ТРУДЫ НГАСУ_ - Новосибирск НГАСУ (Сибстрин), 2016_ - Т_19 3(63)_ - 228 с

«расшевелить» энергию масс, получить от них обратную связь, выловить из хора славословий крупицы конструктивных предложений. Надеюсь, в настоящем исследовании они есть» (с. 11).

Но насколько «конструктивные предложения» Макурина являются реализуемыми, а расчет на добрую волю государства, страх перед социальным бунтом и рациональное поведение правящего класса – основательными?

Макурин считает общество и государство современной России близкими к феодальным по состоянию производительных сил и производственных отношений в контексте понятия частной собственности. Ключевое значение он придает развитию институтов частного владения земельной собственностью.

Именно качество развития институтов частного владения зе-

мельной собственностью, по мнению автора, разделяет невидимой чертой многие страны сегодняшнего многополярного мира. При этом автор ставит задачу «доказать определяющее влияние именно отечественного правящего класса на условия и принци- пы функционирования частной собственности в России и под-

черкнуть: минимальное воздействие на эти условия и принципы оказывают исторические, географические, климатические, конфессиональные особенности страны и ее народа» (с. 14–15).

Сведение всего многообразия факторов, определяющих жизнь отдельного человека, общества и всего человечества, всего лишь к одному – частной форме собственности – уже нельзя признать правомерным. Большую часть человеческой истории собственность была коллективной – родоплеменной. Это зависело как раз от природно-климатических условий, которые на ранней стадии определяли характер и уровень производства. И только на достаточно высоком уровне производства зародилась семейная собственность, а потом и частная. На этой стадии появляются и необходимость в появлении государства, и возможность его существования. Так что не правящий класс определяет характер собственности, а он сам является функцией развития производства (как часть государства) и форм собственности. Из сказанного вытекает ошибочность утверждения об определяю-

21

щем влиянии правящего класса на условия и принципы функционирования частной собственности в России.

Различия между российскими собственниками в уровне гарантий владения собственностью, возможности ее легальной защиты феноменальна, считает автор. Любая собственность может быть в кратчайшие сроки от мелкого хозяина перейти к более крупному на «некоммерческих» условиях. И «это является нашей исторической особенностью, восходящей к временам формирования поместной системы и далее, вплоть до дней крестьянской коллективизации при советской власти» (с. 16–17).

Но в данном случае Макурин глубоко заблуждается – в западных странах неправомерный отъем собственности распространен был издавна, существует и в настоящее время.

Такое положение с собственностью и отчуждение государства от общества в России чреваты революцией, если правящая элита «не предложит обществу программу взаимного сближения». Макурин уверен, что ведет речь «о предельно рациональном – предоставлении гражданам возможности реально зарабатывать, накапливать и развивать частную собственность, о воз-

можности абстрагироваться от деяний новой элиты через со- средоточение на реализации своего частного интереса».

Чтобы реализовать эту «предельно рациональную» идею, автор предлагает провести реформу собственности, понимаемую как «предоставление равных возможностей обладания собственностью, равного доступа к ее увеличению и ее защиты для

подавляющего большинства граждан нашей страны, а не толь-

ко правящей бюрократии и предпринимательского "сословия"». Эта реформа собственности и называется «деколлективизацией»

(с. 17).

Макурин допускает большую роль государства в экономике и возможность дирижистского реформирования. Но он убежден, что «результативный дирижизм возможен и при сужении политических свобод, но он не возможен без массового института частной собственности и равного доступа к ее приумножению и защите для всех граждан страны», если «частная собственность

22

не станет массовой и не будет принята людьми как легальный институт, как естественное право каждого человека». Именно «отсутствие развитых институтов частной собственности для основной массы населения нашей страны, слишком позднее по историческим меркам обладание этими институтами самим правящим классом и, в связи с этим, неукоренелость традиций и массового социального опыта взаимодействия с этим древнейшим человеческим институтом и породило историческое своеобразие развития нашей страны, так отличающее нас от остальных стран белой христианской цивилизации. И не более!!!»

(с. 76).

Создать «массовую частную собственность» может только правящий класс. Для этого необходимо воспитание «правящего класса, чтобы представители самой верховной власти подавали пример исполнения законов и личного владения инструментами частной собственности. Если представители правящего класса на общелегальных основаниях, по одним и тем же правилам и законам, действующим одинаково для всех социальных групп, приобретают акции, то это будет немалым моральным стимулом для развития отечественного рынка ценных бумаг. Если правящий класс держит свои деньги в российских банках на депозитных счетах, я вас уверяю, нет лучше рекламы для отечественной банковской системы. Если "вожди" правящего класса совершают легальные сделки по купле-продаже земельной собственности, то, в конце концов, такие операции перестают иметь характер "спекуляций" даже на уровне морализаторства части населения».

Макурин полагает, что «в социальной эволюции... в большинстве случаев происходит наследование опыта и традиций поведения правящего класса, и если они не имеют признаков общественного договора, то этот опыт наследуется в утрированном и искаженном виде худших социальных практик и общественного поведения с последующим разрушением межличностного доверия между народом и элитой» (с. 59).

Автор отрицает возможность «особого пути» для России. Он прямо пишет, что «единственная ее радикальная «особость»

23

выражена в исторической практике российского правящего класса, основанной на «особом» отношении к институту частной собственности, расходящемся с европейской традицией»

(с. 22).

С характеристикой достоинств частной собственности, причин ее большей эффективности по сравнению с государственной с автором в основном можно согласиться.

«Чистой частной собственности» в России, по его утверждению, практически не существовало и не существует. Причины такого бедственного положения Макурин видит прежде всего в политических условиях и деятельности правящего класса, в его модели поведения, его сознании (с. 40).

Это положение о примате политики над экономикой, о ведущей роли государства в обеспечении функционирования частной собственности является одним из важнейших в концепции Макурина и, в разной форме, повторяется в книге неоднократно. Еще одним из важнейших оснований концепции является идея «общественного договора» государства и правящего класса со страной, с обществом как способ мирного установления институтов частной собственности и независимой судебной системы.

Макурин считает, что в начале российской истории положение с собственностью было вполне сопоставимо с положением в Западной Европе, что «мы имеем дело с досадным (а точнее – трагическим) отклонением от той линии развития, что проделали страны Европы» (с. 77, 91).

Отклонение от европейской линии развития, по мнению Макурина, вызвано монголами, которые «аннулировали все пра-

ва собственности на землю и собственно сам институт соб-

ственности на Руси. Земля больше не принадлежала не только свободным людям, но даже и князьям. Ее абсолютным владельцем являлся хан…» Экономической базой существования русских князей стал «не общественный труд и накопления во всех смыслах этого слова, не извлечение дополнительного прибавочного продукта», но выполнение государственных функций по охране собственности и суду русские князья заменили междо-

24

усобной борьбой «за право собирать дань в интересах исключительно оккупационного режима, т.е. право грабить свой народ»

(с. 100–101).

На самом деле владимирские князья уже в XI в. пользовались правами верховного собственника всей земли, что было связано с особенностями развития Владимирской Руси в это время.

Макурин утверждает, что именно в результате монгольского нашествия и господства Золотой Орды на Руси сформировался «азиатский правящий класс», который и отклонил Россию от магистрального пути развития, по которому пошел Запад

(с. 102).

Ему известно, что состав правящего класса в течение веков менялся. Но при этом модели поведения правящего класса, по его мнению, принципиально не менялись. Они не изменились даже после прихода к власти большевиков, когда персональный состав правящего класса полностью поменялся, когда представители прежнего правящего класса были уничтожены или эмигрировали, а оставшиеся в России тщательно скрывали дворянское происхождение.

В таком случае следует ставить задачу выявления причин, приводивших к воспроизводству одних и тех же или очень похожих моделей поведения. Но для автора существует только одна причина – монголы, азиатский состав российского правящего класса. То, что правящий класс всех государств средневековой Европы представлял из себя даже не «восточный», а мировой базар, для Макурина не имеет значения.

Макурин убежден (и эту мысль он неоднократно повторяет): «Азиатским стал наш правящий класс, он синтезировал в себе кочевые традиции монголов и порядки великих восточных деспотий Китая и Персии и за несколько поколений потерял навыки управления собственностью» (с. 103).

Но простой народ каким-то образом сохранил генетическую чистоту, несмотря на то, что славяне с самого своего появ-

25

ления в Восточной Европе жили среди балто-язычных, угрофинских, самодийских народов.

Макурин не придает большого значения природноклиматическому, географическому и другим факторам и неоднократно утверждает, что опроверг «климатическую теорию». Но при этом анализ концепций влияния климата на хозяйственное развитие России и через него – на социальное, политическое и культурное, на складывание повседневных практик и моделей поведения русского человека на протяжении веков – отсутствует. Никаких доказательств не приводится, кроме эмоционального рассказа об успешной адаптации миллионов русских эмигрантов. Но русские в эмиграции жили в других природноклиматических условиях.

Автор знает работу Л.В. Милова «Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса» [2], но его концепцию российской истории автор даже не упоминает.

Однако во взаимодействии русского народа с окружающей природой действуют те же самые закономерности, что и у любого другого. Это наглядно показал Л.В. Милов в своих работах.

Чрезвычайно низкая урожайность, ограниченность размеров крестьянской запашки, слабая кормовая база скотоводства на основной исторической территории России вели к тому, что российскому обществу был присущ относительно низкий объем продукции, произведенной сверх минимума, необходимого для физического выживания крестьянина-земледельца и его семьи, а также поддержания его хозяйства. Это имело громадное значение для формирования определенного типа государственности на территории исторического ядра России, вынуждая господствующий класс создавать жесткие рычаги государственного механизма, направленного на изъятие той доли произведенной непосредственным производителем продукции, которая шла на потребности развития самого государства, господствующего класса, общества в целом.

Именно это породило традицию деспотической власти российского самодержца и режим крепостного права. Связь между

26

природой и климатом России, с одной стороны, и особенностями ее политического и экономического развития, с другой, заключается в том, что сложные природно-климатические условия вели к невысокому общему объему производства, а чрезмерно высокая доля изъятия продукции у непосредственного производителя еще более замедляла темпы хозяйственного развития России. И все вместе это предопределяло сохранение в течение веков экстенсивных методов ведения хозяйства, натурального по своему характеру, сдерживало рост населения. Низкая плотность населения России, возможность расширения территории государства на юг и восток, на более благоприятные земли также способствовали сохранению экстенсивных форм хозяйствования при его натуральности. В течение веков были небольшие возможности и, главное, отсутствовала потребность, необходимость перехода к более интенсивным технологиям ведения хозяйства. Тенденции приспособления к наличным условиям преобладали над тенденциями преобразования этих условий, преодоления ограничений для роста производительности труда, которые порождались природными факторами.

Низкий уровень производительности труда в сельском хозяйстве сдерживал развитие городов с их ремеслом, промышленностью и торговлей. Поэтому, развиваясь как чисто земледельческое, российское общество было крайне заинтересовано в сохранении жизнедеятельности буквально каждого крестьянского двора, ибо разорение крестьянина не переключало его в иную сферу производственной деятельности, а ложилось бременем на общество. Такой тип крестьянского хозяйствования получил название «моральной экономики», или «экономики выживания», в которой основная цель производства – не товар на продажу, а получения минимума продукции для выживания всех.

Именно поэтому крестьянская община выработала целый комплекс мер для подъема хозяйств, по тем или иным причинам впавшим в разорение. Земельные переделы и поравнения, различного рода крестьянские «помочи» сохранились в России вплоть до XX в.

27

Громадное влияние и сила крестьянского общинного землепользования веками препятствовали зарождению частной собственности крестьян на землю. Даже феодальная частная собственность развивалась с большим трудом, огромное количество помещиков вплоть до реформы 1861 г. владели землей совместно.

Экстенсивный характер сельского хозяйства определял характер внутренней и внешней политики Российского государства. Политика русских государей по отношению к своим соседям не была вызвана какой-то изначально свойственной России особой агрессивностью, а диктовалась неумолимыми тенденциями внутреннего развития, стремлением увеличить площадь пашен и людские ресурсы. Этим, между прочим, объясняется отсутствие в российской политике явлений геноцида в отношении присоединяемых народов, а также длительность совместной жизни этих народов с русским без особых конфликтов.

Низкий общий объем производства и недостаток товарной продукции повлиял в России на характер и пути становления рыночной экономики. Необходимость участия в земледельческом производстве практически всех рабочих рук крестьянской семьи предопределила узость рынка рабочей силы, сезонный характер деятельности многих промышленных предприятий и существование крепостного труда в промышленности.

Такова краткая характеристика парадоксов российской истории. Вывод однозначен. Природно-климатический фактор имеет огромное значение для формирования типа общества. В силу различия природно-географических условий одно и то же для Западной и Восточной Европы количество труда удовлетворяет не одно и то же количество «естественных потребностей» индивида. В России на протяжении тысячелетий совокупность самых «естественных потребностей» индивида была значительно больше, чем на западе Европы, а условия для их удовлетворения хуже. Следовательно, меньше оказывается тот избыток труда, который мог идти на потребности «других» индивидов,

28

по сравнению с массой труда, идущего на потребности «самого себя».

Основная слабость работы Макурина заключается не в недостаточном понимании закономерностей российской истории и значения различных факторов, включая природно-климати- ческий, не в преувеличении значения частной земельной собственности, не в абсолютизации формального законодательства, а в чрезмерных надеждах на волю правящего класса и вообще государства. Эта слабость его концепции отражает слабость российского предпринимательского класса.

Вместо призыва к предпринимателям и вообще сторонникам частной собственности, рыночной экономики, экономических, политических и гражданских свобод к осознанию общих интересов, к объединению для борьбы с чрезмерно разросшимся российским государством, для распространения в обществе представлений о роли и значении частной собственности, их популяризации работа содержит призыв к государству и «азиатскому» правящему классу измениться и провести реформы. То есть призыв к волкам стеречь овечье стадо.

Список литературы

1.Макурин, И. И. Деколлективизация: как построить в России капитализм для всех вместо того, чтобы воплощать миф об «особом пути» ради сохранения Государства для Избранных / И. И. Макурин. – Новосибирск : Сибпринт, 2010. – 444 с.

2.Милов, Л. В. Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса / Л. В. Милов. – Москва : Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2011. – 576 с.

29

УДК 371

ОЖИДАНИЯ РОССИЙСКОГО УЧИТЕЛЬСТВА В КОНТЕКСТЕ СОЦИАЛЬНЫХ ПРЕОБРАЗОВАНИЙ ПОСЛЕДНЕЙ ЧЕТВЕРТИ XX ВЕКА

Е.Н. Валиева*

В статье поднимается проблема соотношения ожиданий российского педагогического сообщества с направлениями образовательной политики государства в последней четверти XX в.

Ключевые слова: школьная реформа, реформирование образования, ожидания учительства, государство и общество

Интерес к социальным преобразованиям рубежа XX – XXI вв. набирает обороты в современных гуманитарных и социальных исследованиях. Особое место в череде социальных реформ рассматриваемого периода занимает реформирование системы отечественного образования, прежде всего, школы. Это объясняется важностью образования как социального института, который сегодня воспринимается мировым сообществом как локомотив современных инновационных процессов. Есть и еще одна причина – историческая: фактически точкой отсчета социальных преобразований конца XX в. стала школьная реформа 1984 года, реализация которой подтолкнула общество и, прежде всего, педагогическое сообщество к обсуждению назревших проблем школьного образования. Таким образом, начиная с середины 1980-х годов отечественная школа находится в состоянии перманентного реформирования и занимает важное место в государственной политике, а учительство становится одной из прогрессивных социальных групп. В связи с этим было бы интересно посмотреть, что ждало учительство от реформы, какова эволюция его ожиданий и насколько они оказались оправданы.

* Канд. ист. наук, доцент НГАСУ (Сибстрин)

30