Добавил:
Upload Опубликованный материал нарушает ваши авторские права? Сообщите нам.
Вуз: Предмет: Файл:
Абылхожин Ж., Масанов Н., Ерофеева И..doc
Скачиваний:
81
Добавлен:
09.02.2015
Размер:
1.94 Mб
Скачать

Глава 3. События и люди Казахской степи...

201

(джунгары) в российском подданстве. В данном контексте воен­но-разведывательные экспедиции И. Д. Бухгольца (1716—1718) и И. М. Лихарева (1719—1720) в Джунгарию по течению Иртыша и князя А. М. Бековича-Черкасского в Хиву (1717 г.) рассматри­ваются историком А. К. Кузембайулы и некоторыми другими ав­торами как «практическое осуществление задачи присоединения» Казахстана к России [93], хотя никакого отношения к казахам эти экспедиции не имели.

Помимо «военной колонизации казахских земель» в конце XVI — первой трети XVIII в. России приписывается системати­ческое «натравливание» в то время джунгар, волжских калмыков и башкир на казахские племена с целью их ослабления и создания благоприятных условий для последующего навязывания казахским лидерам российского подданства [94]. Россия тем самым наде­ляется несвойственным ей не только до 30-х гг. XVIII в., но и значительно позже мощнейшим военно-административным, разве­дывательно-информационным и политико-инструментальным по­тенциалом, будто бы позволявшим царским пограничным чинов­никам свободно использовать формально зависимых от империи правителей Калмыцкого ханства и Юго-Восточной Башкирии как своих послушных марионеток в осуществлении далеко идущих им­перских стратегических замыслов. Отдельные авторы, посчитав все придуманные до них диверсионные меры «давления» на ка­захов для принуждения их к принятию подданства недостаточно впечатляющими и убедительными, еще больше воспарили в сво­ем воображении и стали уверять казахстанскую общественность в том, что на усиленную подготовку самой «акции» вступления пра­вящей элиты Младшего жуза под протекторат российского престо­ла империя дополнительно «затратила десять лет». «Те, которые готовили, переводили, писали письма хана Абулхаира, — пишет А. Абдакимов, — царской администрацией были крещены — та­тары, башкиры, представители мусульманских общин. Они, по заданию Петербурга, долгое время находились в окружении ка­захского хана, и им удалось убедить Абулхаира в необходимости вхождения...» [95]. Мне представляется, что нет никакой надо­бности специально комментировать этот явно абсурдный тезис о присутствии в ставке хана Младшего жуза новообращенных в православие представителей тюркских народов и всесилии русской

разведки, поскольку он полностью лишен какой бы то ни было до­казательной основы из реальных исторических фактов и представ­ляет собой результат лишь одной неуемной фантазии его создате­ля. В отличие от мифологических утверждений процитированного историка, другие «альтернативно мыслящие» «ниспровергатели» имперской идеологии предпочитают реинтерпретировать истори­ческий факт принятия ханом Абулхаиром российского подданства с таких же методологических позиций, что и отвергаемые ими на словах русские дореволюционные историки, и в полном соответс­твии с ними мотивируют совершенный этим человеком политичес­кий шаг не определенными групповыми или более широкими об­щественными интересами и потребностями, а почти исключительно личными властолюбивыми амбициями казахского правителя [96]. Для массового сознания характерно персонифицированное вос­приятие социально-исторического процесса через преобразователь­ную деятельность его «знаковых» исторических фигур, которая выступает здесь как главная движущая сила поступательного раз­вития общества. В историографии каждой страны всегда придава­лось важное значение оценке индивидуальных личностных качеств и результатов общественной деятельности крупных исторических личностей, игравших в прошлом видную роль в политике своего государства на тех или иных этапах его истории. До недавнего времени фигуры ханов Абулхаира, Абылая и других казахских правителей XVIII в. оценивались в дореволюционной и советской историографии «исходя как из того, в какой мере в Российской империи или Советском Союзе нуждались во взаимодействии с политической элитой вновь присоединенного региона, так и из того, какую форму принимало это взаимодействие» [97]. В зависимости от неоднозначной политической конъюнктуры и различий между идеологемами, определявшими содержание исторических знаний на разных этапах истории дореволюционной России и СССР, хан Абулхаир рассматривался то как «хитрый интриган» и «лживый властолюбец», реализовавший идею «сговора» эксплуататорской верхушки казахского общества с колониальным царизмом, то как носитель идеи исторического прогресса, «личность, которая не­смотря на ее классовое происхождение, едва ли не пролагала путь последующему торжеству принципа интернационализма и дружбы народов» [98]. Такие же историографические метаморфозы про-

202

Научное знание и мифотворчество...