Добавил:
Upload Опубликованный материал нарушает ваши авторские права? Сообщите нам.
Вуз: Предмет: Файл:
Абылхожин Ж., Масанов Н., Ерофеева И..doc
Скачиваний:
81
Добавлен:
09.02.2015
Размер:
1.94 Mб
Скачать

Глава 3. События и люди Казахской степи...

135

компонентом исторического мифотворчества традиционно являлся и является по сей день «патриотический» подход к изучению и преподаванию истории, предусматривающий освещение ее с пози­ций субъективных культурно-ценностных предпочтений и полити­ческих претензий своей этнической группы на значительную роль в современном мире. Убедившись в бесперспективности и опас­ности такого подхода для развития национальной государствен­ности и культуры, западная система образования уже отказалась от него [4].

При этом необходимо иметь в виду, что история всегда бы­ла и, по существу, остается до сих пор элитарной сферой знания. Для того чтобы уметь извлечь исторические факты из первичного сырья, т. е. исторических источников, логически связать их между собой воедино и исследовать исторические процессы во всей их не­повторимой сложности и относительной целостности, традиционно требовались хорошее специальное образование, природный исследо­вательский талант и каждодневный кропотливый труд. На многих же людей, не отягощенных грузом обширной эрудиции в гумани­тарных и смежных науках, а также знанием методов и приемоЕ научного источниковедческого и исторического анализа, интеллекту альная элегантность и колоритный стиль авторского повествованш наиболее маститых специалистов-историков часто производят такое же обманчивое впечатление, как и виртуозная легкость скольже­ния именитых мастеров-спортсменов в фигурном катании, и подоб­но внешнему эффекту последнего, создают в их умах устойчивую иллюзию феноменальной легкости процесса воссоздания истории. Лейтмотив такого настроения следующий: история — это самая про­стая наука, и притом наука общедоступная. Каждый человек спосо­бен написать историю своей страны, если у него будет такое жела­ние. Многие загадки прошлого моего народа не разгаданы до сих пор главным образом потому, что о нем прежде писали либо только его откровенные враги и замаскированные недруги либо в лучшем случае — историки-«двоечники»; истины валяются буквально под ногами, поднять их с земли и всенародно показать людям мешают лишь догматизм мышления и непатриотичность историков.

Порождением подобного историографического невежества и взращенного на нем нигилизма по отношению к научному труду профессиональных историков в настоящее время является на всем

постсоветском пространстве ажиотажное мифотворчество в сфере отечественной и всеобщей истории, которое в последние годы, не удовлетворившись традиционной ролью развлекательного буль­варного чтива для невзыскательной публики, начинает все более активно и наступательно вторгаться в образовательный процесс.

Наряду со многими общими интеллектуальными, социально-культурными и этнопсихологическими предпосылками пышного расцвета исторических мифов, характерными для национальных историографии всех постсоветских стран, необходимо кратко обоз­начить те факторы и обстоятельства, которые предопределили не­которую специфику в развитии новейшей казахстанской мифологии исторического прошлого.

Одним из них является специфика казахстанской историогра­фической ситуации, заключающаяся в отсутствии у казахов-ко­чевников в доколониальную эпоху их истории развитой традиции передачи письменной исторической информации и опыта создания рукописной исторической литературы в виде хроник, летописей или агиографических сочинений, присущих историографическим традициям многих европейских и восточных народов. В XVI — первой половине XIX в. почти вся историография Казахстана была представлена письменными источниками и историческими труда­ми людей, не принадлежащих к казахскому этносу и не являв­шихся ретрансляторами его собственных знаний и представлений о своем прошлом. Авторами исторических работ, затрагивавших разные аспекты истории и культуры казахов, в то время явля­лись большей частью русские пограничные чиновники и дипло­маты, а также мусульманские придворные хронисты из соседних среднеазиатских ханств [5]. Приблизительно до середины XIX в. российская историография рассматривала исторические события в Казахской степи в основном через призму геополитических инте­ресов своего государства и соционормативных ценностей русско­го общества того периода, недостаточно привлекая свидетельства самих субъектов исторического процесса о конкретных малоин­тересных для нее аспектах их военной и политической истории и поэтому носила экстраспективный характер [6]. К концу XX в. данное обстоятельство породило в современном казахстанском об­ществе устойчивую иллюзию о том, что многие события казахской истории XVIII — середины XIX в. либо сознательно искажались,

136

Научное знание и м