом «в самом поместье мансионарий, прежде чем он завяжет .мешок [с зерном], получает от старосты хлеб, каких выпекается 30 из мальдры» 172. Особенно щедрые угощения полагаются мансио- нариям, когда они сопровождают барки с вином, отправляемые по Мозелю и его притокам в Трир. В одном месте урбария мы читаем: «Дается им, во-первых, по ситулу вина, который они распивают [в пути], и в Трире [дается] по бочонку (ania) вина, чтооы они распили его на барке» В другом месте читаем: «Если барка наша пойдет [в Трир], людям, коих дадут мансы [для сопровождения ее], следует дать по ситулу вина еще на берету..., да в барке следует поставить бочонок вика трирской меры, дабы люди пили из него в дороге. Кроме того, когда подойдут к Staffele, полагается им хлеб и вино, кроме упомянутой бочки. Еще полагается им но ситулу вина на каждые две мили [пути]. И еще, кроме названной бочки, полагается им на ночь у Трира хлеб и общий обед и вино. А по утру ·— только хлеб и вино» 174. Еще в одном месте урбария говорится, что двум людям, которых поставляет каждый манс при доставке вина, «дается есть и пить: при возвращении — по два хлеба и по кварте вина; при доставке вина—бочонок (аша) мозельской меры» 175.

Как видим, угощения крестьян при барщине поглощали значительную часть господских продуктов и делали эту барщину маловыгодной для помещика. Отказаться же от традиционных угощений было нельзя, так как крестьяне оказали бы в таком случае организованное сопротивление. Вспомним, что зфбарий уполномочивает крестьянина-пахаря, если помещик своевременно не ставил особого человека для посева, «поворачивать оглобли» и уезжать домой. Вспомним, что крестьянину при отравлении им извозной повинности полагалась выдача харчей раньше, чем он «завязывал мешок» с зерном, которое должно было быть вывезено в Трир. Вспомним, что крестьянам, сопровождавшим барку с вином, полагалось угощение еще на берегу, т. е. до отхода барки. Ясно, что в обоих случаях невыдача харчей на месте привела бы к отказу от выполнения барщины. Понятно, что невыгодные для помещика условия барщины были лишним стимулом для ее уничтожения и перевода на деньги, и этот процесс, как уже было отмечено выше, совершил большие успехи к началу XIII в,, когда даже пахота стала переводиться на деньги. Помещику выгоднее было обслуживать свое хозяйство· (особенно при сенокосе и жатве) наемным трудом малоземельных крестьян. Еще выгоднее было совсем расстаться с своею запашкою и сдать ее в испольную аренду с правом в любой момент изменить по своему усмотрению условия арендного договора. Так крестьянская барщина уже в начале XIII в. сводилась к минимальным размерам.

В случае, если крестьяне не выполняли своих обязательств по уплате оброка или отправлению барщины, по обычаю полагались соответствующие меры воздействия. В одном случае в урбарии говорится, что при неуплате ман- сионарием оброка с него берется залог (vadium) в обеспечение того, что должное будет уплачено . В другом случае говорится о штрафе, который, впрочем, полагается лишь после отсрочки уплаты долга . Еще в одном случае при неуплате денежного оброка полагается немедленное отобрание участка . Впрочем, ;в этом последнем случае речь идет не о мансе или его частях, а о луговом участке (pratum) , может быть, выкроенном из господской земли и сданном в аренду на условиях более жестких по сравнению с условиями старых обычных держаний.

Согласно одному из постановлений Книги ежегодных доходов архиепископа и церкви Трирской (около 1220 г.), невыполнение крестьянином повинностей с манса влекло запрещение ему пользоваться лесом до тех пор, пока «не запрашивал милости» . По другому постановлению той же Книги, при неуплате оброка давалась отсрочка в шесть недель. Если в течение этого срока должник умирал, его имущество (по-видимому, только движимое) подлежало конфискации в пользу помещика °. Опаздывание на барщину, согласно одному постановлению урбария св. Максимина Трирского, каралось тем, что опоздавший лишался положенных по обычаю харчей .

Постановления о штрафах и взысканиях выносились на поместном суде (в курии) под председательством шультгейса или старосты — iuditio parium, по выражению одной грамоты XII в. (MU, I, № 484— а. 1136, S. 540). В одном месте урбария говорится, что «по окончании уборки жатвы шультгейс держит суд; [при этом] привлекает к ответу мансионария, если он не поставил человека для уборки жатвы. И дает угощение всем мансионариям» 1ί2. По данным урбария аббатства св. Симеона Трирекого, составленного одновременно с урбарием св. Максимина, штрафы и взыскания за невыполнение повинностей с манса налагались на суде скабинов 183.

Согласно -более позднему известию Книги ежегодных доходов архиепископа и церкви Трирской, суд в поместье (budinch), налагавший взыскания на неплательщиков оброка, происходил после праздника св. Мартина под председательством старосты (villicus). Суд собирался в торжественной обстановке, в одном из помещений господского двора, причем для присутствующих расставлялись скамейки, стулья и кресла. Должники давали поручителей в обеспечение выполнения своих обязательств. По отношению к тем, кто не мог представить поручителей, применялись какие-то особые меры принуждения 184.

Кроме платежей и служб с своих наделов, крестьяне несли еще некоторые специфические повинности, прямо не связанные с их держаниями. Это прежде всего «мертвая рука» (manus mortua, corirnede), которой подлежали если не все, то, во всяком случае, подавляющее большинство крестьян, проживавших в поместьях аббатства св. Максимина. Corirnede—несомненный признак личной зависимости людей св. Максимина, так как полноправные свободные люди corirnede никогда не платили. Будучи, как и в других странах Западной Европы того времени, своеобразной пошлиной с наследства умершего зависимого человека, corirnede платилась деньгами или натурою. Когда corirnede платится деньгами, она по большей части равняется 5 сол. 185, т. е. годовому оброку с полного манса 186. Иногда она выражается меньшею суммою 187 и равняется лишь части оброка с полного ,маиоа 188. Когда corirnede взимается натурою, она обычно платится скотом 189 или одеждою умершего 19°, причем в первом случае берется или лучшая штука скота 191, или вторая по качеству 192.

Corirnede крестьяне несли как зависимые люди поместья. Кроме того, наряду со всеми другими жителями сеньории ( в том числе и полноправными свободными людьми), они подчинились праву сеньориального банали- тета. Это, во-первых, винный баналитет, во-вторых, мельничный. Первый выражался в праве помещика принуди- тельно продавать жителям сеньории свое вино 193 и облагать пошлиной продаваемое ими вино 194 (а также принуждать их пользоваться господской давильнею) 1?5, второй выражался в обязанности молоть хлеб на господских мельницах и вносить за это соответствующую плату 196. Крестьяне обязаны были также являться, наряду со всеми другими жителями сеньории, на судебные собрания, созыв аемые„обычно трижды в году церковным фогтом 197.

Крестьяне не всегда безропотно несли свои повинности в пользу помещика и сеньора. Есть сведения, что они от этих повинностей с давних пор стремились уклониться.

Во введении к урбарию аббатства св. Марии в Меце говорится о «лукавстве» церковных людей, которые «не страшатся чинить убытки» церкви и «умаляют» церковные доходы 198.

В урбарии (ом. MU, I, № 332, S. 385) аббатства св. Симеона Трирского, современном первой редакции урбария св. Максимина и относящемся к той же области Мозеля, говорится о «неверности деревенского народа», которая, jv/ежду прочим, побудила монастырскую братию зафиксировать письменно крестьянские повинности на землях аббатства 199. Иллюстрацией этого заявления о «неверности деревенского народа» может служить один текст цитированной уже не раз Книги доходов архиепископа и церкви Трирской (от первой четверти XIII в.), упоминающий держателей (мансов и полумансов), кото- рые «пренебрегали» следуемыми с них повинностями и «ничего не платили» 200. От половины XII в. имеется известие о споре, который происходил между аббатством св. Максимина и крестьянами одного из монастырских поместий, отказывавшимися платить так называемый lu- minarios crneros, т. е. особое приношение вином «на лампады». На специальном собрании, которое созвал аббат для решения спора, «крестьяне сговорившись друг с другом, с несправедливым лжеумствованием пытались защищаться, утверждая, что luminarios emeros они платить не должны, исключая два денария с каждого в праздник св. Ремигия». В собрании, однако, путем тщательного опроса министериалов и присутствовавших крестьян (по- видимому, других, соседних поместий) непокорные «были уличены» в том, что luminarios emeros им следовало платить издавна, «и они вынуждены были дать обещание нести этот платеж за себя и потомков своих вовеки»201. Как видно из текста, спор произошел, очевидно, из-за того, что крестьяне хотели старый, тяжелый для них платеж вином «на лампады» заменить небольшим денежным взносом в 2 ден. Однако опрос присутствовавших на собрании установил старую практику взимания этой повинности натурою и, таким образом, решил дело в пользу аббатства. Характерно, что аббат, встретив сопротивление крестьян, не решил дело по собственному произволу, а прибег к публичному расследованию спора путем опроса населения на особом собрании.

Интересно, что в споре с аббатом крестьяне действуют организованно, целой общиной. Крестьянская община внутри поместья выступает в наших памятниках неоднократно. Выше уже упоминалось об общинных лесах, которые отличались от лесов, принадлежащих помещику. Надо думать, что правила пользования этими лесами вырабатывались на сельском сходе. По-видимому, на том же сельском сходе устанавливались распорядки отправления некоторых видов барщины, когда барщинная работа (например, пахота и посев) носила спешный и массовый характер. В приведенном уже раньше описании распорядков пахоты в одной из глав урбария аббатства Максимина Трирского явно выступает ее общинный характер: в пахоте и посеве принимают участие не только все имеющие рабочий скот крестьяне—мансионарии, но и скабины, и староста, причем все получают от аббатства угощение202'. Общинный характер носит поместный суд, «суд равных» (iuditium parium—MU, I, № 484, S. 540), в котором судят иод председательством старосты скабины и на который обязаны являться под страхом ответственности все крестьяне 203.

В заключение остановлюсь на положении поместных министериалов, о которых наш урбарий говорит довольно подробно. Для министериалов на землях аббатства Максимина Трирского характерны разнообразие и недиффе- ренцированность их функций, что свидетельствует о несложности аппарата поместного управления. Все mini- pieriales, включая и старосту, в сущности те же крестьяне. Они мало возвышаются над массою остального крестьянства и наряду с ними несут разные платежи, а также принимают участие в хозяйственных работах. Из этих министериалов в урбарии аббатства Максимина Трирского, кроме старосты, обычно в описании отдельных поместий упоминаются еще лесничий и плотник. По известию Книги доходов архиепископа и церкви Трирской староста на землях этой церкви ставился в первой четверти XIII в. непременно из «людей», т. е. из крестьян данного поместья 204. Такая практика, надо полагать, была и на землях аббатства св. Максимина в более раннее время. На то, что, староста имел крестьянский надел в своем поместье, (намекает одно место нашего урбария, где говорится об уступке в пользу старосты следуемой с него десятины, а также десятины его соседа . Речь идет, очевидно, о десятине с надела старосты, которым он пользовался как рядовой крестьянин. Малые получения старост, как и других министериалов, связанные с отправлением их должностей, можно объяснить только тем, что они имели свои собственные держания, бывшие основными источниками их существования.

Очень редко староста (как и другие министериалы) получает землю за свою должность . Обычно ему просто следует ius, т. е. оброк с целого-2' , чаще же всего с половины манса '08. Кроме того, старосте идут и другие мелкие поступления с мансов, с лесов и мельниц , а также с других, подчиненных ему министериалов °. Сам староста платит определенный (значительный) взнос при вступлении в свою должность и производит ежегодные платежи аббатству деньгами и натурой . Главною обязанностью старосты является общее наблюдение над всей хозяйственной жизнью поместья. Он присутствует при пахоте и, очевидно, наблюдает за ней Он же наблюдает вместе сю скабинами за посевом '2'14. Организует покос и уборку хлебов , участвует в сборе десятины и также натуральных поступлений с крестьянских наделов '17. Он служит шультгейеу и 'препозиту, когда те являются на судебные собрания , сам, как мы уже видели, созывает поместный суд скабинов и на нем председательствует . Ниоткуда не следует, чтобы положение старосты на землях аббатства приближалось ib это время к положению мелких рыцарей, как это было ib целом ряде других областей Франции и Германии. Еще более скромно положение подчиненных старосте лесничего и плотника, обязанных по отношению к нему ежегодными мелкими приношениями деньгами и продуктами . Аббатству, кроме небольшой суммы -при вступлении в должность , они ничего не платят. Как и староста, они получают наделы или же доходьи с наделов , но все это :по сравнению с старостой в меньших размерах . Кроме того, они имеют некоторые добавочные поступления деньгами, зерном и чаще всего сеном . Так, лесничий в одном случае получает воз сена на телеге с запряжкою в два вола ; в другом случае он получает воз сена на телеге с запряжкою в четыре вола . При этом, если случится, что лесничий по жадности нагрузит так много сена, что телега сломается, он платит штраф . То же правило применяется и отношению к плотнику .