Внешняя политика и безопасность современной России - 3 - Хрестоматия - Шаклеина - 2002 - 491

К.В. Воронов

181

просом и России, и США, поскольку это зафиксировано в основополагающем документе — соглашении между Россией и НАТО, с другой — альянс проводит политику «открытых дверей». Поддержка позиции в отношении «отложенного приема» прибалтов, которую Б. Ельцин (по горячим следам событий в Риге) получил от Ж. Ширака и Г. Коля на московском «саммите с ковшиками» в марте 1996 г., носит все же тактический и ограниченный характер.

Изменения политического ландшафта в субрегионе также далеко неоднозначны для России. После присоединения Швеции и Финляндии к ЕС в 1995 г., проводивших особый курс в сфере политики обеспечения безопасности, известный как политика неприсоединения или неучастия в союзах Запада, отношения с этими странами перестали иметь прежний доверительный характер. К тому же возникшая проблема расширения НАТО уже оказывает негативное воздействие на внешнеполитический курс и Швеции, и Финляндии, и, как показали последние события, в не меньшей степени Норвегии (судебный процесс над капитаном Петренко, «экологическое дело» Никитина, высылка дипломатов в марте 1998 г.).

Трудно представить, что Дания, геополитически играющая на Балтике роль «пробки от бутылки», сможет повлиять на грузопотоки России на мировых рынках. Любые ограничения, даже под видом заботы об охране окружающей среды (подобно Турции через Босфор), будут справедливо восприниматься как изменение международного статуса Датских проливов, что приведет автоматически к обострению не только российско-датских отношений, но и всей обстановки. В то же время они бумерангом ударят по ННГ Балтии, что «свяжет руки» Копенгагену. Все это в целом усиливает заинтересованность России в еще более тесном экономическом и политическом сотрудничестве с Норвегией, Швецией и Финляндией.

Более сложная комбинация, с точки зрения балтийской политики России, наблюдается в отношениях с ФРГ и Польшей. Хотя Варшаве удалось реализовать свою долгосрочную цель — вступить в ряды организации Североатлантического договора, отношения с Кремлем служат существенным противовесом германскому влиянию к востоку от Эльбы. Антинатовские инвективы Москвы, ее движение в сторону союза с Белоруссией и давление на Балтию на практике еще больше подталкивает Польшу к Германии. Однако в будущем поляки, очевидно, будут больше склонны видеть в России полезный противовес доминированию Берлина или Вашингтона в своей новой атлантической политике. В интересах Запада, чтобы Россия уравновешивала новое «расширение Германии на восток».

Укрепление связей Москвы с Минском — единственным стратегическим союзником России — имеет существенное значение как ответ Западу на расширение сферы его влияния, хотя ныне Кремль не располагает необходимыми ресурсами, чтобы восстановить здесь свои позиции в полном объеме. Если российские интересы в Балтии будут и дальше ущемляться существенным образом политикой западных держав, это может подтолкнуть процессы военно-политической реинтеграции на постсоветском пространстве. Примечательно, что совместные россий- ско-белорусские фронтовые командно-штабные учения (23-27 марта 1998 г.) совпадали с проходившими в Тяльшайском округе Литвы оперативно-тактическими учениями ВС Балтии «Павасаре веяс-98», на которых в качестве наблюдателей, как водится, присутствовали представители НАТО.

Конечно, в российском курсе (не только во внешней политике от А. Козырева до Е. Примакова) произошли существенные перемены. Колебания и корректировки политики Москвы протекали спонтанно и хаотично: от неоим-

182	Балтийская политика России: поиск стратегии

перских окриков к позиции стороннего наблюдателя, от набора перестроенных инициатив и до элементов прагматического курса. Это связано как с объективными причинами (таким же начальным этапом формирования своей линии на Балтике), так и субъективными мотивами. Поскольку ННГ Балтии не вписывались в концепцию ближнего зарубежья, но и к дальнему эти страны также трудно было отнести, к ним сохранялся двойственный подход. Немалую роль в начальный период (1991–1994 гг.) взаимоотношений при этой противоречивой линии сыграло порой неприкрытое давление Запада на Москву, стремящегося обеспечить безусловный вывод иностранных войск из Балтии, его обещания экономической помощи, политической поддержки, а также нехватка политической воли в Кремле и внимания к субрегиональной проблематике. У России во время «цивилизованного развода» не могло быть четкой, взвешенной балтийской политики еще и потому, что устремления ее властной элиты были направлены исключительно на поддержание согласия с Западом. Повышенная оживленность Москвы в субрегионе, как утверждалось некоторыми, могла бы создать у западных партнеров впечатление растущего противодействия или антиамериканизма, хотя речь шла не об искушении использовать их слабости, а о желании самостоятельно реализовывать свой потенциал. В результате Москва проиграла раунд, ограничиваясь в 1993–1994 гг. укорами и увещеваниями. Прибалты в этот период «нежных отношений» добились международно-политического признания

ивывода всех войск без соответствующих гарантий российских интересов и учета озабоченностей. Хотя в январе 1991 г. Б. Ельциным и руководством Эстонии

иЛатвии были подписаны двусторонние договоры об основах взаимоотношений

ипозже в 1994 г. ряд других соглашений, согласно которым стороны брали на себя обязательства предоставить своим жителям право получить гражданство и обеспечить им равные права независимо от национальности, однако власти этих стран, как известно, приняли такое национальное законодательство, которое свело на нет эти договоренности. Несмотря на нейтрализацию спорных ситуаций между Москвой и столицами ННГ Балтии в это время, сторонам все же не удалось разрешить споры или заложить основы для ликвидации конфликтов, они перешли в опасную тлеющую латентную стадию. Позитивные сдвиги в двусторонних отношениях также не наблюдались.

Современная балтийская политика России начала формироваться после окончательного вывода российских войск с территории ННГ Балтии и завершения процесса оформления договорно-правовой базы. В это время наблюдались как некоторые достижения, так и откаты в двусторонних отношениях. Концепция российской политики в отношении этих стран как доктринальный документ, впервые появилась на свет и была декларирована пресс-службой президента 11 февраля 1997 г., а двумя днями позже детализирована МИД РФ. Связи с ННГ Балтии, как там констатировалось, имеют теперь для России «исключительное значение», но отношения с Эстонией и Латвией находятся в тупике, из которого их может вывести только добрая воля обеих или одной из сторон.

Сегодня цели балтийской политики России состоят вроде бы в сохранении стратегической стабильности в субрегионе и создании благоприятных условий для плодотворного сотрудничества с ближайшими и непосредственными соседями на Балтике и Севере Европы. Более конкретно эти генеральные цели можно видимо сформулировать так: 1) сдерживание процесса расширения НАТО за счет ННГ Балтии; 2) недопущение доминирования Запада (в целом или одной из его

К.В. Воронов

183

ведущих держав — США/Германии) в субрегионе; 3) противодействие возникновению здесь не только нового очага напряженности, но и напротив, по возможности наибольшее включение прибалтийских республик в хозяйственные и прочие связи с Россией. Таким образом, можно с уверенностью сказать, что Москва не намерена идти на уступки в вопросе, касающемся приема прибалтийских республик в НАТО. В связи с этим возможна достаточно жесткая конфронтация на политическом уровне; потенциально вероятен переход сторон к взаимоотношениям в рамках модели политического и военного сдерживания, что может привести к возникновению нового регионального конфликта низкой интенсивности. Выбор России в Балтии достаточно прост и жестко ограничен: либо продолжение ее дальнейшего «выдавливания» из региона и переход РФ к маргинальной роли (а это неприемлемо), либо возврат к полномасштабному сотрудничеству на новой основе, фундаментальное ядро которого все еще сохраняется.

Кроме государственных интересов всех участников субрегиональных взаимосвязей, необходимо учитывать более широкие сферы внимания и заинтересованности отраслевых, региональных кругов, национального капитала — торгового, банковского, финансового (например, «Газпрома», РАО ЕЭС России, ТЭК) и прочих слоев. Все весомей в последнее время стал звучать голос региональной элиты по вопросам балтийского курса России. Между тем власти Балтии успешно замалчивают и игнорируют продолжающиеся масштабные экономические взаимосвязи с РФ. Несмотря на помощь Запада, главным хозяйственным партнером для прибалтов (эта тема заслуживает самостоятельного исследования) все еще остается восточный сосед. Достаточно сказать, что за счет российского импорта, например, Латвия, удовлетворяет, свои потребности в топливе и в цветных металлах на 90%, в сырье для химической промышленности на 80%, в электроэнергии на 50%. Так, министр экономики Латвии А. Сауснитис был уволен премьер-министром Г. Крастсом за разглашение доклада относительно последствий российских мер экономического воздействия, которые по его оценке составят свыше 300 млн. долл. США или 60% госбюджета за 1998 г. Отрадно, что хозяйственные потребности и интересы бизнеса все еще будут подталкивать стороны обращаться к друг другу. Для Балтии Россия и в обозримом будущем останется главным экономическим партнером.

Нынешняя повестка для российско-балтийской политики состоит из ряда предложений о мерах доверия и гарантиях безопасности, которые могла бы предоставить Москва Эстонии, Латвии и Литве. Впервые об этом заявил Президент РФ в начале 1997 г., а затем развил и дополнил во время своего официального визита в Швецию в конце года. Россия четко следует объявленной Ельциным инициативе о 40-процентном сокращении вооруженной группировки в своих се- веро-западных регионах. Эти позитивные сдвиги подтвердила в феврале 1998 г. в ходе своего визита в Калининградскую область министр иностранных дел Швеции Лена Ельм-Вален.

С тех пор, как подписан российско-литовский договор о границе и о разграничении исключительной экономической зоны и континентального шельфа Балтийского моря (октябрь 1997 г.), отношения между Москвой и одной из ННГ Балтии стали обретать необходимую легитимность и достойный международный статус. На переговорах с А. Бразаускасом Б. Ельцин вручил тогдашнему литовскому президенту «Заявление президента Российской Федерации по вопросу о гарантиях безопасности стран Балтии и мерах укрепления доверия в отношениях

184	Балтийская политика России: поиск стратегии

между ними и Россией». Этот документ по дипломатическим каналам был передан российским МИД в Ригу и Таллин. Это самый серьезный из имеющихся на сегодняшних день в дипломатическом арсенале Кремля аргументов, призванных помешать приближению НАТО вплотную к российским границам. На Смоленской площади, естественно, предвидели негативную реакцию руководства Эстонии, Латвии и Литвы на эту инициативу Москвы. Так и произошло. На последовавшей вскоре встрече трех президентов в Паланге — А. Бразаускаса, Г. Улманиса и Л. Мери было заявлено, что российские гарантии неприемлемы для этих республик. Поэтому МИД РФ начал активно готовить еще один документ — «Пакт региональной безопасности и стабильности». Новое соглашение, как планируется, может распространяться на все страны Северной Европы и придаст нашим гарантиям многосторонний характер. Россией предполагается любой формат диалога по вопросам безопасности в субрегионе. Смогут ли подобное предложение нынешние верхи Балтии отвергнуть с порога?

После договоренностей, зафиксированных на переговорах в Москве между Б. Ельциным и А. Бразаускасом (хотя просматривается достаточно сложный процесс их ратификации в законодательных органах), Литва явно опережает своих балтийских собратьев по осуществлению условий приема в ЕС и НАТО. Московский визит укрепил также позиции Вильнюса в отношении Евросоюза. Ведь среди шести рекомендованных КЕС кандидатов для начала переговоров о присоединении к ЕС из стран Балтии была лишь Эстония, чьи успехи в экономике не намного отличаются от показателей соседей, а достижения в области прав национальных меньшинств и гуманитарной сфере вызывают нарекание даже западных правозащитных организаций. Это решение евробюрократов из Брюсселя вызвало серьезное недовольство в Вильнюсе и Риге, трения между соседями. С Латвией и Эстонией, как известно, Москва все еще продолжает сложную дипломатическую работу по выработке договоров о границе.

Отказ от статуса стороннего наблюдателя и переход к роли активного (а может быть ведущего) игрока в субрегионе во многом зависит от политической воли Кремля. Среди предпосылок и составляющих политического процесса взаимосвязей с Балтией Москве, в первую очередь, следует добиваться, на наш взгляд, прекращения действия негативных факторов и установок. Например, както: «презумпции виновности» России, безусловной выгодности курса Балтии на интеграцию с Западом и т.д. В этом ключе ситуация в Балтии по сравнению с другими регионами СНГ крайне неблагоприятная. После прекращения в 1998 г. срока аренды в г. Скрунда российская станция раннего предупреждения о ракетном нападении — единственный и последний военный объект здесь — будет выведена из Латвии. Сокращение российских ВС на северо-западе сужает возможности политики Москвы в субрегионе, но в то же время является проявлением доброй воли, приглашением к диалогу. Вызывает недоумение — почему не работают межэлитные связи. Линия неформального сотрудничества без сдерживания не позволяет ограничивать действия национал-радикалов. Можно констатировать, что традиционные параметры влияния России в субрегионе не используются, идейно-политические ориентиры потеряны. Отказ Москвы от каких бы то ни было притязаний на особые отношения с новыми соседями на Балтике подталкивает их политическую элиту к однобокому курсу.

Какова же должна быть ныне балтийская политика России, как современного и миролюбивого государства? Придется повторить общеизвестные положе-

К.В. Воронов

185

ния. Во-первых, необходимо отказаться от прежних иллюзий как эпохи СССР, так и раннего пореформенного периода. Во-вторых, следует проводить четкий прагматический курс, когда защита и реализация законных национальных интересов обеспечивается в полной мере возможностями нашего государства и политической волей его руководства. Для российской дипломатии в новом, северозападном зарубежье, следует продолжить установление широких позитивных контактов, разработку стимулов и различного рода поощрений, а также развитие двусторонних связей, несмотря на готовность к широкому многостороннему сотрудничеству. Российский курс в Балтии, на наш взгляд, должен владеть политической инициативой, предполагать более активное маневрирование в качестве инструмента продвижения своих приоритетов. Следует более рачительно отнестись здесь к остаткам международно-правового и геополитического наследия

СССР, по новому взглянуть на «бархатные» и «певческие» революции, исход и последствия холодной войны. Необходимо демонстрировать дифференцированную линию — благорасположение в Литве, как «любимому дитя», и как «enfants terribles» к Латвии и Эстонии. Дипломатическая тактика «непрямого воздействия», основанная на исторической ответственности и добрососедстве, может использовать экономический, политический, социокультурный и прочий потенциал страны для достижения поставленных целей: защиты национальных интересов и отражения существующих и возникающих угроз.

В то же время сюда необходимо «подверстать» политику государственной защиты национальных прав граждан России, поддержки национальных меньшинств за рубежом. Отсутствие до недавнего времени четкой линии по национальному вопросу, понятно, ослабляет межгосударственный диалог с ННГ Балтии. Ведь ущемление прав некоренного населения здесь идет как бы по двум направлениям: а) по линии дискриминации иностранного/русского языка и б) правового статуса «неграждан». Таковых в Литве с населением 4 млн. человек около 20% (9% — русские, 7.3 —поляки, 1.7%-белорусы), в Латвии с населением почти 3 млн. человек более 48% (34% — русские, 4.5 — белорусы, 3.5 — украинцы, 2.3 — поляки, 1.3% — литовцы), а в Эстонии с населением чуть более 1.5 млн. человек — около 40% (31% — русские, 3.3 — украинцы, 1.8 — белорусы, 1.1%- финны)12. В целом правовая практика в отношении этнических россиян в Эстонии и Латвии и, отчасти, в Литве (только в гуманитарной сфере, так как Вильнюс единственный пошел по «нулевому» варианту при предоставлении гражданства всем проживающим на территории страны) продолжает оставаться дискриминационной. Поставив людей нетитульной национальности в положение иностранцев, а подчас «людей второго сорта» власти этих стран игнорируют сложившуюся геополитическую, культурную и психологическую ситуацию. Даже принятие ННГ Балтии в Совет Европы не привело к изменению позиции официального Таллина и Риги в отношении русскоязычного населения.

Москва, как известно, ранее неоднократно заявляла, что она рассматривает свои связи с ННГ Балтии в основном сквозь призму их отношения к русскоязычному населению. За годы второй независимости элита прибалтов только сейчас подходит в полной мере к осознанию сложностей межэтнических отношений внутри своих стран и закономерности такой позиции России. Инцидент 3 марта 1998 г. в Риге и последующие известные события, похоже, привели не только к обострению отношений между странами, но и побудили Москву внести необходимые коррективы в свой балтийский курс. Геополитические позиции России

186	Балтийская политика России: поиск стратегии

будут, очевидно, серьезно ослабляться и дальше в результате исхода русских и их ассимиляции в Балтии. Слабеет, а то и теряется полностью, почва для духовных связей, проявления российских интересов, русской культуры, нашей информационной политики. Утрачиваются важные скрепы некогда естественной близости народов. Активизации культурного обмена между странами СНГ и Балтии, развитию сотрудничества в области науки, образования, туризма и других гуманитарных областей мог бы послужить, возможно, некий координирующий центр деятельности россиян за рубежом.

Россия не в полной мере использует многочисленные международноправовые механизмы защиты интересов своей диаспоры, которые подтверждены

вдекларации стран — членов Совета Европы, ООН, Конвенции о защите прав национальных меньшинств, Конвенции МОТ по защите прав трудящихся мигрантов и во многих других международно-правовых документах. Одним из мотивов вступления РФ в Совет Европы, как известно, было желание воспользоваться авторитетом этого органа и его экспертизой для защиты прав этнороссиян

встранах Балтии. Этот форум, как, впрочем, и другие, надежды Москвы не оправдал, а положение с правами русскоязычных в Эстонии и Латвии на практике только ухудшилось. Тем не менее России следует опираться на международные нормы прав человека, например, Декларацию 47/135, принятую ООН в 1992 г., а также нормативную базу и практику Совета Европы, Европейского союза и Американского агентства международного развития. Умело используя международное гуманитарное сотрудничество Москва могла бы лучше отстаивать права и свободы этнических русских и русскоязычных за пределами государственных границ. Тем более, что РФ полностью присоединилась к Конвенции о защите прав человека и основных свобод, с учетом всех протоколов к ней.

«Отдельные недоработки» в дипломатических акциях, как принято говорить на Смоленской площади, мешают получению желанных результатов. Так, можно напомнить, что 30–31 мая 1996 г. в Женеве состоялась Международная конференция по проблемам беженцев и мигрантов в странах СНГ, созванная по инициативе Россиян и Управления Верховного комиссара по делам беженцев (УВКБ) ООН. В ней приняли участие 75 государств, включая страны СНГ, Балтии, и около 100 меж- и неправительственных организаций. Программа действий по стратегии УВКБ ООН и Международной организации по миграции до 2000 г., принятая на конференции, стала еще одним авторитетным документом мирового сообщества по решению проблем беженцев и мигрантов, хотя практика в Балтии развивается в совершенно ином направлении. Разумеется за последние годы

расширилась внутренняя правовая база по защите прав соотечественников за рубежом13, однако, масштабы и глубина этих проблем сохраняются. В целом политика России по защите прав русских в ННГ Балтии все еще пассивна и маловыразительна. Слабым местом пока здесь остается отсутствие механизмов реализации принятых решений — Указов Президента РФ, постановлений Правительства, межгосударственных соглашений. Необходимо большее взаимодействие министерств и ведомств (Совета Безопасности, МИД, Минэкономики, МВЭС, МО, Федеральной миграционной службы), делового мира и российской общественности в отношении Балтии. Вопрос же о главном координирующем центре все еще — предмет «подковерной борьбы». Очевидно, следует расширять и дальше правовую базу для защиты прав и свобод этнических россиян. Ключевую роль должен сыграть готовящийся закон об отношениях с соотечественниками за рубежом.

К.В. Воронов

187

Учитывая аналогичный опыт других стран, может быть, стоит поддержать и принятие Декларации о покровительстве РФ зарубежных соотечественников.

Латвийские и эстонские правовые и житейские реалии таковы, что сущность претензий российской стороны в этих вопросах остается справедливой. Отсутствие позитивного политического взаимодействия — опасный изъян двусторонних связей. А проблема расширения НАТО на восток демонстрирует не только расходящиеся позиции и интересы сторон, но и перспективы их углубления. В отличие от других ННГ на постсоветском пространстве ситуация со странами Балтии, исходя из прошлого исторического опыта, достаточно легко прогнозируема, поскольку существуют только две возможные модели поведения/отношений: дружественная и конфронтационная.

Следующий, зрелый этап отношений России с ННГ Балтии, на наш взгляд, установится после достаточно продолжительной «фазы убеждения», улаживания спорных вопросов, территориальных и межнациональных трений. Урегулирование и правовое закрепление в виде договоров и соглашений отношений прибалтийских стран с Россией являются необходимой предпосылкой их интеграции в ЕС и НАТО. Утверждается, что искусственно затягивая заключение двусторонних договоров о границах с Эстонией и Латвией, Москва, мол, тем самым безболезненно для себя притормаживает прием этих государств в эти союзы. Хотя прием увязки является широко распространенным в практике мировой дипломатии, в отношении Балтии это верно лишь отчасти, так как конфликтный потенциал здесь серьезно настораживает общественность и элиты многих западных держав. Перспектива, например, возникновения межэтнического кризиса на северо-востоке Эстонии в Нарве по «ольстерскому варианту» вполне реальна14.

Внутренние конфликты и внешние междоусобицы, учитывая реалии прибалтийских стран, фактически запрограммированы на годы, если не на десятилетия. В этих условиях поддержание Россией ровных двусторонних отношений с ними с упором на защиту нетитульного населения, очевидно, уже будет недостаточно. Отличительной чертой продуктивной внешнеполитической доктрины является ее целостность. При этом устанавливается, как известно, достаточно закономерная связь с задачами внутренней политики. В этом отношении сравнение внешнеполитического курса Балтии с российским (говоря условно, принципиального с прагматическим) не в пользу последнего: внешняя политика прибалтов обозначилась как инструмент обеспечения внутренних интересов и, наоборот, внутренняя служит обеспечению их внешнеполитических задач. Применение при оценке дипломатии прибалтийских государств высоких моральных критериев вряд ли возможно, однако реализация национальных интересов России и использование при этом категорий этики, нравственности должны основываться на соотношении сил в системе государств, принципах благоразумия и ответственности за принимаемые решения.

* * *

УМосквы в настоящее время достаточно устойчивые интересы и позиции

вБалтии, с ущемлением которых она вряд ли согласится. Курс влиятельных сил

вбалтийском руководстве на безусловное подключение к союзам и структурам Запада при ограничении и, подчас, отходе от сотрудничества с Россией, вряд ли скоро принесет желанные плоды. К тому же, несмотря на сложные отношения

188	Балтийская политика России: поиск стратегии

сторон, у руководства в Кремле есть желание проводить здесь сбалансированную, предсказуемую и привлекательную политику. Этот курс пока еще не оформлен в полной мере юридически, не закреплен с точки зрения международ- но-правовых стандартов. Новые реальности побуждают поскорее уйти от ожиданий «романтического периода» стратегического партнерства с западными державами и перейти к государственной линии — защите национальных интересов по всему спектру. В новом стратегическом консенсусе необходимо в той или иной форме зафиксировать положение о том, что Россия в этом районе имеет свои интересы, а вопросы безопасности на Балтике необходимо решать совместно с учетом всех сторон. Направление эволюции балтийской политики России становится все очевидней, хотя она, скажем так, рождается в муках и борьбе как нечто среднее между стратегией и мечтой.

Примечания:

1«Новые Известия», 23.XI. 1997.

2Многие проблемы российско-балтийских отношений, считает Д. Тренин из Московского Центра Карнеги, могут быть решены благодаря региональной модели интеграции. Подробнее см.: Д.Тренин. «Балтийский шанс. Страны Балтии, Россия и Запад

вскладывающейся Большой Европе». — М., 1997. — С. 52.

3М.Viitasalo, В.Osterlund. The Baltic-sea of changes. —Helsinki, 1996. — Р. 12.

4См. Л.Вардомский, Л.Воробьева, А.Ершов. Калининградская область Российской Федерации: проблемы и перспективы, Калининградская область — сегодня, завтра. —М.: Московский Центр Карнеги, 1995. — Вып. 5. — С. 23.

5«Независимая газета», 11.XII.1997. — С. 5.

6W.Zajaczkowski. «Polish-Lithuanian relations: The Complexities of Geopolitics», in: «The Effects of Enlargement on bilateral relations in Central and Eastern Europe», JSS WEU. Chaillot Papers nr. 26. — P., June, 1997. — Р. 32-33.

7H. Haakkerup. An open NATO («NATO Review». — Brussels, 1996. — Nr. 6. — Р. 16-17).

8R.D. Asmus, R.C. Nurick. NATO Enlargement and the Baltic States («Survival». — London, Summer 1996. — Vol. 38. — Nr. 2. — Р. 121-142).

9См. «Независимая газета», 28.X.I997.

10А.-С.Даль. Швеция и НАТО: главное не продолжение, а характер их отноше-

ний («NATO Review». — Nr. 3, 1997. — С. 15).

11С. Юрьев. Сотрудничество стран Балтии и НАТО. («Зарубежное Военное Обозрение», 1997. — № 5. — С. 8).

12«Независимая газета», 7.11.1998.

13После вступления в силу в 1992 г. Закона «О гражданстве Российской Федерации» в государствах СНГ и Балтии этот статус, по предварительным данным, к концу 1997 г. предоставлен свыше 1.2 млн. человек. Одним из основополагающих документов

вэтой сфере стал Указ Президента от 11 августа 1994 г. «Об основных направлениях государственной политики Российской Федерации в отношении соотечественников, проживающих за рубежом», Постановление Правительства России от 31 августа 1994 г. «О мерах по поддержке соотечественников за рубежом», Указ Президента и Постановление Правительства по поддержанию соотечественников за рубежом, в мае 1996 г.

14М. Ноwеll. Estonia and Russia, Estonians and Russians: A Dialogue. — Tallinn, 1996. — Р. 36-41.

Г.А. АРБАТОВ

РОССИЙСКО-АМЕРИКАНСКИЕ ОТНОШЕНИЯ: ПРОБЛЕМЫ И ЗАДАЧИ

Публикуемый материал представляет собой перевод статьи, напечатанной в одном из респектабельных американских внешнеполитических журна- лов-ежеквартальников «Форин полиси» (лето, 1994 г.). Автор не счел необходимым переделывать статью, ограничившись небольшими редакционными поправками. Хотелось бы заметить лишь одно. Процессы, о которых я писал вес- ной—летом, не только не остановились, но пока продолжают, к сожалению, набирать силу. Это относится, в частности, к дальнейшему осложнению со- циально-экономической и политической обстановки в России, к усилению недоверия к политике США среди многих россиян, некоторому затуханию активности в отношениях между двумя странами и даже определенному ослаблению интереса к России на Западе. Словом, к явлениям, уже сегодня неприятным, но способным стать в определенных условиях опасными.

Г.А.

Холодная война окончилась. Но можно ли считать это важнейшее изменение в международной политике необратимым? И могут ли Америка и Россия рассчитывать на то, что их дружеские отношения, включающие также и элементы сотрудничества, неизбежно сохранятся в будущем? Увы, к большому своему сожалению я должен ответить на оба вопроса «нет».

Без особого труда можно себе представить сценарии развития событий в самой России, которые обрекут нас на возврат к враждебным отношениям, во всяком случае сделают его возможным. Такое изменение в отношениях может быть облегчено или даже спровоцировано определенными действиями Соединенных Штатов. Спору нет, холодная война способна принять новые формы, едва ли она будет простой копией старой. Не говоря уже о том, что на сей раз соотношение сил более благоприятно для Америки. Впрочем, какое значение имеет этот факт в ядерную эпоху?

Но если даже не думать о самом плохом — о возврате к холодной войне — довольно легко представить себе, что отношения станут трудными, враждебными, не адекватными тем новым вызовам, которые бросает нам эпоха. Эти вызовы разнообразны.

Один из них — это наследие холодной войны, прежде всего огромные избытки оружия, разросшаяся сверх всякой меры военная индустрия, раздутые разведывательные сообщества, милитаризован ное мышление и т.д. Брошены нам и иные вызовы — я имею в виду международный терроризм, наркотики, опасность распространения ядерного оружия и других видов оружия массового уничтожения. Наконец, это глобальные экономические проблемы, угроза окружающей среде, проблемы здоровья людей, борьбы с болезнями. Ни одну из возникающих в этих сферах задач нельзя решить без международного сотрудниче-

Опубликовано: США — экономика, политика, идеология. — 1994. — № 12. —

С. 3-12.

190	Российско-американские отношения: проблемы и задачи

ства, а для него критически важно нормальное, здоровое состояние американороссийских отношений.

Ни одно из правительств и большинство специалистов, как выяснилось, не были готовы к миру, каким он вырисовался после окончания холодной войны. Многие из нас даже не представляли себе проблем и вызовов, с которыми мы столкнемся. Возможно, поэтому сегодня ни одна из наших стран не имеет долгосрочной, действительно продуманной политики, адекватной международной ситуации и отвечающей новым реальностям. Когда мы внезапно сталкиваемся с кризисом наподобие югославского, мы вынуждены импровизировать, часто полагаясь на старые методы, которые не пригодны для решения новых проблем.

Должен с сожалением признать, что главные неопределенно сти и даже опасности в эту новую эру исходят прежде всего из развития событий в России. Я имею в виду прежде всего две тесно связанные проблемы: возможный экономический коллапс и взрыв национализма и неоимпериализма — в обоих случаях чреватые введением диктатуры. Эти проблемы заслуживают особого внимания.

Сомнений нет, административно-командная экономическая система, созданная Советским Союзом и унаследованная Россией, неэффективна и расточительна, не способна обеспечить ни должный экономический рост страны, ни достойный уровень жизни ее граждан. К началу 90-х годов эти проблемы и трудности стали особенно очевидными. Вот почему экономическая реформа превратилась в лозунг дня и главную тему политических дебатов.

Различные группы специалистов готовили разные программы. Каждая из этих программ имела свои недостатки. Но я возьму на себя смелость сказать, что любая из них была предпочтительнее «гайдаровской реформы», подготовленной в спешке за закрытыми дверями небольшой группкой малоизвестных второразрядных экономистов и в такой же спешке одобренной президентом Б. Ельциным. Насколько я знаю, Ельцин и увидел-то Гайдара чуть ли не впервые в день, когда подписывал президентский Указ, назначающий его на самую высокую в нашей экономике должность. Общественность не получила даже шанса обсудить план «реформы», ее запустили буквально с колес.

А жаль! Как оказалось, реформа эта не была скроена для России и российских условий, а являлась почти точной копией модели шоковой терапии, изобретенной для того, чтобы выдавить долги стран третьего мира Западу. Получив благословение Международного валютного фонда (МВФ), усиленно продвигаемая некоторыми западными специалистами (среди других Джеффри Саксом и Андерсом Ослундом), эта модель реформы потерпела неудачу практически повсюду. Тем не менее ее приняли в России, стране с совершенно иными экономическими и социальными условиями, коренным образом отличающимися от тех, что господствуют в странах, где ее до этого пускали в ход. Тем более удивительно, что с самого начала план без долгих раздумий благословило российское руководство, которое, правда, к тому всячески подталкивал Запад — я имею в виду МВФ, Всемирный банк и лидеров «большой семерки» — наиболее развитых в экономическом отношении стран.

Результаты, как и можно было ожидать, оказались ужасающими. Шоковая терапия серьезно подорвала российскую экономику. Запад продолжал ее радостно приветствовать, возможно, по идеологическим причинам — ну как тут противостоять соблазну, если само российское руководство приветствовало новую политику как переход к капитализму? Были широко открыты двери для галопи-