19. Наука как система знаний. Критерии научности знания. Идеал научности. Типология научного знания.

Наука как социокультурное явление окончательно сложилась в первой трети 19 в. в Европе, хотя процесс этот начался в Новое время. Наука – это сфера человеч. деятельности, направленная на производство и теоретическую систематизацию достоверных знаний о природной, духовной и социальной реальности. В данном определении отражены 2 важнейшие характеристики науки – наука как специфический вид познавательной деятельности и как е результат. Кроме этого, понятие науки включает след. аспекты: наука как специфическая деятельность, как система знания, как социальный институт, как производительная сила, как форма общественного сознания.

Цель науки – описание, объяснение, предсказание процессов и явлений действительности, которые представляют собой предмет науки. Задача науки – открытие, познание законов. Предмет – часть объекта, на которую направлено познание. Объект – вся реальность, которая включена в изучение науки.

Признаки науки: выделенный предмет познания, истинность, обоснованность, системность, направленность на отражение сущностных свойств изучаемых объектов, особый профессионально-специальный язык, наличие методологии; ориентированность на расширение знания (приращение нового знания, выходящего за пределы имеющегося).

Наука как система знаний – совокупность упорядоченных и обоснованных сведений о природной, социальной и духовной реальности. Включает эмпирический (научный факт, зависимости, эмпирические обобщения, данные наблюдений), теоретический (понятия, категории, принципы, законы, гипотезы, теории) и метатеоретический (научная картина мира, идеалы и нормы науч. исследования, философ. основания науки) уровни.

Критерии научности -- совокупность признаков, специфицирующих научное знание; ряд требований, которым наука должна удовлетворять.

Приведённые ниже формулировки критериев абстрагированы от профессионально-отраслевой специфики и социокультурной и социоисторической изменчивости.

1. Истинность. Нельзя отождествлять научность и истинность. Ильин выделил в науке три элемента: наука переднего края, предназначенная для проигрывания альтернатив (творческий поиск, гипотезы); твёрдое ядро науки -- непроблематизируемый пласт знаний, выступающий фундаментом; история науки -- вытесненное за пределы науки (морально устаревшее) знание, возможно, не окончательно¹⁴. Только ядро образовано из истинного знания, однако и ядро претерпевает изменения (научные революции). Абсолютного истинного знания в науке не существует.

2. Проблемность: наука -- попытка решения проблемных ситуаций. Историк Коллингвуд: всякая наука начинается с сознания незнания.

3. Обоснованность. Нельзя абсолютизировать обоснованность: не каждое высказывание должно быть доказано; наука опирается на ненаучные предпосылки, которые принимаются без доказательства. С течением времени очевидность этих предпосылок может измениться; тогда происходит пересмотр предпосылок (пример -- возникновение квантовой механики).

4. Интерсубъективная проверяемость. Научное знание считается обоснованным, если существует принципиальная возможность его проверки всем сообществом.

5. Системность: научное знание должно быть логически организовано.

6. Прогрессизм: научное знание должно самосовершенствоваться. К искусству это требование не применимо -- могут одновременно существовать несколько направлений (например, реализм и сюрреализм).

Рассмотренные критерии являются идеальными нормами, они не описывают научное знание, а предписывают. Одновременное наличие всех этих критериев невозможно, это лишь стремление. Приведённая система критериев требует уточнения в применении к отрасли науки (например, в физике главную роль играет интерсубъективная проверяемость, в математике -- истинность, в истории -- системность).

Типология научного знания: Анализ структуры научного знания показывает ее трехуровневость (эмпирический, теоретический, метатеоретический уровень) и n-слойность каждого из уровней. При этом характерно, что каждый из уровней зажат как бы между двумя плоскостями (снизу и сверху). Эмпирический уровень знания – между чувственным знанием между чувственным знанием и теоретическим, теоретический – между эмпирическим и метатеоретическим, наконец, метатеоретический  между теоретическим и философским. Такая «зажатость», с одной стороны, существенно ограничивает творческую свободу сознания на каждом из уровней, но вместе с тем, гармонизирует все уровни научного знания между собой, придавая ему не только внутреннюю целостность, но и возможность органического вписывания в более широкую когнитивную и социокультурную реальность.

Три основных уровня в структуре научного знания (эмпирический, теоретический, метатеоретический) обладают, с одной стороны, относительной самостоятельностью, а с другой  органической взаимосвязью в процессе функционирования научного знания как целого. Говоря о соотношении эмпирического и теоретического знания, еще раз подчеркнем, что между ними имеет место несводимость в обе стороны. Теоретическое знание не сводимо эмпирическому благодаря конструктивному характеру мышления как основному детерминанту его содержания. С другой стороны, эмпирическое знание не сводимо к теоретическому благодаря наличию чувственного познания как основного детерминанта содержания эмпирического знания. Более того, даже после конкретной эмпирической интерпретации научной теории имеет место лишь ее частичная сводимость к эмпирическому знанию, ибо любая теория всегда открыта другим  эмпирическим интерпретациям. Теоретическое знание всегда богаче любого конечного множества его возможных эмпирических интерпретаций. Постановка вопроса о том, что первично (а что вторично): эмпирическое или теоретическое – неправомерна. Она есть следствие заранее принятой редукционистской установки. Столь же неверной установкой является глобальный антиредуционизм, основанный на идее несоизмеримости теории и эмпирии и ведущий к безбрежному плюрализму. Плюрализм, однако, только тогда становится плодотворным, когда дополнен идеями системности и целостности. С этих позиций новое эмпирическое знание может быть «спровоцировано» (и это убедительно показывает история наук) как содержанием чувственного познания (данные наблюдения и эксперимента), так и содержанием теоретического знания. Эмпиризм абсолютизирует первый тип «провоцирования», теоретизм – второй.

                Аналогичная ситуация имеет место и в понимании соотношения научных теорий и метатеоретического знания (в частности, между научно-теоретическим и философским знанием). Здесь также несостоятельны в своих крайних вариантах как редукционизм, так и антиредукционизм. Невозможность сведения философии к научно-теоретическому знанию, за что ратуют позитивисты, обусловлена конструктивным характером философского разума как основного детерминанта содержания философии. Невозможность же сведения научных теорий к «истинной» философии, на чем настаивают натурфилософы, обусловлена тем, что  важнейшим детерминантом содержания научно-теоретического знания является такой «самостоятельный игрок» как эмпирический опыт. После определенной  конкретно-научной интерпретации философии имеет место лишь частичная ее сводимость к науке, ибо философское знание всегда открыто к различным его научным и вненаучным интерпретациям. Содержание философии всегда богаче любого конечного множества его возможных научно-теоретических интерпретаций. Новое же теоретическое конкретно-научное знание может быть в принципе «спровоцировано» содержанием как эмпирического знания, так и метатеоретического, в частности, философского.

Таким образом, в структуре научного знания можно выделить три качественно различных по содержанию и функциям уровня знания: эмпирический, теоретический и метатеоретический. Ни один из них не сводим к другому и не является логическим обобщением или следствием другого. Тем не менее, они составляют единое связное целое. Способом осуществления такой связи является процедура интерпретации термина одного уровня знания в терминах других. Единство и взаимосвязь трех указанных уровней обеспечивает для любой научной дисциплины ее относительную самостоятельность, устойчивость, и способность к развитию на своей собственной основе. Вместе с тем,  метатеоретический уровень науки обеспечивает ее связь с когнитивными ресурсами наличной культуры.

20. Чувственные и рациональные формы познания, эмпирический и теоретический уровни научного познания, их взаимосвязь.

Философия выделяет два различных вида: чувственное и рациональное. Первый вид связан с деятельностью наших органов чувств (зрение, слух, осязание). Второй подразумевает работу разума – абстрактно-понятийное мышление человека.

Основные формы чувственного познания: ощущения, восприятия, представления.

1. ощущение – элементарный психический процесс, состоящий в запечатлении отдельных свойств предметов и явлений материального мира в момент их непосредственного воздействия на наши органы чувств.

2. восприятие – целостное отражение в сознании предметов и явлений при их непосредственном воздействии на органы чувств. Наиб важные особенности восприятия: предметность, целостность и структурность.

3. представление – сохраненные памятью образы предметов, когда-то воздействовавших на органы чувств. В отличие от ощущений и восприятий для представлений не нужно непосредственного контакта органов чувств с предметом.

Рациональное познание в основном сводится к понятийному абстрактному мышлению. Абстрактное мышление представляет собой целенаправленное и обобщенное воспроизведение в идеальной форме существенных и закономерных свойств, связей и отношения вещей. Основные формы рационального познания: понятия, умозаключения, гипотезы, теории.

1. понятие – мысленное образование, в кот обобщаются предметы некоторого класса по определению совокупности признаков. Обобщение осуществляется за счет абстрагирования, т.е отвлечения от несущественных, специфических особенностей предметов. В отличие от ощущений и восприятий понятия лишены чувственного, наглядного своеобразия.

2. суждение – форма мысли, в которой посредством связи понятий что-либо утверждается или отрицается.

3. умозаключение – рассуждение, в ходе которого из одного или нескольких суждений выводится новое суждение, логически следующее из первых.

4. гипотеза – выраженное в понятиях предположение, имеющее целью дать предварительное объяснение какому-либо факту или группе фактов. Подтвержденная опытом теория трансформируется в теорию.

5. теория – высшая форма организации научного знания, дающая целостное представление о закономерностях и существенных связях определенной области действительности.

Т.о., в процессе познания выделяются две человеческие познавательные способности: чувственная и рациональная. Конечный результат – истина – достигается только совместными усилиями этих двух составляющих.

Сенсуализм и рационализм. Сенсуализм (представители – Локк, Гоббс, Беркли) утверждает:

• нет ничего в разуме, чего первоначально не было в чувствах. Разум непосредственно с внешним миром не связан.

• Без органов чувств человек вообще не способен ни к какому познанию

• Роль мышления заключается лишь в обработке чувственного материала, значит, разум вторичен, несамостоятелен

• В познании встречаются ошибки. Но ощущения сами по себе обманывать не могут. Все заблуждения коренятся в разуме.

• Управление предметной деятельностью человека корректируются только с помощью органов чувств.

• Установление истинности знания требует выхода за пределы сознания и контакта с самой реальностью, поэтому не может быть осуществлено внутри мышления, такого контакта не имеющего.

Рационализм (представители – Декарт, Спиноза, Лейбниц) утверждали:

• Только разум способен обобщать получаемую органами чувств информацию, отделять в ней существенное от несущественного, закономерное от случайного. Только мышление может преодолевать ограниченность чувственного опыта и устанавливать знание всеобщее и необходимое.

• Восприятия одного и того же предмета в разное время и разными лицами не совпадают.

• Чувства нас нередко обманывают.

• Хотя разум и имеет своим источником ощущения и восприятия, он способен выходить за их пределы и получать знания о таких объектах, кот недоступны нашим органам чувств.

• Разум обладает креативной способностью, т.е. возможностью идеально конструировать разные предметы, которые составляю основу человеческой деятельности.

• Критерием истинности знания вполне может служить его логическая непротиворечивость, т.е. следование правилам логического вывода при условии верного выбора исходных аксиом.

Мы нередко говорим: доказывать нечто не могу, но интуитивно полагаю, что это так. Иными словами, я в данном случае делаю вывод, минуя промежуточно-логические аргументы в его пользу.

Способность непосредственного усмотрения истины, минуя промежуточные ступени логического обоснования вывода, ведущего к ней, называют - интуицией.

Интуицию порой трактовали как нечто таинственное и чуть ли не сверхъестественное. Прежде всего интуиция - функция основательного овладения предметом. Яблоко должно было упасть именно на голову Ньютона, чтобы этот факт (если он был) привел к великому открытию.

Второй момент: интуиция, как правило, связана с длительной предварительной работой над проблемой, часто она имеет место тогда, когда, казалось бы, все логические резервы поиска исчерпаны.

Третье: по-видимому, в механизме интуиции немалую роль играет бессознательное, на уровне которого, так сказать, "застревают" отдельные звенья логической цепи.

Четвертое: определенную роль в интуитивном прорыве играет наличие "подсказки". Так, наблюдение паутины между ветками дало толчок для рождения идеи подвесного моста.

В структуре научного знания выделяют прежде всего два уровня знания - эмпирический и теоретический. Им соответствуют два взаимосвязанных, но в то же время специфических вида познавательной деятельности: эмпирическое и теоретическое исследование.

При этом указанные уровни научного познания не тождественны чувственной и рациональной формам познания вообще. эмпирическое познание никогда не может быть сведено только к чистой чувственности. Даже первичный слой эмпирических знаний - данные наблюдений - всегда фиксируется в определенном языке: причем это язык, использующий не только обыденные понятия, но и специфические научные термины. Но эмпирическое познание к данным наблюдений не сводится. Оно предполагает также формирование на основе данных наблюдения особого типа знания - научного факта. Научный факт возникает как результат очень сложной рациональной обработки данных наблюдений: их осмысления, понимания, интерпретации. В этом смысле любые факты науки представляют собой взаимодействие чувственного и рационального. Формы рационального познания (понятия, суждения, умозаключения) доминируют в процессе теоретического освоения действительности. Но при построении теории используются также и наглядные модельные представления, которые являются формами чувственного познания, ибо представления, как и восприятие, относятся к формам живого созерцания.

Различение эмпирического и теоретического уровней следует осуществлять с учетом специфики познавательной деятельности на каждом из этих уровней. По мнению академика И.Т. Фролова основные критерии, по которым различаются эти уровни, следующие: 1) характер предмета исследования, 2) тип применяемых средств исследования и 3) особенности метода.

Различия по предмету состоят в том, что эмпирическое и теоретическое исследования могут познавать одну и ту же объективную реальность, но ее видение, ее представление в знаниях будут даваться по-разному. Эмпирическое исследование в основе своей ориентировано на изучение явлений и зависимостей между ними. На уровне же теоретического познания происходит выделение сущностных связей в чистом виде. Сущность объекта представляет собой взаимодействие ряда законов, которым подчиняется данный объект. Задача теории как раз и заключается в том, чтобы воссоздать все эти отношения между законами и таким образом раскрыть сущность объекта.

Различия по типу применяемых средств исследования заключаются в том, что эмпирическое исследование базируется на непосредственном практическом взаимодействии исследователя с изучаемым объектом. Оно предполагает осуществление наблюдений и экспериментальную деятельность. Поэтому средства эмпирического исследования необходимо включают в себя приборы, приборные установки и другие средства реального наблюдения и эксперимента. В теоретическом же исследовании отсутствует непосредственное практическое взаимодействие с объектами. На этом уровне объект может изучаться только опосредованно, в мысленном эксперименте, но не в реальном.

Соответственно своим особенностям эмпирический и теоретический типы познания различаются по методам исследовательской деятельности. Как уже было сказано, основными методами эмпирического исследования являются реальный эксперимент и реальное наблюдение. Важную роль играют также методы эмпирического описания, ориентированные на максимально очищенную от субъективных наслоений объективную характеристику изучаемых явлений. Что же касается теоретического исследования, то здесь применяются особые методы: идеализация (метод построения идеализированного объекта); мысленный эксперимент с идеализированными объектами, который как бы замещает реальный эксперимент с реальными объектами; методы построения теории (восхождение от абстрактного к конкретному, аксиоматический и гипотетико-дедуктивный методы); методы логического и исторического исследования и др. Итак, эмпирический и теоретический уровни знания отличаются по предмету, средствам и методам исследования. Однако выделение и самостоятельное рассмотрение каждого из них представляет собой абстракцию. В реальной действительности эти два слоя знания всегда взаимодействуют. Выделение же категорий "эмпирическое" и "теоретическое" в качестве средств методологического анализа позволяет выяснить, как устроено и как развивается научное знание.

21. Язык науки: генезис, особенности, основные концепции. Проблема построения единого языка науки.

Язык науки — система понятий, знаков, символов, создаваемая и используемая той или иной областью научного познания для получения, выражения, обработки, хранения и применения знаний. В качестве специального языка конкретных наук обычно используется некоторый фрагмент естественного языка, обогащенный дополнительными знаками и символами. Я.н. отличается точностью и ясностью своих выражений. Даже те понятия, которые заимствуются наукой из повседневного языка, напр., «сила», «скорость», «тяжесть», «звезда», «стоимость» и т.п., получают гораздо более точное и порой даже парадоксальное с т.зр. здравого смысла значение. Если на первом этапе своего развития наука в основном пользуется понятиями естественного языка, то по мере более глубокого проникновения в предмет исследования появляются теории, вводящие совершенно новые термины, относящиеся к абстрактным, идеализированным объектам, к новым открываемым явлениям, их свойствам и связям. Таковы, напр., названия элементарных частиц, их свойств и взаимосвязей; химических элементов; понятия электродинамики и т.д. В целом Я.н. возникает и развивается как орудие познания определенной области явлений, и его специфика определяется как особенностями изучаемой области, так и методами ее познания.

Я.н. стараются строить т.о., чтобы избежать недостатков естественного языка: многозначности терминов; расплывчатости и неопределенности их содержания; двусмысленности выражений; семантической замкнутости и т.п. Это обеспечивает ясность, точность и понятность выражений Я.н.

Проблему языка науки впервые ясно поставили участники «Венского кружка» (логические позитивисты). Их действия были направлены на логический анализ научного языка. Их доктрина состояла в следующем. Естественный язык имеет слабости: многозначность выражений; нечёткая логическая структура фраз, которая скрывает мысль; обременённость психологическими ассоциациями. Примеры Рассела: «глухой» -- человек, стена, тайга; «есть» -- включение в класс, утверждение существования. Научный язык должен быть однозначен. Поэтому существующий содержательный язык науки надо заменить формализованным языком, идеальным и логически совершенным. Например, языком математической логики. Он должен нейтрализовать слабости языка естественного. Основные элементы нового языка -- имена -- простые символы, однозначно соответствующие определённым объектам. Имена объединяются в элементарные -- атомарные -- предложения. А из них с помощью логических связок строятся более сложные -- молекулярные -- предложения. Значения истинности молекулярных предложений сводятся к значениям истинности атомарных высказываний, которые, в свою очередь, задаются чувственными указаниями²⁰. То есть атомарные высказывания ссылаются непосредственно на реальность.

Достоинства искусственного языка.

1. Позволяет выявить и фиксировать элементы мысли, которые в естественном языке слиты.

2. Способствует экономизации предложений -- сжатости, ёмкости, оперативности.

3. Открывает дорогу для построения формализованных аксиоматических теорий, позволяя представить элементы мысли в виде логических шагов. В результате получается взаимно согласованная и прозрачная теория.

Научный логический язык -- это скорее недостижимый идеал, к которому надо стремиться. Обнаружились следующие особенности научного языка.

1. Сменяющие друг друга теории зачастую дают разные определения одному и тому же понятию.

2. Одно и то же понятие может работать в нескольких дисциплинах, в каждой из которых складывается своя традиция определения этого понятия.

В связи с этим к концу 1930 годов Витгенштейн поменял представление о языке. Его новое представление в дальнейшем оказало влияние на постпозитивистов. Логические позитивисты внесли изменения в доктрину. Вторая половина 50-70 годы XX века -- период постпозитивизма (Кун, Фейерабенд, Тулмин). Постпозитивисты рассматривали науку в развитии.

Концепция (принцип, теория) «языковых игр» («языков-игр», «значения как употребления», «семейного сходства») («Поздний» Витгенштейн). Языковые мыслительные акты вплетены в форму социокультурной деятельности, и значения языковых предложений находятся в зависимости от этой формы. Например, «элементы стула» для мебельщика и физика. Слово может получить дополнительное значение. Сказанное имеет место и в обыденном, и в научном языках, причём в последнем -- на уровне фундаментальных понятий. Все понятия прошли несколько стадий изменений своего значения. Всегда сохраняется элемент неопределенности понятия. Примеры привели Кун и Фейерабенд. Хрестоматийный пример -- «масса» в классической и релятивистской механиках. Витгенштейн дополнил принципом «семейного сходства» теорию абстракций. Традиционная (классическая) теория абстракций (Платон) состоит в следующем: значение слова -- это общее свойство, которым обладают все предметы, обозначаемые данным словом. Ей соответствует монотетическая классификация. Но зачастую понятие отсылает к вещам, которые сходны в одном и несходны в другом (например, «игра». Оно охватывает ряд самых различных явлений. В каком-то отношении они похожи, но общее найти затруднительно). Монотетические классификации -- класс, который обнимает ряд предметов и внутри этого класса предметы имеют один общий признак. Политетические классификации -- класс характеризуется набором элементов, которые сходны в одном, но не сходны в другом, общего нет. Принцип «семейного сходства» приводит к политетической классификации. Учёный и методолог Нидэм отметил эвристичность принципа «семейного сходства» и удобство использования политетических классификаций в эмпирических науках: они гибки, не являются взаимоисключающими, обнаружение новых признаков не ломает классификацию.

Слова приобретают свое значение лишь в контексте определенной деятельности -- такова центральная идея, выражаемая в понятии языковой игры. Языковые игры -- это формы, в которых язык, по выражению Витгенштейна, «живет». Тогда как рассмотрение языковых выражений, вырывающее их из контекста употребления в определенных предметных практиках, способно порождать серьерные затруднения и ложные представления. Дело в том, что значением слов является именно их употребление. Когда же рассматривается не работающий, т. е. не употребляющийся язык, а язык «на отдыхе» (как выражался Витгенштейн), тогда и создается иллюзия, что значение слова есть некий независимо от языка существующий (реальный или идеальный) объект, а связь языкового выражения с обозначаемым им предметом осуществляется в своеобразном акте «крещения» данного объекта. Показывая, что значение слова есть его употребление, Витгенштейн приводит ставший классическим пример слова «игра». В самом деле, есть ли такая определенная сущность (или род объектов), которая составляет объект, «крещенный» словом «игра»? Можно ли назвать все признаки, свойственные играм, и только им? Или же «игра» -- это просто все то, что принято называть игрой? Так что «игры» не существует вне и помимо различных употреблений этого слова?

Специфика научного понятия двояка: оно определённо, однозначно, но свойства языка позволяют преодолеть это. Карнап в 1960 годах писал о правилах соответствия: термин должен иметь привязку к теоретическому материалу, но не жёсткую, не полную. То есть всегда можно расширить правила соответствия. О двоякости специфики научного понятия писали и сторонники «сильной социологической программы» (Блур): понятие «дрейфует» от «семейного сходства» к однозначности. Строгость языка не позволяет делать нововведения, понятия должны быть открыты.

22. Понятие рациональности. Специфика научной рациональности.

Понятие «рациональность» в практической и духовной деятельности людей охватывает как целеполагание, так и совокупность избираемых шагов, позволяющих достичь поставленной цели. Смену типов рациональности связывают с перестройкой оснований науки, происходящей в ходе научных революций. И хотя исторические типы рациональности — это своего рода абстрактные идеализации, все же историки и философы науки выде­ляют несколько таких типов.

Так как европей­ская рациональность уходит корнями в культуру античной Гре­ции, рассмотрим специфику рациональности, рожденной в этой культуре. Скрытым или явным основанием рациональности является признание тождества мышления и бытия, открытое впервые греческим философом Парменидом. Отметим его сущностные характеристики:

1. Под бытием Парменид понимал не наличную действитель­ность, данную чувствам, а нечто неуничтожимое, единственное, неподвижное, нескончаемое во времени, неделимое, ни в чем не нуждающееся, лишенное чувственных качеств. Тождество мышления и бытия оз­начало способность мышления выходить за пределы чувственно­го мира и «работать» с идеальными «моделями», которые не со­впадают с обыденными житейскими представлениями о мире.

2. Способность «работать» с идеальными моделями мышление может реализовать только в слове. Слово — это форма присутствия отсутствующего для чувственного восприя­тия. Определенность, точность, однозначность значе­ний слов есть необходимое условие построения рационального знания.

3. Мышление понималось как «созерцание, уподобляющее душу Богу» (Плотин), как ин­теллектуальное озарение, уподобляющее ум человеческий уму бо­жественному. Ина­че говоря, не человек открывает Истину, а Истина открывается человеку. Так как человеческий разум есть проекция Божественного разума, то знание для человека всегда благо и добро.

4. Основная функция разума усматривалась в позна­нии целевой причины. Признание целевой причины вносило смысл в природу, которая рассматривалась как нечто целостное, включающее в себя объективную целесообразность. Цель выступала принципом органи­зации природы.

Результатом первой научной революции было возникновение классической европейской науки, преж­де всего, механики и физики. В ходе этой революции сфор­мировался особый тип рациональности, получивший название на­учного. Научный тип рациональности, радикально отличаясь от ан­тичного, тем не менее воспроизвел, правда, в измененном виде, два главных основания античной рациональности: принцип тождества мышления и бытия и идеальный план работы мысли. Черты научной рациональности:

1. Бытие перестало рассматриваться как Абсолют, Бог, Единое. Величественный античный космос был сведен к единственной истинной реальности - природе, вещественному универсуму. Первые естествен­ные науки — механика и физика — изучали этот вещественный универсум как набор статичных объектов, которые не развиваются, не изменяются.

Человеческий разум потерял свое космическое из­мерение, стал уподобляться не Божественному разуму, а самому себе и наделялся статусом суверенности. Убеждение во все­силии и всевластии человеческого разума укрепилось в эпоху Про­свещения. Неиз­менное, всеобщее, безразличное ко всему знание стало идеалом научной рациональности. Восторжествовал объективизм, базирующийся на представ­лении о том, что знание о природе не зависит от познавательных процедур, осуществляемых исследователем. Полное, истинное и окончательное объяснение при­родных явлений считалось завершенным, если изучаемые явле­ния сводились к механической системе, из которой устранялась качественная определенность вещей и явлений. Неслучайно этот период развития науки получил название механис­тического.

3. Науч­ная рациональность признала правомерность только тех идеаль­ных конструктов, которые можно контролируемо воспроизвести, сконструировать бесконечное количество раз в эксперименте. Наука отделилась от философии и превратилась в исследовательскую технику.

4. Основным содержанием тождества мышления и бытия становится признание возможности отыскать такую единственную идеальную конструкцию, которая полностью соот­ветствовала бы изучаемому объекту, обеспечивая тем самым од­нозначность содержания истинного знания. Задача приспособить мысли, понятия, представления к содержанию изучаемого явления ставилась в зависимость от адекватного употребления языка.

5. Наука отказалась вводить в процедуры объяснения не только конечную цель в качестве главной в мироздании и в деятельности разума, но и цель вообще. Изъятие целевой причины превратило природу в незавершенный ряд явлений и событий, не связанных внутренним смыслом, создающим органическую целостность. Научная рациональ­ность стала объяснять все явления путем установления между ними механической причинно-следственной связи.

Вторая научная революция произошла в конце ХVIII—первой половине XIX в.. Появление таких наук, как биология, химия, геология и др., способствовало тому, что меха­ническая картина мира перестает быть общезначимой и общеми­ровоззренческой. Специфика изучаемых объектов привела к идее развития и к постепенному отказу от требований эксплицировать любые есте­ственнонаучные теории в механистических терминах. В физике, стали возникать элементы нового неклассического типа рациональности. Тип научного объяснения и обоснова­ния изучаемого объекта через построение наглядной механичес­кой модели стал уступать место другому типу объяснения, выра­женному в требованиях непротиворечивого математического опи­сания объекта, даже в ущерб наглядности. Но в целом первая и вторая научные рево­люции в естествознании протекали как формирование и развитие классической науки и ее стиля мышления.

Третья научная революция охватывает период с конца XIX в. до середины XX в. и характеризуется появлением неклассическо­го естествознания и соответствующего ему типа рациональности. Революционные преобразования произошли сразу во многих на­уках: в физике были разработаны релятивистская и квантовая те­ории, в биологии — генетика, в химии — квантовая химия. В центр исследовательских программ выдвигается изучение объек­тов микромира. Специфика этих объектов потребовала переосмыс­ления прежних классических норм и идеалов научного познания. Уже само название «неклассическое» указывает на принципиаль­ное отличие этого этапа науки от предыдущего. Произошли изменения в понимании идеалов и норм научного знания:

1. Ученые согласились с тем, что мышлению объект не дан в его «природно-девственном», первозданном состоянии: оно изучает не объект, как он есть сам по себе, а то, как явилось наблюдателю взаимодействие объекта с прибором.

2. Так как любой эксперимент проводит исследова­тель, то проблема истины напрямую становится связанной с его деятельностью.

3. В противовес идеалу единственно научной тео­рии, «фотографирующей» исследуемые объекты, стала допускаться истинность нескольких отличающихся друг от друга теоретичес­ких описаний одного и того же объекта.

Четвертая научная революция совершилась в последнюю треть XX столетия. Рождается постнеклассическая наука, объектами изучения которой становятся исторически развивающиеся системы - Земля как система взаимодействия геологических, биологических и техногенных процессов; Вселенная как система взаимодействия мик­ро-, макро- и мегамира и др.). Формируется рациональность постнеклассического типа. Ее основные характеристики:

историческая реконструкция как тип те­оретического знания стала использоваться в космологии, астрофизике и даже в физике элементарных частиц, что привело к из­менению картины мира.

возникло новое направление в на­учных дисциплинах — синергетика. Синергетика базируется на представле­нии, что исторически развивающиеся системы совершают пере­ход от одного относительно устойчивого состояния к другому. В процессе формирования каждого нового уров­ня система проходит через так называемые «точки бифуркации» (состояния неустойчивого равновесия). В этих точках система имеет веерный набор возможностей дальнейшего изменения.

3. Субъект познания в такой ситуации не являет­ся внешним наблюдателем, существование которого безразлично для объекта.

4. Постнеклассическая наука впервые обратилась к изучению таких исторически развивающихся систем, непосред­ственным компонентом которых является сам человек. Для изучения этих очень сложных систем, как и вообще любых объектов естествознания, требуется построение иде­альных моделей с огромным числом параметров и переменных. Выполнить эту работу ученый уже не может без компьютерной помощи.

5. При изучении такого рода сложных систем, вклю­чающих человека с его преобразовательной производственной де­ятельностью, идеал ценностно-нейтрального исследования ока­зывается неприемлемым.

Особо важным моментом четвертой научной революции было оформление в последние 10—15 лет XX в. космологии как науч­ной дисциплины, предметом изучения которой стала Вселенная в целом.). Теория эволюции Вселенной в целом способствовала появлению в постнеклассическом типе рациональности элементов античной рацио­нальности:

1. обращение к чистому умозрению при разработке теории раз­вития Вселенной напоминает в своих существенных чертах античный тип рациональности.

2. впервые со времен гречес­кой философии и протонауки был поставлен вопрос: «Почему Вселенная устроена именно так, а не иначе?» Вопрос «почему» в отношении метафи­зических объектов, каковым является Вселенная в целом, есть вопрос о причинах и первопричинах, поставленных еще ан­тичным философом Аристотелем.

3. все чаще стали говорить об антропном принципе, согласно которому наш мир устроен таким образом, что в принципе допускает возмож­ность появления человека. В такой ситуации современный чело­век должен отрешиться от прагматического отношения к миру, которое сложилось и господствовало в новоевропейской культуре и науке.

4. подобие античному типу рациональности обусловливается так­же тем фактом, что начинает стираться граница между теори­ей элементарных частиц и теорией Вселенной.

Итак, современная физика и космология сформировали сход­ную с античной тенденцию обращения к умозрению, к теоретизи­рованию. Они впустили в пространство своих научных построе­ний вопросы, которые в классической и неклассической науке от­носились к философским: почему Вселенная устроена так, а не иначе; почему во Вселенной все связано со всем и т.д. Но на фи­лософские вопросы нельзя адекватно ответить, опираясь на нор­мы и идеалы научного познания, сложившиеся в пределах клас­сической и неклассической рациональности.

23. Типы научной рациональности: классическая, неклассическая, постнеклассическая.

Наука как целостный феномен возникает в Новое время вследствие отпочкования от философии и проходит в своем развитии три основных этапа. На каждом из них разрабатываются соответствующие идеалы, нормы и методы научного исследования, формулируется определенный стиль мышления, своеобразный понятийный аппарат и т.п. Критерием (основанием) данной периодизации является соотношение (противоречие) объекта и субъекта познания:

-         Классическая наука (XVII – XIX вв.), исследуя свои объекты, стремилась при их описании и теоретическом объяснении устранить по возможности все, что относится к субъекту, средствам, приемам и операциям его деятельности. Такое устранение рассматривалось как необходимое условие получения объективно-истинных знаний о мире. Здесь господствует объектный стиль мышления, стремление познать предмет сам по себе, безотносительно к условиям его изучения субъектом;

-         Неклассическая наука (первая половина XX в.), исходный пункт которой связан с разработкой релятивистской и квантовой теории, отвергает объективизм классической науки, отбрасывает представление реальности как чего-то не зависящего от средств ее познания, субъективного фактора. Она осмысливает связи между знаниями объекта и характером средств и операций деятельности субъекта. Экспликация этих связей рассматривается в качестве условий объективно-истинного описания и объяснения мира;

-         Существенный признак постнеклассической науки (вторая половина XX – начало XXI в.) – постоянная включенность субъективной деятельности в «тело знания». Она учитывает соотнесенность характера получаемых знаний об объекте не только с особенностью средств и операций деятельности познающего субъекта, но и с ее ценностно-целевыми структурами.

Классическая стадия имеет своей парадигмой механику, ее картина мира строится на принципе жесткого (лапласовского) детерминизма, ей соответствует образ мироздания как часового механизма. С неклассической наукой связана парадигма относительности, дискретности, квантования, вероятности, дополнительности.

Постнеклассической стадии соответствует парадигма становления и самоорганизации. Основные черты нового (постнеклассического) образа науки выражаются синергетикой, изучающей общие принципы процессов самоорганизации, протекающих в системах самой различной природы (физических, биологических, технических, социальных и др.). Ориентация на «синергетическое движение» - это ориентация на историческое время, системность (целостность) и развитие как важнейшие характеристики бытия.

При этом смену классического образа науки неклассическим, а последнего – постнеклассическим нельзя понимать упрощенно в том смысле, что каждый новый этап приводит к полному исчезновению представлений и методологических установок предшествующего этапа. Напротив, между ними существует преемственность. Налицо «закон субординации»: каждая из предыдущих стадий входит в преобразованном, модернизированном виде в последующую. Неклассическая наука вовсе не уничтожила классическую, а только ограничила сферу ее действия. Например, при решении ряда задач небесной механики не требовалось привлекать принципы квантовой механики, а достаточно было ограничиться классическими нормативами исследования.

Классический тип научной рациональности (XVII—XVIII вв.) исходил из того, что при теоретическом объяснении и описании объекта надо абстрагироваться от всего, что относится к субъекту (исследователю), применяемым им средствами и совершаемым операциям. Такая элиминация рассматривалась как необходимое условие получения объективно-истинного знания о мире. И хотя в конце XVIII — первой половине XIX в. механическая картина мира утрачивает статус общенаучной и намечается переход к новому состоянию естествознания, очерченный выше общий стиль мышления ученого и тип научной рациональности сохраняются.

Положение принципиально меняется в связи со становлением так называемого неклассического естествознания (конец XIX — середина XX в.). Формируется неклассический тип научной рациональности, который уже учитывает зависимость результатов исследования от характера тех средств, к которым прибегает ученый (в особенности в случаях эксперимента), и от специфики тех операций, которым подвергается изучаемый объект. Что же касается самого субъекта и тех внутринаучных и социальных ценностей и целей, которые его характеризуют, то все это по-прежнему выносится за скобку, не находит отражения в описании и объяснении изученного.

И наконец, в последней трети двадцатого века происходит рождение новой, постнеклассической науки, для которой характерны такие взаимосвязанные черты, как исследование сверхсложных, саморазвивающихся систем и междисциплинарность этих исследований. Такому состоянию и тенденциям развития современной науки соответствует постнеклассический тип научной рациональности, рассматривающий деятельность ученого в более широком поле: теперь уже учитывается соотнесенность получаемых знаний об объекте не только с исследовательскими средствами и операциями, но и с ценностно-целевой (как внутринаучной, так и вненаучной, социальной) ориентацией ученого.

Чрезвычайно важно подчеркнуть особую значимость этого типа научной рациональности в развитии современного общества. Выход из сегодняшней экологической и социокультурной ситуации, очевидно, «состоит не в отказе от научно-технического развития, а в придании ему гуманистического измерения, что, в свою очередь, ставит проблему нового типа научной рациональности, включающей в себя в явном виде гуманистические ориентиры и ценности».

Каждый новый тип научной рациональности характеризуется особыми, свойственными ему основаниями науки, которые позволяют выделить в мире и исследовать соответствующие типы системных объектов (простые, сложные, саморазвивающиеся системы). При этом возникновение нового типа рациональности и нового образа науки не следует понимать упрощенно в том смысле, что каждый новый этап приводит к полному исчезновению представлений и методологических установок предшествующего этапа, напротив, между ними существует преемственность. Точно так же становление постнеклассической науки не приводит к уничтожению всех представлений и познавательных установок неклассического и классического исследования.

Когда современная наука на переднем крае своего поиска поставила в центр исследований уникальные, исторически развивающиеся системы, в которые в качестве особого компонента включен сам человек, то требование экспликации ценностей в этой ситуации не только не противоречит традиционной установке на получение объективно-истинных знаний о мире, но и выступает предпосылкой реализации этой установки. Есть все основания полагать, что по мере развития современной науки эти процессы будут усиливаться.  Техногенная цивилизация ныне вступает в полосу особого типа прогресса, когда гуманистические ориентиры становятся исходными в определении стратегий научного поиска.

23. Понятие научного закона, его основные типы. Функции научного объяснения.

Закон -- знание о повторяющихся и необходимых связях между частными объектами или явлениями.

Характеристики закона.

1. Универсальность -- максимальная степень общности.

2. Связи имеют место при наличии определённых условий. Если условий для действия закона нет, то закон перестает функционировать. То есть он не является безусловным.

Не все универсальные предложения являются законами. Американский философ и логик Нельсон Гуднен предложил в качестве критерия номологичности выводимость из универсальных предложений контрфактических высказываний. Например, предложение «все монеты в кармане медные» (Карнап) не является законом, так как высказывание «если монеты положить в карман, то они будут медные» ложно. То есть этот факт зафиксирован случайно, а не необходимо. В то же время, законом является утверждение «все металлы при нагревании расширяются», поскольку высказывание «если нагреть металл, лежащий вот здесь на столе, то он расширится» истинно.

Классификация научных законов.

1. По предметным областям. Законы физические, химические и т. д.

2. По общности: общие (фундаментальные) и частные. Например, законы Ньютона и законы Кеплера соответственно.

3. По уровням научного познания:

   1. эмпирические -- отсылающие к непосредственно наблюдаемым явлениям (например, законы Ома, Бойля -- Мариотта);

   2. теоретические -- относящиеся к ненаблюдаемым явлениям.

4. По предсказательной функции:

   1. динамические -- дающие точные, однозначные предсказания (механика Ньютона);

   2. статистические -- дающие вероятностные предсказания (принцип неопределенности, 1927).

Главные функции научного закона.

1. Объяснение -- раскрытие сущности явления. При этом закон выступает в роли аргумента. В 1930 годах Карл Поппер и Карл Гемпель предложили дедуктивно-номологическую модель объяснения. Согласно этой модели в объяснении имеется экспланандум -- объясняемое явление -- и эксплананс -- объясняющее явление. В эксплананс входят положения о начальных условиях, в которых протекает явление, и законы, из которых явление необходимо следует. Поппер и Гемпель считали, что их модель универсальна -- применима к любой области. Канадский философ Дрей возразил, приведя в пример историю.

2. Предсказание -- выход за пределы изученного мира (а не прорыв из настоящего в будущее. Например, предсказание планеты Нептун. Она была до предсказания. В отличие от объяснения оно предсказывает явление, которого, возможно, еще не было). Бывают предсказания аналогичных явлений, новых явлений и прогнозы -- предсказания вероятностного типа, опирающиеся, как правило, на тенденции, а не законы. Прогноз отличается от пророчества -- он имеет условный, а не фатальный характер. Обычно факт предсказания не влияет на предсказываемое явление, но, например, в социологии прогнозы могут быть самореализующимися.

Эффективность объяснения напрямую связана с предсказанием.

Типы объяснений (предсказаний -- аналогично).

1. Причинное -- использующее причинные законы. Расширение железного стержня может объясниться его нагреванием. То есть в объяснении причины расширения используется закон теплового расширения.

2. Функциональное -- обращающееся к следствиям, порождаемым объектом. Таково, например, объяснение мимикрии. Благодаря ей особи спасаются от врагов (следствие явления).

3. Структурное. Например, объяснение свойств бензола с кольцеобразной структурой молекулы (Кекуле). Т. е. свойства объясняются исходя из структуры.

4. Субстратное -- ссылающееся на материал, из которого состоит объект. Так, например, объясняется плотность тела (она зависит от материала). Субстратный подход -- основа молекулярной биологии.

ОБЪЯСНЕНИЕ КАК ФУНКЦИЯ НАУКИ

Объяснение как познавательно-аналитическая процедура приобрело ведущее значение в научном познании Нового времени. Объяснение связано с реальностью. Человек благодаря мышлению раскрывает в ней закономерный порядок, логически обусловливает этот порядок, подтверждает его ч/з эксперимент. Т.о., объяснение позволяет подвести те или иные теории под истинные, соотнося их с действительностью. Объяснение широко use в естественных науках и в социогуманитарном знании, где тесно сопрягается с процедурой понимания.

Ее main цель – выявление сущности изучаемого предмета, подведение его под закон с выявлением причин и условий, источников его развития и механизмов их действия. Объяснение обычно тесно связано с описанием и составляет основу для научного предвидения. Поэтому в самом общем виде объяснение - подведение конкретного факта или явления под некоторое обобщение. Раскрывая сущность объекта, объяснение также способствует уточнению и развитию знаний, которые use в качестве основания объяснения. Т.о., решение объяснительных задач - важнейший стимул развития научного знания и его концептуального аппарата.

Наиболее развитой и широко известной формой научного объяснения являются объяснения, предпринимаемые на основе теоретических законов и предполагающие осмысление объясняющего явление в системе теоретического знания.

25. Научная теория как форма знания: структура, виды. Функции теории.

Научная теория – логически взаимосвязанная система понятий и утверждений о свойствах, отношениях и законах некоторого множества идеализированных объектов. Цель научной теории – введение таких базовых идеальных объектов и утверждений об их свойствах и отношениях (законов, принципов), чтобы затем чисто логически вывести (построить) из них максимально большое количество следствий, которые при подборе определенной эмпирической интерпретации максимально адекватно соответствовали бы наблюдаемым данным о некоторой реальной области объектов.

Научная теория – наиболее развитая форма организации научного знания, дающая целостное представление о закономерностях и существующих связях изучаемой области действительности. Примеры теорий: геометрия Евклида, классическая механика Ньютона, корпускулярно-волновая теория света, теория биологической эволюции Ч. Дарвина, электромагнитная теория Максвелла, специальная теория относительности, хромосомная теория наследования и т.д.

числу основных функций теории можно отнести следующие:

1. Синтетическая функция — объединение отдельных достоверных знаний в единую, целостную систему.

2. Объяснительная функция — выявление причинных и иных зависимостей, многообразия связей данного явления, его существенных характеристик, законов его происхождения и развития, и т.п.

3. Методологическая функция — на базе теории формулируются многообразные методы, способы и приемы исследовательской деятельности.

4. Предсказательная — функция предвидения. На основании теоретических представлений о «наличном» состоянии известных явлений делаются выводы о существовании неизвестных ранее фактов, объектов или их свойств, связей между явлениями и т.д

5. Практическая функция. Конечное предназначение любой теории — быть воплощенной в практику, быть «руководством к действию» по изменению реальной действительности.

Какие существуют виды (типы) теорий

Многообразию форм идеализации и соответственно типов идеализированных объектов соответствует и многообразие видов (типов) теорий, которые могут быть классифицированы по разным основаниям (критериям).

В зависимости от этого могут быть выделены теории: описательные, математические, дедуктивные и индуктивные, фундаментальные и прикладные, формальные и содержательные, открытые и закрытые, объясняющие и описывающие (феноменологические), физические, химические, социологические, психологические и т.д.

Так, математические теории характеризуются высокой степенью абстрактности. Решающее значение во всех построениях математики имеет дедукция. Доминирующую роль в построении математических теорий играют аксиоматический и гипотетико-дедуктивный методы, а также формализация.

Теории опытных (эмпирических) наук — физики, химии, биологии, социологии, истории и др. — по глубине проникновения в сущность изучаемых явлений можно разделить на два больших класса: феноменологические и нефеноменологические.

Феноменологические (их называют также эмпирическими) описывают наблюдаемые в опыте свойства и величины предметов и процессов, но не вникают глубоко в их внутренние механизмы (например, многие педагогические, психологические и социологические теории и др.). Такие теории не анализируют природу исследуемых явлений и поэтому не используют сколько-нибудь сложные абстрактные объекты, хотя, разумеется, в известной мере схематизируют и строят некоторые идеализации изучаемой области явлений.

Феноменологические теории решают прежде всего задачу упорядочивания и первичного обобщения относящихся к ним фактов. Они формулируются в обычных естественных языках с привлечением специальной терминологии соответствующей области знания и имеют по преимуществу качественный характер. С феноменологическими теориями исследователи сталкиваются, как правило, на первых ступенях развития какой-нибудь науки, когда происходит накопление, систематизация и обобщение фактологического эмпирического материала. Такие теории — вполне закономерное явление в процессе научного познания.

С развитием научного познания теории феноменологического типа уступают местно нефеноменологическим (их называют также объясняющими). Они не только отображают существенные связи между явлениями и их свойствами, но и раскрывают глубинный внутренний механизм изучаемых явлений и процессов, их необходимые взаимосвязи, существенные отношения, т.е. их законы. Но это уже не эмпирические, а теоретические законы, которые формулируются не непосредственно на основе изучения опытных данных, а путем определенных мыслительных действий с абстрактными, идеализированными объектами.

 СТРУКТУРА: Теоретическое знание есть результат деятельности не рассудка, а такой конструктивной части сознания как разум. Как справедливо подчеркивает B.C. Швырев, деятельность разума направлена не во вне сознания, не на его контакт с внешним бытием, а внутрь сознания, на имманентное развертывание своего собственного содержания [1]. Сущность деятельности разума может быть определена как свободное когнитивное творчество, самодостаточное в себе и для себя. Наряду с интеллектуальной интуицией основной логической операцией теоретического мышления является идеализация, целью и результатом которой является создание (конструирование) особого типа предметов — так называемых «идеальных объектов». Мир (множество) такого рода объектов и образует собственную онтологическую основу (базис) теоретического научного знания в отличие от эмпирического знания.    Научная теория — это логически организованное множество высказываний о некотором классе идеальных объектов, их свойствах и отношениях. Эта мысль была с свое время подробно и убедительно раскрыта в книге Б.С. Грязнова, Б.С. Дынина, Е.Н. Никитина «Теория и ее объект». Геометрическая точка, линия, плоскость и т. д. — в математике; инерция, абсолютное пространство и время, абсолютно упругая, несжимаемая жидкость, математический маятник, абсолютно черное тело и т. д. — в физике; страты общества, общественно-экономическая формация, цивилизация и др. — в социологии; логическое мышление, логическое доказательство и т. д. — в логике и т. д.    Как создаются идеальные объекты в науке и чем они отличаются от абстрактных эмпирических объектов? Обычно идеализация трактуется только как предельный переход от фиксируемых в опыте свойств эмпирических объектов к крайним логически возможным значениям их интенсивности (0 или 1) (геометрическая точка — нуль — размерность пространственного измерения эмпирических объектов по мере уменьшения их размера, линия — бесконечный непрерывный континуум последовательности (соседства) геометрических точек, абсолютное черное тело — объект, способный полностью (100%) поглощать падающую на него световую энергию и т. д.). Что характерно для таких предельных переходов при создании идеальных объектов? Три существенных момента. Первый: исходным пунктом движения мысли является эмпирический объект, его определенные свойства и отношения. Второй: само мысленное движение заключается в количественном усилении степени интенсивности «наблюдаемого» свойства до максимально возможного предельного значения. Третий, самый главный момент: в результате такого, казалось бы, чисто количественного изменения, мышление создает качественно новый (чисто мысленный) объект, который обладает свойствами, которые уже принципиально не могут быть наблюдаемы (безразмерность точек, абсолютная прямизна и однородность прямой линии, актуально бесконечные множества, капиталистическая или рабовладельческая общественно-экономическая формация в чистом виде, Сознание и Бытие философии и т. д., и т. п.). Известный финский математик Р. Неванлинна, отмечая это обстоятельство, подчеркивал, что идеальные объекты конструируются из эмпирических объектов путем добавления к последним таких новых свойств, которые делают идеальные объекты принципиально ненаблюдаемыми и имманентными элементами сферы мышления [1].    Наряду с операцией предельного перехода, в науке существует другой способ конструирования идеальных, чисто мысленных объектов — введение их по определению. Этот способ конструирования идеальных объектов получил распространение в основном в математике, частично — в теоретической (математической) физике, да и то на довольно поздних этапах их развития (введение иррациональных и комплексных чисел при решении алгебраических уравнений, разного рода объектов в топологии, функциональном анализе, математической логике, теоретической лингвистике, физике элементарных частиц и т. д.). Особенно интенсивно данный способ введения идеальных объектов и, соответственно, развития теоретического знания стал применяться после принятия научным сообществом неевклидовых геометрий в качестве полноценных математических теорий. Освобожденная от необходимости обоснования эмпирического происхождения своих объектов математика совершила колоссальный рывок в своем развитии за последние сто пятьдесят лет.    Когда современную математику определяют как науку «об абстрактных структурах» (Н. Бурбаки) или «о возможных мирах», то имеют в виду именно то, что ее предметом являются идеализированные объекты, вводимые математическим мышлением по определению [1].    Говоря о методах теоретического научного познания, необходимо, наряду с идеализацией, иметь в виду также мысленный эксперимент, математическую гипотезу, теоретическое моделирование, аксиоматический и генетическо-конструктивный метод логической организации теоретического знания и построения научных теорий, метод формализации и др.    Для любого теоретического конструкта, начиная от отдельной идеализации («чистой сущности») и кончая конкретной теорией (логически организованной системы «чистых сущностей»), имеется два способа обоснования их объективного характера. А. Эйнштейн назвал их «внешним» и «внутренним» оправданием научной теории. Внешнее оправдание продуктов разума состоит в требовании их практической полезности, в частности, возможности их эмпирического применения. Это, так сказать, прагматическая оценка их ценности и одновременно вместе с тем своеобразное ограничение абсолютной свободы разума. Данное требование особо акцентировано и разработано в философских концепциях эмпиризма и прагматизма. Другим способом оправдания идеальных объектов является их способность быть средством внутреннего совершенствования, логической гармонизации и роста теоретического мира, эффективного решения имеющихся теоретических проблем и постановки новых. Так, введение Л. Больцманом представления об идеальном газе как о хаотически движущейся совокупности независимых атомов, представляющих собой абсолютно упругие шарики, позволило не только достаточно легко объяснить с единых позиций все основные законы феноменологической термодинамики, но и предложить статистическую трактовку ее второго начала— закона непрерывного роста энтропии в замкнутых термодинамических системах. Введение создателем теории множеств Г. Кантором понятия «актуально бесконечных множеств» позволило построить весьма общую математическую теорию, с позиций которой удалось проинтерпретировать основные понятия всех главных разделов математики (арифметики, алгебры, анализа и др.).    Зачем вводятся в науку идеальные объекты? Насколько они необходимы для ее успешного функционирования и развития? Нельзя ли обойтись в науке только эмпирическим знанием, которое более всего и используется непосредственно на практике? В свое времени в весьма четкой форме эти вопросы поставил известный австрийский историк науки и философ Э. Мах [1]. Он считал, что главной целью научных теорий является их способность экономно репрезентировать всю имеющуюся эмпирическую информацию об определенной предметной области. Способ реализации данной цели, согласно Маху, заключается в построении таких логических моделей эмпирии, когда из относительно небольшого числа допущений выводилось бы максимально большое число эмпирически проверяемых следствий. Введение идеальных объектов и является той платой, которую мышлению приходится заплатить за эффективное выполнение указанной выше цели. Как справедливо полагал Мах, это вызвано тем, что в самой объективной действительности никаких формально-логических взаимосвязей между ее законами, свойствами и отношениями не существует. Логические отношения могут иметь место только в сфере сознания, мышления между понятиями и суждениями. Логические модели действительности с необходимостью требуют определенного ее упрощения, схематизации, идеализации, введения целого ряда понятий, которые имеют не объектно-содержательный, а чисто инструментальный характер. Их основное предназначение — способствовать созданию целостных, логических организованных теоретических систем. Главным же достоинством последних по Маху является то, что представленная в них в снятом виде эмпирическая информация защищена от потерь, удобно хранится, транслируется в культуре, является достаточно обозримой и хорошо усваивается в процессе обучения.    Сформулированному Махом инструменталистскому взгляду на природу идеальных объектов и научных теорий противостоит в философии науки эссенциалистская интерпретация. Согласно последней, идеальные объекты и научные теории также описывают мир, но сущностный, тогда как эмпирическое знание имеет дело с миром явлений. Как эссенциалистская, так и инструменталистическая интерпретации теоретического знания имеют достаточное число сторонников и в философии науки, и среди крупных ученых. Поднятая в них проблема онтологического статуса теоретического знания столь же значима, сколь и далека от своего консенсуального решения.

26. Проблема, вопрос и задача как формы познания. Проблемная ситуация, проблемный замысел.

Традиционно философия науки описывает движение научно-познавательного процесса как переход от вопроса к проблеме, затем к гипотезе, которая после своего достаточного обоснования превращается в. теоретическую модель. Таким образом, гносеологическая цепочка: вопрос—проблема—гипотеза—теория задает вектор развития научного знания.

Научное исследование всегда представляет собой цепь следующих друг за другом проблем. При этом область проблем и область уже завершенного знания настолько тесно взаимосвязана, что механически отделить их друг от друга невозможно. Проблема обращена не только в будущее, но и в прошлое. С одной стороны, в ней констатируется недостаточность достигнутого к данному моменту уровня знания, невозможность объяснить на основе этого знания новые явления действительности. С другой стороны, проблема несет в себе частицу знания, наличию которого она обязана своей постановкой. Таким образом, проблема – это форма развития знания, форма перехода от старого знания к новому. Она возникает вместе с возникновением "революционной ситуации" старое знание уже не удовлетворяет нас, а новое еще не сформировалось полностью.

Проблему обоснованно связывают и даже отождествляют с вопросом, подчеркивая, что проблема – это важный, сложный вопрос. Хотя не всякий вопрос является проблемой. Проблема находит в вопросе свое концентрированное выражение, узловым пунктом всякой проблемы является центральный вопрос. Сложная проблема может распадаться на ряд частных проблем и соответственно выражаться в соответствующих частных вопросах. Однако главной чертой проблемы является то, что для ее решения, для ответа на выражающие ее вопросы необходимо выйти за рамки "старого" знания. Что же касается вопроса вообще, то нередко для ответа на него вполне достаточно "старого" знания. Такой вопрос при всей его важности и сложности для науки проблемой не является.

В познавательном отношении сущность проблемы образует противоречие между знанием и незнанием. Научная проблема, следовательно, есть методологический прием не только постановки вопроса, но и поисков его решения. Проблема (от греч. problema – задача, трудность, преграда) в самом общем смысле понимается как знание о незнании, как совокупность суждений включающая в себя не только ранее установленные факты, но и суждения о еще непознанном содержании объекта. Проблема выглядит как выраженное в понятии объективное противоречие между языком наблюдения и языком теории, эмпирическим фактом и теоретическим описанием. Постановка и решение проблемы служит средством получения нового знания. Понятие проблемы определяется неоднозначно: (а) как содержание, которое не имеется в накопленном знании; (б) как реконструкция имеющейся исходной теорией, имеющегося массива знания.

Многогранность познания мира и каждого явления в целом очень часто ставит больше новых проблем, чем решает старых, появляются новые проблемы. В связи с этим проблема представляет собой ветвящуюся систему, которая может быть изображена при помощи древовидной структуры. Появление новых проблем, выдвижение новых аспектов прежней проблемы закономерно является реализацией одного из основных требований диалектической логики – всесторонность исследования объекта.

Как рождается и развивается проблема? Очевидно, что начальным пунктом возникновения проблемы является возникновение проблемной ситуации. Проблемная ситуация возникает тогда, когда знания, методы и способы действия оказываются недостаточными для решения той или иной задачи. Основой проблемной ситуации является практика. Обнаруживается недостаточность нашего знания об объекте, давая "отрицательные" результаты, практика приводит к возникновению новых проблем. При этом нельзя забывать, что наука обладает относительной самостоятельностью, внутренней логикой своего развития, своими внутренними противоречиями, которые тоже создают проблемные ситуации, обусловленные практикой не непосредственно, а лишь в результате внутренних причин возникших в следствии этой практики. Так обстоит дело во многих областях науки: в математике, теоретической физике и т.д.

Проблемные ситуации в науке свидетельствуют о том, что имеет смысл различать «знает, что» и «знает, как». Первое порождает проблему, второе способствует её разрешению. Когда человек, осознавая стоящую перед ним проблемную ситуацию, пытается найти новые средства для достижения своей цели, последняя превращается в научную проблему.

Следует различать не только проблемную ситуацию, но и также и уровень развития проблемы: развитую проблему и проблемный замысел. В замысле на указываются пути решения проблемы, она только ставится. Развитая же проблема содержит в себе и указание на пути ее решения. На уровне замысла, как правило, остаются в науке "преждевременные" проблемы, – т.е. такие для которых еще не созрели "пути решения", как теоретического, так и практического характера. В тоже время развитие проблемы есть одновременно и ее решение.

Хоть постановка проблемы и ее решение – процессы качественно разные, но резкую границу между ними провести нельзя. Постановка проблемы есть одновременно и начало решения, и чем больше продвинулся исследователь по пути постановки проблемы, тем больше он продвинулся и по пути ее решения. Неполнота знания об объекте исследования может породить возникновение мнимых или псевдопроблем (например "вечный двигатель"). Псевдопроблемы фиксируют мнимое противоречие.

Этап проблемного осмысления опирается на использование уже имеющегося познавательного арсенала, т.е. теоретических конструктов, идеализации, абстрактных объектов с учетом новых данных, расходящихся с устоявшимся объемом знания.

Проблемные ситуации являются необходимым этапом развития научного познания и достаточно явно фиксируют противоречие между старым и новым знанием, когда старое знание не может развиваться на своем прежнем основании, а нуждается в его детализации или замене. Они предполагают особую концентрацию рефлексивного осмысления и рационального анализа. При этом необходимо соотнести ряд параметров, среди которых понятие «приемлемо», «адекватно», «необходимо», а также «санкционировано». Проблемные ситуации указывают на недостаточности ограниченность прежней стратегии научного исследования и культивируют эвристический поиск. Они свидетельствуют о столкновении программ исследования, подвергают их сомнению, заставляют искать новые способы вписывания предметности в научный контекст.

Симптомом проблемных ситуаций в науке является возникновение множества контрпримеров, которые влекут за собой множество вопросов и рождают ощущения сомнения, неуверенности и неудовлетворенности наличным знанием. Результатом выхода из проблемных ситуаций является конституирование новых, рационально осмысленных форм организации теоретического знания.

Проблемные ситуации бывают а) глобальные и б) локальные. Глобальные вызывают трансформацию методологических, мировоззренческих ориентации. Например, на рубеже XIX—XX веков был зафиксирован кризис в физике и одновременно произошла научная революция в естествознании, изменившая научную картину мира.

Проблемные ситуации локального порядка а) как противоречивое соотношение теории с ее эмпирическим базисом, б) как напряжение между рациональностью и сопровождающими ее внерациональными формами постижения действительности. В первом случае поиск причинно-следственных отношений является основополагающим условием разрешения данной проблемной ситуации. Принцип причинности всегда занимает доминирующее место в научном исследовании. Вместе с тем проблемные ситуации могут возникать и в силу того, что изучение современной наукой более сложных объектов (статистические, кибернетические, саморазвивающиеся системы) фиксирует помимо причинных связей иные: функциональные, структурные, коррелятивные, целевые и пр. В связи с этим современная философия науки осознает в качестве глобальной проблемную ситуацию, связанную с заменой представлений о линейном детерминизме и принудительной каузальности нелинейной парадигмой, предполагающей квантово-механические эффекты, стохастические взаимодействия.

Другой локальной проблемой считается напряжение между рациональностью и сопровождающими ее внерациональными формами постижения действительности. Слепая вера в рациональность осталась в прошлом как образец классического естествознания. Сейчас для ученых актуальны дискуссии по поводу открытой рациональности, впускающей в себя интуицию, ассоциацию, метафору, многоальтернативность и пр. Возникающие противоречизнанием, полученным различными способами, дают мощный импульс рефлексивному мышлению. Мышление предстает как «алфавит операций», позволяющий развернуть творческий поисковый процесс. Преодоление такого рода локальных проблем идет сегодня в направлении рациональной связанности, сопровождалось ростом согласованности выводов. Важная роль для преодоления проблемных ситуаций принадлежит точности репрезентаций (представления объекта понятийным образом). Репрезентация может быть формальной, а может быть и интуитивной. В последнем случае схватываются основные характеристики, особенности поведения и закономерности объектов, без проведения дополнительных или предварительных логических процедур. Формальная репрезентация требует процедур обоснования и экспликации (уточнения) понятий, их смыслового и терминологического совпадения.

В целом, наличие проблем в науке индексирует этап ее качественного изменения. Решение проблем стимулирует пересмотр оснований, в рамках которых проблема возникла и была поставлена, предполагает новый уровень научной рефлексии и приводит к развитию научного познания.

Классификация научных проблем.

1. По объекту.

   1. Предметные -- объектом является знание об объектах (Сколько существует предметов типа ?).

      1. Эмпирические -- поиск данных. Ответ может быть дан на основе эксперимента, измерения, наблюдения.

      2. Концептуальные -- организация и интерпретация имеющихся данных.

   2. Процедурные -- объектом является способ получения или оценки знания об объектах (Как установить, сколько существует предметов типа ?).

      1. Методологические -- планирование научного исследования (например, выбор единиц измерения, порядок проведения эксперимента).

      2. Оценочные -- оценка опытных данных и теорий (например, правильность, осмысленность).

2. По корректности и разрешимости: разрешимые (решения их: истинные, приблизительно истинные, ложные), неразрешимые (задачи, связанные с реконструкцией неких ситуаций или объектов: объект исчез или находится в далеком прошлом), некорректные (мнимые: отличают от неразрешимых предпосылкой -- у мнимых проблем предпосылка ложная, а у неразрешимых -- истинна).

Корректность проблемы абсолютна, а разрешимость относительна. Например, проблема превращения неблагородных металлов в благородные неразрешима в химии, но разрешима в атомной физике. Неразрешимыми могут оказаться проблемы, связанные с реконструкцией объектов (например, скорости всех молекул в газе). Некорректные проблемы могут оказать положительное влияние на развитие науки, например, проблема эликсира жизни привела к развитию химии, а проблема вечного двигателя -- к появлению понятия об энергии. В эмпирических науках важнее не точность решения, а наличие средства уточнения. Гейзенберг: профессионал -- не тот, кто много знает, а тот, кто знает типичные ошибки.

Мнимые проблемы науки – это такие проблемы, которые по условиям своей постановки противоречат объективно существующим закономерностям, общественной практике человечества, результатам научных наблюдений и экспериментов, логическим нормам. В пределах сложившейся системы знаний мнимые проблемы принципиально неразрешимы методами этой системы. (Реальные проблемы могут быть определены соответственно противоположными признаками.)

Наука с ее стремлением к объективному, логически последовательному и непротиворечивому отображению действительности закономерно ограничивает возможности появления мнимых проблем. Она накладывает безусловное вето на конструирование мнимых проблем.

Но мнимые проблемы постоянно возникают в ходе развития науки, нередко на протяжении десятков и даже сотен лет приковывая к себе внимание исследователей (например, проблема вечного двигателя).

Причины возникновения мнимых проблем подразделяются на следующие:

- психологические – ученый не относится бесстрастно к процессу познания, к своему знанию и незнанию. В своем увлечении ученый может переживать эмоциональное напряжение, одержимость, бессознательно переходить границы допустимого риска и наряду с разрешимыми проблемами выдвигать мнимые;

- логические – ученый, выдвигая в виде проблемного замысла принципиально новую, ранее не возникавшую в науке проблему, не может предугадать во всех деталях последующий ход ее развития и тем более решения. Не выходящая за пределы проблемного замысла постановка проблемы сама по себе оставляет открытым вопрос о ее качестве. На этот вопрос нельзя получить определенный ответ без детального исследования проблемного замысла, а это невозможно сделать без развертывания последнего и его перехода в стадию развитой проблемы. В конечном счете, вопрос о мнимости или реальности проблемы решается путем эмпирической проверки и логического анализа полученных результатов исследования проблемы, сопоставления с фактами, законами;

- гносеологические – в развернутом виде научная проблема не только констатирует определенное незнание, но органически включает в себя и существенные моменты вполне конкретного знания о данном незнании. Не бывает законченных, идеальных сведений об изучаемом объекте. Процесс получения информации всегда сопровождается определенными неточностями и ошибками, бесполезными для решения задачи сведениями и т.п. Исторически конкретный и гносеологически относительный характер информации зависит и от степени развитости экспериментальной аппаратуры, логико-теоретических и математических методов, от достигнутых ранее научных результатов, от квалификации научных кадров, от развитости науки как социального института.

Л.А. Микешина указывает и на такие причины появления псевдопроблем как онтологические (приписывание предметного существования объектам, которые им не обладают – эфир, теплород, флогистон) и логико-грамматические, семантические (порождаемые несоответствием между языком, его структурой, правилами и логикой, например, парадоксы теории множеств)[40]. Мнимые проблемы нельзя рассматривать как нечто постороннее по отношению к процессу научного познания, привносимое субъективным произволом ученого. Взгляд на мнимые проблемы науки как некое «абсолютное зло» не соответствует действительности.

28. Проблема научного факта. Дилеммы онтологизма и гносеологизма, фактуалима и теоретизма в понимании факта. Типология научных фактов.

Факты – основа обобщений, теоретического мышления. Они отыскиваются, систематизируются, классифицируются, вокруг них разгораются споры и сталкиваются убеждения. В научном познании факты играют двоякую роль: 1) совокупность фактов образует эмпирическую основу для выдвижения гипотез и построения теорий; 2) факты имеют решающее значение в подтверждении или опровержении теорий. В самом общем виде под фактом понимается инвариантная информация о предмете исследования, полученная путем наблюдений и экспериментов, и содержащая знание об определенных характеристиках объекта – его существовании, свойствах, связях и отношениях с другими объектами. Факт (лат. factum – сделанное, совершившееся). Этимология слова фиксирует и сохраняет значение того, что «сделано», «совершено», что «имеет место», «то, что есть», или, другими словами, выражает первичную интуицию факта, которой довольствуется обыденный здравый смысл. На первый взгляд эта простейшая конструкция кажется тривиальной, само собой разумеющейся. Часто, не задумываясь, о фактах говорят как о непосредственной действительности, событии; как о достоверном знании, подчеркивают, что факты – упрямая вещь, воздух ученого и т.п. Но достаточно простых контрвопросов, чтобы осознать глубину и сложность проблемы факта. Почему факты – упрямая вещь? Почему их надо собирать? Если факт – то, что «сделано», то кем? Или чем? Далее возникают и более сложные вопросы – как связан факт с практикой, опытом, как соотносится с теорией? В трактовке природы факта можно выделить две соперничающие трактовки: онтологизм и гносеологизм. Суть онтологизма – в отождествлении факта с явлением, событием, вещью, эмпирически зафиксированным фрагментом действительности. При этом возникает вопрос об удвоении понятий, требующий применения «бритвы Оккама». Гносеологизм же придает факту значение исключительно формы знания, притом знания достоверного. Тогда возникает вопрос о том, что в объективной действительности соответствует факту как достоверному знанию. Видимо, природу факта невозможно раскрыть ни с позиций онтологизма, ни с позиций гносеологизма. Но можно зафиксировать объективное основание для появления противоположных подходов – двойственность факта. Факт – то, что имело место и что зафиксировано субъектом познания, то есть здесь и независимость от субъекта, и соотносительность с ним. Факт и событие (явление, вещь) при всей их близости далеко не тождественны. Вещь, явление, событие – это то, что существует само по себе, обладая действительными вещественно-энергетическими характеристиками. Факт же, как то, что «имеет место», представляет собой не вещь, событие или явление, а то, что вещь, событие, процесс имеют место, наличествуют. Как отмечает Н.С. Рыбаков, на языке логики можно сказать, что суждение «а есть» раскрывается двояко: 1) когда внимание сосредоточено на том, что именно есть, речь идет о вещах, их свойствах, событиях; 2) когда внимание обращено на то, что нечто есть, выражается факт, он фиксирует не само событие, а то, что оно наличествует[43]. Получается, что в своем собственном существовании факт не тождественен вещам, событиям и т.п., значит, он выражает собой особое состояние, которое может быть названо фактуальностью. Двойственна сама действительность: она и реальна, и фактуальна. Онтологизм не смог отразить двойственность факта, будучи не способен различить факт и событие. Мир для человека фактуален, человек для мира – событиен, поэтому онтологизм несостоятелен, сводя факт к событию. Но уязвим и гносеологизм, поскольку отрицание за фактом онтологического содержания лишает определенности факт и как форму знания. Если факт – достоверное знание, то есть истина, то опять одно из понятий оказывается лишним, опять вспоминается «бритва Оккама». При отождествлении факта и истины непонятно, зачем факты проверяются и перепроверяются, почему по их поводу ведутся споры и дискуссии, они доказываются и опровергаются. Попытка преодоления односторонности понимания факта (сведения его или к факту действительности, или к факту знания) была предпринята в референтной концепции факта, возникшей в начале 70-х годов прошлого века (В.А. Штофф, Л.С. Мерзон). Факт стал рассматриваться как категория с четко выраженным онтологическим и гносеологическим статусом. Суть референтной концепции целостного факта выражает отношение: факт действительности (Ф1) – факт знания (Ф2). Факт действительности составляет онтологическое, а факт знания – гносеологическое содержание факта. Ф1 является основой для Ф2, Ф2 есть образ Ф1, Ф1 отражается в Ф2. Эвристическое значение референтного подхода в том, что он показывает диалектический характер отношения Ф1 и Ф2. По В.А. Штоффу, факты – это такие явления, события и вещи, и вообще любые стороны объективного мира, которые вошли в сферу познавательной деятельности человека, сделались объектом его научного интереса и оказались зафиксированными с помощью наблюдения и эксперимента. Правда, при этом возникает угроза формальности выделения фактов действительности, коль скоро события становятся фактами в контексте деятельности. Критерий фактуальности определяется интересами познающего субъекта, но ведь его интересы подвижны, изменчивы. Как же тогда факты накапливать, систематизировать, обобщать и т.п.? Подобное понимание факта не сохраняет дистанцию между тем, что есть, и тем, что зафиксировано субъектом познания. Дальнейшая эволюция этой концепции была сопряжена с введением в отношение Ф1 (факт действительности) – Ф2 (факт знания) третьего элемента – Ф3 (факт сознания). Факт есть системное единство «Ф1 – Ф2 – Ф3, целостный феномен, в котором Ф1, Ф2, Ф3 – его модусы, ни один из которых не имеет самостоятельного существования, но и не совпадает с другими. Если, по мнению Н.С. Рыбакова[44], Ф1 – нечто объективное, Ф2 – знание субъекта об этом нечто, то между ними «располагается» сам субъект с его действиями, сознанием, переживаниями, общением, культурой, опытом – факт сознания в широком смысле этого слова – Ф3. Проиллюстрируем вышесказанное. Представим детскую площадку во дворе жилого дома. На ней стоит горка для катания, сделанная из досок, с зелеными перилами и лесенкой с противоположной стороны; с нее, пронзительно визжа, скатывается малыш лет пяти. Как, по мнению А.Ф. Зотова, увидит эту сцену физик-механик? Детская горка превратится в наклонную поверхность с углом α к линии горизонта; по этой поверхности движется тело с массой m, нулевой начальной скоростью и конечной скоростью v. Ускорение, испытываемое массой, определяется отношением между ней, углом к линии горизонта, зависит от коэффициента трения между движущимся телом и поверхностью и т.п. Нетрудно заметить, что формулируя «физический факт», физик-механик будет отвлекаться от всего многообразия признаков ситуации, выделяя некоторый ограниченный комплекс компонентов, связанных между собой количественными отношениями. Физический факт представляет собой не просто фиксацию во времени события (Ф1) в форме знания (Ф2), но еще и мыслительную деятельность субъекта познания (Ф3), в данном случае – физика-механика[45]. Представим, что вместо физика ситуацию (событие) рассматривает психолог или педагог. Новый модус сознания (Ф3) с необходимостью вызовет к жизни новое отношение Ф2 и Ф3. Таким образом, факт всегда сопряжен с внутренним духовно-психическим миром познающего субъекта, со сферой его эмоционально-волевых переживаний, опытом, интеллектом и т.д. С этих позиций можно оценить дискуссию о природе факта в современной методологии науки в рамках противоположности эмпирического и теоретического уровней познания между сторонниками фактуализма и теоретизма. Если первые подчеркивают независимость и автономность фактов по отношению к различным теориям, то вторые, напротив, утверждают, что факты полностью зависят от теории и при смене теорий происходит изменение всего фактуального базиса науки. Верное решение проблемы состоит в том, что научный факт, обладая теоретической нагрузкой, относительно не зависим от теории, поскольку в своей основе он детерминирован материальной действительностью. Парадокс теоретической нагруженности фактов разрешается следующим образом. В формировании факта участвуют знания, которые проверены независимо от теории, а факты дают стимул для образования новых теоретических знаний. Последние в свою очередь – если они достоверны – могут снова участвовать в формировании новейших фактов, и т.д. «Мы должны признать – отмечал Н. Бор, – что ни один опытный факт не может быть сформулирован помимо некоторой системы понятий»[46]. Луи де Бройль писал о том, что «результат эксперимента никогда не имеет характера простого факта, который нужно только констатировать. В изложении этого результата всегда содержится некоторая доля истолкования, следовательно, к факту всегда примешаны теоретические представления. ... Экспериментальные наблюдения получают научное значение только после определенной работы нашего ума, который, каким бы он ни был быстрым и гибким, всегда накладывает на сырой факт отпечаток наших стремлений и наших представлений»[47]. А. Эйнштейн считал предрассудком убеждение в том, будто факты сами по себе, без свободного теоретического построения, могут и должны привести к научному познанию. Собрание эмпирических фактов, как бы обширно оно ни было, без «деятельности ума» не может привести к установлению каких-либо законов и уравнений. Говоря о важнейшей роли фактов в развитии науки, В. И. Вернадский писал: «Научные факты составляют главное содержание научного знания и научной работы. Они, если правильно установлены, бесспорны и общеобязательны. Наряду с ними могут быть выделены системы определенных научных фактов, основной формой которых являются эмпирические обобщения. Это тот основной фонд науки, научных фактов, их классификаций и эмпирических обобщений, который по своей достоверности не может вызвать сомнений и резко отличает науку от философии и религии. Ни философия, ни религия таких фактов и обобщений не создают»[48]. При этом недопустимо «выхватывать» отдельные факты, а необходимо стремиться охватить по возможности все факты (без единого исключения). Только в том случае, если они будут взяты в целостной системе, в их взаимосвязи, они и станут «упрямой вещью», «воздухом ученого», «хлебом науки». Не следует «гнаться» за бесконечным числом фактов, а, собрав определенное их количество, необходимо в любом случае включить собранную систему фактов в какую-то концептуальную систему, чтобы придать им смысл и значение. Ученый не вслепую ищет факты, а всегда руководствуется при этом определенными целями, задачами, идеями и т.п. Таким образом, эмпирический опыт никогда – тем более в современной науке – не бывает слепым: он планируется, конструируется теорией, а факты всегда так или иначе теоретически нагружены. Поэтому исходный пункт, начало науки – это, проще говоря, не сами по себе предметы, не «голые» факты (даже в их совокупности), а теоретические схемы, «концептуальные каркасы действительности». Они состоят из абстрактных объектов («идеальных конструктов») разного рода – постулаты, принципы, определения, концептуальные модели и т.п. Л. Февр, один из основоположников исторической школы «Анналов», понимал исторический факт как особый тип мыслительной конструкции. Если историческая наука исследует не только массивы единичных событий, но и сложные процессы и явления, то и факты должны концентрированно выражать существо этих процессов и явлений – в их пространственных границах и временной протяженности. В литературе выделяют три основных функции факта в научно-познавательной деятельности: 1) стимулирующую, когда новые факты побуждают к разработке теоретических принципов, объясняющих эти факты, помогающих их обосновывать, объяснять, систематизировать; 2) проверочную, состоящую в подтверждении или опровержении теоретических положений; 3) стабилизирующую – подтверждающую достоверность фундаментальных положений, как эмпирического, так и теоретического характера, относительно исследуемых объектов. Возможны различные классификации фактов. По научно-отраслевому признаку: естественнонаучные, технические, социальные. По предметно-дисциплинарному содержанию: экономические, политические, идеологические и т.п. По структуре: простые (единичные, локальные, кратковременные) и сложные (процессуальные, длительные, масштабные); при этом следует помнить про известную условность и относительность подобного деления. По степени значимости: существенные, реконструирующие наиболее значимые (или типичные) процессы и события и несущественные (с аналогичной относительностью). В зависимости от целей исследования факты могут быть конечной целью исследования – как эмпирические обобщения, или средством построения новых идеальных объектов на теоретическом уровне. В свое время А.И. Ракитовым были предложены два вида типологии исторических фактов, имеющих более широкое методологическое значение для всего корпуса социальных и гуманитарных наук, коль скоро их факты всегда историчны. В эпистемологической типологии выделяются: – экзистенциальные факты, отвечающие на вопрос о существовании (несуществовании) тех или иных событий, ситуаций, процессов, исторических лиц и т.п.; – квалификационные, отвечающие на вопрос о том, что именно существовало и какими свойствами, чертами и т.д. обладало; Квалификационные факты, в свою очередь, делятся на феноменологические, фиксирующие чувственно воспринимаемую сторону событий и процессов, и эссенциальные, фиксирующие сущностные параметры этих событий и процессов. В последнем случае мы имеем дело с результатом сложной аналитической процедуры, включающей оценку, отнесение к определенным социальным ценностям, конструирование теоретической модели; – квантитативные, или количественные, предполагающие утверждения с количественными оценками событий, ситуаций и процессов; – актомотивационные, реконструирующие мотивацию исторических персонажей, неформальных и институционализированных организаций, социальных групп, общностей и движений. Наконец, по А.И. Ракитову, специфически историческими фактами следует считать темпоральные и локографические. Первые выражают или соотнесение событий с некоторой хронологической шкалой, или последовательность событий, или длительность процессов. Вторые фиксируют пространственную локализацию событий, социально-пространственные связи процессов. Теоретически сложные высказывания опираются на факты, в которых одновременно присутствуют темпоральные, локографические, экзистенциальные, квалификационные и квантитативные моменты. Методологическая типология состоит из четырех типов установления фактов: – через выделение типического, отождествление с единичными данными, особо значимыми для решения определенной исследовательской задачи, отвечающими требованиям рациональности и достоверности, определенным методологическим принципам; – через критику, оценку и выделение реального содержания противоречащих или не совпадающих свидетельств, анализ неполных или недостоверных источников на основе сравнения единичных данных (аналитический факт); – путем фиксации общего и достоверного во внутренних и внешних описаниях в системе источников, фиксирующих единичные эмпирические данные (конфигуративный факт); – применением методов статистики к массиву единичных данных, создающих статистический факт, который служит основой эмпирического контроля и проверки гипотез (процедур верификации и фальсификации) и основанием теоретических обобщений.

29. Гипотеза как форма развития научного знания. Типы научных гипотез. Методы их обоснования и проверки.

Гипотеза – это форма научного знания, содержащая предположение, сформулированное на основе ряда научных фактов и требующее доказательства.

Гипотетическое знание носит вероятный, а не достоверный характер и требует проверки, обоснования. Выдвижение новой гипотезы, как правило, опирается на результаты проверки старой, даже в том случае, если эти результаты были отрицательными.

Гипотеза может существовать лишь до тех пор, пока не противоречит достоверным фактам опыта, в противном случае она становится просто фикцией. Она проверяется (верифицируется) соответствующими опытными фактами (в особенности экспериментом), получая характер истины.

Типы гипотез: а) гипотезы, возникающие непосредственно для объяснения опыта; б) гипотезы, в формировании которых опыт играет определенную, но не исключительную роль; в) гипотезы, которые возникают на основе обобщения только предшествующих концептуальных построений.

Развитие научной гипотезы может происходить в трех основных направлениях. Во-первых, уточнение, конкретизация гипотезы в ее собственных рамках. Во-вторых, самоотрицание гипотезы, выдвижение и обоснование новой гипотезы. В этом случае происходит не усовершенствование старой системы знаний, а ее качественное изменение. В-третьих, превращение гипотезы как системы вероятного знания - подтвержденной опытом - в достоверную систему знания, т.е. в научную теорию.

Этапы:

1. Попытка объяснить изучаемое явление на основе известных фактов и уже имеющихся в науке законов и теорий. Если такая попытка не удается, то делается дальнейший шаг.

2. Выдвигается догадка, предположение о причинах и закономерностях данного явления, его свойств, связей и отношений, о его возникновении и развитии и т.п. Знание носит вероятный характер.

3. Оценка основательности, эффективности выдвинутых предположений и отбор и их множества наиболее вероятного на основе указанных выше условий обоснованности гипотезы.

4. Развертывание выдвинутого предположения в целостную систему знания и дедуктивное выведение из него следствий с целью их последующей эмпирической проверки.

5. Опытная, экспериментальная проверка выдвинутых из гипотезы следствий, вследствие чего Г становится либо научной теорией, либоопровергается. Однако следует иметь в виду, что эмпирическое подтверждение следствий из гипотезы не гарантирует в полной мере ее истинности, а опровержение одного из следствий не свидетельствует однозначно о ее ложности в целом.

Типы гипотез: Выделяют общие, частные и рабочие гипотезы. Общие - это обоснованные предположения о закономерностях различного рода связей между явлениями; фундамент построения основ научного знания. частные - это тоже обоснованные предположения о происхождении и свойства единичных фактов, конкретных событий и отдельных явлений. Рабочие - это предположение, выдвигаемое, как правило, на первых этапах исследования и служащее его направляющим ориентиром, отправным пунктом дальнейшего движения исследовательской мысли.

Существуют и так называемые "ad hoc-гиптезы" (от лат. ad hoc - к этому, для данного случая). Каждая из них - это предположение, выдвинутое с целью решения стоящих перед испытываемой теорией задач и оказавшееся в конечном итоге ошибочным вариантом ее развития.

Процесс обоснования Г., в ходе которого она либо отвергается, либо превращается в достоверное положение (развернутая Г., касающаяся широкого круга явлений, становится научной теорией), в принципе не отличается от обоснован ия любого теоретического положения. Самым общим образом способы обоснования Г. можно разделить на теоретические и эмпирические, учитывая, однако, что различие между ними относительно, как относительно само различение теоретического и эмпирического знания. Теоретические способы охватывают исследование Г. на непротиворечивость, на эмпирическую проверяемость, на приложимость ко всему классу изучаемых явлений, на выводимость ее из более общих положений, на утверждение ее посредством перестройки той теории, в рамках которой она выдвинута. Эмпирические способы включают непосредственное наблюдение явлений, предполагаемых Г. (если оно возможно), и подтверждение в опыте следствий, вытекающих из нее. Наиболее важным (первым) способом обоснования Г. является ее согласование с фактическим материалом, на базе которого и для объяснения которого она выдвинута; Г. должна соответствовать также установившимся в науке законам, теориям и т.п. Это т.н. условие непротиворечивости. Являясь принципиально важным, оно не означает, однако, что от Г. нужно требовать полного, пассивного приспособления к тому, что в момент ее выдвижения считается фактом. Факты — не только исходный момент конструирования Г., но и руководство к действию — к возможной корректировке как выдвигаемого предположения, так и самих фактов. В определенных условиях правомерна даже Г., противоречащая хорошо установленным фактам: вырывая факты из привычного теоретического контекста, она заставляет посмотреть на них с новой т.зр. и повышает вероятность обнаружить в них то, что ранее проходило незамеченным. Все это относится и к согласованию Г. с утвердившимися в науке теоретическими положениями: соответствие им Г. разумно до тех пор, пока оно направлено на утверждение лучшей, более эффективной теории, а не просто на сохранение старой теории. Второй способ обоснования Г. — установление ее проверяемости. Г. должна в принципе допускать возможность опровержения и возможность подтверждения. Г., не отвечающая этому требованию, не указывает пути для дальнейшего исследования. Таково, напр., предположение о существовании сверхъестественных, ничем себя не обнаруживающих объектов или Г. о «жизненной силе», проявляющейся только в известных и объяснимых и без нее явлениях. Третьим способом теоретического обоснования Г. является проверка ее на принципиальную приложимость к широкому классу исследуемых объектов: она должна охватывать не только явления, для объяснения которых специально предложена, но и возможно более обширный круг родственных им явлений. Хорошим примером здесь могут служить Г. квантов М. Планка: выдвинутая вначале для объяснения сравнительно частного явления (излучения абсолютно черного тела), она в короткое время распространилась на целый ряд областей и объяснила из одного основания чрезвычайно широкое поле физических явлений. Если Г., выдвинутая для одной области, ведет к новым результатам не только в исходной, но и в смежных областях, ее объективная значимость существенно возрастает. Тенденция к экспансии, к расширению сферы своей приложимости в большей или меньшей степени присуща всем плодотворным научным Г. Четвертый, собственно логический способ обоснования Г. — выведение ее из некоторых более общих положений. Если выдвинутое предположение удается вывести из каких-то утвердившихся истин, это означает, что оно истинно. Данный прием находит, однако, только ограниченное применение. Самые интересные и важные Г. являются, как правило, весьма общими и не могут быть получены в качестве следствий уже установленных положений. К тому же Г. обычно выдвигаются относительно новых, не изученных в деталях явлений, не охватываемых еще универсальными принципами. Пятый способ обоснования Г. — внутренняя перестройка теории, в рамках которой она выдвинута. Выдвижение Г. диктуется динамикой развития теории, стремлением охватить и объяснить новые факты, устранить внутреннюю несогласованность и противоречивость и т.д. Успех Г. является одновременно и подкреплением породившей ее теории. С др. стороны, сама теория способна сообщать выдвинутой на ее основе Г. определенные импульсы и силу и тем самым содействовать ее утверждению. Во многом поддержка, оказываемая Г. теорией, связана с внутренней перестройкой последней. Эта перестройка обычно заключается во введении номинальных определений вместо реальных, принятии новых соглашений относительно изучаемых объектов, уточнении основополагающих принципов теории, изменении иерархии этих принципов или сферы их действия и т.д. Вводимые т.о. новые принципы, образцы, нормы, правила и т.п. меняют внутреннюю структуру как самой теории, так и постулируемого ею «теоретического мира». Эмпирические способы обоснования Г. принято называть верификацией, или подтверждением. Прямая верификация — это непосредственное наблюдение тех явлений, существование которых предполагается Г. Примером может служить доказательство Г. о существовании планеты Нептун: вскоре после выдвижения Г. эту планету удалось увидеть в телескоп. Прямая верификация возможна лишь в том случае, когда речь идет о единичных объектах или ограниченных их совокупностях, что делает ее сферу чрезвычайно узкой. Наиболее важным и вместе с тем универсальным способом верификации является выведение следствий из Г. и их последующая опытная проверка. Однако этот способ верификации сам по себе не позволяет установить истинность Г., он только повышает ее вероятность. Превращение Г. в составной элемент теории, как правило, сложный и длительный процесс. Он не сводим к к.-л. одной процедуре, к отдельно взятому умозаключению. Г., ставшая частью теории, опирается уже не только на свои подтвердившиеся следствия, но и на всю теорию, на объяснение последней широкого круга явлений, предсказание новых, ранее неизвестных фактов, на связи между ранее казавшимися не связанными процессами и т.д. Г., превратившаяся в теорию или ее элемент, перестает быть проблематичным знанием. Но она не становится абсолютной истиной, не способной к дальнейшему развитию. При последующем росте и развитии знания она корректируется и уточняется. Однако основное ее содержание, подвергаясь ограничениям и уточнениям, сохраняет свое значение.

Мысленный эксперимент и мысленные образцы экспериментов.

Верификация и фальсификация гипотез позволяет ввести такой критерий различения как мысленные и реализованные эксперименты.

Фальсификация, т.е. отвержение гипотезы как неверной, м.б. основана не только на реально проводимом эксперименте, но и путем содержательно-логич. доводов при интерпретации ожидаемых зависимостей. Верификация, т.е. принятие гипотезы как соответствующей реальности, возможна только на основе полученных эмпирических данных, т.е. в реальном эксперименте.

Реальный (реализованный) эксперимент - проводимый с целью получить эмпирические доводы в пользу или против предполагаемого в содержательной гипотезе понимания психологич. закономерности. Ему противопоставляется мысленный эксперимент, который позволяет предполагать получение тех или иных данных при управляемых экспериментальных воздействиях, но эти предположения не реализуются в предметной деятельности исследователя. Мысленный эксперимент направлен на обоснование определенного решения о виде и механизмах предполагаемой закономерной связи между НП и ЗП. В мысленном эксперименте – реализация определенного пути к выводам о зависимости, в реальном – несколько путей (минимум, три).

Преимущество мысленных экспериментов – возможность предполагать установление зависимости в отсутствие смешений. Здесь не нужен реальный контроль смешений, можно предположить идеальные условия и мысленно моделировать изучаемые базисные процессы в любых показателях их проявлений (даже если нет реальных методик). Здесь нет необходимости соотносить рез-т действия НП с оценкой внутренней и операциональной валидности.

Следует разводить понятия «мысленный эксперимент» и «мысленный образец эксперимента». Мысленный эксперимент:

1) принятый норматив размышлений на всех этапах проверки гипотезы;

2) МЭ в контексте использования психологом мысленных образцов с целью контроля угроз выводу об эмпирич. зависимости;

3) МЭ – эксперимент, кот. нереализуем из-за отсутствия ср-в операционализации переменных.

В первых двух случаях путь мысленного экспериментирования – это обсуждение экспериментальной модели, задающей интересующую связь между переменными. Третий случай – «нереальный эксперимент». Гипотезы, проверяемые в МЭ: каузальные, структурно-функциональные.

Функции мысленного эксперимента: планирование, обоснование и оценка валидности реально проводимых экспериментов.

Мысленные образцы эксперимента – это критерии, в отношении к которым обсуждаются разные аспекты валидности реально проводимых исследований.

1. Идеальный (на ЗП влияют только ур-ни НП,др.изменений нет, нет ПП) – внутренняя валидность

2. Бесконечный (внутренняя валидность)

3. Полного соответствия (для оценивания внешней валидности)

4. Безупречный (синтез трех предыдущих).

30. Традиция и новация в научном познании. Научное творчество: сущность, механизмы, методы.

Каждый шаг науки подготавливается предшествующим этапом и каждый ее последующий этап закономерно связан с предыдущим. Заимствуя достижения предшествующей эпохи, наука непрерывно движется дальше. Однако это не есть механическое, некритическое заимствование; преемственность не есть простое перенесение старых идей в новую эпоху, пассивное заимствование полностью всего содержания используемых теорий, гипотез, методов исследования. Он обязательно включает в себя момент критического анализа и творческого преобразования. Преемственность представляет собой органическое единство двух моментов: наследования и критической переработки. Только осмысливая и критически перерабатывая знания предшественников, ученый может развивать науку, сохраняя и приумножая истинные знания и преодолевая заблуждения. Процесс преемственности в науке (но не только в ней) может быть выражен в терминах «традиция» (старое) и «новация» (новое). Это две противоположных диалектически связанных стороны единого процесса развития науки: новации вырастают из традиций, находятся в них в зародыше; все положительное и ценное, что было в традициях, в «снятом виде» остается в новациях.

Традиции – это знания, накопленные предшествующими поколениями ученых, передающиеся последующим поколениям и сохраняющиеся в конкретных научных сообществах, научных школах, направлениях, отдельных науках и научных дисциплинах. Множественность традиций дает возможность выбора новым поколениям исследователей тех или иных из них. А они могут быть как позитивными (что и как воспринимается), так и негативными (что и как отвергается). Жизнеспособность научных традиций коренится в их дальнейшем развитии последующими поколениями ученых в новых условиях. Традиции могут быть как вербализованными, существующими в виде текстов, так и невербализованными, существующими в форме неявного знания. Последние передаются от учителя к ученику или от поколения к поколению на уровне непосредственной демонстрации образцов деятельности. Признание неявного знания усложняет и обогащает нашу картину традиционности науки.

Новации. Новации могут состоять в построении новой классификации или периодизации, в постановке новых проблем, в разработке новых экспериментальных методов исследования или новых способов изображения, обнаружении новых явлений (сенсационные открытия, описания новых видов растений или насекомых). К числу новаций следует причислить введение новых понятий и новых терминов. Новации относительны к последующему развитию науки. (Колумб открыл Америку, хотя он искал западный путь в Индию, был, уверен, что таковой существует, и умер в сознании, что открыл то, что искал). Так и в науке: новации и здесь часто осознаются задним числом, осознаются тогда, когда мы ищем в прошлом истоки современных идей.

Сущность научного творчества: Творчество обычно определяют как процесс создания чего-то нового, никогда раньше не бывшего. Творчество касается не только научно-исследовательской работы, технических изобретений или решения школьной задачи нешаблонным методом. Оно связано с производством, вопросами управления многими другими сферами деятельности. Творчество, как правило, не начинается с фактов: оно начинается с выявления проблемы и веры в возможность ее решения. Кульминационным этапом творчества является открытие новой, основной, главной мысли или идеи, определяющей, каким образом может быть решена проблема, давшая начало творческому процессу.

Черты и механизмы научного творчества: Множественность и многомерность. В научном познании задействованы многие субъекты и объекты (например, несколько учёных, школ, несколько поисковых полей²¹). Одна и та же задача может решаться разными школами или учеными. Но они могут выбирать различные данные и опираться на различные положения и каждый может выбирать свой путь решения проблемы. Но могут возникать и различные результаты.

Множественность путей исследования возможна при наличии общих предпосылок. Это возможно, когда недостаточно эмпирических данных.

Многомерность и множественность характеризует и методологию познания: возможны различные методы и приемы решения задачи.

1. Конвергенция и дивергенция. Обусловливает разносторонность восприятия объекта, которая, в свою очередь, приводит к синтетическому результату (конвергенция)²². Пример: эволюционная доктрина -- жизнь есть продукт исторической эволюции.

Напротив, ориентирование на одноплановость исследования, абсолютизация плана и данных и пресечение или ограничение возможности учёта других данных и теоретических моделей ведут к нескольким, различным результатам (дивергенция). Примеры: астрономические парадигмы Птолемея и Коперника, позиции Бора и Эйнштейна в отношении принципа неопределённости. Дивергенция в области теоретичеких результатов может привести к дивергенции на эмпирическом уровне. Эксперементальные исследования могут приводит к различным результатам, но критерием истинности положения служит конечный эмпирический базис. Дивергенция результатов переходит в дивергенцию тех научных дисциплин, которые изучали разные стороны или аспекты явления.

2. Кумуляция, элиминация и генерирование. Кумуляция -- постепенное накопление более или менее однородных знаний. Затем решается, какие результаты остаются и какие отбрасываются. Кумуляция и элиминация оказывают как положительное, так и отрицательное влияние на науку, поскольку может формировать как истинный, так и ошибочный результат. Элиминация может не только избавить от ошибочных знаний, но может исключить и ценные научные результаты, которые надо будет возвращать. В итоге получается генерализирующий результат, на основе которого формируется и развивается множественность поисковых полей. Итак, кумулятивный рост знания и генерирование новых знаний являются определяющими механизмами познавательного процесса.

3. Дискуссия и диалог. Они связаны с кумуляцией и генерированием. В результате рождается общее решение или побеждает одна теория. Дискуссия -- способ публичного выражения и обоснования противоположных позиций, конкурирующих школ, точек зрения и направлений. Дискуссия осуществляется преимущественно в форме публикаций. Диалог -- форма непосредственного разговора между двумя и более лицами. В науке диалог осуществляется путем взаимодействия различных, но не соперничающих точек зрения.

Методы научного творчества: Методы научного познания обычно делят на три группы: 1) методы эмпирического исследования (наблюдение, сравнение, измерение, эксперимент); 2) методы, используемые как на эмпирическом, так и на теоретическом уровне исследования (абстрагирование, анализ и синтез, индукция и дедукция, моделирование и др.); 3) методы теоретического исследования (восхождение от абстрактного к конкретному и др.). Наиболее простым методом из группы эмпирических методов является наблюдение. Наблюдение представляет со- бой активный познавательный процесс, опирающийся на ра- боту органов чувств человека и его предметную материальную деятельность. Наблюдение как средство познания дает в форме совокупности эмпирических утверждений первичную информацию о мире.

31. Экстернализм и интернализм в понимании факторов и механизмов развития науки.

Экстернализм - направление в историографии и теории развития науки, по которому наука как система знаний и социальный институт является имманентной, органиченной  частью социокультуры,  и,  следовательно, испытывает с ее стороны существенное влияние как целое и как совокупность подсистем. Невозможно внутренними  причинами объяснить, например, создание геометрии как теоретической системы знаний. Научное знание всегда прежде всего зависит от практического интереса (Гессен, Кун, Лакатос, Фейерабенд, Малкей, Полани, Маркс). Различия между экстерналистами – какие социальные факторы оказывают решающее значение: экономика, социальная организация, культура (Шпенглер), научное сообщество (Кун) и т.д. До 1970-х гг. считали, что социальные факторы влияют только на темпы и направление развития науки, позже – еще и на метод и результаты исследования. В гуманитарных науках сразу считали, что на все влияет. Опасность экстернализма – скатывание в абсолютный релятивизм и субъективизм (Фейерабенд). Формы экстернализма.: «грубый» (социологизаторский) – за каждой крупной когнитивной инновацией в науке. кроется некий социокультурный вызов; «мягкий» - за научным знанием и его развитием кроется относительная самостоятельность по отношению к социокультуре и опосредованный характер влияния социокультуры на научное знание, т.е. такое влияние все равно признается, оно определяющее, др. дело, что не напрямую. Сторонники экстернализма считают, что основными фак­торами, определяющими рост знания являются социальные, экономические, технические и культурные причины и потребности. Экстернализм тесно связан с марксизмом. Значительное влияние на его возникновение оказал доклад Б.М.Гессена «Социально-экономические корни механики Ньютона» на Втором международном конгрессе историков науки в Лондоне (1931). Но сейчас экстернализма придерживаются и некоторые западные эпистемологи и философы науки.

ИНТЕРНАЛИЗМ (от латинского internus - внутренний) признает движущей силой развития науки факторы, связанные с внутренней природой научного знания: логика решения его проблем, соотношение традиций и новаций (главную движущую силу развития науки составляют внутренние потребности самой науки, ее цели, проблемы и программы исследования). Развитие науки можно рассматривать как самоорганизующийся процесс взаимодействия различных форм и элементов научного знания, который не зависит от каких-либо внешних факторов. Оформился в 30-е гг. 20 в. в качестве оппозиции экстернализму, подчеркивавшему фундаментальную роль социальных факторов как на этапе генезиса науки, так и на всех последующих этапах развития научного знания. Основные представители интернализма: Декарт (интуиция), позитивисты, Поппер, Гуссерль. К. Поппер дал наиболее значительное обоснование концепции интернализма: существует 3 самостоятельных, причинно не связанных друг с другом типа реальности – физический мир, психический мир и мир знания. Мир знания создан человеком, но с некоторого момента стал независимой объективной реальностью, все изменения в которой полностью предопределены ее внутренними возможностями и предшествующим состоянием. Социальные условия (потребности общества, вненаучное знание) оказывают только внешнее влияние, не затрагивая содержания научного знания. Две основные версии интернализма: а) эмпиристская: источник роста научного знания – накопление фактов, теория вторична и представляет собой обобщение фактов; б) рационалистская (Декарт, Гегель, Поппер) – в основе лежат теоретические изменения. Интернализм продолжает традиции  «интеллектуальной истории  науки», «истории идей» и рассматривает  в качестве основной движущей силы развития науки внутренние, связанные с природой знания факторы: объективную  логику возникновения и решения  проблем, эволюцию интеллектуальных  традиций и исследовательских программ.

Эмпирическое направление – важна роль поиска, установления и обоснования новых фактов, которые составляют эмпирический базис, на котором и происходит развитие науки. Рационалистическое направление – наука развивается благодаря теоретическим новациям, выдвижению новых идей, гипотез и теорий. Эмпирические факты – только для проверки. Концепция 3-х миров Поппера: физический мир, мир субъективного сознания и мир из продуктов интеллектуальной деятельности людей. Экстернализм и интернализм – две крайние точки зрения. Экстерналисты не учитывают, что новая научная идя может родиться от идеи, и поэтому не анализируют внутренние стимулы науки. Интерналисты все сводят к генерированию и разработке новых научных идей, и поэтому недооценивают значения внешних факторов в развитии науки. Сам процесс развития науки долгое время рассматривался  в виде простого приращения научного знания, постепенного накопления новых фактов и объясняющих их законов и теорий, и поэтому называется кумулятивистским.

32. Научная картина мира: структура, типы и функции в научном исследовании.

НАУЧНАЯ КАРТИНА МИРА - особая форма теоретического знания, которая представляет предмет исследования науки на определенном этапе ее исторического развития, посредством которой интегрируются и систематизируются конкретные знания, полученные в различных областях научного поиска. Термин «картина мира» используется в различных смыслах. Он применяется для обозначения мировоззренческих структур, лежащих в фундаменте культуры определенной исторической эпохи. В этом же значении используются термины «образ мира», «модель мира», «видение мира», характеризующие целостность мировоззрения. Термин «картина мира» используется также для обозначения научных онтологии, т.е. тех представлений о мире, которые являются особым типом научного теоретического знания. В этом смысле понятие Н.К.М. используется для обозначения горизонта систематизации знаний, полученных в различных научных дисциплинах. Н.К.М. при этом выступает как целостный образ мира, включающий представления о природе и обществе. Во-вторых, термин Н.К.М. применяется для обозначения системы представлений о природе, складывающихся в результате синтеза естественнонаучных знаний (аналогичным образом этим понятием обозначается совокупность знаний, полученных в гуманитарных и общественных науках). В-третьих, посредством этого понятия формируется видение предмета конкретной науки, которое складывается на соответствующем этапе ее истории и меняется при переходе от одного этапа к другому. Соответственно указанным значениям, понятие Н.К.М. расщепляется на ряд взаимосвязанных понятий, каждое из которых обозначает особый тип Н.К.М. как особый уровень систематизации научных знаний: «общенаучную»; «естественнонаучную» и «социально-научную»; «специальную (частную, локальную) научную» картины мира. Основными компонентами Н.К.М. являются представления о фундаментальных объектах, о типологии объектов, об их взаимосвязи и взаимодействии, о пространстве и времени. В реальном процессе развития теоретического знания Н.К.М. выполняет ряд функций, среди которых главными являются эвристические (функционирование Н.К.М. как исследовательской программы научного поиска), систематизирующие и мировоззренческие. Эти функции имеют системную организацию и характерны как для специальных, так и для общенаучной картины мира. Н.К.М. представляет собой развивающееся образование. В исторической динамике Н.К.М. можно выделить три больших этапа: Н.К.М. додисциплинарной науки, Н.К.М. дисциплинарно-организованной науки и современную Н.К.М., соответствующую этапу усиления междисциплинарных взаимодействий.

Научная картина мира – целостная система представлений о мире, его общих свойствах и закономерностях, возникающая в результате обобщения основных научных понятий и принципов.

Мировоззрение – система представлений о мире вцелом и месте в нем человека, об отношении человека к окружающей действительности и к самому себе, а также обусловленные этими представлениями основные жизненные позиции и установки, убеждения, ценностные ориентации, идеалы, принципы. Выделяют мировоззрение: житейское, религиозное, мифологическое, философское.

Научная картина мира – действенный способ формирования мировоззрения человека, одновременно – связующее звено между мировоззрением и научной теорией.

Структура НКМ:

1) концептуальный уровень – философская категория (материя, познание и т.д.), философские принципы (в основном онтологические – материальное единство мира, принцип всеобщности движения развития). Категории и принципы , конкретизирующиеся в НКМ через систему общенаучного понятия отдельных наук (поле, вещество, энергия, популяция, биосфера).

2) чувственно-образный компонент – т.е. наглядные представления и образы, базирующиеся на культуре конкретной эпохи. Такие образы даже на этом уровне выступают в виде системы и благодаря ей и описанию образов в языке, близком к обыденному, обеспечивается понимание НКМ самым широким кругом ученых, независимо от их специализации. Например, планетарная модель атома.

Формы НКМ:

1) по степени общности:

а) общенаучная КМ – форма систематизации знаний, выработанных не только в естествознании, но и в социально-гуманитарных науках;

б) естественно-научная КМ – картина природы и научная картина в социально-исторической действительности. Каждая из таких картин является относительно самостоятельным аспектом общенаучной КМ;

в) спец. КМ отдельных наук (дисциплинарные онтологии – физический мир, биологический мир, мир физических объектов, мир химических объектов и т.п.) – каждая из спец. КМ с точки зрения внутренней структуры может быть представлена как набор теоретической конструктов, образующих модель изучаемых областей.

2) в историко-культурном плане: в основном выступают естественно-научные КМ:

            а) механистическая КМ;

            б) электродинамическая КМ;

            в) квантовариационная (квантовополевая) КМ;

            г) синергетическая КМ;

            д) релятивистская

Основные характеристики Н.К.М.:

1. она носит парадигмальный характер (Т. Кун). Парадигма (перев- модель, образец) задает систему установок и принципов освоения мира; накладывает определенные ограничения на характер допущения гипотез; влияет на формирование методов и норм научного исследования.

2. историчность н.к.м.

3. объективность е.к.м. – как образ реальности, направленность на познание объективной реальности – суть науки. В современной науке объективность – общезначимость, т.е. не только познать мир, но сделать эти познания ценностью.

4. научность – определенные стандарты, позволяющие отделить научное от ненаучного. Впервые в позитивизме – принцип верификации (проверяемость). К. Поппер – принцип фальсификации (опровержимость). Стандарты: строгость, достоверность, обоснованность, доказательность.

5. системность.

Характеристики н.к.м. определяют ее функции:

1) систематизация знаний; она обеспечивает синтез знания и выполняет интегративную функцию.

2) обеспечение связи с опытом и культурой соответствующей эпохи;

3) функция быть исследовательской программой – парадигмальная функция науки, т.е. обеспечивается идентичность убеждений, ценностей, правил, норм, принимаемых в научном сообществе.

4) нормативная функция – задает систему установок и принципов

5) н.к.м. как онотлогия. эволюционирует

Процесс складывания:

1.Переход движения от дисциплинарного к междисциплинарным уровням систематизации науки.

2.Такой переход осуществляется не как простое суммирование специальных картин мира, а как их сложный синтез в процессе которого лидирующую роль играют картины реальности основных, на данный момент, научных дисциплин.

3.В понятийном каркасе этих дисциплин вычленяются общенаучные понятия, которые и становятся ядром сначала естественно-научной и социально-исторической, а потом и общенаучной картины мира.

4. Вокруг этого ядра организуются фундаментальные понятия специальных наук, включая их картины мира второго уровня, а следовательно в общенаучную картину.

5. Получаемая в итоге картина мира не просто консолидирует значения природы и общества, но и функционирует как исследовательская программа, которая дает видимость взаимосвязей между предметом различных наук и определить стратегию переноса методов из одной науки в другую.

33. Понятие научной парадигмы. История науки как смена парадигм. Научные революции.

Понятие парадигмы было введено в философию науки американским историком науки Т. Куном. Парадигма – общепринятая в конкретном научном сообществе одна или несколько фундаментальных теорий в определенной области знания. Это совокупность научных достижений, признаваемых всем научным сообществом в тот или иной период времени и служащий основой и образцом новых исследований. Примеры: Аристотелева динамика, астрономия Птолемея, механика Ньютона, электродинамика Максвелла.

Парадигма воплощает в себе бесспорное общепризнанное знание об исследуемой области явлений. Оригинальные опыты создателей парадигмы в очищенном от случайностей и усовершенствованном виде затем входят в учебники, по которым будущие ученые усваивают свою науку. Кроме того, задавая определенное видение мира (картину мира), парадигма очерчивает круг проблем, имеющих смысл и решение.

КУН (Kuhn) Томас Сэмюэл (1922—1996) — американский философ и историк науки, один из лидеров современной постпозитивистской философии науки. В отличие от логического позитивизма, занимавшегося анализом формальнологических структур научных теорий, К. одним из первых в западной философии акцентировал значение истории естествознания как единственного источника подлинной философии науки. Проблемам исторической эволюции научных традиций в астрономии была посвящена первая книга К. "Коперниканская революция" (1957), где на примерах птолемеевской и сменившей ее коперниканской традиций, К. впервые осуществил реконструкцию содержательных механизмов научных революций. Коперниканский переворот при этом рассматривается им как переход научного сообщества к принципиально иной системе мировидения, что стало возможным благодаря не только внутринаучным факторам развития, но и различным социальным процессам ренессансной культуры в целом. Свою конкретизацию и наиболее яркое выражение позиция К. нашла в его следующей книге "Структура научных революций" (1962), которая инициировала постпозитивистскую ориентацию в современной философии науки и сделала К. одним из ее наиболее значимых авторов. Анализируя историю науки, К. говорит о возможности выделения следующих стадий ее развития: допарадигмальная наука, нормальная наука (парадигмальная), экстраординарная наука (внепарадигмальная, научная революция). В допарадигмальный период наука представляет собой эклектичное соединение различных альтернативных гипотез и конкурирующих научных сообществ, каждое из которых, отталкиваясь от определенных фактов, создает свои модели без особой апелляции к каким-либо внешним авторитетам. Однако со временем происходит выдвижение на первый план какой-то одной теории, которая начинает интерпретироваться как образец решения проблем и составляет теоретическое и методологическое основание новой парадигмальной науки. Парадигма (дисциплинарная матрица) выступает как совокупность знаний, методов и ценностей, безоговорочно разделяемых членами научного сообщества.

Она определяет спектр значимых научных проблем и возможные способы их решения, одновременно игнорируя не согласующиеся с ней факты и теории. В рамках нормальной науки прогресс осуществляется посредством кумулятивного накопления знаний, теоретического и экспериментального усовершенствования исходных программных установок. Вместе с тем в рамках принятой парадигмы ученые сталкиваются с рядом "аномальных" (т.е. не артикулируемых адекватно в рамках принятой парадигмы) фактов, которые после многочисленных неудачных попыток эксплицировать их принятым способом, приводят к научным кризисам, связанным с экстраординарной наукой. Эта ситуация во многом воспроизводит допарадигмальное состояние научного знания, поскольку наряду со старой парадигмой активно развивается множество альтернативных гипотез, дающих различную интерпретацию научным аномалиям. Впоследствии из веера конкурирующих теорий выбирается та, которая, по мнению профессионального сообщества ученых, предлагает наиболее удачный вариант решения научных головоломок. При этом приоритет той или иной научной теории отнюдь не обеспечивается автоматически ее когнитивными преимуществами, но зависит также от целого ряда вненаучных факторов (психологических, политических, культурных и т.п.). Достижение конвенции в вопросе выбора образцовой теории означает формирование новой парадигмы и знаменует собой начало следующего этапа нормальной науки, характеризующегося наличием четкой программы деятельности и искусственной селекцией альтернативных и аномальных смыслов. Исключение здесь не составляет и тот массив знаний, который был получен предшествующей историей науки. Процесс принятия новой парадигмы, по мнению К., представляет собой своеобразное переключение гештальта на принципиально иную систему мировидения, со своими образами, принципами, языком, непереводимыми и несоизмеримыми с другими содержательными моделями и языками. Видимость кумулятивной преемственности в развитии знания обеспечивается процессом специального образования и учебниками, интерпретирующими историю науки в соответствии с установками, заданными господствующей парадигмой.

В силу этого достаточно проблематично говорить о действительном прогрессе в истории естествознания. К. предпочитает говорить не столько о прогрессе, сколько об эволюции (наподобие биологической), в рамках которой каждый организм занимает свою нишу и обладает своими адаптационными возможностями. В своей монографии "Теория черного тела и квантовая прерывность. 1894—1912" (1978) К. анализирует социально-психологические и теоретико-методологические факторы революции в квантовой физике, на примере которой показывает парадоксальную перманентность революционных открытий, психологию гештальт-переключения при создании новых научных сообществ. Концепция К. оказала огромное влияние на современную философию науки. Обоснованные им историко-эволюционистский подход, антикумулятивизм, идея о социокультурной обусловленности научного познания (экстернализм), введенные понятия парадигмы и научной революции в значительной степени способствовали преодолению неопозитивистской традиции в философии науки и оформлению постпозитивизма, социологии и психологии науки.

Научные революции: В истории естествознания можно обнаружить четыре периода, когда преобразовывались все компоненты оснований естествознания. Первым периодом была революция XVII века, ознаменовавшая собой становление классического естествознания.

«Через все классическое естествознание начиная с XVII века проходит идея, согласно которой объективность и предметность научного знания достигается только тогда, когда из описания и объяснения исключается всё, что относится к субъекту и процедурам его познавательной деятельности. Эти процедуры принимались как раз навсегда данные и неизменные. Идеалом было построение абсолютно истинной картины природы. Главное внимание уделялось поиску очевидных, наглядных, “вытекающих из опыта” онтологических принципов, на базе которых можно строить теории, объясняющие и предсказывающие опытные факты. В XVII-XVIII столетиях эти идеалы и нормативы исследования сочетались с установками механического понимания природы. Объяснение истолковывалось как поиск механических причин и субстанций -- носителей сил, которые детерминируют наблюдаемые явления. В понимание обоснования включалась идея редукции (сведения - А.В.) знания о природе к фундаментальным принципам и представлениям механики.<…> Соответствующие смыслы как раз и выделялись в категориях “вещь”, “процесс”, “часть”, “целое”, “причинность”, “пространство” и “время” и т.д., которые образовали онтологическую составляющую философских оснований естествознания XVII-XVIII веков. Эта категориальная матрица обеспечивала успех механики и предопределяла редукцию к ее представлениям всех других областей естественнонаучного исследования» [3, с. 620-621].

Мы видим реальность через систему понятий и поэтому часто отождествляем понятия с реальностью, абсолютизируем их. Между тем опыт развития науки свидетельствует, что даже наиболее фундаментальные понятия и представления науки никогда не могут быть окончательными.

Ускорившееся развитие науки (после первой промышленной революции) заставило по-новому оценить идеалы и нормы классического естествознания. Четко обозначилась роль гипотезы в теоретическом исследовании, все чаще возникали ситуации, когда различные теоретические объяснения соотносились с одной и той же областью опытных фактов, выявилась недостаточность критериев опытной подтверждаемости и самоочевидности для обоснования постулатов создаваемых теорий» [3, с. 557].

«Радикальные перемены в этой целостной и относительно устойчивой системе оснований естествознания произошли в конце XVIII -- первой половине XIX века. Их можно расценить как вторую глобальную научную революцию, определившую переход к новому состоянию естествознания -- дисциплинарно организованной науке. В это время механическая картина мира утрачивает статус общенаучной. В биологии, химии и других областях знания формируются специфические картины реальности, нередуцируемые (несводимые - А.В.) к механической. Одновременно происходит дифференциация дисциплинарных идеалов и норм исследования. Например, в биологии и геологии возникают идеалы эволюционного объяснения, в то время как физика продолжает строить свои знания, абстрагируясь от идеи развития. Но и в ней, с разработкой теории поля, начинают постепенно размываться ранее доминировавшие нормы механического объяснения. Все эти изменения затрагивали главным образом слой организации идеалов и норм исследования, выражающий специфику изучаемых объектов. Что же касается общих познавательных установок классической науки, то они еще сохраняются в данный исторический период» [3, с. 621-622].

Третья глобальная научная революция была связана с преобразованием этого стиля и становлением нового, неклассического естествознания. Она охватывает период с конца XIX до середины XX столетия. В эту эпоху происходят революционные перемены в различных областях знания: в физике (открытие делимости атома, становление релятивистской и квантовой теории), в космологии (концепция нестационарной Вселенной), в химии (квантовая химия), в биологии (становление генетики). Возникают кибернетика и теория систем, сыгравшие важнейшую роль в развитии современной научной картины мира.

В процессе всех этих революционных преобразований формировались идеалы и нормы новой, неклассической науки. «Они характеризовались отказом от прямолинейного онтологизма и пониманием относительной истинности теорий и картины природы, выработанной на том или ином этапе развития естествознания. В противовес идеалу единственно истинной теории, “фотографирующей” исследуемые объекты, допускается истинность нескольких отличающихся друг от друга конкретных теоретических описаний одной и той же реальности, поскольку в каждом из них может содержаться момент объективно-истинного знания. Осмысливаются корреляции между онтологическими постулатами науки и характеристиками метода, посредством которого осваивается объект. В связи с этим принимаются такие типы объяснения и описания, которые в явном виде содержат ссылки на средства и операции познавательной деятельности» [3, с. 623].

«Новая система познавательных идеалов и норм обеспечивала значительное расширение поля исследуемых объектов, открывая пути к освоению сложных саморегулирующихся систем. <…> Создавались предпосылки для построения целостной картины природы, в которой прослеживалась иерархическая организованность Вселенной как сложного динамического единства. Картины реальности, вырабатываемые в отдельных науках, на этом этапе еще сохраняли свою самостоятельность, но каждая из них участвовала в формировании представлений, которые затем включались в общенаучную картину мира. Последняя, в свою очередь, рассматривалась не как точный и окончательный портрет природы, а как постоянно уточняемая и развивающаяся система относительно истинного знания о мире» [3, с. 624].

В категории части и целого, причинности, случайности и необходимости, вещи, процесса, состояния и др. включались новые смыслы. «Эта “категориальная сетка” вводила новый образ объекта, который представал как сложная система» [3, с. 625].

В современную эпоху, в последнюю треть нашего столетия мы являемся свидетелями новых радикальных изменений в основаниях науки. Эти изменения можно охарактеризовать как четвертую глобальную научную революцию, в ходе которой рождается новая постнеклассическая наука.

«Наряду с дисциплинарными исследованиями на передний план все более выдвигаются междисциплинарные и проблемно-ориентированные формы исследовательской деятельности <…> Усиливаются процессы взаимодействия принципов и представлений картин реальности, формирующихся в различных науках. Все чаще изменения этих картин протекают не столько под влиянием внутридисциплинарных факторов, сколько путем “парадигмальной прививки” идей, транслируемых из других наук. В этом процессе постепенно стираются жесткие разграничительные линии между картинами реальности, определяющими видение предмета той или иной науки. Они становятся взаимозависимыми и предстают в качестве фрагментов целостной общенаучной картины мира» [3, с. 627].

«Исторически развивающиеся системы представляют собой более сложный тип объекта даже по сравнению с саморегулирующимися системами. <…> В естествознании первыми фундаментальными науками, столкнувшимися с необходимостью учитывать особенности исторически развивающихся систем, были биология, астрономия и науки о Земле. Именно идеи эволюции и историзма становятся основой того синтеза картин реальности, вырабатываемых в фундаментальных науках, которые сплавляют их в целостную картину исторического развития природы и человека и делают лишь относительно самостоятельными фрагментами общенаучной картины мира <…> Историчность системного комплексного объекта и вариабельность его поведения предполагают широкое применение особых способов описания и предсказания его состояний - построение сценариев возможных линий развития системы в точках бифуркации. С идеалом строения теории как аксиоматически-дедуктивной системы все больше конкурируют теоретические описания, основанные на применении метода аппроксимации, теоретические схемы, использующие компьютерные программы, и т.д.» [3, с. 628-630].

«При изучении “человекоразмерных” объектов поиск истины оказывается связанным с определением стратегии и возможных направлений преобразования такого объекта, что непосредственно затрагивает гуманистические ценности. <…> Научное познание начинает рассматриваться в контексте социальных условий его бытия и его социальных последствий как особая часть жизни общества, детерминируемая на каждом этапе своего развития общим состоянием культуры данной исторической эпохи, ее ценностными ориентациями и мировоззренческими установками» [3, с. 631-632].

В.С. Стёпин формулирует следующий вывод. «Три крупных стадии исторического развития науки, каждую из которых открывает глобальная научная революция, можно охарактеризовать как три исторических типа научной рациональности. <…> Появление каждого нового типа рациональности не отбрасывало предшествующего, а только ограничивало сферу его действия, определяя его применимость только к определенным типам проблем и задач. При этом возникновение нового типа рациональности и нового образа науки не следует понимать упрощенно в том смысле, что каждый новый этап приводит к полному исчезновению представлений и методологических установок предшествующего этапа. Напротив, между ними существует преемственность. Неклассическая наука вовсе не уничтожила классическую рациональность, а только ограничила сферу ее действия» [3, с. 632-633, 635]. То есть выделяемые таким образом типы научной рациональности не являются парадигмами в понимании Т. Куна.

Ход научной мысли ХХ столетия, по мнению В.И. Вернадского, «явно и резко отличается от того, что происходило в маленькой области Средиземноморья <…>, куда проникла эллинская культура». Резкое отличие научного движения ХХ в от движения, создавшего эллинскую науку, её научную организацию, заключается, - по мысли В.И. Вернадского, - «во-первых, в его темпе, во-вторых, в площади, им захваченной - оно охватило всю планету, - в глубине затронутых им изменений, в представлениях о научно-доступной реальности, наконец, в мощности изменений наукой планеты и открывшихся при этом проспектах будущего» [16, с. 53].

Начало новой эпохи в науке, которое В.И. Вернадский отнёс к самому концу ХIX столетия, - «к 1895-1897 годам, когда были открыты явления, связанные с атомом, с его бренностью, <…> проявляется колоссальным накоплением новых научных фактов, которые можно приравнять к взрыву по его темпу. Создаются также быстро новые области научного знания, многочисленные новые науки, растёт научный эмпирический материал, систематизируется и учитывается в научном аппарате всё растущее количество фактов, исчисляемых миллионами, если не миллиардами. <…> Научный аппарат из миллиарда миллиардов всё растущих фактов, постепенно и непрерывно (курсив мой - А.В.) охватываемых эмпирическими обобщениями, научными теориями и гипотезами, есть основа и главная сила, главное орудие роста современной научной мысли. Это есть небывалое создание новой науки» [16, с. 54].

В этом нескрываемо восторженном утверждении В.И. Вернадского кроется философское противоречие. Действия законов диалектики никто не отменял. При внимательном анализе «постепенности и непрерывности» роста научной мысли в нём наверняка можно увидеть и различить многократные и разнообразные проявления закономерностей отрицания отрицания, борьбы противоположностей, перехода количественных изменений в качественные.

«Субстрат» для действия таких закономерностей показал сам В.И. Вернадский. «Совершенно неожиданными и новыми основными следствиями новых областей научных фактов являются вскрывшаяся перед нами неоднородность Космоса, всей реальности и ей отвечающая неоднородность нашего познания. Неоднородности реальности отвечает неоднородность научной методики, единиц, эталонов, с которыми наука имеет дело» [16, с. 54]. Учёный выделил три категории реальности: «1) реальность в области жизни человека, природные явления ноосферы и нашей планеты, взятой как целое; 2) микроскопическую реальность атомных явлений, которая захватывает и микроскопическую жизнь, и жизнь организмов, даже посредством приборов не видную вооружённому глазу человека, и 3) реальность космических просторов, в котором солнечная система и даже галаксия теряются, неощутимые в области ноосферического разреза мира. Эта та область, которая отчасти охвачена теорией относительности, выявилась для нас как следствие её создания. <…> Здесь, как и в области атомных наук, вскрываются перед нами научные явления, которые впервые охватываются мыслью человека и принадлежат по существу к другим областям реальности, чем та, в которой идёт человеческая жизнь и создается научный аппарат. Ибо область человеческой культуры и проявления человеческой мысли - вся ноосфера - лежат вне космических просторов, где она теряется как бесконечно малое, и вне области, где царят силы атомов и атомных ядер с миром составляющих их частиц, где она отсутствует как бесконечно большое» [16, с. 54-55].

34. Проблема научной истины. Классическая и неклассическая концепции истины. Специфика истины в социогуманитарном познании.

Проблема истинности и рациональности — центральная проблема науки. Ее решение исторически изменчиво, но при всех изменениях цель научной деятельности остается направленной на получение истины, на формирование стандартов научной рациональности, неразрывно связан­ных с рациональностью во всех ее проявлениях и во всем объеме.

Рациональность классической философии состояла в вере в способ­ность разума к освоению действительности, в тождество разума и бытия. Неклассическая рациональность подменила эту формулу верой в спо­собность науки к постижению и преобразованию мира. В постнеклассический период возникло представление о типах рациональности и тем самым ее плюрализме. Между тем во все времена научная рациональ­ность была оплотом рациональности других сфер общества. На современном этапе происходит новый качественный скачок в науке. Она начинает учитывать нелинейность, историзм систем, их человекоразмерность. Степин ясно формулирует отличия классического, неклассического и постнеклассического типов рациональности, задавая науке соответствующую типологию: классический тип рациональности сосредоточивается на отношении к объекту и выносит за скобки все от­носящееся к субъекту и средствам деятельности. Для неклассической рациональности типично представление о зависимости объекта от средств деятельности. Анализ этих средств становится условием получе­ния истинного знания об объекте. Постклассическая рациональность соотносит знание об объекте не только со средствами, но и с ценностя­ми и целями деятельности¹. Данная методология глубоко эвристична. Она позволяет соотнести развитие науки не только с внутринаучной ло­гикой, но и с социальными факторами. В работах Л.М. Косаревой, B.C. Степина и др. прослеживается связь научных революций с социаль­ным контекстом. И если это справедливо для естествознания, подобная методология еше более продуктивна для социальных наук.

Классическая концепция истины в социальных науках утверждала принцип объективности и следовала формуле отражения общества как объекта познания в сознании познающего субъекта: О — S. Сточки зрения классической концепции истины последняя -ответствие наших знаний о мире самому миру, слепок с объекта позна­ния в знании. Классическая концепция истины, как отмечалось выше, предполагает, что все социокультурные препятствия на пути постиже­ния истины, в том числе и «идолы» Ф. Бэкона, преодолимы — вплоть до образования «прозрачной среды» между субъектом и объектом, т.е. мож­но получить знание, соответствующее объекту. Единственным допуще­нием трудности познания являлось указание на то, что сущность объек­та постигается не сразу, поэтому получение полной истины требует прохождения ряда познавательных звеньев (проблема относительности полноты знания зафиксирована в хрестоматийных понятиях относи­тельной и абсолютной истины). В рамках классического понимания истина — одна, а заблуждений много. Эта единственная истина непременно победит заблуждения. Мо­нополия на истину — в значительной мере продукт убеждения в ее един­ственности и следующих за этим притязаний на владение ею. Более то­го, разделяя классическую концепцию истины, невозможно следовать ныне остро звучащему социальному требованию о запрете монополии на истину. Не все науки прошли классическую стадию, связанную с получением фундаментального знания, несущего во всеобщей форме представления о сущностных свойствах и закономерностях природы, общества и чело­века. Неклассическое знание, ярко проявляясь в квантовой физике или гуманитарных науках, соседствует с классическими представлениями в других. Тенденция к появлению новых постнеклассических парадигм обнаруживается в различных науках в неодинаковой мере. Так, в социо­логии влияние этих парадигм обнаруживается в направлениях, приме­няющих «гибкие», «мягкие» методы — в этнометодологии, феноменоло­гии, в постмодернистских подходах.

Неклассическая концепция истины вынуждена признать присутст­вие субъекта познания в таком объекте познания, как общество, и пе­рейти, как мы уже отмечали, от формулы О — S к формуле O/S — S. Попытка только социальными средствами отказаться от монополии на истину предполагает уж и вовсе недостижимые условия: такую личную скромность ученых и руководителей науки, которая всегда поставит их перед вопросом: а действительно ли именно я (мы) владею(ем) истиной? Подобной рефлексией и самокритикой, конечно, окрашен научный по­иск, но они не могут стать доминантой, всегда заставляющей сомневать­ся в результате и обрезающей притязания на истинный результат.По существу своей деятельности ученый не может быть столь скром­ным и столь сомневающимся, ибо ему предстоит выдать свой индивиду­альный результат за общезначимый, перевести свое личное видение про­блемы в абстрактно-всеобщую форму. Для этого и психологически необходимы определенные амбиции, уверенность и убежденность в том, что прошедший необходимую методологическую проверку результат ис­тинен. Требование добровольного отказа от монополии на истину в рам­ках классической концепции равносильно требованиям к политику ни­когда не быть уверенным в правильности своей политики. Политик, как и ученый, может и должен быть рефлексивным по отношению к своей дея­тельности, видеть ее ошибки, но в конечном итоге он все же должен быть убежден в своей правоте, чтобы отважиться не только на политическую деятельность вообще, но и на какое-то конкретное политическое дейст­вие в частности, не только на утверждение о возможности истины, но и о том, что истина получена. Неклассическая концепция истины способст­вовала тому, чтобы различные трактовки могли найти место в социальном познании, выступая как ракурсы интерпретации или как эквивалентные описания, с которыми успешно работает и естествознание.

Постнеклассическая трактовка истины признает уже не только нали­чие субъекта в социальной реальности, но и его практическую роль, в том числе в социальном конструировании самой этой реальности, ус­ложняя процесс получения истины до 0/S/P — S, где О — объект, S-практический или познающий субъект и Р — практика. При этом субъ­ектом познания в таких концепциях чаще всего выступает общество, яв­ляясь вместе с тем объектом познания. Объективность знания во всех трех моделях научности и рациональности — классической, неклассиче­ской и постнеклассической — достигается стремлением субъекта позна­ния к адекватному воспроизведению изучаемой реальности, сколь бы сложной она ни была.

Большая часть научных представлений об обществе в России была унаследована через марксизм, но многие даже самые яростные его крити­ки в нашей стране, а также критики социальных условий применения марксизма до сих пор остаются приверженцами методологии XIX в. Важ­но отметить не только социальные препятствия к нормальному функцио­нированию науки, но и тесноту методологических рамок ее развития. Причем речь идет не столько о критике узости марксистских подходов, сколько об ограниченности классических научных представлений XIX в. Характер изменений в методологии и теории познания обусловлен историческими этапами развития науки: от рецептурного знания, обслу­живающего назревшие задачи практики, к классической науке, от клас­сической науки — к неклассической, от неклассической — к постне­классической. Подобно тому, как разные общества, находясь в одном и том же сегодняшнем времени, живут реально в различных временах, различные науки развиваются неравномерно. В наше время можно най­ти такие отрасли науки, где еще не достигнута классическая стадия и ко­торые находятся на доклассической рецептурной стадии.

Прежде всего,  обратим внимание  на специфику социально-гуманитарного познания, которая оттеняется в сравнении с естественнонаучным познанием. Первая специфическая черта социогуманитарного познания проступает при сопоставлении самих названий: социально-гуманитарное и естественнонаучное познание, из которого следует полифоничность социогуманитарного познания и его несводимость к системе наук об обществе. С тех пор, как в XVIII-XIX веках возникли и институционализировались естественнонаучные дисциплины, характерные для них представления о природе приобрели прерогативный характер. В социально-гуманитарном познании наука не имеет привилегированного положения в системе взглядов на общество. Спектр типов социально-гуманитарного познания весьма широк, что нашло выражение в существовании двух основных типологий. В первой из них выделяют социально-философское, социальное и гуманитарное познание, во второй – донаучное, научное и вненаучное. Не вдаваясь в их характеристику (об этом речь пойдет ниже) отметим принципиальный момент – каждый из типов познания обладает относительно автономным статусом в структуре обществоведения, выполняя особую, уникальную функцию в системе нормативных ориентаций человеческой деятельности. Поэтому, во-вторых, не случайным является полиформизм социогуманитарного знания, включающего философские категории, понятия социологии, нормы этики, правовые квалификации, экономические модели, исторические факты, мифы, символические структуры религиозного опыта, типические образы художественного сознания, суждения здравого смысла и т.п. В третьих, это многовекторность ориентаций социально-гуманитарного познания, направленного не только на достижение истинного (когнитивная ориентация) и практически значимого (праксеологическая ориентация), но и соответствующего принятой в обществе системе ценностей нормативного знания. Если результат не будет соответствовать последней ориентации, он не только будет бесполезен для общественной практики, но может стать основой для проектов, имеющих социально-утопический характер. Это свойственно для оторванной от проблем реальной жизни академической «кабинетной» науки. В-четвертых, качественным своеобразием отличается объект социогуманитарного познания, который, как отмечалось ранее, обладает субъективно-объективной природой и, вследствие этого, весьма полиметричен. Объектом выступает общество и его феномены: социальные отношения и общественные институты, социальные действия и взаимодействия людей, а также и их результаты, представленные в различного рода объективациях – памятниках материальной и духовной культуры, событиях, исторических фактах, знаково-символических структурах и др. В-пятых, специфичен субъект социально-гуманитарного познания, в роли которого может выступать сообщество ученых, если имеется в виду коллективная научно-познавательная деятельность, или отдельный индивид. Если обыденное (донаучное) социогуманитарное познание не требует специальной подготовки, то научное познание общественных явлений осуществляется специалистами, обладающими профессиональными  знаниями и владеющими навыками использования характерного для социально-гуманитарных наук методологического инструментария – тем, что составляет культуру научно-гуманитарного мышления. Эта культура, как показал в концепции «двух культур» Ч.Сноу, существенно отличается от культуры естественнонаучного мышления. В частности, следует обратить внимание на статус вненаучного интереса познающего субъекта в обществознании и его влияние на результаты познания. Как отмечал еще в XVII веке Т. Гоббс: «Люди отступают от обычая, когда это требуют их интересы, и действуют вопреки разуму, когда он против них… Я не сомневаюсь, что если бы истина, что три угла треугольника равны двум углам квадрата, противоречила чьему-либо праву на власть и интересам тех, кто уже обладает властью, то, поскольку это было бы во власти тех, чьи интересы задеты этой истиной, учение геометрии было бы если не оспариваемо, то вытеснено сожжением всех книг по геометрии» . Поскольку в реальном познавательном процессе участвует не некий трансцендентальный субъект – чистое познающее сознание, а реальный человек, занимающий определенное место в системе общественных отношений и выражающий интересы определенной социальной группы, социальные интересы с необходимостью сказываются на интерпретации им итогов познания. В этом смысле говорят о социально-культурной ангажированности познания общества и его истории, в истолковании событий которой эта ангажированность наиболее очевидна. Но если подобная ситуация понятна и естественна в исторической мемуаристике (например, для мемуаров о гражданской войне А. Деникина и Л. Троцкого), то она совершенно неприемлема для научной историографии. Поэтому ученый-гуманитарий должен четко понимать возможность влияния вненаучных факторов на ход исследования и быть ориентированным на достижение объективно истинного результата. Совмещение в одном лице функций ученого и публициста, как правило, ведет к субъективизации социогуманитарного познания, в котором оценочная деятельность подчиняет себе  объективное исследование. В-шестых, специфичен сам процесс социально-гуманитарного познания, в котором субъект-объектное отношение претерпевает существенную трансформацию. В литературе можно встретить несколько моделей социогуманитарного познания. Первая из них настаивает на правомочности его интерпретации как обычного субъект-объектного отношения. Это относится, прежде всего, к социальному (социологическому, экономическому, политологическому), познанию, связанному с раскрытием закономерностей функционирования социальных институтов и взаимодействия больших социальных общностей. При этом, как и в естественнонаучном познании, артикулируется роль процедуры объяснения. Вторая модель, стремясь учесть специфику объекта, интерпретирует социогуманитарное познание как субъект-субъектное отношение. Однако приводимое в качестве аргумента утверждение, что в нем стороны познают друг друга неправомерно и только водит нас в заблуждение. Познание, как и любая иная деятельность, предполагает инициацию познавательной активности (наличие потребности и осознание интереса, выбор объекта и формирование предмета познания, разработку плана, постановку цели и задач познания и т.д.). Именно данные функции отличают субъект познания от его объекта. Конечно, познаваемый тоже может задаться целью познать своего визави, но это будет иная познавательная деятельность, в которой тоже будут свои субъект и объект познания. Однако субъект-субъектная модель социогуманитарного познания имеет и другой смысл, если исходить из существования познающего субъекта (гносеологический субъект, в роли которого в науке выступает исследователь) и субъекта социального действия (актора, действия и результаты действия которого познает исследователь). При этом социогуманитарное познание приобретает диалогический характер в том смысле, что исследователь стремится понять смысл поступков актора, постигнуть его ценностные ориентации, «войти» в мир значений, существенных для субъекта социального действия, с тем, чтобы затем интерпретировать его поступки и происходящие события в системе характерных для него и его эпохи ценностей и значений. В итоге, как отмечал М.К. Мамардашвили, достигается отстранение (дистанцирование) и остранение объекта, – его «огранка», в результате которой явления и события в новых условиях проявляют ранее скрытые свойства. Данная (третья) модель конкретизирует специфику социально-гуманитарного познания, проясняя при всей метафоричности данного выражения, его диалогическую природу.     Среди других специфических черт социогуманитарного познания – открытого характера и высокой степени пролиферации знания, отсутствия строгих критериев истины, важной роли конвенции в ее установлении, размытости границы между эмпирическим и теоретическим уровнями научного познания, обратим специальное внимание на роль ценностей в постижении истины и, в этой связи, на соотношение понятий истины и правды.

35. Проблема критерия истины. Верификация и фальсификация как подходы к проверке результатов исследования на достоверность. Практика как критерий истины.

Критерием различения истинного и неистинного считается такая мысленная или практическая процедура, которая позволяет дать ответ на вопрос о соответствии знания, т.е. познавательного образа, познаваемому объекту. Таким образом, проблема критерия истины сводится к вопросу о связующем звене, объединяющем субъективное и объективное, и выступающем основанием для сравнения реальности и ее отражения в сознании человека. Этот вопрос не нов, в истории философии существует три варианта ответа на него.           Первый: отождествление познавательного образа с материальным объектом, устранение различия между ними. В такой интерпретации содержание сознания субъекта ставится в полную зависимость от объекта: познавательный образ есть отпечаток в мозгу человека. Такая позиция характерна для механистического материализма XVIII в.в. (www.philos.msu.ru/library/). Если сознание полностью сводимо к понятию вещественной материи, то между ними нет никакого различия, и вопрос о соотношении содержания знания и объекта не имеет смысла: знание - просто буквальный вещественный отпечаток одного объекта в другом.           Второй: помещение познаваемого объекта в сознание субъекта, утверждение, что в познании человек сталкивается только с такими предметностями, которые конструирует его сознание. Эта позиция характерна для трансцендентального идеализма И. Канта. В этом случае разрыва между субъектом и объектом, а значит, познавательным образом и познаваемым предметом также не существует: познаваемый предмет находится в сознании [Кант И., 1994].           Третий: поиск связующего звена между субъектом и объектом, объединяющим в себе характеристики и того, и другого. Таким третьим элементом, позволяющим соотнести знание об объекте и сам объект знания, является практика. Практика определяется как предметно-чувственная деятельность человека по преобразованию материальных систем. Именно она рассматривается в качестве ведущего критерия истины. Если знание истинно, то основанная на нем практическая деятельность будет успешной. Напротив, если практическая деятельность признается неудачной, то лежащее в ее основе знание с большой вероятностью является ложным (www.philos.msu.ru/library/).           Критерий практики, однако, не всегда может быть использован, поскольку существуют такие знания, которые напрямую непереводимы в материально-чувственный план. Например, невозможно найти такой тип практики, который позволил бы проверить теоретические идеи высшей математики или квантовой физики, суждения о прошлом в исторической науке, философское знание. Для подтверждения или опровержения такого рода знания используются другие критерии истины: логическая непротиворечивость, когерентность (системность), эвристичность, красота, простота. Эти критерии описываются в неклассических концепциях истины (www.philosophy.ru).           Критерий непротиворечивости предполагает, что истинное знание должно выражаться в логически непротиворечивых формах. Логическое противоречие свидетельствует либо о заблуждении, либо о лжи [Поппер К., 1980].           Когерентность (системность) предполагает, что новое знание должно быть хорошо согласовано с теми результатами, которые уже оцениваются как истинные. В качестве такого фундаментального знания выступают философские принципы причинности, единства мира, сохранения энергии, самоорганизации мира и т.п. Критерий когерентности позволяет выбрать между двумя теориями, которые не могут быть проверены на практике и обе являются логически непротиворечивыми. Из двух теорий истинной признается та, которая более совместима с фундаментальным знанием.           Критерий эвристичности вступает в силу, когда перечисленные выше способы отграничения истинного знания от неистинного не позволяют принять решение. Эвристичность характеризует потенцию знания к росту. Из двух теорий более эвристичной, а, следовательно, истинной, является та, в которой теоретический рост опережает эмпирический. Т.е. более эвристична та теория, которая помогает предсказывать новые факты, обеспечивает прирост знания, а не просто систематизирует уже известные факты (philos.msu.ru/library/).           Суть критерия простоты в следующем: из двух теорий предпочтение следует отдать той, которая объясняет действительность, опираясь на меньшее количество независимых допущений, т.е. более просто. Критерий простоты восходит к таким принципам, сформулированным в истории философии, как требование минимизации допущений при объяснении Аристотеля, "бритва Оккама" (не умножай сущности без необходимости), требование простоты знания Г. Лейбница (www.philosophy.ru). Человеку свойственно искать простейшее решение. Но свойство простоты знания трудно описать однозначно. В оценке самого критерия простоты нет единства, одни философы считают его действенным, другие теоретической химерой, которую следует убрать из науки и философии.           Красота еще более субъективный критерий, выражающий личностную удовлетворенность результатами познания. Английский ученый - физик П. Дирак утверждал, что красивая, внутренне согласованная теория не может быть неверной. Суть принципа красоты в том, что хорошая теория отличается особой эстетической гармонией, элегантностью, ясностью и стройностью. Как считает Т.Кун, значение эстетических оценок может иногда оказываться решающим. Хотя эти оценки привлекают к новой теории только немногих ученых, бывает так, что это именно те ученые, от которых зависит окончательный триумф новой концепции [Кун Т., 1973]. Т.е. несмотря на неопределенность, критерий красоты вполне функционален.           В качестве неклассического дополнительного критерия истины может также использоваться полезность: знание, которое обеспечивает деятельность, ведущую к успеху, следует рассматривать как истинное независимо от его содержания (philos.msu.ru/library/).           Необходимо отметить, что ни одни из критериев истины нельзя рассматривать как абсолютный и применять в отрыве от других, очевидно, что только в комплексе они позволяют с большей точностью отграничить истинное от неистинного.

Истиннось или ложность того или иного положения науки не обладает очевидностью. Только простейшее суждение нуждается для подверждения своей истинности лишь в использовании чувственного восприятия: нет необходимости доказывать то, что можно показать. Подавляющее число положений в науки принимается не на уровне чувственного познания, а на уровне логического мышления, в связи с др. истинами, т.е путем доказательства. В любом доказательстве имеется тезис, основания доко-ва (аргументы) и способв докозательства. Тезис- положение доказательства. Доказательство подсредством которого является выясняется ложность тезиса, назв.

Опровержением. Все положения, на которые опирается доказтельтсво и из которых сл-ет истинность доказы-го тезиса назв.основаниями или аргументами. Аргументы состоят из положений о достоверных фактах, определений, аксиом и ранее доказанных положений. В число оснований доказательств входят еще доказанные ранее положения науки, необходимые для обоснования тезиса. Чем дальше наука развивается, тем больше становится число предшествующих оснований доказательства каж. Нового положения. Связь оснований и выводов имеющая результатом необходимое признания истинности доказываемого тезиса, назв. способом доказ-ва. Доказательства одного и того же положения науки м. быть различной, основанным, например на дедукции, индукции, использования аналогий, моделирования и т.п. Доказательство- теоретическая задача. Иногда задача доказательства бывает на столько сложной, что разрешения её требует от ученых огромных усилий на протяжения даже столетий. Например: в течение 2500 лет осталось недоказаным существования атома-пока успехи эксперементальной и теоритической физики не доказали этого. Гениальная догадка осуществовании планет, и обращающихся вокруг – только стало известно в последнее столетия. От современной науки зависит способ доказательства.

К Поппер исходил из предпосылки, что законы науки не выражаются аналитическими суждениями и в тоже время не сводимы к наблюдениям. А это означает, что эти законы не верифицируемы. Науке, по мнению К Поппера, нужен другой принцип – не принцип верификации, а принцип фальсификации, т.е. не подтверждение на истинность, а опровержение неистинности. Фальсификация по Попперу, это принципиальная опровержимость (фальсифицируемость) любого учреждения, относящегося к науке. Принцип фальсификации используется Поппером как разграничительная линия в отделении научного знания от ненаучного. Этот принцип в каком то смысле непосредственно направлен против принципа верификации. Поппер утверждал, что истинным можно считать такое высказывание, которое не опровергнуто опытом. Если найдены условия, при которых хотя бы некоторые базисные теории, гипотезы ложны, то данная теория, гипотеза опровержима. Когда же опытное опровержение гипотезы отсутствует, то она может считаться истинной, или, по крайней мере, оправданной. Но истолкование принципа фальсификации как антиверификации является не точным. Принцип фальсификации – это не способ проверки, а определенная установка науки на критический анализ содержания научного знания, на постоянную необходимость критического пересмотра всех его достижений. Научные теории независимы друг от друга. Они в своем развитии не дополняют а развивают друг друга. В науке постоянно происходит процесс перестроек теории. В области социальной философии Поппер выступил с критикой марксизма и историзма. Он отрицает объективные законы общественного развития и возможность социального прогнозирования.

Практика как критерий истины. Основным критерием истины является практика, понимаемая как предметная деятельность людей, т. е. деятельность, которая осуществляется с помощью материальных предметов или процессов и которая направлена на преобразование естественных или общественных объектов воздействия. Важнейшие виды практики: производственная, общественная, научный эксперимент. Практика как критерий истины не является абсолютным критерием, т. е. таким критерием, который способен превратить полученные знания в догму.

36. Научный метод. Методология научного познания. Классификация методов науки. Стиль научного мышления.

Нау́чный ме́тод — совокупность основных способов получения новых знаний и методов решения задач в рамках любой науки.

Метод включает в себя способы исследования феноменов, систематизацию, корректировку новых и полученных ранее знаний. Умозаключения и выводы делаются с помощью правил и принципов рассуждения на основе эмпирических (наблюдаемых и измеряемых) данных об объекте^[1]. Базой получения данных являются наблюдения и эксперименты. Для объяснения наблюдаемых фактов выдвигаются гипотезы и строятся теории, на основании которых формулируются выводы и предположения. Полученные прогнозы проверяются экспериментом или сбором новых фактов.^[2].

Важной стороной научного метода, его неотъемлемой частью для любой науки, является требование объективности, исключающее субъективное толкование результатов. Не должны приниматься на веру какие-либо утверждения, даже если они исходят от авторитетных учёных. Для обеспечения независимой проверки проводится документирование наблюдений, обеспечивается доступность для других учёных всех исходных данных, методик и результатов исследований. Это позволяет не только получить дополнительное подтверждение путём воспроизведения экспериментов, но и критически оценить степень адекватности (валидности) экспериментов и результатов по отношению к проверяемой теории.

Методология — философское учение о методах познания и преобразования действительности. Поскольку метод связан с предварительными знаниями, методология делится на две части: во-первых, это — учение об исходных основах (принципах) познания и, во-вторых, это — учение о способах и приемах исследования, опирающихся на эти основы. В учении об исходных основах познания анализируются и оцениваются те философские представления и взгляды, на которые исследователь опирается в процессе познания. Следовательно, эта часть методологии непосредственно связана с философией, с мировоззренческими установками. В учении о способах и приемах исследования рассматривается и теория частных методов познания, составляющих общую методику исследовательской деятельности. Значение методологии научного познания состоит в том, что она позволяет выяснить подлинную философскую основу научного познания, произвести на этой основе систематизацию всего объема научных знаний, создать условия для разработки новой, еще более эффективной методики дальнейших научных исследований во всех областях знания.

В структуре общенаучных методов и приемов чаще всего выделяют три уровня:

-         методы эмпирического исследования;

-         методы теоретического познания;

-         общелогические методы и приемы исследования.

I. МЕТОДЫ ЭМПИРИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ

Наблюдение— целенаправленное пассивное изучение предметов, опирающееся в основном на данные органов чувств. В ходе наблюдения мы получаем знания не только о внешних сторонах объекта познания, но и — в качестве конечной цели — о его существенных свойствах и отношениях.

Наблюдение может быть непосредственным и опосредованным различными приборами и другими техническими устройствами. По мере развития науки оно становится все более сложным и опосредованным. Основные требования к научному наблюдению: однозначность замысла (что именно наблюдается); возможность контроля путем либо повторного наблюдения, либо с помощью других методов (например, эксперимента). Важным моментом наблюдения является интерпретация его результатов — расшифровка показаний приборов и т. п.

Эксперимент - активное и целенаправленное вмешательство в протекание изучаемого процесса, соответствующее изменение исследуемого объекта или его воспроизведение в специально созданных и контролируемых условиях, определяемых целями эксперимента, В его ходе изучаемый объект изолируется от влияния побочных, затемняющих его сущность обстоятельств и представляется в «чистом виде».

Основные особенности эксперимента: а) более активное (чем при наблюдении) отношение к объекту исследования, вплоть до его изменения и преобразования; б) возможность контроля за поведением объекта и проверки результатов; в) многократная воспроизводимость изучаемого объекта по желанию исследователя; г) возможность обнаружения таких свойств явлений, которые не наблюдаются в естественных условиях.

Виды (типы) экспериментов весьма разнообразны. Так, по своим функциям выделяют исследовательские (поисковые), проверочные (контрольные), воспроизводящие эксперименты. По характеру объектов различают физические, химические, биологические, социальные и т. п. Существуют эксперименты качественные и количественные. Широкое распространение в современной науке получил мысленный эксперимент — система мыслительных процедур, проводимых над идеализированными объектами.

Сравнение — познавательная операция, выявляющая сходство или различие объектов (либо ступеней развития одного и того же объекта), т.е. их тождество и различия. Оно имеет смысл только в совокупности однородных предметов, образующих класс. Сравнение предметов в классе осуществляется по признакам, существенным для данного рассмотрения. При этом предметы, сравниваемые по одному признаку, могут быть несравнимы по другому.

Сравнение является основой такого логического приема, как аналогия (см. далее), и служит исходным пунктом сравнительно-исторического метода. Его суть — выявление общего и особенного в познании различных ступеней (периодов, фаз) развития одного и того же явления или разных сосуществующих явлений.

Описание — познавательная операция, состоящая в фиксировании результатов опыта (наблюдения или эксперимента) с помощью определенных систем обозначения, принятых в науке.

5. Измерение — совокупность действий, выполняемых при помощи определенных средств с целью нахождения числового значения измеряемой величины в принятых единицах измерения.

Следует подчеркнуть, что методы эмпирического исследования никогда не реализуются «вслепую», а всегда «теоретически нагружены», направляются определенными концептуальными идеями.

2. МЕТОДЫ ТЕОРЕТИЧЕСКОГО ПОЗНАНИЯ

1. Формализация — отображение содержательного знания в знаково-символическом виде (формализованном языке). Последний создается для точного выражения мыслей с целью исключения возможности для неоднозначного понимания. При формализации рассуждения об объектах переносятся в плоскость оперирования со знаками (формулами), что связано с построением искусственных языков (язык математики, логики, химии и т.п.).

Формализация служит основой для процессов алгоритмизации программирования вычислительных устройств, а тем самым и компьютеризации не только научно-технического, но и других форм знания.

Главное в процессе формализации состоит в том, что над формулами искусственных языков можно производить операции, получать из них новые формулы и соотношения. Тем самым операции с мыслями о предметах заменяются действиями со знаками и символами. Формализация, таким образом, есть обобщение форм различных по содержанию процессов, абстрагирование этих форм от их содержания. Она уточняет содержание путем выявления его формы и может осуществляться с различной степенью полноты.

Но, как показал австрийский логик и математик XX в. Курт Гёдель, в содержательной теории всегда остается невыявленный неформализуемый остаток. Все более углубляющаяся формализация содержания знания никогда не достигает абсолютной полноты, ибо никогда не прекращается развитие (изменение) предмета познания и знаний о нем. Это означает, что формализация внутренне ограничена в своих возможностях. Доказано, что всеобщего метода, позволяющего любое рассуждение заменить вычислением («сосчитаем!» — меч­тал Лейбниц), не существует. Теоремы Гёделя дали достаточно стро­гое обоснование принципиальной невозможности полной формали­зации научных рассуждений и научного знания в целом.

2.            Аксиоматический метод — способ построения научной теории, при котором в ее основу кладутся некоторые исходные положения — аксиомы (постулаты), из которых все остальные утверждения этой теории выводятся из них чисто логическим путем, посредством доказательства. Для вывода теорем из аксиом (и вообще одних формул из других) формулируются специальные правила вывода. Следовательно, доказательство в аксиоматическом методе—это некоторая последовательность формул, каждая из которых есть либо аксиома, либо получается из предыдущих формул по какому-либо правилу вывода.

Аксиоматический метод — лишь один из методов построения уже добытого научного знания. Он имеет ограниченное примене­ние, поскольку требует высокого уровня развития аксиоматизированной содержательной теории.

3.            Гипотетико-дедуктивный метод — метод научного познания, сущность которого заключается в создании системы дедуктивно связанных между собой гипотез, из которых в конечном счете выводятся утверждения об эмпирических фактах. Тем самым этот метод основан на выведении (дедукции) заключений из гипотез и других посылок, истинностное значение которых неизвестно. А это значит, что заключение, полученное на основе данного метода, неизбежно будет иметь вероятностный характер.

Общая структура гипотетико-дедуктивного метода:

а)            ознакомление с фактическим материалом, требующим теоретического объяснения и попытка такового с помощью уже существующих теорий и законов. Если нет, то:

б)            выдвижение догадки (гипотезы, предположения) о причинах и закономерностях данных явлений с помощью разнообразных логических приемов;

в)            оценка основательности и серьезности предположений и отбор из множества из них наиболее вероятного;

г)             выведение из гипотезы (обычно дедуктивным путем) следствий с уточнением ее содержания;

д)            экспериментальная проверка выведенных из гипотезы следствий. Тут гипотеза или получает экспериментальное подтверждение, или опровергается. Однако подтверждение отдельных следствий не гарантирует ее истинности (или ложности) в целом. Лучшая по результатам проверки гипотеза переходит в теорию.

Разновидностью гипотетико-дедуктивного метода можно считать математическую гипотезу, где в качестве гипотез выс­тупают некоторые уравнения, предоставляющие модификацию ранее известных и проверенных состояний. Изменяя последние, составляют новое уравнение, выражающее гипотезу, которая относится к новым явлениям. Гипотетико-дедуктивный метод (как и аксиоматический) является не столько методом откры­тия, сколько способом построения и обоснования научного зна­ния, поскольку он показывает каким именно путем можно прий­ти к новой гипотезе.

4. Восхождение от абстрактного к конкретному — метод тео­ретического исследования и изложения, состоящий в движении на­учной мысли от исходной абстракции («начало» — одностороннее, неполное знание) через последовательные этапы углубления и рас­ширения познания к результату — целостному воспроизведению в теории исследуемого предмета. В качестве своей предпосылки дан­ный метод включает в себя восхождение от чувственно-конкрет­ного к абстрактному, к выделению в мышлении отдельных сторон предмета и их «закреплению» в соответствующих абстрактных оп­ределениях. Движение познания от чувственно-конкретного к абст­рактному — это и есть движение от единичного к общему, здесь преобладают такие логические приемы, как анализ и индукция. Восхождение от абстрактного к мысленно-конкретному—это про­цесс движения от отдельных общих абстракций к их единству, конкретно-всеобщему, здесь господствуют приемы синтеза и де­дукции. Такое движение познания — не какая-то формальная, тех­ническая процедура, а диалектически противоречивое движение, от­ражающее противоречивое развитие самого предмета, его переход от одного уровня к другому в соответствии с развертыванием его внутренних противоречий.

ОБЩЕЛОГИЧЕСКИЕ МЕТОДЫ И ПРИЕМЫ ИССЛЕДОВАНИЯ

1.       Анализ - реальное или мысленное разделение объекта на составные

части и синтез — их объединение в единое органическое целое, а не в механический агрегат. Результат синтеза — совершенно новое образование.

Применяя эти приемы исследования, следует иметь в виду, что, во-первых, анализ не должен упускать качество предметов. В каждой области знания есть свой предел членения объекта, за которым мы переходим в иной мир свойств и закономерностей (атом, молекула и т. п.). Во-вторых, разновидностью анализа является также разделение классов (множеств) предметов на подклассы — их классификация и периодизация. В-третьих, анализ и синтез диалектически взаимосвязаны. Но некоторые виды научной деятельности являются по преимуществу аналитическими (например, аналитическая химия) или синтетическими (например, синергетика).

2.            Абстрагирование — процесс мысленного отвлечения от ряда свойств и отношений изучаемого явления с одновременным выделением интересующих исследователя свойств (прежде всего существенных, общих). В результате этого процесса получаются различного рода «абстрактные предметы», которыми являются как отдельно взятые понятия и категории («белизна», «развитие», «противоречие», «мышление» и др.), так и их системы. Наиболее развитыми из них являются математика, логика, диалектика, философия.

Выяснение того, какие из рассматриваемых свойств являются существенными, а какие второстепенными — главный вопрос абстрагирования. Этот вопрос в каждом конкретном случае решается прежде всего в зависимости от природы изучаемого предмета, а также от конкретных задач исследования.

3.            Обобщение — процесс установления общих свойств и признаков предмета, тесно связано с абстрагированием. При том могут быть выделены любые признаки (абстрактно-общее) или существенные (конкретно-общее, закон).

4.            Идеализация — мыслительная процедура, связанная с образованием абстрактных (идеализированных) объектов, принципиально не осуществимых в действительности («точка», «идеальный газ», «абсолютно черное тело» и т. п.). Данные объекты не есть «чистые фикции», а весьма сложное и очень опосредованное выражение реальных процессов. Они представляют собой некоторые предельные случаи последних, служат средством их анализа и построения теоретических представлений о них.

Идеализированный объект в конечном счете выступает как отражение реальных предметов и процессов. Образовав с помощью идеализации о такого рода объектах теоретические конструкты, можно в дальнейшем оперировать с ними в рассуждениях как с реально существующей вещью и строить абстрактные схемы реальных процессов, служащие для более глубокого их понимания.

Теоретические утверждения, как правило, непосредственно относятся не к реальным, а к идеализированным объектам, познавательная деятельность с которыми позволяет устанавливать существенные связи и закономерности, недоступные при изучении реальных объектов, взятых во всем многообразии их эмпирических свойств и отношений.

5.            Индукция — движение мысли от единичного (опыта, фактов) к общему (их обобщению в выводах) и дедукция — восхождение процесса познания от общего к единичному. Это противоположные, взаимно дополняющие ходы мысли. Поскольку опыт всегда бесконечен и неполон, то индуктивные выводы всегда имеют проблематичный (вероятностный) характер. Индуктивные обобщения обычно рассматривают как опытные истины (эмпирические законы).

Из видов индуктивных обобщений выделяют индукцию популярную, неполную, полную, научную и математическую. В логике рассматриваются также индуктивные методы установления причинных связей — каноны индукции (правила индуктивного исследования Бэкона— Милля). К ним относятся методы: единственного сходства, единственного различия, сходства и различия, сопутствующих изменений и метод остатков. Характерная особенность дедукции заключается в том, что от истинных посылок она всегда ведет к истинному, достоверному заключению, а не к вероятностному (проблематичному). Дедуктивные умозаключения позволяют из уже имеющегося знания получать новые истины, и притом с помощью чистого рассуждения, без обращения к опыту, интуиции, здравому смыслу и т.п.

6.            Аналогия (соответствие, сходство) В установление сходства в некоторых сторонах, свойствах и отношениях между нетождественными объектами. На основании выявленного сходства делается соответствующий вывод — умозаключение по аналогии. Его общая схема: объект В обладает признаками а, b, с, d; объект С обладает признаками b, с, d; следовательно, объект С, возможно, обладает признаком a. Тем самым аналогия дает не достоверное, а вероятное знание. При выводе по аналогии знание, полученное из рассмотрения какого-либо объекта («модели»), переносится на другой, менее изученный и менее доступный для исследования объект.

7. Моделирование — метод исследования определенных объектов путем воспроизведения их характеристик на другом объекте — модели, которая представляет собой аналог того или иного фрагмента действительности (вещного или мыслительного) — оригинала модели. Между моделью и объектом, интересующим исследователя, должно существовать известное подобие (сходство) — в физических характеристиках, структуре, функциях и др.

Формы моделирования весьма разнообразны и зависят от используемых моделей и сферы применения моделирования. По характеру моделей выделяют материальное (предметное) и идеальное моделирование, выраженное в соответствующей знаковой форме. Материальные модели являются природными объектами, подчиняющимися в своем функционировании естественным законам физики, механики и т. п. При материальном (предметном) моделировании конкретного объекта его изучение заменяется исследованием некоторой модели, имеющей ту же физическую природу, что и оригинал (модели самолетов, кораблей, космических аппаратов и т. п.).

При идеальном (знаковом) моделировании модели выступают в виде графиков, чертежей, формул, систем уравнений, предложений естественного и искусственного (символы) языка и т. п. В настоящее время широкое распространение получило математическое (компьютерное) моделирование.

8. Системный подход— совокупность общенаучных методологических принципов (требований), в основе которых лежит рассмотрение объектов как систем. К числу этих требований относятся: а) выявление зависимости каждого элемента от его места и функций в системе с учетом того, что свойства целого несводимы к сумме свойств его элементов; б) анализ того, насколько поведение системы обусловлено как особенностями ее отдельных элементов, так и свойствами ее структуры; в) исследование механизма взаимодействия системы и среды; г) изучение характера иерархичности, присущей данной системе; д) обеспечение всестороннего многоаспектного описания системы; е) рассмотрение системы как динамичной, развивающейся целостности.

Специфика системного подхода определяется тем, что он ориентирует исследование на раскрытие целостности развивающегося объекта и обеспечивающих ее механизмов, на выявление многообразных типов связей сложного объекта и сведение их в единую теоретическую картину.

Важным понятием системного подхода является понятие «самоорганизация». Данное понятие характеризует процесс создания, воспроизведения или совершенствования организации сложной, открытой, динамичной, саморазвивающейся системы, связи между элементами которой имеют не жесткий, а вероятностный характер (живая клетка, организм, биологическая популяция, человеческий коллектив и т. п.).

В современной науке самоорганизующиеся системы являются специальным предметом исследования синергетики, общенаучной теории самоорганизации, ориентированной на поиск законов любой природы — природных, социальных, когнитивных (познавательных).

9.            Структурно-функциональный (структурный) метод строится на основе выделения в целостных системах их структуры - совокупности устойчивых отношений и взаимосвязей между ее элементами и их роли (функций) относительно друг друга.

Структура понимается как нечто инвариантное (неизменное) при определенных преобразованиях, а функция как «назначение» каждого из элементов данной системы (функции какого-либо биологического органа, функции государства, функции теории и т. д.).

Основные требования (процедуры) структурно-функционального метода (который часто рассматривается как разновидность систем¬ного подхода):

а)            изучение строения, структуры системного объекта;

б)            исследование его элементов и их функциональных характеристик;

в)            анализ изменения этих элементов и их функций;

г)             рассмотрение развития (истории) системного объекта в целом;

д)            представление объекта как гармонически функционирующей системы, все элементы которой «работают» на поддержание этой гармонии.

10.          Beроятностно-статистические методы основаны на учете действия множества случайных факторов, которые характеризуются устойчивой частотой. Это и позволяет вскрыть необходимость (закон) через совокупное действие множества случайностей. Названные методы опираются на теорию вероятностей, которую зачастую насыплют наукой о случайном.

Вероятность - количественная мера (степень) возможности появления некоторого явления, события при определенных условиях. Диапазон вероятности — от нуля (невозможность) до единицы (действительность). Указанные методы основаны на различении динамических и статистических законов по такому критерию (основанию), как характер вытекающих из них предсказаний. В законах динамического типа предсказания имеют точно определенный однозначный характер (например в классической механике).

В статистических законах предсказания носят не достоверный, а лишь вероятностный характер, который обусловлен действием множества случайных факторов, через сложное переплетение которых и выражается необходимость. Как показала история научного познания, «мы лишь теперь начинаем по достоинству оценивать значение всего круга проблем, связанных с необходимостью и случайностью».

Вероятностно-статистические методы широко применяются при изучении массовых, а не отдельных явлений случайного ха¬рактера (квантовая механика, статистическая физика, синергетика, социология и др.). Сегодня все чаще говорят о проникновении в науку вероятностного стиля мышления.

Важная роль общенаучных подходов состоит в том, что в силу своего «промежуточного характера» они опосредствуют взаимопереход философского и частнонаучного знания (а также соответствующих методов). Названные методы потому и называются общенаучными, что применяются во всех науках, но обязательно с учетом особенностей предмета каждой науки или научной дисциплины и специфики познания природных, социальных и духовных явлений. Так, в социально-гуманитарных науках результаты наблюдения в большей степени зависит от личности наблюдателя, его жизненных установок, ценностных ориентации и других субъективных факторов. В этих науках различают простое (обычное) наблюдение, когда факты и события регистрируются со стороны; соучаствующее (включенное наблюдение), когда исследователь включается, «вживается» в определенную социальную среду, адаптируется к ней и анализирует события «изнутри». В психологии давно применяются такие формы наблюдения, как самонаблюдение (интроспекция) и эмпатия — проникновение в переживания других людей, стремление понять их внутренний мир — их чувства, мысли, желания и т. д.

Разновидностью включенного наблюдения является этнометодология, суть которой состоит в том, чтобы результаты описания и наблюдения социальных явлений и событий дополнить идеей их понимания. Такой подход сегодня все более широкое применение находит в этнографии, социальной антропологии, социологии и культурологии.

Все шире развиваются социальные эксперименты, которые способствуют внедрению в жизнь новых форм социальной организации и оптимизации управления обществом. Объект социального эксперимента, в роли которого выступает определенная группа людей, является одним из участников эксперимента, с интересами которого приходится считаться, а сам исследователь оказывается включенным в изучаемую им ситуацию.

В психологии для выявления того, как формируется та или иная психическая деятельность, испытуемого ставят в различные экспериментальные условия, предлагая решать определенные задачи. При этом оказывается возможным экспериментально сформировать сложные психические процессы и глубже исследовать их структуру. Такой подход получил в педагогической психологии название формирующего эксперимента. Социальные эксперименты требуют от исследователя строгого соблюдения моральных и юридических норм и принципов. Здесь (как и в медицине) очень важно требование — «не навреди!». Главная особенность социальных экспериментов — в «способности служить орудием проникновения в тайники интимно человеческого» (В. В. Ильин).

В социально-гуманитарных науках кроме философских и общенаучных применяются специфические средства, методы и операции, обусловленные особенностями предмета этих наук. В их числе:

1)            идиографтеский метод — описание индивидуальных особенностей единичных исторических фактов и событий;

2)            диалог («вопросно-ответный метод»);

3)            понимание и рациональное (интенциальное);

4)            анализ документов - качественный и количественный (контент-анализ);

5)            опросы – либо «лицом к лицу» (интервью), либо заочно (анкетный, почтовый, телефонный и т.п. опросы). Различают опросы массовые и специализированные, в которых главный источник информации - компетентные эксперты-профессионалы;

6) проективные методы (характерные для психологии) — способ опосредованного изучения личностных особенностей человека по результатам его продуктивной деятельности;

7) тестирование (в психологии и педагогике) — стандартизированные задания, результат выполнения которых позволяет измерить, некоторые личностные характеристики (знания, умения, память, внимание и т.п.). Выделяют две основных группы тестов — тесты интеллекта (знаменитый коэффициент IQ) и тесты достижений (профессиональных, спортивных и др.). При работе с тестами очень важным является этический аспект, в руках недобросовестного или некомпетентного исследователя тесты могут принести серьезный вред;

8)            биографический и автобиографический методы;

9)            метод социометрии — применение математических средств к изучению социальных явлений. Чаще всего применяется при изучении «малых групп» и межличностных отношений в них;

10)          игровые методы — применяются при выработке управленческих решений — имитационные (деловые) игры и игры открытого типа (особенно при анализе нестандартных ситуации). Среди игровых методов выделяют психодраму и социодраму, где участники проигрывают соответственно индивидуальные и групповые ситуации.

Таким образом, в научном познании функционирует сложная, динамичная, субординированная система многообразных методов разных уровней, сфер действия, направленности и т. п., которые всегда реализуются с учетом конкретных условий и предмета исследования.

Стиль научного мышления:  СТИЛЬ НАУЧНОГО МЫШЛЕНИЯ — совокупность характерных черт мышления ученых, система ориентации на те или иные идеи, методы, образцы исследования, интерпретации и оценки; «готовность к направленному восприятию и соответствующему пониманию того, что воспринято» (Флек Л. Возникновение и развитие научного факта: Введение в теорию стиля мышления и мыслительного коллектива. М., 1999. С. 162). С. н. м. может рассматриваться в различных «проекциях»: методологической, социологической, социально-и личностно-психологической.

        В методологической проекции С. н. м. — это система принимаемых и используемых учеными методологических регулятивов, центрированная вокруг некоторых («стилеобразующих») элементов этой системы. К важнейшим из них относятся: научные картины мира, идеалы и нормы науки, философские идеи и принципы. Влияние научной картины мира на стиль мышления ученых особенно значительно в периоды, когда новая предметная область исследуется, главным образом, эмпирическими методами в отсутствие успешной объясняющей теории. Тогда поиски теоретического объяснения направляются научной картиной мира (общей или специальной), которая позволяет обобщать наблюдения, ставить исследовательские задачи, планировать эксперименты, интерпретировать их результаты. Дальнейшее влияние научной картины мира на С. н, м. усиливается или ослабевает, в зависимости от того, прогрессирует или регрессирует научная исследовательская программа, в рамках которой возникают и эволюционируют соответствующие ей теории. Напр., стиль мышления, соответствующий электродинамической картине мира, направлял исследования экспериментально обнаруженных катодных и рентгеновских лучей, позволяя выдвигать гипотезы об их природе (новые виды излучения интерпретировались как потоки частиц или как волновые процессы в эфире); впоследствии сама электродинамическая картина мира была существенно скорректирована, когда природа этих излучений получила новое теоретическое объяснение (B.C. Стёпин).

37. Научное наблюдение, научный эксперимент. Виды и роль в научном познании.

Наблюдение, эксперимент и измерение относятся к методам эмпирического исследования.

Наблюдение – один из важнейших методов эмпир познания. Наблюдение - это преднамеренное, направленное восприятие, имеющее целью выявление существенных св-в и отношений объекта познания. Важнейшей особенностью наблюдения явл-ся его целенаправленный хар-р. Эта целенаправленность обусловлена наличием предварительных идей, гипотез, к-рые ставят задачи наблюдению. Научное наблюдение в отличие от обычного созерцания всегда оплодотворено той или иной научной идеей, опосредуется уже имеющимся знанием, к-рое показывает, что наблюдать и как наблюдать.

Наблюдение как метод эмпирического исследования всегда связано с описанием, к-рое закрепляет и передает результаты наблюдения с помощью определенных знаковых средств. С помощью описания чувственная информация переводится на язык понятий, знаков, схем, рисунков, графиков и цифр для дальнейшей рациональной обработки.

Часто исследование требует эксперимента. В отличие от обычного наблюдения в ходе эксперимента исследователь активно вмешивается в протекание изучаемого процесса с целью получить о нем определенные знания. С помощью эксперимента объект или воспроизводится искусственно, или ставится в заданные определенным образом и контролируемые условия, отвечающие целям исследования. В процессе научного познания применяется и мысленный эксперимент, когда ученый в уме оперирует опред-ми образами, мысленно ставит объект в опред-ные условия. Виды эксперимента: исследовательский или поисковый, про­верочный или контрольный, воспроизводящий, изолирующий, качественный или количественный, подтверждающий, опровергающий или решающий.

Познавательная роль эксперимента велика не только в том отношении, что он дает ответы на ранее поставленные вопросы, но и в том, что в ходе его возникают новые проблемы, решение к-рых требует проведения новых опытов и создания новых экспер-х установок.

Т.о. экспер-ная деятельность обладает сложной структурой: теор. основы эксперимента - научные теории, гипотезы; матер. основа - приборы; непосредственное осуществление экспер.; эксперим наблюдение; колич и кач анализ рез-тов эксперимента, их теор. обобщение. Эксперимент одновременно принадлежит и к познавательной, и к практической деятельности людей, использует теор-е знания, являясь частью эмпирики.

38. Описание и измерение: виды и познавательные функции.

Измерении подразделяются на прямые, косвенные, статические, динамические, абсолютные, относительные и т.д.

Описание – это отражение признаков объекта, выявленных в результате его исследования. Одновременно описание есть форма выражения знаний об объектах исследования. Важнейшая функция описания – систематизация сведений о групповых и индивидуальных свойствах объектов. Различаются три вида описания: а) словесная передача информации об объекте; б) графическая фиксация информации;

в) передача преобразованной или сокращенной (сжатой) информации об объекте – кодированное описание.

39. Анализ и синтез. Аксиоматический и гипотетико-дедуктивный методы познания.

Общенаучные методы познания: Методами обработки и систематизации знаний эмпирического уровня прежде всего являются синтез и анализ. Анализ- процесс мысленного, а нередко и реального расчленения предмета, явления на части(признаки, свойства, отношения). Процедурой, обратной анализу, является синтез. Синтез- это соединение выделенных в ходе анализа сторон предмета в единое целое.

Аксиоматический метод - способ построения научной теории, при котором в ее основу кладутся некоторые исходные положения - аксиомы (постулаты), из которых все остальные утверждения этой теории выводятся из них чисто логическим путем, посредством доказательства. Аксиоматический метод - лишь один из методов построения уже добытого научного знания. Он имеет ограниченное применение, поскольку требует высокого уровня развития аксиоматизированной содержательной теории. Аксиоматизация в науке обозначает область знания, которая представляет единую дедуктивную систему, и содержание которой выведено из начальных аксиом. В настоящее время в качестве исходных аксиом могут быть избраны отдельные положения теории, из которой выводится всё остальное. Т.е. аксиомы представляют соглашения учёных, которые придают элементам теории статус аксиомы (относится к методу теоретического познания).

Гипотетико-дедуктивный метод основан на выведении (дедукции) заключений из гипотез, истинное значение которых неизвестно. Отсюда знание носит вероятностный характер.  Гипотетико-дедуктивный метод включает соотношение между гипотезами и фактами. Это соотношение является противоречивым: 1)от фактов нет логического пути к правильной гипотезе; 2)от гипотез к фактам существует множество логических построений. Гипотеза- знание, в основе которого лежит предположение, это еще не доказанное теоретически. В ходе доказательства одни гипотезы становятся теорией, а другие отбрасываются, превращаются в заблуждения. Новые гипотезы выдвигаются на основе проверок старых, даже если они были отрицательными.   Дело в том, что путь от фактов к выводу гипотез – путь обобщения. Сами факты такого обобщения не подсказывают. Считается, что этот метод – путь установления гипотез (также относится к методу теоретического познания).

40. Научная метафора: эвристическая роль в научном познании, виды.

Как уже было сказано выше, исследования в теории метафоры начаты Аристотелем и таким образом насчитывают более двух тысяч лет. Занимаясь проблемами поэтики и риторики, Аристотель рассматривал метафору только как фигуру речи, но не говорил о метафоре как об индивидуальном языковом явлении: «Всякое имя бывает или общеупотребительное, или глосса, или метафора, или украшение, или вновь составленное, или растяженное, или сокращенное, или измененное» [Аристотель]. Сам Аристотель, настаивая на том, что в рассуждениях следует избегать пользования метафорами, высоко ценил их как способ описания не того, «что было, а того», «что могло быть, будучи возможно в силу вероятности или необходимости». [Аристотель]

Скляревская Г.Н. в книге «Метафора в системе языка» говорит о том, что, не смотря на это, благодаря Аристотелю сложился, получивший развитие в 20 веке взгляд на метафору, как на «неотъемлемую принадлежность языка, необходимую для коммуникативных, номинативных и познавательных целей» [Скляревская Г.Н., 1993, стр. 6].

Скляревская Г.Н. приводит высказывания античных философов о метафоре, доказывая то, что они уже содержат зерна идей, послуживших основой для разноаспектного изучения этого языкового феномена: «Квинтилиан полагал, что «метафора дарована нам самой природой» и «содействует тому, чтобы ни один предмет не остался без обозначения». Это же утверждает Деметрий: «обиходная речь создала такие хорошие метафоры для некоторых понятий, что мы уже не нуждаемся для них в точных выражениях, такая метафора утвердилась в языке, заняв место буквального обозначения». Цицерон трактует метафору как способ формирования недостающих языку значений – перенос по сходству производится «ввиду отсутствия в языке соответствующего понятию слова». Теофраст также признавал за метафорой право пополнять недостаток слов в языке». [Скляревская Г.Н., 1993, стр. 6].

Но после расцвета изучения теории метафоры, пришедшегося на время античности, Аристотеля, Платона и их последователей, следует долгий период упадка риторики, повлекший за собой упадок развития теории метафоры. А. Ричардс А.  Ричардс отмечает: «На протяжении истории риторики метафора рассматривалась как нечто вроде удачной уловки, основанной на гибкости слов, как нечто уместное лишь в некоторых случаях и требующее особого искусства и осторожности. Короче говоря, к метафоре относились как к украшению и безделушке, как к некоторому дополнительному механизму языка, но не как к его основной форме» [Ричардс А., 1990, стр. 40]^[2]. Долгое время употребление метафор считалось недопустимым для языка науки, из-за недопустимости появления неточностей, связанных с двусмысленностью. Т. Гоббс Т.  Гоббс писал: «Свет человеческого ума — это вразумительные слова, предварительно очищенные от всякой двусмысленности точными дефинициями. Рассуждение есть шаг, рост знания — путь, а благоденствие человеческого рода — цель. Метафора же и бессмысленные и двусмысленные слова, напротив, суть что-то ignes fatui [блуждающих огней], и рассуждать при их помощи значит бродить среди бесчисленных нелепостей, результат же, к которому они приводят, есть разногласие и возмущение или презрение... Ибо хотя позволительно говорить в обиходной речи, например «дорога идет или ведет сюда или отсюда», «пословица говорит то или это» (между тем как дорога не может ходить, ни пословица говорить), однако, когда мы рассуждаем и ищем истины, такие речи недопустимы» [Гоббс Т., 1936, стр. 63]^[3].

Эта точка зрения начала пересматриваться в 20 веке, метафора начинает переосмысливаться как неотъемлемый элемент речи, а научное познание рассматривается в новый измерениях. Способность метафор создавать целостность, объединяя разнородный материал, постоянно привлекает к ним интерес различных авторов [Гусев, стр. 104]. Зачастую они рассматриваются в рамках художественно-эстетического анализа, многие детали, выявленные при таком подходе, важны для понимания сущности познавательных процессов. Н.Н. Волков в 1921 году отмечал «несводимость природы метафоры к отношениям простого сходства». Он считал, что чаще всего, под метафорой понимают различные способы объединения «гетерогенных сфер вещей», и рассматривал её как «свернутое суждение, где вещь содержит в себе свой предикат». Поэтому смысл метафоры дается не наглядно, а через отношение особо указываемого в каждом случае типа сходства. [Гусев, Наука и метафора, стр. 105]^[4]

Но долгое время специальный анализ сущности, природы метафоры и её функций отсутствовал. Только в 60-е годы 20 века возник пристальный интерес к метафоре с точки зрения её связей с практикой научного исследования.

Одним из первых исследователей, непосредственно связавших метафору с научным познанием, был американский логик и философ Макс Блэк, автор терминов «фокус»(“focus”) и «рама» (“frame”):

«Рассматривая предложение The chairman plowed through the discussion (букв. 'Председатель собрания продирался через дискуссию') как пример метафоры, мы подразумеваем, что в нем по крайней мере одно слово (в данном случае plowed 'продирался') используется метафорически, а из остальных слов по крайней мере одно используется в буквальном смысле. Мы будем называть слово plowed фокусом (focus) метафоры, а его окружение — рамой (frame).» [Макс Блэк, 1990]. Блэк отмечает, что создание предложений целиком состоящих из метафор приводит к появлению пословиц, аллегорий, загадок. Он рассматривает три точки зрения на метафору: интеракционистскую точку зрения (interaction view), субституциональный взгляд на метафору (a substitution view of metaphor), сравнительную точку зрения (comparison view). [Макс Блэк, 1990] Согласно с субституциональному взгляду на метафору метафорическое выражение всегда употребляется вместо некоторого эквивалентного ему буквального выражения, а также подход, согласно которому любое предложение, содержащее метафору, рассматривается как замещающее некоторый набор предложений с прямым значением. Блэк говорит о том, что субституциональная точка зрения в той или иной форме принимается большинством авторов. Приводя определение из Оксфордского словаря: «Метафора: фигура речи, заключающаяся в том, что имя или дескриптивное выражение переносится на некоторый объект, отличный от того объекта, к которому, собственно, применимо это выражение, но в чем-то аналогичный ему; результат этого — метафорическое выражение» Блэк отмечает эту точку зрения как наиболее укоренившуюся и считает, что автор, утверждающий другой взгляд, приближается к старому определению: «говорить одно, а иметь в виду другое». Согласно субституциональной концепции, фокус метафоры служит для передачи смысла, который в принципе мог бы быть выражен буквально, понимание метафоры уподобляется дешифровке кода или разгадыванию загадки. Использование метафоры в данном случае может быть объяснено отсутствием буквального эквивалента в языке. Рассмотренная с этой точки зрения, метафора является разновидностью катахрезы (вкладывания новых смыслов в старые слова). Как пример приводится слово «оранжевый» (orange букв. «апельсиновый») как обозначение цвета своим появлением обязано катахрезе, однако сейчас употребляется по отношению к цвету столь же «естественно» (и неметафорично), как и по отношению к апельсину [Макс Блэк, 1990].

Точка зрения утверждающая, что в основе метафоры лежит демонстрация сходства или аналогии является в терминологии Блэка сравнительной точкой зрения на метафору (comparison view). Блэк приводит примером высказывание Шопенгауэра о том, что геометрическое доказательство является мышеловкой: «Геометрическое доказательство похоже на мышеловку; и в том, и в другом случае обещанное вознаграждение не более чем обман: как только жертва позволила себя заманить, она тут же сталкивается с неприятной неожиданностью и т. д.». Согласно сравнительной точке зрения, метафорическое утверждение может быть заменено эквивалентным ему сравнением, таким образом она является разновидностью субституциональной концепции метафоры.

Главным отличием субституциональной концепции Блэка и, являющейся её разновидностью сравнительной точкой зрения, является то, что при сравнительной точке зрения требуется более детальная перефразировка. Автор использует метафорическое выражение «Ричард — лев» (Richard is a lion) для иллюстрации этого отличия, он говорит о том, что согласно первой точке зрения это предложение обозначает приблизительно тоже, что и «Ричард храбр» (Richard is brave), в соответствии со второй точкой зрения – пости то же самое что и «Ричард (своей храбростью) похож на льва» (Richard is like a lion (in being brave)) притом что слова, стоящие в скобках употребляются не явно, а только предполагаются. [Макс Блэк, 1990] Можно заметить, что сравнительная точка зрения Блэка перекликается с определением метафоры Аристотеля, приведённым выше: «Метафора – перенесение слова с изменением значения из рода в вид, из вида в род, или из вида в вид, или по аналогии».

Третьей точкой зрения, рассматриваемой Блэком, является  интеракционистская точка зрения на метафору (interaction view). Он говорит о том, что она лишена главных недостатков субституциональной и сравнительной точек зрения и проникает в суть употребления метафор и границ самого этого понятия. Интеракционистская точка зрения по Блэку сводится к следующим семи понятиям:

Метафорическое суждение имеет два различных субъекта — главный и вспомогательный.

Эти субъекты зачастую выгоднее рассматривать как «системы» (systems of things), чем как глобальные объекты (things).

Механизм метафоры заключается в том, что к главному субъекту прилагается система «ассоциируемых импликаций», связанных со вспомогательным субъектом.

Эти импликации обычно есть не что иное, как общепринятые ассоциации, связанные в сознании говорящих со вспомогательным субъектом, но в некоторых случаях это могут быть и нестандартные импликации, установленные автором ad hoc.

Метафора в имплицитном виде включает в себя такие суждения о главном субъекте, которые обычно прилагаются к вспомогательному субъекту. Благодаря этому метафора отбирает, выделяет и организует одни, вполне определенные характеристики главного субъекта, и устраняет другие.

Это влечет за собой сдвиги в значении слов, принадлежащих к той же самой семье или системе, что и метафорическое выражение, и некоторые из этих сдвигов, хотя и не все, могут быть метафорическими переносами. (Вторичные метафоры должны, однако, прочитываться менее «эмфатично».)

Не существует, вообще говоря, никаких «предписаний» относительно обязательности сдвигов значения — никакого общего правила, которое позволило бы объяснить, почему некоторые метафоры проходят, а другие нет.

В этом же 1962 году появилось несколько работ, имеющих сходную с Блэком ориентацию [Гусев, Наука и метафора, стр. 104]. Д.Бергрен продолжает линию намеченную Блэком, хотя сам автор считает, что его идея представляет новую теорию метафоры – теорию «растяжения»  и одновременно «натяжения». Он рассматривает некоторые новые подходы к теме, в частности подвергает дальнейшему рассмотрению сущность «фокуса» метафоры. Бергрен считает, что в качестве метафоры может выступать не только слово и предложение, но и модель, диаграмма. В этом случае метафорой оказывается и применение метода, например математики в физическом исследовании. Бергрен уделяет сопоставлению различных способов уподобления предметов физического мира и выделяет среди них три главных, основывающихся соответственно на наглядном, структурном и вещественном сходстве. Автор считает, что второй способ используется в рамках научного и философского исследования.

Таким образом Бергрен утверждая, что новый смысл возникает не в результате сравнения, а в результате «растягивания» старого значения, он, подобно Блэку, сводит всё к «конструированию одного объекта в терминах другого», но при этом Бергрен считает наиболее важным результатом создания метафорического выражения одновременное изменение как главного, так и дополнительного субъекта. Бергрен, рассматривая процесс формирования метафорических образов, считает что они появляются благодаря наложению и синтезу таких элементов как образ конкретного предмета, психическое переживание и концептуально-образная схема., примером может служить выражение «заледеневшая душа», составляющие элементы которых мы всегда воспринимаем в буквальном значении.

Бергрен отмечает, что в науке метафора необходима не менее, чем в поэзии, и что игнорирование метафорического характера моделей, используемого в научной практике, является одним из источников ошибок.  [ Гусев, Наука и метафора, стр. 108]

Современные исследователи рассматривают метафорические выражения как одно из важнейших средств конструирования языка, его расширения, как способ связи естественного языка и языка науки, а также выявляют и другие стороны употребления метафор, таким образом они пытаются решить проблему, оказавшуюся непосильной для прошлого – проблему становления нового знания [Гусев, Наука и метафора, стр. 104].

Скляревская выделяет  четыре направления изучения метафоры которые изучались в 60-70 гг 20 века [Скляревская Г.Н., 1993, стр. 5]: номинативно-предметное, формально-логическое, психологическое, лингвистическое.

Далее она говорит о том, что течений в изучении метафоры в последние годы значительно прибавилось. Она вычленяет одиннадцать самостоятельных направлений:

Семасиологическое направление, изучающее схемную структуру языковой метафоры, семантические процессы, формирующие метафорическое значение, соотношение сем в исходном и метафорическом значениях, механизмы образования метафоры, специфику денотата языковой метафоры, характер коннотативных элементов.

Ономасиологическое направление, рассматривающее метафору с точки зрения ее предметной отнесенности, с точки зрения соотношения языковых единиц с внеязыковыми объектами.

Гносеологическое направление. Формируя недостающие языку значения и способствуя тому, чтобы «остался без обозначения», языковая метафора тем самым вместе с другими лексическими средствами участвует в членении мира и в репрезентации действительности – в этом в первую очередь проявляются познавательные функции языковой метафоры. С этой точки зрения метафора как объект исследования оказалась чрезвычайно притягательной не только для лингвистов, Но и для философов, так как является одним из способов организации познавательной деятельности.[Гусев, Наука и метафора, стр 53] При этом признают, что язык различных научных теорий строится на основе метафор, и никакое знание не может быть организовано без участия метафоры [Гусев, Наука и метафора, с.11]. Высказывалось мнение, что изучение метафоры может оказаться ключом к пониманию многих проблем современной науки, в частности проблемы репрезентации нового знания [Величковский Б.М., 1982, стр. 234].

Логическое направление, изучающее ЯМ в аспекте теории референции. Основой этого направления является отмеченное еще Аристотелем свойство метафоры совмещать два понятия. В современной интерпретации это свойство трактуется как взаимодействие уже описанных выше «фокуса» и «рамки» метафоры. В общем виде предметом изучения языковой метафоры с позиции теории референции служит наблюдаемое несоответствие между семантическими связями языковой метафоры и очевидными логическими связями, существующими между предметами и явлениями действительности.

Лингвистическое направление, которое занимается выявлением  и классификацией языковых свойств метафоры (морфологических, словообразовательных, синтаксических). Особенно детально изучается синтаксис языковой метафоры.

Лингво-стилистическое направление.

Психолингвистическое направление, изучающее языковую метафору в аспекте теории речеобразования и восприятия речи.

Экспрессиологическое направление – направление изучения метафоры, связанное с описанием её экспрессивных свойств.

Лингвистико-литературоведческое направление, описывающее лингвистические свойства художественное метафоры.

Лексикологическое направление, которое  связано с описанием и оформлением языковой метафоры с точки зрения словарной практики.