Глава 3. События и люди Казахской степи...

161

Конкретные исторические факты извлекаются профессиональ­ным историком в первую очередь и главным образом из аутен­тичных источников посредством специально разработанных в на­уке методических правил и процедур. К категории таковых аутен­тичных источников, или первоисточников, относятся разнообразные по видам письменные и вещественные памятники прошлого, кото­рые были созданы непосредственно самими участниками, очевид­цами либо компетентными современниками описываемых событий прошлого тогда, когда впечатления о них еще не потускнели и глубоко не трансформировались в исторической памяти людей того времени. В основном первоисточники по истории дореволюцион­ного Казахстана представлены текущими официальными докумен­тами российских пограничных, а позднее колониальных ведомств, аналогичными документальными материалами Цинской империи, а также разного рода историко-этнографическими сочинениями и хрониками российских и мусульманских среднеазиатских авторов XVI—XIX вв., сохранившимися до наших дней как в рукописном, так и печатном видах.

В течение последних трех веков Казахская степь находилась сначала в сфере влияния внешней политики России, а затем в со­ставе многонациональной Российской империи, где со временем сложилось общее для многих славянских, тюркских и монголь­ских народов геополитическое пространство. Данное обстоятель­ство нашло соответствующее отражение как в определенной об­щности исторических судеб этих народов, так ив их культурно-исторических памятниках. Вполне закономерно, что среди огром­ного массива исторических документов различных государств, посвященных казахскому народу и Казахстану, с давних времен наиболее видное место занимает комплекс письменных докумен­тально-исторических материалов, созданных в разное время на территории Российского государства и отложившихся в архивных фондах бывшей Российской империи и СССР. В него вошли в основном русскоязычные источники, составителями которых были сами традиционные носители русского языка (летописи, государственно-правовые акты, дипломатические и текущие, де­лопроизводственные материалы, статистика и проч.), а также многочисленные русские переводы различных восточных мате­риалов вместе с их оригиналами, написанными на литературном

среднеазиатском (чагатайском) тюрки, персидском и монголь­ском языках. К последней группе относятся официальные посла­ния правителей и локальной элиты казахских, среднеазиатских, Джунгарского и Калмыцкого ханств царскому правительству, ро­дословные списки и графические генеалогические схемы правящих династий этих восточных государств, отдельные географические карты, служебные отчеты и путевые дневники российских чинов­ников-мусульман, двуязычные записи казахских народных пре­даний и прочие материалы. Следует отметить в этой связи, что широко бытующее до сих пор среди казахстанских и зарубежных обществоведов, а также в массовом сознании определение всей вышеобозначенной совокупности российских документальных па­мятников именно как «русских источников» не соответствует ре­альной действительности и не отражает многих социокультурных и этнолингвистических различий в происхождении этих материа­лов и их жанрово-видового разнообразия.

Немаловажное значение для изучения истории казахского на­рода и Казахстана эпохи позднего средневековья и нового вре­мени имеют также устные исторические, генеалогические и топо­нимические предания казахов, повествующие о борьбе их предков с джунгарами, среднеазиатскими ханствами и царской колони­альной администрацией, а также о воинских подвигах казахских ханов, султанов и батыров того времени. Большинство из них бы­ли собраны в казахских аулах еще в дореволюционный период и тогда же опубликованы в российских столичных и провинциаль­ных газетах и журналах. Часть неопубликованных записей этих народных произведений сохранились в личных фондах наибо­лее видных дореволюционных собирателей казахского фолькло­ра (в фонде Г. Н. Потанина в Томском государственном ун-те, фондах А. А. Диваева и М-Ж. Копеева — в ЦНБ РК и Др.) и только сравнительно недавно стали достоянием широкой интел­лектуальной общественности Казахстана. Выше уже обращалось внимание на существенные видовые особенности и несамодоста­точный характер фактической информации народного фольклора как исторического источника и его вспомогательное, дополняющее значение по отношению к аутентичным письменным источникам изучаемого времени. Но даже такую вспомогательную информа­ционно-познавательную функцию данная категория исторических

162

Научное знание и мифотворчество...