Публичный и частный интерес в праве
.docx
ЕврАзЮж № 1 (20) 2010 Гражданское право Груздев В.В. Нарушение субъективного права (охраняемого законом интереса) как основание гражданско-правовой защиты В статье описываются случаи нарушения субъективных гражданских прав и охраняемых законом интересов, включая совершение недействительной сделки и злоупотребление правом, формулируются предложения по совершенствованию ст. 10 ГК РФ, а также судебной практики применения норм о защите права собственности. Рассматривается проблема утраты субъективного гражданского права. |
Распространенным на практике основанием гражданско-правовой защиты выступает нарушение субъективных прав (охраняемых законом интересов), которое, в свою очередь, может иметь место лишь в случае нарушения определенных обязанностей. Этим обусловливается необходимость обращения в рамках настоящего исследования к категории «юридическая обязанность».
Прежде всего, как следует из ч. 2 ст. 15 Конституции Российской Федерации, органы государственной власти, органы местного самоуправления, должностные лица, граждане и их объединения обязаны соблюдать Конституцию Российской Федерации и законы. А поскольку законность и обеспечение прав и интересов личности выступают общеправовыми принципами, государственная власть заинтересована в соблюдении своих велений. По этой причине нарушение юридических норм неизбежно умаляет публичный интерес. Исходя из этого, нарушение общей обязанности соблюдать нормы права может служить помимо прочего основанием для признания сделки недействительной и применения к ее сторонам предусмотренных гражданским законодательством штрафных санкций, а равно для отказа в предоставлении судебной защиты лицу, допустившему злоупотребление правом.
Что касается юридических обязанностей, существующих в рамках конкретных правоотношений, то в правовой литературе отмечается их меньшая исследованность в сравнении с субъективными правами. В частности, данные обязанности по характеру принято подразделять на два типа: обязанности пассивного типа (запреты) и обязанности активного типа.
Обязанности первой группы распространяются на всех лиц одновременно, создавая необходимые и достаточные условия для свободного и самостоятельного осуществления управомоченным или заинтересованным лицом соответственно субъективного права или охраняемого законом интереса. При этом сама обязанность сводится к простому воздержанию от совершения каких-либо действий, способных создать препятствие в реализации определенного субъективного права или охраняемого законом интереса, т. е. к соблюдению запрета. Как видно, содержание обязанностей пассивного типа является одинаковым независимо от того, противостоят ли они гражданскому или иному субъективному праву.
Обязанности пассивного типа в первую очередь корреспондируют предусмотренным законом абсолютным правам, существующим в рамках гражданских правоотношений. Вместе с тем обязанности пассивного типа могут соответствовать и иным абсолютным правам, в том числе правам личности (личным правам и свободам). Последние в силу своей общеправовой значимости не имеют строгой системной привязки, а поэтому защищаются средствами различной отраслевой принадлежности, включая гражданско-правовые. К числу прав личности необходимо отнести и право на уважение охраняемых законом интересов. Без выделения данного права становится невозможным объяснение механизма защиты законного интереса, ведь обязанность пассивного типа, несоблюдение которой приводит к нарушению интереса, в принципе может противостоять только субъективному праву. Следовательно, защита охраняемого законом интереса осуществляется путем защиты личного права, т. е. нарушение охраняемого законом интереса связано с одновременным нарушением права на уважение интересов. Именно этому праву и корреспондирует обязанность воздерживаться от всяких действий, создающих препятствия в осуществлении законного интереса.
Таким образом, обязанности пассивного типа в зависимости от их связи с субъективным гражданским правом подразделяются на гражданско-правовые, существующие в рамках абсолютных гражданских правоотношений, и иные, существующие в рамках других абсолютных правоотношений. Это означает, что несоблюдение гражданско-правовых обязанностей пассивного типа приводит к нарушению субъективного гражданского права, несоблюдение иных обязанностей пассивного типа - к нарушению прав личности, включая право на уважение интересов. Содержание же всех обязанностей пассивного типа одинаково и сводится к воздержанию от совершения действий, способных создать препятствие в свободном осуществлении абсолютных прав, а также законных интересов. Следовательно, абсолютное право и охраняемый законом интерес следует считать нарушенными в случае совершения любым третьим лицом действия, которое может создать управомоченному (заинтересованному) лицу какое-либо препятствие при осуществлении права (охраняемого законом интереса), в том числе исключительного господства над объектом права (интереса).
Другое дело - обязанность активного типа. Ее носитель должен совершить определенные положительные действия, без которых осуществление соответствующего субъективного права становится объективно невозможным. Следовательно, оказываемое обязанным лицом (должником) содействие управомоченному лицу (кредитору) состоит в совершении активных действий определенного содержания, необходимых для реализации субъективного права. А поскольку содержание обязанностей активного типа сводится к положительному поведению должника, они могут быть только конкретными, возложенными на определенных лиц в установленном законом порядке или принятыми определенными лицами на себя добровольно. Поэтому гражданско-правовая обязанность активного типа всегда корреспондирует относительному праву того или иного субъекта, т. е. нарушение такой обязанности может привести к нарушению только субъективного гражданского права, но не права личности или охраняемого законом интереса. При этом нарушение гражданско-правовой обязанности выражается либо в несовершении должником в пользу кредитора соответствующего положительного действия, либо в ненадлежащем совершении такого действия. Учитывая же, что право кредитора на присвоение результата действий должника и корреспондирующая этому праву обязанность должника совершить данные действия составляют содержание обязательства как относительного гражданско-правового отношения, необходимо констатировать: относительное гражданское право можно признать нарушенным только в случаях неисполнения или ненадлежащего исполнения обязательства.
Отдельно следует остановиться на вопросе о нарушении так называемых «преимущественных» прав, возникающих в случаях, предусмотренных законом, и дающих своим обладателям юридическое превосходство над другими субъектами. Имеются в виду возможности, существующие в рамках гражданско-правовых отношений, а не льготы отдельных субъектов (в том числе публичных образований), вытекающие из статусного состояния. Иными словами, конкретный субъект гражданского права наделен юридическим превосходством над другими субъектами именно потому, что является участником определенного правоотношения (залогового, общей долевой собственности, корпоративного, арендного и т. п.). Соответственно, предоставление такого превосходства является проявлением свойств относительного права или же отдельного правомочия последнего. Думается, что, говоря о преимущественном праве, законодатель на самом деле имеет в виду либо обязательственное право, пользующееся старшинством (приоритетом), либо отдельное правомочие, входящее в содержание обязательственного права. Следовательно, «преимущественные» права также признаются нарушенными только в случаях нарушения или ненадлежащего исполнения обязательств.
Так, субъекты общей долевой собственности связаны между собой сложным обязательством, основное содержание которого представлено правом каждого сособствен- ника на совершение в его пользу другим сособственником действий имущественного характера (оказания в случаях и в порядке, предусмотренных законом, иными правовыми актами и соглашениями сособственников, содействия при управлении общим имуществом) и корреспондирующей этому праву обязанностью. Намерение другого сособствен- ника произвести возмездное отчуждение принадлежащей ему доли приводит к появлению в указанном обязательственном праве правомочия преимущественной перед посторонним лицом покупки доли по цене, за которую она продается, и на прочих равных условиях, поскольку сособ- ственнику не может быть безразличным факт выбытия из правоотношения другого сособственника, выступающего обязанным (и одновременно управомоченным) лицом. То же самое можно сказать и об акционерах закрытого акционерного общества, а также об участниках общества с ограниченной (дополнительной) ответственностью - каждый из них обязан совершать в пользу другого действия имущественного характера, а именно оказывать в случаях и в порядке, предусмотренных законом, иными правовыми актами, учредительными документами юридического лица и корпоративными соглашениями, содействие в осуществлении обязательственных прав в отношении соответствующего хозяйственного общества. Отсутствие же преимущественного правомочия у акционеров открытого акционерного общества объясняется их юридическим безразличием к своему составу.
Изложенное подтверждает вывод о том, что любое правонарушение выражается в нарушении юридической обязанности - общей обязанности соблюдать нормы права или обязанности, противостоящей субъективному праву. В частности, нарушение первой затрагивает публичные интересы. В случаях же нарушения обязанности, противостоящей субъективному праву (в том числе личному праву на уважение интересов), правонарушение сопряжено с нарушением субъективного права или охраняемого законом интереса.
Например, ничтожная сделка, нарушая требования закона или иных правовых актов (правопорядок), умаляет интересы публичной власти, а поэтому с момента совершения считается недействительной независимо от признания ее таковой судом (п. 1 ст. 166 ГК РФ). В случаях же, предусмотренных абзацами 2 и 3 ст. 169, п. 2 ст. 179 ГК РФ, недействительная сделка как правонарушение, будучи исполнена хотя бы частично, несет повышенную социальную вредность. В связи с этим в указанных случаях государство в лице своих уполномоченных органов наделено также правом требовать применения к правонарушителям конфискационных санкций.
Кроме того, факт совершения ничтожной сделки, исполнение которой приведет к нарушению права или охраняемого законом интереса определенного лица, является оспариванием соответственно права или охраняемого законом интереса. Поэтому данный факт влечет появление в составе субъективного права охранительного правомочия требовать признания сделки недействительной.
Так, исполнение ничтожной сделки, как правило, приводит к уменьшению имущественной сферы исполнившего сделку лица, затрагивая, таким образом, его право на переданную ценность или связанный с сохранением ценности интерес. Следовательно, принимая исполнение, сторона ничтожной сделки нарушает обязанность, противостоящую абсолютному праву (включая право на уважение имущественных интересов) другой стороны. Исполнение ничтожной сделки может также привести к нарушению права на переданное по сделке имущество лица, не участвующего в сделке, но связанного с исполнившей стороной каким- либо относительным регулятивным правоотношением по поводу данного имущества. В частности, неправомерное отчуждение производным владельцем имущества третьему лицу обусловливает заинтересованность собственника в признании недействительной сделки об отчуждении и применении последствий ее недействительности, поскольку это связано с восстановлением права собственности на имущество.
В связи со сказанным требует ответа вопрос о надлежащем способе защиты права собственности на имущество, отчужденное лицом, которое не имело право его отчуждать (неуправомоченным отчуждателем). При решении поставленного вопроса необходимо исходить из того, что по смыслу п. 1 и 2 ст. 209 ГК РФ отчуждение имущества осуществляется собственником или управомоченным собственником лицом. Следовательно, недействительными (ничтожными) на основании ст. 168 ГК РФ должны признаваться договоры неуправомоченных отчуждателей, выступающих производными владельцами имущества, поскольку собственник не предоставил им право отчуждения, хотя и мог это сделать. Что касается неуправомоченных отчуждателей, не являющихся производными владельцами имущества, то им, как не связанным с собственником каким-либо регулятивным относительным правоотношением, право отчуждения не может быть предоставлено в принципе. Соответственно, подписанные такими отчуждателями договоры нельзя считать заключенными, поскольку в них a priory невозможно предусмотреть существенное условие о предмете договора, а именно действие по отчуждению, совершение которого способно привести к достижению цели договора - переходу права собственности на отчуждаемое имущество к приобретателю.
Таким образом, приобретатель имущества от не обладающего правом отчуждения производного владельца связан только реституционным правоотношением с указанным владельцем, но не виндикационным правоотношением с собственником имущества. Поэтому надлежащими средствами защиты нарушенного права собственника здесь выступают такие охранительные правомочия, как признание сделки недействительной и применение последствий ее недействительности. Указанные правомочия ограничиваются сделкой, совершенной производным владельцем, а поэтому не могут касаться последующих сделок об отчуждении имущества, на что обращалось внимание учеными- цивилистами и Конституционным судом Российской Федерации. Сделанный вывод имеет вполне разумное объяснение: так как не участвующий в недействительной сделке собственник и отчуждатель связаны между собой по поводу имущества относительным правоотношением, данное имущество подлежит возврату отчуждателю, у которого оно находилось на условиях правоотношения до передачи третьему лицу. Напротив, приобретатель имущества от неуправомоченного отчуждателя, не являющегося производным владельцем имущества, может быть связан только виндикационным обязательством с собственником имущества (при наличии предусмотренных ст. 302 ГК РФ условий), но не реституционным правоотношением с отчуждателем.
Изложенное позволяет усомниться в наличии достаточных оснований для признания заинтересованным для целей оспаривания договора лишь лица, участвующего в обязательственном правоотношении, и переключении для договоров презумпции: с ничтожности на оспоримость.
Итак, заинтересованными в применении реституционных последствий ничтожной сделки в смысле абзаца 2 п. 2 ст. 166 ГК РФ должны признаваться все лица, имущественная сфера которых затрагивается исполнением сделки (прежде всего, ее стороны). Эти лица управомочены и на предъявление иска о признании недействительной ничтожной сделки, даже если она еще не исполнена. Однако при этом необходимо сделать следующие оговорки.
Во-первых, сторона ничтожной сделки, обязанная возвратить в порядке реституции деньги или ценные бумаги, вправе, не заявляя требование о применении последствий недействительности сделки, реализовать свой интерес в исполнении соответствующего обязательства с учетом положений ст. 327 ГК РФ. В целях же устранения неопределенности в спорном правоотношении такая сторона может потребовать судебного признания сделки недействительной.
Во-вторых, по смыслу п. 3 Информационного письма Президиума Высшего Арбитражного суда Российской Федерации «Обзор судебной практики по некоторым вопросам, связанным с истребованием имущества из чужого незаконного владения», сторона, обратившаяся в суд с требованием о применении последствий недействительности сделки, не должна доказывать своего права на спорное имущество, поскольку основания возникновения прав сторон на переданное по сделке имущество не входят в предмет доказывания по делу. Вместе с тем, если из имеющихся в деле материалов достоверно усматривается, что истец, как неуправомоченный отчуждатель, не является производным владельцем имущества, в применении реституции должно быть отказано, поскольку, как указывалось ранее, речь идет о незаключенном договоре. При этом другая сторона вправе обратиться к неуправомоченному отчуждателю с самостоятельным иском о возврате встречного предоставления по нормам о виндикации (в случае, если речь идет о сохранившемся в натуре индивидуально-определенном имуществе) или о неосновательном обогащении (в иных случаях).
В отличие от ничтожной оспоримая сделка порождает свойственные ей правовые последствия, а именно влечет движение регулятивного правоотношения, неизбежно отражаясь, таким образом, на имущественной сфере сторон. Поэтому публичный интерес состоит в признании за оспоримой сделкой правового эффекта и в необходимости ограничения круга лиц, по иску которых этот эффект может быть аннулирован.
К умалению публичных интересов, а также к нарушению или оспариванию субъективных прав (охраняемых законом интересов) отдельных лиц может привести злоупотребление правом.
В юриспруденции проблема злоупотребления правом всегда вызывала оживленные дискуссии, не прекратившиеся и после включения в первую часть ГК РФ норм ст. 10, практика применения которых получила обобщение на уровне судебно-надзорной инстанции страны.
Так, в свое время отстаивался подход, не признающий саму идею злоупотребления правом на том основании, что при осуществлении права субъект может или действовать в пределах принадлежащего ему права, не злоупотребляя им, или выходить за эти пределы, допуская элементарное правонарушение.
Отрицание феномена злоупотребления правом противоречит гражданскому обороту, дающему многочисленные примеры совершения носителями прав под видом их осуществления разнообразных недобросовестных действий. Поэтому рассматриваемое понятие глубоко укоренилось в юридическом обиходе, о чем свидетельствуют действующее законодательство, судебная практика и господствующая доктрина. Более того, получает дальнейшее развитие идея придания принципу недопустимости злоупотребления правом общеправового значения. Вместе с тем критикуемый подход наводит на мысль о том, что природу злоупотребления правом не следует связывать с превышением пределов осуществления права. Ведь субъективное право как социальная ценность не может служить средством достижения недобросовестных (антисоциальных) целей. Другими словами, право не может осуществляться иначе, как по своему назначению, а следовательно, фраза «осуществление (использование) субъективного права не в соответствии с его социальным назначением» внутренне противоречива. Именно в этом обнаруживается уязвимость предложенной
B. П.Грибановым и получившей широкое распространение концепции злоупотребления правом как нарушения пределов осуществления субъективного права.
Злоупотребление правом представляет собой вполне реальный и вместе с тем «особый тип» правонарушения, имеющий место в случаях, когда носитель определенного субъективного права реализует свои недобросовестные намерения под видом осуществления этого права. Поэтому специфику злоупотребления правом следует усматривать в недобросовестности, скрывающейся под внешней оболочкой осуществления права. На самом же деле никакого осуществления права, в том числе превышающего установленные пределы, здесь нет. При иных методологических подходах к исследованию рассматриваемой проблемы злоупотребление правом неизбежно превращается в частный случай обыкновенного («элементарного») правонарушения.
Таким образом, можно выделить следующие признаки понятия злоупотребления правом как квалифицированного правонарушения:
1) это недобросовестные действия, вредоносность которых осознается обладателем права или должна им осознаваться при проявлении свойственной каждому разумному участнику гражданского оборота заботливости и осмотрительности. Следовательно, злоупотребление правом может быть следствием не только умысла (при так называемой «шикане»), но и грубой неосторожности нарушителя. Что касается неосторожности простой, то она не может служить основанием для квалификации действий управомоченного в качестве злоупотребления правом, поскольку недобросовестность предполагает предвидение не любых неблагоприятных последствий своих действий, а только тех, которые может и должен предвидеть любой разумный субъект гражданского оборота (разумно предвидимых последствий);
2) это действия, только внешне напоминающие осуществление имеющегося у нарушителя права, в связи с чем доводы лица, злоупотребившего правом, обосновывающие формальное соответствие указанных действий осуществлению права, подлежат отклонению судом. Как видно, при злоупотреблении правом создается видимость осуществления нарушителем принадлежащего ему права, в чем собственно и выражается «употребление» права. Причем термин «право» является здесь собирательным, охватывая собственно субъективное право, отдельное правомочие субъективного права, а также именуемую секундарным правом возможность реализации правоспособности в конкретной жизненной ситуации;
3) это действия, которыми нарушаются или оспариваются публичные интересы, а также субъективные права и охраняемые законом интересы частных лиц. Сказанное обусловливает специфику санкции, установленной законом на случай злоупотребления правом: отказ в защите права означает, что суд, не признавая соответствующие действия осуществлением права, констатирует тем самым отсутствие оснований для возникновения и (или) сохранения тех правовых и фактических последствий, которые связываются с таким осуществлением. Для предотвращения же наступления указанных последствий либо их аннулирования суд вправе применить один из предусмотренных законом способов защиты нарушенного или оспоренного права (охраняемого интереса), в том числе признать недействительность ничтожной сделки, совершенной лицом, злоупотребившим правом (в этом случае подлежит применению также ст. 168 ГК РФ).
Учитывая сделанные замечания, de lege ferenda абзаца 1 п. 1 ст. 10 ГК РФ предлагается изложить в следующей редакции: «Не допускается злоупотребление правом, т. е. проявление под видом осуществления права недобросовестности, в том числе совершение гражданами и юридическими лицами действий исключительно с намерением причинить вред другому лицу».
Нарушение субъективного права в ряде случаев приводит к его утрате обладателем с возможным возникновением (при наличии известных условий) нового обязательства - правоотношения возмещения.
Вещное право прекращается при полном (физическом) уничтожении объекта права или при существенном, приводящем к лишению ценности, повреждении объекта права. В свою очередь обязательственное право прежде всего оказывается утраченным по причине физической или юридической невозможности исполнения соответствующего обязательства, т. е. в случаях прекращения обязательства по основаниям, предусмотренным ст. 416 и 417 ГК РФ.
Проблему утраты обязательственного права необходимо исследовать также в увязке с принципом реального исполнения обязательства (исполнения обязательства в натуре), действие которого в современном гражданском праве подвергалось сомнению.
Рассматривая вопрос о влиянии названного принципа на судьбу обязательственного права (правоотношения), необходимо учитывать различие в характере последствий, наступающих в случаях неисполнения и ненадлежащего исполнения обязательства.
Как указывалось ранее, неисполнение и ненадлежащее исполнение обязательства выступают самостоятельными формами нарушения субъективного права. При наличии же предусмотренных законом условий имеются основания для реализации кредитором (самостоятельно или с помощью принудительной силы государства) охранительных прав, существующих в рамках обязательств по возмещению убытков, уплате неустойки и процентов за пользование чужими денежными средствами. Что касается вопроса о прекращении обязательства и, соответственно, об утрате обязательственного права, то его решение напрямую зависит от того, какие конкретные потери возмещаются должником кредитору в связи с осуществлением последним гражданско-правовой защиты: мораторные, причиненные ненадлежащим исполнением обязательства, или компенсаторные, причиненные неисполнением обязательства. В частности, в случае, когда должник уплачивает кредитору неустойку, установленную за просрочку или иное ненадлежащее исполнение обязательства (либо проценты, начисленные за просрочку исполнения денежного обязательства), и возмещает убытки, причиненные ненадлежащим исполнением обязательства, правоотношение не прекращается, и кредитор сохраняет право требовать исполнения обязательства в натуре. Напротив, если должником по требованию кредитора уплачена неустойка, установленная на случай неисполнения обязательства, и возмещены убытки, вызванные неисполнением обязательства, правоотношение прекращается, а кредитор утрачивает право на реальное исполнение в его пользу обязательства. И в том, и в другом случаях иное может быть предусмотрено законом или соглашением кредитора с должником. Кроме того, обязательство независимо от формы его нарушения прекращается уплатой должником неустойки, установленной в качестве отступного (п. 3 ст. 396 ГК РФ).
Нетрудно заметить, что при решении вопроса о прекращении обязательства правовое значение имеет не только форма нарушения должником права кредитора (неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательства), но и характер последствий, устраняемых должником по требованию кредитора (являются они компенсаторными потерями или же только мораторными).
Например, по смыслу п. 3 ст. 487 ГК РФ в случае, когда продавец, получивший сумму предварительной оплаты, не исполняет обязанность по передаче товара в установленный срок, покупатель вправе потребовать передачи оплаченного товара или возврата суммы предварительной оплаты за товар, не переданный продавцом, т. е. отказаться от договора в неисполненной части. Следовательно, покупатель, не потребовавший возврата суммы предварительной оплаты за товар, не переданный продавцом, не лишен права на предъявление требования об уплате неустойки и возмещения убытков, вызванных просрочкой передачи товара (ненадлежащим исполнением обязательства). Поэтому в случае осуществления такого требования соответствующее договорное обязательство при отсутствии физической или юридической невозможности его исполнения не прекращается, поскольку речь идет о возмещении должником только мораторных потерь кредитора.