Unit_1_-_Social_Issues

18		20

19

21. Summarize the text in 200 words

22

23

24. Fill in as much of the chart as possible with different parts of speech

25

26		27

28

29

30

31

32. Render the following article into English in 200-250 words, using Vocabulary of the unit (at least 10 items, underlined)

Скромное обаяние расизма

Многое говорит в пользу того, что наступивший век будет определяться не национализмом, а расизмом (пусть и в сублимированных формах). С размыванием границ национальных государств национальные (государственные) лояльности ослабевают. На первый план выступают лояльности региональные, культурные, конфессиональные, стилевые.

В соответствии с новыми типами лояльности формируются новые типы идентичности. Сторонники Лиги Норд в Италии считают себя в большей мере “северянами”, чем “итальянцами”; приверженцы “скандинавианизма” в Швеции в собственных глазах скорее “скандинавы”, чем “шведы”.

Происходит фрагментаризация и сегментизация общества. При этом его деление на различные “мы-группы” осуществляется не столько по социально-классовым, сколько по стилевым признакам (включающим в себя, среди прочего, конфессиональные и этнические компоненты). Инсайдеры отличают себя от аутсайдеров прежде всего на основе практикуемого ими стиля жизни. Какую церковь посещают (или не посещают), какую музыку слушают, какую кухню предпочитают — подобные “субъективно-культурные” критерии самоидентификации — и, соответственно, самоотграничения от других — становятся важнее, чем “объективно-структурные” критерии вроде уровня дохода или отношения к средствам производства. То, что отделяет группы друг от друга, — это уже не превосходство одних и неполноценность других, а различие как таковое.

Общество делится теперь не на высших и низших, а на разных. Расизм же, которым пропитано российское общество, до сих пор не становился предметом дискуссий. Принято считать, что расизм — не наша проблема. И если где-то “ай-ай-ай, убили негра”, то в любом случае не у нас и потому может быть освоено в чисто эстетическом ключе. Между тем вовсе не исключено, что нетематизированность расизма, его неприведенность к публичному дискурсу как раз и есть фактор, способствующий его дальнейшему процветанию в России. Начнем с того, что у нас всегда были свои “негры”. “Чукчи”, “нанайцы” — все, кто подпадал под категорию “нерусские”.

Язык — точный индикатор интеллектуального и психологического климата общества, так что далеко не случайно, что навыки расистского мышления закреплены у нас в языке. «Евреев-масонов» прежних десятилетий в 80—90-е вытеснили “лица кавказской национальности” (они же “черные”). Теперь скорее в них, чем в “масонах”, массы видят главный

источник настоящих и будущих угроз.

Не менее четверти, а то и трети дикторов и телеведущих на BBC, Bloomberg Television, CNN, и т.д. имеют “небелые” физиономии. Они уже одним своим видом демонстрируют публике, что наряду с “белым” большинством в их странах живут представители “цветных” меньшинств.

Популярные ведущие talk-show и ди-джеи на VIVA II, PRO VII, по своему этническому происхождению явно не принадлежащие к “арийцам”, сигнализируют немецкому зрителю, что современная Федеративная Республика не является этнически и культурно гомогенной страной. Между тем количество этнических не-немцев в сегодняшней Германии не превышает 10%. А сколько процентов неславянских лиц можно увидеть среди ведущих телепрограмм в России, где количество не-славян превышает 17% населения? Кстати, первое появление такого лица на государственном канале несколько лет назад вызвало настоящий шок у многих наших сограждан. “Они что, нормальную не могли найти?”, — спросила меня одна знакомая (между прочим, имеющая кандидатскую степень), увидев на экране Александру Буратаеву.

До тех пор пока мы не научимся уважать национальные и культурные различия, общество будет страдать от непрекращающихся распри, бунтов и восстаний. И дело вовсе не в том, что необходимо закрыть глаза на бесчинства некоторых отдельных представителей различных культур и национальностей - эмигрантов, творящих бесчинства в стране, приютившей их - а в том, чтобы проводить политику искоренения фанатичной неприязни в отношении «не своих».

«Скромное обаяние расизма», Малахов В.С.,

журнал «Знамя» 2000, №6

ADDITIONAL ARTICLE

A Nonsense Consensus

On immigration, liberal and conservative elites are united—and wrong.

TWENTY YEARS ago the leaders of Europe agreed on a bold step: a new currency called the euro. They promised that the euro would improve life for everybody—and denounced all opposition as ignorant, xenophobic, and backward. Their words gained extra plausibility because many of the opponents of the euro really were ignorant, xenophobic, and backward. Yet the backward critics were right, and the enlightened proponents were wrong. And so it is with the immigration debate in the United States.

Nothing unifies the American elite like immigration. From Barack Obama to Paul Ryan, from the editorial board of The New York Times to that of The Wall Street Journal, from the offices of Facebook to those of Goldman Sachs, everybody who counts more or less agrees. Yes, there are differences of detail: Democrats want a quick pathway to citizenship (so that formerly illegal residents can become voters faster); Republicans want a slower one. But compared to any other major issue before the country, the differences seem vanishingly small.

Unfortunately, the broad elite agreement in favor of something like the Senate’s Gang of Eight deal says less about the merits of the deal than about the widening gap between American political and economic elites and the country they govern. For most Americans, the dominant economic fact of the past 15 years has been the deteriorating market for their labor. They must work longer and harder for less pay and fewer benefits. And since the financial crisis of 2008, many have found it difficult to get work at all. Unemployment still exceeds 7 percent even as we approach the fifth anniversary of the Lehman Brothers bankruptcy; nearly half of recent college graduates are unemployed or underemployed.

Yet from the point of view of some Americans, labor remains too costly. American wages— although no longer anything like the highest in the world—remain considerably higher than elsewhere on the planet, even after adjusting for productivity differentials. People earn more than they otherwise might, just by the accident of being American. The great unspoken question in the immigration debate is whether this “living in America” wage premium is a benefit to be cherished or a problem to be overcome. To a startling extent, political leaders agree: the wage premium is a problem—and immigration is the answer.

That point of view is seldom phrased quite so bluntly. Instead we hear concern about “labor shortages,” “skills mismatches,” and “jobs Americans won’t do.” In a market economy, however, there are no shortages. There is always a price at which supply will rise to meet demand. Sometimes that price takes the form of higher pay. Sometimes it takes the form of capital investments to reduce a job’s difficulty or danger.