Добавил:
Upload Опубликованный материал нарушает ваши авторские права? Сообщите нам.
Вуз: Предмет: Файл:
Абылхожин Ж., Масанов Н., Ерофеева И..doc
Скачиваний:
81
Добавлен:
09.02.2015
Размер:
1.94 Mб
Скачать

Глава 3. События и люди Казахской степи...

167

народа с иностранными завоевателями и царскими колонизато­рами. Авторами этих фольклорных источников первооткрыватели «Шежире» и «Отрывка дастана Елим-ай» назвали вполне ре­альных исторических деятелей, которые действительно жили на территории Казахской степи и, почти вероятно, так же активно, как и многие другие их этнические сородичи, участвовали в геро­ических сражениях с воинственными джунгарами во время самой тяжелой и долгой казахско-ойратской войны, положенной в основу сюжетной фабулы того и другого произведения. Не исключена также возможность того, что одним из авторов знаменитой казах­ской народной песни «Елим-ай» («Родина моя») действительно был батыр кереев и жырау Кожаберген Толыбайсыншынулы, noci кольку упоминание об этом факте встречается в устной народной генеалогии рода кошебе племени керей уже в середине прошлого века, письменно зафиксированной в Северном Казахстане в ходе специальных полевых исследований авторитетным казахстанским ученым-этнографом М. С. Мукановым [37]. Правда, эта лако­ничная информация вовсе не свидетельствует о том, что некогда прославленный в кругу своих соплеменников полководец и поэт имел прямое или косвенное отношение к тому рукописному тексту под названием «Елим-ай», который был .публично обнародован в Казахстане более двухсот лет спустя после того, как Кожаберген-жырау навсегда покинул этот свет. По существу, она означает только то, что этот человек, возможно, причастен к некой расхо­жей в свое время в народе текстовой версии песни «Елим-ай», но к какой именно — неизвестно.

В связи с вопросом об авторстве одной из наиболее люби­мых казахским народом исторических песен, посвященной траги­ческим последствиям массовых вторжений джунгарских войск в 1723—1725 гг. на территорию южных казахских земель, необхо­димо уточнить, что самая первая письменная фиксация этой песни была осуществлена в начале 70-х гг. XIX в. в Присырдарьинском районе (кочевья родов Младшего и Старшего жузов) видными казахскими собирателями народного фольклора и исследователями истории и культуры своего народа султанами Тлеумухаммедом Сейдалиным и Сеитханом Жантуриным, которые опубликовали ее текст в 1875 г. на казахском (арабская графика и кириллица) и русском языках в одном из изданий Оренбургского- отдела РГО

под названием «Каратау» («Черная гора»). Автор этого фоль­клорного произведения издателями не был указан [38].

В 1911 г. один из Вариантов этой песни был воспроизведен в тексте «Родословной тюрков, казахов, киргизов» Шакарима Кудайбердыулы, который высказал предположение, что ее со­чинили некие казахские батыры, находившиеся во время войны с джунгарами в карауле. Двадцать лет спустя текст и мелодия той же песни, упоминавшейся к тому времени в литературе уже под на­званием «Елим-ай», были записаны в разных вариантах известным собирателем казахских Народных песен А. В. Затаевичем и иссле­дователем истории казахов М. Тынышпаевым [39], а несколько позже крупными музыковедами своего времени А. К. Жубановым и Б. Г. Ерзаковичем [40]. Все перечисленные казахстанские ис­следователи выявляли и собирали устные Варианты песни «Елим-ай» в самых разных районах Казахстана путем детального опро­са наиболее информированных о народном фольклоре казахских старожилов тех мест. Но весьма примечательно, что никто из их многочисленных компетентных информаторов не упомянул имя Кожаберген-жырау как реального или даже потенциального авто­ра этого знаменитого литературно-музыкального произведения.

На вышеупомянутых единичных совпадениях содержания «Шежире» Казыбек-бека Тауасарулы и «Отрывка дастана Елим-ай» Кожаберген-жырау с реальными историческими фактами жиз­ни и деятельности их «авторов» все аргументы в пользу идеи о достоверности происхождения обоих опубликованных сочинений, приписываемых этим личностям, можно считать пока исчерпан­ными. Большинство других прямых и косвенных показателей под­линности либо, напротив, подложности письменного источника, касающихся как конкретных исторических обстоятельств его появ­ления на свет, так и внутреннего содержания текста произведения, указывают главным образом на подложный, фальсифицирован­ный, характер обоих рассматриваемых материалов как историчес­ких источников первой половины XVIII века.

В настоящее время в исторической науке разработана типо­логия подлогов как культурно-исторического явления по общим показателям их происхождения, бытования и публичной легализа­ции в социальной практике. Исходя из данных критериев, можно установить принадлежность «Шежире» и «Отрывка дастана» к

168

Научное знание и мифотворчество...

определенным типам подложных источников, характеризующим основные закономерности существования этого феномена в совре­менной историографии и социально-культурной жизни постсовет­ского общества.

Так, помотивам создания оба произведения являются ангажи­рованными подлогами, т. е. созданными по конъюнктурным сообра­жениям, совпадающим с субъективными настроениями и мотива­ми их реальных создателей. В качестве таковых в первом случае выступает отчетливое стремление возвеличить свой собственный генеалогический клан, многие представители которого в настоящее время широко представлены в национальном бизнесе, с целью ис­торической легитимации его более высокого неформального статуса в современном казахстанском обществе. Во втором же произведе­нии недвусмысленно проележивается внутренняя логическая связь его содержания с идеей этнической мобилизации и консолидации казахского населения республики на основе собирательного образа его общего внешнего врага. В числе основных исторических врагов казахов здесь фигурируют наряду с давно исчезнувшими с этно-географической карты евразийского мира ойратами, или джунга-рами, русские, китайцы, уйгуры и среднеазиатские народы. Автор произведения, мобилизуя свой народ на борьбу с персонифициро­ванным злом, апеллирует к трагическому и героическому образам предков, чтобы наделить их потомков необходимой энергией для достижения каких-либо этноцентристских целей и формирования ксенофобской идеологии по отношению как к своей традиционной наследственной аристократии (торе, кожа), так и соседним стра­нам и народам Центральной Азии.

По формам презентации эти материалы характеризуются как информационные подлоги, когда имеет место создание только са­мого псевдоидентичного текста произведения, но не сходного по внешним признакам с историческими реалиями XVIII в. носите­ля информации — хлопчатой бумаги, письменного литературного языка (чагатайский тюрки) и типичного для письма образованных казахов того времени арабографического почерка насталик.

По технике изготовления — как интродуктивно-имитационные фальсификации, изготовленные по принципу аналогии их внешних и отдельных внутренних особенностей (наиболее типичной народной стилистики, широко распространенной в устной казахской повеет-

169