Глава 3. События и люди Казахской степи...

147

тексте генеральной имперской идеологемы о тотальных масштабах «джунгарской угрозы» для казахской государственности и перс­пектив физического существования казахов как этноса, призван­ной аргументировать подобным образом закономерный характер принятия ими российского подданства, и поэтому исследование различных аспектов освободительной борьбы казахского народа против завоевательной политики Джунгарского ханства в регионе считалось второстепенной задачей для историков. В советский пе­риод в исторических исследованиях основное внимание по тради­ции уделялось восстановлению хронологии казахско-джунгарского противоборства в первой половине XVIII в., но конкретная исто­рия и историческая география самих военных сражений практичес­ки оказались вне поля зрения советских ученых. Исходя из тех же идеологических установок, стала сознательной фигурой умол­чания и история разнообразных мирных контактов между двумя кочевыми народами, следы которой явно прослеживаются как во многих письменных и материальных памятниках прошлого, так и в современной исторической памяти казахского народа. Ввиду малочисленности специальных научных работ по указанной тема­тике большой общественный спрос на такие издания стал быстро покрываться в Казахстане массовым потоком мифологических со­чинений о казахско-джунгарских войнах XVIII столетия и боевых подвигах народных батыров, в результате чего реальная факти­ческая канва взаимоотношений двух этих народов оказалась почти полностью погребенной под плотным слоем разного рода ирраци­ональных идеологических штампов и черно-белых мистификаций, изображающих давно исчезнувших с лица земли былых воинствен­ных соперников казахов в образе неких ужасающих монстров.

Между тем в XVII — первой половине XVIII в. военное противоборство казахских ханств с Джунгарией развивалось с пе­ременным успехом для обеих сторон и носило в целом «маят­никовый» характер. Почти перманентные войны Джунгарского ханства с империей Цинов, периодически случавшиеся межди­настические распри в урге, частые эпидемии инфекционных бо­лезней, большие стихийные бедствия в ойратских улусах и многие другие факторы исторической жизни ойратов время от времени побуждали джунгарских ханов приостанавливать свои военные походы в Казахскую степь и заключать с давним соперником

мирные договоры. Аналогичные ситуации неоднократно возника­ли и в Казахской степи. В свою очередь это вынуждало ее пра­вящую верхушку активно стремиться в тяжелое для нее время к урегулированию своих вооруженных конфликтов с более сильным юго-восточным соседом и инициировать перед ургой двусторон­ние переговоры о мире. Именно поэтому и джунгарские, и казах­ские ханы в разные годы периодически пытались наладить кон­структивный диалог между собой. На практике это выражалось в частом обмене посольствами, подарками и услугами, расширении меновой торговли на границе Джунгарии и Казахской степи, во взаимной поддержке аристократическими лидерами обоих наро­дов друг друга в междоусобных распрях с соперниками внутри собственных стран, случаях предоставления джунгарской кочевой знатью временного «политического убежища» в своих владениях опальным казахским ханам или султанам, а правителями казахов, в свою очередь, — джунгарским тайджам и нойонам, принуди­тельной отправке казахской правящей элитой белой и черной кости отдельных неугодных им ханов в «почетную ссылку» к джунгарам и прочих взаимовыгодных контактах между ними.

Помимо интенсивного общения казахов с джунгарами в поли­тической и социально-экономической жизни оба народа тесно вза­имодействовали между собой в области военного дела и разных сферах общественных отношений, быта и культуры. Основными формами этих двусторонних контактов были в рассматриваемый период: постоянный взаимообразный обмен джунгар с казахами и казахов с джунгарами опытом организации военно-потестарных структур своих кочевых социумов (институты бахадуров или баты­ров и тарханов, статус военнопленных в обоих ханствах и др.), ин­дивидуальными навыками владения оружием ближнего боя и так­тическими приемами наступательных операций в специфических условиях «степных войн»; прямое заимствование казахской знатью и народными арбитрами трех жузов различных правовых норм ойратского законодательного уложения «Их цааз» (1640 г.) при кодификации собственного свода законов и традиционных этикет­ных правил («Жет1 жаргы»), продолжительная традиция заклю­чения добровольных либо принудительных казахско-джунгарских брачных союзов между молодыми людьми, практика усыновления главами ойратских и казахских семей разнополых малолетних де-

148

Научное знание и мифотворчество...