Страхов Н.Н.. Литературные законодатели

Литературные законодатели

"Время", No 11, 1861

Мужайся, презирай обманъ,

Стезею правды бодро сл дуй, Люби сиротъ, и мой коранъ

Дрожащей твари пропов дуй. ИЗЪ КОРАНА.

Наша литература, какъ изв стно, очень молода. Въ этомъ конечно н тъ

еще никакой б ды, никакого порока. Но не справедливо ли будетъ сказать, что

по н которымъ своимъ сторонамъ наша литература молода не по л тамъ? Она

какъ-будто поражена недугомъ, который м шаетъ ей кр пнуть и развиваться.

Вм сто того чтобы рости и мужать, она только тянется и остается при этомъ

все т мъ же долговязымъ ребенкомъ. Напрасно она иногда принимаетъ на себя видъ опытнаго и благоразумнаго мужа; часто у нея недостаетъ той

сдержанности, того ум нья вести себя и соблюдать приличiя, которыя хранятъ отъ промаховъ и недаютъ проговориться. Поэтому отъ времени до времени у

насъ попадаются образцы такого д тскаго простодушiя, такой доходящей до

посл дняго края наивности, что тотчасъ же обнаруживается истинный смыслъ и возрастъ литературы.

Вы понимаете, почему я особенно люблю вникать и углубляться умомъ въ

такiя явленiя. Чтò за удовольствiе вслушиваться въ офицiальныя р чи челов ка, когда онъ над ваетъ на себя маску и прикидывается ученымъ,

философомъ, филантропомъ; когда онъ постоянно насторож и непроронитъ

лишняго слова, чтобы не испортить своей роли? Для меня гораздо интересн е

его искреннiя, д йствительныя чувства и мн нiя. Выберите минуту, когда онъ

будетъ спокойн е, свободн е на языкъ, когда въ немъ будетъ больше сладкой

самоув ренности и меньше опасенiй. Ничего неподозр вая, онъ вдругъ вамъ

откроетъ ч мъ онъ живетъ, ч мъ дышетъ, и вы можете заглянуть на самое дно его души.

Недавно было испытано мною н что похожее на подобное удовольствiе.

Рекомендую вамъ статью: Литературные рабочiе, пом щенную въ

октябрьской книжк "Современника" и подписанную двумя буквами Т. З. Такой прозрачной статьи, такой статьи, которая, какъ эта, была бы видна

насквозь, ув ряю васъ вы не скоро найдете.

Авторъ, какъ это обыкновенно случается, есть челов къ сострадательный, гуманный, не занимающiйся пустяками, а стремящiйся принести

д йствительную пользу. Въ своей стать , какъ легко догадаться уже по

самому заглавiю, онъ им етъ въ виду искорененiе н котораго зла, именно литературнаго пролетарiата. Намъ кажется, что литературный фондъ, какъ учрежденiе для пособiя нуждающимся литераторамъ, долженъ обратить особенное вниманiе на эту статью. Въ ней, если не ошибаемся, въ первый разъ является теоретическое обсужденiе вопроса, составляющаго для фонда главный вопросъ.

Метода фонда изв стна. Изв стно, какiя м ры онъ употребляетъ противъ

нужды, иногда претерп ваемой литераторами. Метода г. Т. З. существенно

уклоняется отъ прiемовъ фонда. М ры, предлагаемыя этимъ писателемъ,

несравненно бол е энергичны и могутъ быть названы д йствительно радикальными. Если мы выразимъ кратко, но точно его стремленiя, то увидимъ, что онъ желаетъ

1)уменьшить число выходящихъ книгъ и журналовъ;

2)уменьшить число лицъ, занимающихся литературою.

Вы понимаете, что если эти условiя будутъ осуществлены, то остальнымъто книгамъ и авторамъ будетъ очень хорошо, такъ что пожалуй литературному фонду некому будетъ и помогать.

Но какже однакожъ? восклицаете вы. Уменьшить число книгъ и журналовъ! Что за варварство! Что за вандализмъ! Какъ могла подобная мысль

придти въ голову современному челов ку!

Напрасно вы удивляетесь. Еслибы вы прилежно изучали статьи г. Чернышевскаго, то вы бы давно уже знали, что варварство и глубокая

цивилизацiя должны им ть одн и т же формы. Статья г. Т. З. есть только новое доказательство этой общей истины. Эта статья необыкновенно

посл довательна; притомъ сов ршенно ясно, что она прямо истекаетъ изъ глубокой образованности автора. Ни того ни другого нельзя отвергнуть, и иначе нельзя объяснить и самой статьи.

Судите сами. Г. Т. З. дотого развитъ, что онъ достигъ -- чего бы вы думали? -- истины. Онъ достигъ полной, совершенной истины, въ которую и

в ритъ незыблемо. Вс вопросы получили въ ум его ясное и отчетливое

р шенiе. Вамъ не в рится? Послушайте же, чтò онъ самъ говоритъ:

"Въ конц прошедшаго и въ начал нын шняго стол тiя было такъ сильно умственное движенiе, явилось столько новыхъ идей и обновленныхъ

теорiй, что для практическаго ихъ прим ненiя, даже хоть на-половину, нужно

пожалуй не одинъ и не два в ка. Сказать что-нибудь новое по общественнымъ вопросамъ теперь трудно; запасъ заготовленыхъ идей великъ, его хватитъ для

популяризацiи на дв сти, триста, а можетъ-быть и больше л тъ; имена

д ятелей, прокладывавшихъ дорогу въ д л мысли, изв стны вс наперечетъ, -- ихъ немного; о чемъ же хлопоты, о какомъ новомъ еще говорятъ, когда изъ

задуманнаго несд лано и десятой доли? Разр шать новые вопросы? Да какiе?" ("Соврем." 1861, окт., стр. 104)

У г. Т. З., какъ вы видите, вопросовъ несуществуетъ. Существуютъ только

одни р шенiя. Онъ даже знаетъ нав рное, что настоящiе, нер шоные вопросы

явятся нераньше какъ черезъ дв сти или триста л тъ. Вникните теперь въ

душу челов ка, достигшаго такой чистой истины; постарайтесь войти въ положенiе того, кто дошолъ до такихъ мыслей. Боже мой, какое блаженное

состоянiе! Запасъ идей заготовленъ; д ятелей немного и имена ихъ изв стны:

чтó можетъ быть отрадн е и благополучн е? Признаюсь вамъ, часто я томился завистью, помышляя объ этой глубокой мудрости, которою, какъ очевидно, обладаютъ многiе изъ нашихъ писателей. Откуда они берутъ ее? Кто эти

непогр шимые д ятели мысли, въ которыхъ можно в ровать, какъ турки

в руютъ въ свой коранъ? А что такiе р шители вс хъ вопросовъ существуютъ,

въ этомъ кажется нельзя сомн ваться. Вы в роятно помните случай, когда г. Чернышевскiй предлагалъ свои книжки г. Юркевичу для обращенiя его на путь истинный. Эти книжки конечно принадлежатъ къ тому же разряду все

разр шающихъ книжекъ. Спустя м сяцъ, когда г. Чернышевскiй боролся съ г. Буслаевымъ, опять на сцену явились какiя-то книжки. Грозясь разбить наповалъ г. Буслаева, г. Чернышевскiй писалъ: "такъ и быть, соберу я свои книжки, которыя пораздавалъ знакомымъ и тогда -- горе вамъ!" Любопытство

мое возрасло до крайности. Чтоже это, думалъ я, за чудод йственныя книжки?

Стоитъ только им ть ихъ, и можно разр шать вс вопросы, небояться

никакихъ противниковъ и вообще им ть ума настолько, насколько допускаютъ это условiя нашей планеты.

Теперь вы видите, что варварство и цивилизацiя д йствительно сходятся.

Въ эпохи варварства часто господствуетъ в ра въ ложь, въ коранъ, въ то, что

разъ навсегда р шено и записано; на высшихъ степеняхъ цивилизацiи является

столь же незыблемая в ра въ немногiя книги. Теперь совершенно ясно, что если "Современникъ" такъ сильно ратовалъ противъ авторитетовъ всякаго рода, то этому нельзя давать общаго смысла; подобно многимъ другимъ онъ

отвергалъ только чужiе авторитеты, чтобы т мъ кр пче держаться своихъ.

Итакъ вс вопросы разр шены и новыхъ не предвидится раньше, ч мъ

черезъ дв сти или триста л тъ. Т , которые еще не родились, люди грядущихъ

стол тiй не будутъ им ть предмета для новаго умственнаго движенiя и будутъ

жить уже по готовымъ идеямъ. Спрашивается: какiя мн нiя пораждаетъ такая

глубокая в ра въ душ твердо-в рующихъ? Изв стно вс мъ, какiя мысли

выразилъ калифъ Омаръ, когда ему предложили вопросъ, чтó д лать съ александрiйскою библiотекою. "Если въ этихъ книгахъ, говорилъ онъ,

содержится тоже чтò въ коран , он безполезны; если въ нихъ есть что-нибудь

другое, он вредны: сжечь ихъ!" И онъ въ самомъ д л будто бы сжогъ библiотеку.

Статья г. Т. З. написана на тему омаровой р чи; авторъ приходитъ къ

заключенiямъ, вполн сходнымъ съ мн нiями калифа.

Существующiя на св т книги онъ вообще считаетъ излишними и безполезными. Бываютъ, говоритъ онъ, между ними и хорошiя, но р дко; он считаются единицами и "въ ц ломъ составятъ какихъ-нибудь тридцать

сочиненiй, и то далеко не ежегодно, а въ десять-пятнадцать л тъ".

"Для чего же исписывается -- спрашиваетъ онъ -- эта масса бумаги,

которой въ одной Англiи выходитъ ежегодно дв сти мильоновъ фунтовъ? Въ

остальныхъ книгахъ и разныхъ литературныхъ изд лiяхъ выворачиваются,

перекраиваются и перешиваются на тысячу ладовъ все одн и т же давно

изв стныя мысли, распускается въ многословiе сказанное прежде гораздо

короче и сильн е."

Калифъ Омаръ говорилъ съ древнею краткостью и простотою; поэтому

его выраженiя точн е ч мъ у нашего автора. Въ самомъ д л , я осм люсь

поправить г. Т. З. Зач мъ это онъ жал етъ бумаги? На страниц 197 онъ опять

повторяетъ жалобу, что "выходитъ очень много печатной бумаги". Мн

кажется, тутъ маленькое недоразум нiе. Печатной бумаги много потому, что

много читателей. И сл довательно жал ть ея нечего. Если Англiя требуетъ

дв сти мильоновъ фунтовъ, то столько и нужно отпустить на нее; необходимо только печатать на этой бумаги не то, чтó теперь печатается, а нашъ коранъ,

то-есть тотъ запасъ идей, котораго хватитъ на два или на три стол тiя. Или

можетъ-быть самое чтенiе безполезно, и нужно посократить его разм ры?

Вопросъ глубокiй; Омаръ его не касался, а г. Т. З. сл довало бы

опред лительн е высказать свое мн нiе.

Продолжая разсуждать по метод Омара, г. Т. З. находитъ, что если книги вообще бываютъ безполезны и излишни, то журналы и газеты еще

безполезн е и излишн е. Онъ доказываетъ прим рами и ссылками, что

различныя газеты сообщаютъ одн и т же новости. "Зач мъ же, спрашиваетъ

онъ, такое множество газетъ и журналовъ? Зач мъ одна Россiя издаетъ ихъ до двухсотъ?"

Пойдемъ дал е. "Если въ этихъ книгахъ, говорилъ Омаръ, содержится

что-нибудь другое, ч мъ въ коран , то он вредны". Такое мн нiе о вредности

книгъ вполн разд ляетъ и г. Т. З. Онъ не выражаетъ его съ простотою и ясностью Омара; но вотъ чтó онъ говоритъ объ авторахъ этихъ остальныхъ

книгъ и разныхъ литературныхъ изд лiй.

"Къ несчастью -- говоритъ онъ -- очень и очень расплодились эти жалкiе

литераторы, которые м шаютъ д лу, которые заслоняютъ собою св тъ,

которые пишутъ ложь и обманъ, которые сбиваютъ съ пути и вм сто здоровой пищи предлагаютъ гниль".

Совершенно справедливо и посл довательно. Да, м шаютъ и очень

м шаютъ д лу многiе; вм сто здоровой пищи читателямъ предлагается неточтобы смертоносный ядъ, а просто фальшивыя блюда пустяковъ, безсодержательныя подобiя мыслей, такъ что апетитъ читателя только обманывается, а не раздражается и не удовлетворяется надлежащимъ образомъ. Все это справедливо. Кто не согласится, что глупостей и вздору

печатается больше, ч мъ хорошихъ вещей; кто не знаетъ, что мракъ и хаосъ

даже особенно господствуютъ въ нашей литератур ?

Но какъ же быть? Какiя средства можно употребить противъ этого зла? Хорошо было Омару: онъ былъ калифъ и распорядился очень просто --

приказалъ сжечь негодную библiотеку. А мы чтò сд лаемъ? Признаюсь, я съ

недоум нiемъ и страхомъ сл дилъ за мыслями разбираемой статьи и ждалъ

рокового р шенiя. И д йствительно, р шенiе хотя никакъ не могло совпасть съ омаровскимъ, сильно его напоминаетъ. Вотъ оно:

"Нем шало бы -- заключаетъ г. Т. З. -- порастрясти нашу журналистику,

разъяснить принципы и стремленiя каждаго изданiя, указать ц ль, которую

пресл дуютъ каждый журналъ и газета. Пусть только и живутъ на св т такiе

журналы, около которыхъ, какъ изв стныхъ опред ленныхъ органовъ, должны

групироваться люди изв стнаго и опред леннаго образа мыслей; а

остальнымъ журналамъ, отъ которыхъ тепло только ихъ издателямъ, незач мъ

им ть читателей, незач мъ существовать".

Вотъ какое р шенiе. Я опять-таки зам чу, что въ немъ недостаетъ ясности

и точности, свойственной Омару. Это р шенiе необходимо требуетъ дополненiя; очевидно въ немъ даже забытъ главный предметъ статьи --

литературные пролетарiи. Другая половина р шенiя, составленная по образцу первой, будетъ конечно гласить такъ:

Нем шало бы порастрясти нашихъ литераторовъ, разъяснить таланты и

знанiя каждаго, указать его ц ль и направленiе. Пусть только и живутъ на

св т такiе литераторы, которыхъ образъ мыслей, талантъ и знанiя могутъ

доставить д йствительную пользу читателямъ; а остальные, которые безъ всякой пользы работаютъ, лишь бы было имъ тепло, конечно могутъ

существовать, но имъ незач мъ быть литераторами.

Нельзя не признать, что р шенiе истинно мудрое и милосердое.

Прекрасно! Но трудно не зам тить, что въ немъ н сколько отразилась

калифская точка зр нiя на д ла и потому исполненiе его встр титъ большiя затрудненiя въ современныхъ нравахъ. Нужно, говоритъ Т. З., порастрясти:

совершенно справедливо; но какъ же это сд лать -- порастрясти? Н которымъ

газетамъ и журналамъ, опред ляетъ г. Т. З., незач мъ существовать: святая

истина; но какъ же прекратить ихъ существованiе? Еслибы г. Т. З. им лъ власть надъ русской литературой, то конечно онъ легко бы расправился; онъ

бы свободно порастрясъ кого сл дуетъ; онъ бы сказалъ газет или журналу:

"теб незач мъ существовать!" -- и газета или журналъ исчезли бы.

Но какъ же быть теперь, въ нашъ в къ скептицизма и недов рiя? Очень жаль, что г. Т. З., произнесши такой справедливый приговоръ, такъ мало

сказалъ о м рахъ для его исполненiя. Все чтó онъ предлагаетъ, мелькомъ, мимоходомъ, состоитъ въ томъ, что сотрудники должны сами бросить издателей.

"Почему бы -- пишетъ онъ -- литераторамъ изв стныхъ понятiй и

уб жденiй не составить литературной ассоцiацiи, не сжаться плотно въ

литературное товарищество, вм сто того чтобы подчиняться и работать на одного редактора или издателя?"

Словомъ, д ло кажется идетъ о систематическомъ возстанiи сотрудниковъ на редакторовъ и издателей. Нельзя сказать, чтобы эта мысль была новая или

особенно блистательная; но мысль д льная. Очень жаль, что она неразвита

какъ сл дуетъ и что вс усилiя потрачены на омаровскiя соображенiя.

Одно худо. Еслибы г. Т. З. могъ распорядиться поомаровски, то при его глубокой и нами доказанной мудрости, онъ уничтожилъ бы у насъ

литературный пролетарiатъ и учредилъ бы въ нашей литератур совершенное благочинiе. А теперь, употребляя обыкновенныя средства, возбуждая

сотрудниковъ противъ издателей, онъ явно сод йствуетъ -- о ужасъ! -- къ увеличенiю литературнаго пролетарiата.

Я докажу это его собственными словами. Г. Т. З. немножко знаетъ, чтó и

кáкъ д лается въ нашей литератур . "Явилось, говоритъ онъ, множество

охотниковъ-издателей потому, что н которые прежнiе редакторы построили

себ дома, обзавелись экипажами". Признаюсь, я не вижу зд сь ничего печальнаго, ни въ разсужденiи прежнихъ редакторовъ, ни въ отношенiи къ новымъ охотникамъ-издателямъ. Что литература даетъ доходъ -- фактъ

отрадный и нисколько не противный для того, кто сильно собол знуетъ о

б дныхъ литераторахъ. А что касается до новыхъ охотниковъ-издателей, то въ

настоящее время, если не ошибаюсь, есть факты, доказывающiе, что одн деньги да охота издавать еще ничего не значатъ. Съ удовольствiемъ можно

вид ть, что умъ и талантъ въ литератур отчасти важны и необходимы.

По мн нiю г. Т. З., отъ этихъ охотниковъ-издателей происходитъ однакоже все зло. Потомучто ими "набираются сотрудники, вербуются

кореспонденты, создаются пов ствователи", и изъ этихъ новобранныхъ литераторовъ образуются литературные рабочiе, пролетарiи, люди излишнiе

или даже вредные. У г. Т. З., какъ у настоящаго Омара, все д лается сверху, все зависитъ отъ старшихъ. Но положимъ такъ; спрашивается, чтоже можно

намъ-то сд лать противъ охотниковъ-издателей? Г. Т. З. сов туетъ возстанiе сотрудниковъ. Но еслибы у насъ совершилось это желаемое возстанiе, чтó бы

вышло? Сл дствiемъ его безъ сомн нiя было бы не уменьшенiе, а умноженiе газетъ и журналовъ. Ассоцiацiи сотрудниковъ образовали бы новые органы,

какъ говорятъ офицiально. А между т мъ охотники-издатели продолжали бы -

-набирать сотрудниковъ, вербовать кореспондентовъ, создавать

пов ствователей; притомъ ч мъ сильн е былъ бы наборъ, т мъ больше попалось бы негодныхъ рекрутовъ; такъ что умноженiе литераторовъ вообще и

дурныхъ литераторовъ въ особенности былобы непом рное.

Тáкъ это бывало и прежде, когда какой-нибудь кружокъ распадался и

образовывалъ новый журналъ; такъ "Современникъ" отд лился отъ

"Отечественныхъ Записокъ", такъ "Атеней" и "Русская Р чь" были

отпрысками "Русскаго В стника"; такъ это будетъ непрем нно и впередъ.

Спрашивается: чтоже такое вы намъ предлагаете? Вс мы знаемъ, что если

распорядиться поомаровски, то все можно устроить прекрасно, н тъ, вы

научите насъ кàкъ устроить д ло, не будучи калифомъ?

Признаться вамъ, никогда я не воображалъ себя калифомъ и совершенно

не понимаю этой роли. Вс сображенiя и тонкости г. Т. З., можетъ-быть

им ющiя полный смыслъ, если взять ихъ съ этой точки зр нiя, для меня,

челов ка простого, показались пустыми и лишонными всякаго значенiя. Я не

питаю желанiя распоряжаться чужими д лами; я хочу просто работать. Для

меня первый и важн йшiй вопросъ: что я могу сд лать? Крупицу

д йствительной мысли, д йствительной пользы я предпочитаю самымъ

пышнымъ мечтанiямъ о всеобщемъ искорененiи зла на земномъ шар . Почитаю излишнимъ присоединять сюда еще множество поясненiй,

которыя вызываетъ статья г. Т. З. Объяснять законность и н которую

правильность нын шняго порядка литературныхъ д лъ я не вижу нужды.

Еслибы г. Т. З. шолъ посл довательно до конца, онъ увид лъ бы, что вс его

желанiя сводятся на р шенiе двухъ вопросовъ:

1)кàкъ заставить не писать каждого, кто негодится въ писатели?

2)кàкъ воспрепятствовать быть редакторомъ каждому, кто негодится въ редакторы?

Неужели же нужно пускаться въ подробное объясненiе того, что средства

для этого н тъ и быть не можетъ? Что дурные писатели и дурные редакторы

составляютъ зло столь же неизб жное, какъ дурная погода или глупыя р чи?

Что единственное спасенiе отъ этого зла можетъ заключаться въ публик , если она не станетъ читать глупыхъ сочиненiй и не будетъ подписываться на

плохой журналъ? Что наконецъ въ этомъ отношенiи гораздо полезн е самому

умно писать, ч мъ жаловаться на глупое писанье другихъ?

Говорить обо всемъ этомъ я нахожу затруднительнымъ. Я еще не знаю, чего хочетъ г. Т. З.: одного ли уничтоженiя литературнаго пролетарiата, или

притомъ и процв танiя русской литературы? Можетъ-быть это процв танiе

онъ считаетъ пустяками, которыми можно пренебречь. Для него, для челов ка

им ющаго свой коранъ, особенной прелести въ этомъ процв танiи быть не

можетъ. Какъ же я стану ему доказывать, что ч мъ больше у насъ книгъ и

журналовъ, т мъ лучше для литературы? Что т мъ свободн е и многосторонн е можетъ выражаться каждая мысль? Что т мъ большiй

просторъ дается вс мъ талантамъ, вс мъ способностямъ? Что т мъ легче

публика можетъ ц нить и поощрять писателей?

Возьму прим ръ изъ журнальной же сферы. Недавно "Русское Слово"

заявило съ р дкою положительностью, что оно держится того же направленiя, какъ и "Современникъ". Тамъ употреблялись фразы такого рода: мы и Современникъ, Современникъ и Русское Слово. Г. Писаревъ говорилъ тамъ: я

и Чернышевскiй, мн съ Чернышевскимъ и т. п. По теорiи г. Т. З. выходитъ, что одинъ изъ этихъ журналовъ нужно уничтожить, и даже, пожалуй, что кому-нибудь изъ двухъ -- или г. Писареву, или г. Чернышевскому -- нужно

перестать писать. Вотъ куда ведетъ этотъ взглядъ! Ужели же мн нужно доказывать, что оба эти журнала, какъ и оба писателя, важны и полезны?

Зд сь не можетъ быть и сомн нiя; они даже совершенно необходимы для

широкаго развитiя русской литературы, для полнаго ея раскрытiя. Вамъ и

вашимъ читателямъ изв стно, что я наприм ръ особенно дорожу

д ятельностью г. Писарева.

Но кто в ритъ только въ себя, тому ничто не дорого. Вы скажете:

различныя изданiя существуютъ, потомучто удовлетворяютъ изв стнымъ потребностямъ; а онъ вамъ отв титъ: я знаю, какiя потребности долженъ

им ть челов къ и какихъ недолженъ. Вы скажете: умъ требуетъ простора,

свободнаго развитiя, разнообразнаго проявленiя; а онъ вамъ отв титъ: я знаю

вс проявленiя ума и напишу вамъ такой журналъ, что вс они тамъ будутъ. Обо всемъ этомъ я не буду говорить. Вы знаете, что я вообще чуждаюсь

полемики. Опровергать чужiя мн нiя, вступать въ борьбу на поприщ какого-

нибудь важнаго предмета, наприм ръ литературы, философiи, паденiя Рима и

т. п., по-моему есть д ло вовсе не такое плодотворное и законное, какъ многiе

склонны полагать. Всему есть м ра. Зач мъ же я буду преувеличивать

значенiе своей д ятельности и воображать, какъ Донъ-Кихотъ, что веду борьбу

съ гигантами? Вотъ почему, какъ вамъ изв стно, я не стремлюсь къ блистательнымъ подвигамъ и ограничиваюсь скромными характеристиками, легкими очерками и наблюденiями. Если я теперь такъ долго остановился на

стать г. Т. З., то именно потому, что она съ необыкновенной ясностью

характеризуетъ многiя мн нiя "Современника". Будучи прим нены въ этой стать къ литературнымъ д ламъ и отношенiямъ, эти мн нiя обрисовались

какъ нельзя выпукл е. Литература, мiръ умственнаго движенiя, есть самое опасное поприще, пробный камень многихъ теорiй.

Для доказательства укажу вамъ еще на одно м сто въ той же книжк

"Современника", въ стать г. Чернышевскаго: Экономическiй прогрессъ (по

Миллю). Зам тьте вообще, что каждый разъ, когда г. Чернышевскiй касается въ своихъ статьяхъ до мiра наукъ, искуства, литературы, онъ подвергается

явной опасности попасть въ такiе закоулки, изъ которыхъ и выходу н тъ.

Н что подобное случилось и теперь.

Если г. Т. З. обнаружилъ желанiе похозяйничать въ нашей литератур , то

г. Чернышевскiй, какъ видно, питаетъ бол е возвышенныя стремленiя того же

рода. Онъ непрочь предписать н которые законы всеобщему движенiю наукъ, по-своему распорядиться явленiями всемiрной умственной жизни. Въ самомъ

д л , вотъ какъ разсуждаетъ г. Чернышевскiй, стараясь объяснить, отчего

землед лiе развивается медленно.

"Отсталость землед льческаго искуства отъ фабричнаго д ла им етъ свои причины только въ томъ, что до недавняго времени никому изъ людей первокласснаго ума не было охоты подумать объ усовершенствованiи

землед льческихъ процессовъ, да и теперь почти никто изъ нихъ еще не

занимается этимъ. Вс мъ готовы заниматься генiальные люди: живописью и

литературой, исторiею и медициной, а землед лiемъ теперь занимается только

одинъ изъ нихъ - Либихъ, да и то занимается такъ себ , почти что только въ свободное время отъ другихъ трудовъ; а до Либиха не укажете вы ни одного

великаго ученаго по теорiи землед лiя. Даже изъ людей второстепенныхъ,

чуть ли не первый занялся этимъ д ломъ Таэръ въ конц прошлаго в ка. Вотъ

это отчего, скажите намъ? Отчего наприм ръ Локкъ, вздумавъ сд лать экскурсiю за границы своего спецiальнаго предмета, своихъ отвлеченныхъ

философскихъ изсл дованiй, чтобы помочь добрымъ сов томъ житейскому

быту, отчего онъ написалъ зам тки о чеканк монеты, а не о какомъ-нибудь

землед льческомъ предмет ? Отчего наприм ръ Лейбницъ, хватавшiйся

кром своей математики за все на св т -- и за китайскiй языкъ, и за генеалогическiя таблицы, и за дипломатическiе вопросы, и богъ-знаетъ за

сколько другихъ предметовъ, -- отчего онъ не подумалъ о землед лiи? Отчего Кювье писалъ доклады по юридическимъ или административнымъ вопросамъ

и не написалъ ниразу ни о какомъ землед льческомъ вопрос ? Отв тъ

простой, и это будетъ уже коренной отв тъ: чтó у кого болитъ, тотъ о томъ и

говоритъ; кто ч мъ не безпокоится, тотъ о томъ и недумаетъ. Т классы, интересами которыхъ направлялась до сихъ поръ наука, не нуждаются въ

хл б ". "Усовершенствованiе землед лiя нужно только одному простолюдину".

Не знаю какъ вамъ, а мн эта тирада живо напомнила знаменитыя

разсужденiя Кифа Мокiевича. "Вотъ наприм ръ зв рь, говорилъ онъ ходя по

комнат : -- зв рь родится нагишомъ. Почему же именно нагишомъ? Почему

не такъ какъ птица?" "Ну, а еслибы слонъ родился въ яйц ? В дь скорлупа чай сильно бы толста была, -- пушкой не прошибешь; нужно какое-нибудь новое

огнестр льное орудiе выдумать".

Разв не совершенно такъ же разсуждаетъ г. Чернышевскiй? Вотъ --

говоритъ онъ -- Локкъ отличился въ философiи; Лейбницъ преусп лъ въ математик , а Кювье сд лалъ большiя открытiя въ зоологiи. Отчего же именно

такъ? Отчего никто изъ нихъ не подумалъ о землед лiи? Ну а что, продолжаетъ г. Чернышевскiй, чтó еслибы они занялись хорошенько