IV Вульгаризированная наука (псевдонаука)

Слово «вульгарный» в переводе с латинского означает «пош­лый», «грубый», «упрощенный». В научных текстах оно употреб­ляется именно в последнем смысле. Широко известен вульгарный материализм — философское течение, возникшее в Германии в 50—60-е гг. XIX в. Его представители — Л. Бюхнер, К. Фогт, Я. Молешотт — активно популяризировали достижения естест­вознания (закон сохранения энергии, закон превращения энер­гии, дарвинизм, данные физиологии), но игнорировали специ­фику сознания, которое сводили непосредственно к веществу. Мозг, утверждали они, выделяет мысли так, как печень — желчь. Не обращая внимания на роль социальных факторов в форми­ровании сознания, они определяли его содержание главным об­разом химическим составом продуктов питания. Например, при­чины рабства колониальных народов они усматривали в расти­тельной пище, которую те преимущественно употребляли.

Идеи вульгарного материализма нашли поддержку в среде русской научной интеллигенции второй половины XIX в. Из­вестный ботаник-географ А.Н. Бекетов, например, выводил нравственный закон из закона тяготения: «Космическая гармо­ния, подвижное равновесие, как неизбежное следствие миро­вой законности, порождая в человеке сознание необходимости равновесия в нем самом и во всем его окружающем, насаждает в его душе, помимо его воли и с помощью лишь эволюции орга­низмов, чувство справедливости, переходящее наконец в хри­стианскую любовь — высшее проявление человеческой нравст­венности».

Значительное внимание уделял популяризации взглядов Фогта и Молешотта революционный публицист-демократ Д.И. Писарев, видевший в них противовес религии и идеализму.

В 20-30-е гг. XX в. в Советском Союзе в области истории, художественной критики, теории искусства, литературы полу­чил распространение вульгарный социологизм. Для него характерно чрезвычайно схематическое и прямолинейное использо­вание положения о классовой обусловленности форм обществен­ного сознания. Представители вульгарного социологизма сводили содержание общественных явлений не более как к проявлению классовых интересов, к «психоидеологии» социальных слоев.

Западноевропейскую философию и науку вульгаризаторы объявляли прямым идеологическим рефлексом буржуазного об­щества. Даже использование тех или иных линий и красок в жи­вописи некоторые из представителей этого течения связывали с классовой психологией художников.

Близок к вульгарному социологизму экономический детер­минизм. Его суть — в сведении всего богатства общественных явлений, их противоречий и изъянов к действию изначально господствующего «экономического фактора». Из производитель­ных сил и общественных отношений схематически и безусловно выводятся все остальные явления общественной жизни. Люди лишаются собственной активной роли и выступают только как персонификаторы экономических категорий.

Как правило, вульгаризация науки мотивируется и питается интересами тех или иных социальных групп, их идеологией. Ко­гда возникла потребность в выявлении причин технической от­сталости России в XIX — начале XX в., идеологи быстро дали простой и однозначный ответ: всему виной — крепостничество и царское самодержавие. Такой вывод не требовал глубоких ис­следований, был каждому понятен и потому легко превращался в лозунг классовой борьбы. Современные вульгаризаторы идут по такому же пути: корни кризиса, в котором оказалась наша страна, они предлагают искать только в социализме, тоталита­ризме и административно-командной системе.

Было бы ошибочно считать, что болезнь вульгаризации по­ражает лишь социальные науки. Достаточно вспомнить лысенковщину в агробиологии, «новое учение» Марра в лингвистике и др. В частности, Н.Я. Марр пытался механически приспособить марксистскую теорию общественно-экономических формаций к эволюции мышления и языка. Получалось, что первобытному обществу соответствовало первобытное мышление, классовому обществу — логическое, социалистическому — диалектическое. Стадиям развития мышления должны, по мысли Марра, соот­ветствовать стадии единого языкового процесса. Примечательно то, что идеи Марра нашли отзвуки в широких кругах научной общественности, так как они надежно служили господствую­щим идеологическим установкам.

Псевдонаучное сознание отличается крайней авторитарностью и пониженным критицизмом, игнорированием эмпирическо­го опыта, противоречащего собственным постулатам, нераз­витостью и многозначностью понятийного аппарата, отка­зом от рациональной аргументации в пользу веры. При этом для псевдонаучного знания характерна тенденция к концеп­туальной экспансии, стремление распространить собствен­ные мировоззренческие парадигмы на все прочие сферы зна­ния с целью преодоления их "одномерности". Псевдонаука, фиксируя внимание на реальной неполноте научного знания и ограниченности его методов, в то же время не способна представить ему собственную позитивную программу, оста­ваясь даже в оппозиции зеркальным отражением сущест­вующих административно-волевых форм руководства наукой с их почтением к предписаниям сверху и нетерпимостью к инакомыслию. Примером идеального созвучия псевдонауки и властных структур является преследование генетики в СССР в 40–50-х ХХ в. при одновременной массированной пропа­ганде лжеучения академика Лысенко.