Добавил:
Upload Опубликованный материал нарушает ваши авторские права? Сообщите нам.
Вуз: Предмет: Файл:
Абылхожин Ж., Масанов Н., Ерофеева И..doc
Скачиваний:
81
Добавлен:
09.02.2015
Размер:
1.94 Mб
Скачать

Глава 4. Инерция мифотворчества в освещении...

231

Отказывая в этой связи в объективности как советской, так и только нарождающейся постсоветской историографии, отдельные издания стали публиковать работы 1920—1930-х годов, на авто­ров которых в свое время были навешаны ярлыки «буржуазных националистов» и «врагов народа» (здесь сказывался и известный феномен «освященности жертвенности»). Возвращение этих работ из небытия и введение их в современный научный оборот явились одним из самых знаковых событий в развитии историографии в этот период. Ведь новую жизнь получали действительно замеча­тельные памятники исторической мысли Казахстана.

Однако этот глубоко позитивный процесс имел и издержки в виде абсолютизации научной адекватности работ названного харак­тера, придания им статуса единственно объективной истины, до которой якобы не может «дотянуться» во многом сохраняющая прежние признаки современная историография. При этом сторон­ники именно такого восприятия работ М. Чокая, М. Тынышпаева, С. Асфендиарова и других авторов того периода игнорировали то обстоятельство, что с тех пор историческая наука не стояла на месте и ушла далеко вперед. Авторы тех трудов не располагали тем, несомненно, более эффективным теоретическим знанием и исследовательским инструментарием, которыми сегодня обладает современная историография. Не имели они в своем распоряжении и того огромного источникового материала, который доступен се­годняшнему исследователю. Наконец, нельзя забывать об огром­ном разрыве в профессиональной исследовательской культуре между тем и нынешним поколениями историков.

На эти моменты вряд ли нужно было обращать внимание, если бы не множественность случаев, когда в вузах и школах, отказывая в объективности современной историографии, базирова­ли учебный процесс почти эксклюзивно на работах обозначенного характера.

Сказанное выше объясняло и повальное увлечение работами некоторых западных авторов, специализирующихся, в том числе, и на истории Казахстана. При этом мало кого смущало, что от­дельные такие публикации в целом ряде своих фрагментов являли своеобразный перифраз работ казахстанских историков, с той лишь разницей, что извлекаемый материал оформлялся здесь в безапел­ляционные «антиимперские» клише.

Несмотря на огромные трудности, академическая историог­рафия (под этим понимается, конечно, ее гораздо более расши­ренное толкование, а не ведомственная аффиляция, т. е. иссле­довательская традиция, ставящая во главу угла приоритет науч­но-рационального изучения истории) достигла в последнее вре­мя заметных успехов. Здесь можно было бы перечислять их довольно долго, ибо интенсификация исследовательских усилий наблюдается по достаточно длинному ряду актуальных проблем отечественной истории.

Но в первую очередь это, конечно, попытки воссоздать сво­бодную от надуманной конъюнктуры и эмоционально-субъектив­ного настроя историю эволюции феномена государственности на территории Казахстана. Сложность научного освоения данной про­блемы состоит в том, что ранее историография опиралась здесь на марксистско-ленинскую теорию государства, «пятичленную» схему формационного развития общества. Теперь же больше применя­ются познавательные матрицы из арсенала культурно-цивилизаци-онной концепции. В ее рамках номадный способ производства и номадизм в целом обретают в динамике всемирно-исторической эволюции свою значимую роль.

Исследования культурно-цивилизационного аспекта позволили подтвердить несостоятельность европоцентристской привязки ис­торического процесса, иррациональность тестирования региональ­ных театров исторического действия на адекватность или неадек­ватность протекавших здесь процессов неким «евростандартам». В результате теперь можно выстраивать научно более убедитель­ные аргументы, говорящие, в частности, и за то, что территория Казахстана, как и всей Центральной Азии, находилась отнюдь не на периферии всемирного потока истории, а внутри него, под­час — на самом его гребне.

Казахстан в процессе своей новой и новейшей истории испытал, по крайней мере, три четко дифференцируемых модели модерни­зации: российско-имперскую, советско-имперскую и постсоветскую (последняя только-только разворачивается). Первая модель мо­дернизации имела откровенно колониальный характер, а потому в основе ее лежал принцип подавления любых этнонациональных интересов. В советской модели национальные отношения, напро­тив, выступали сферой активных манипуляций. Но удивительным,

232

Научное знание и мифотворчество...