Пролетая над романом века (66

Нынешняя экономико-

политическая модель развития России – это исторический тупик. Ни одна страна, ступившая на этот путь, не стала ни более богатой, ни более сильной, ни более развитой.

Не станет таковой на этом пути и Россия. Отставание страны не уменьшится, а возрастет. А цену за этот очередной эксперимент заплатят, как обычно, российские граждане.

Повестка на завтра

Конечно, есть шанс на перемены. Но вряд ли в результате убеждения властей. Убедить корпорацию невозможно. Все аргументы хорошо известны. И сделанный ею выбор – это осознанный выбор. Выбор, базирующийся на знании последствий. Выбор, сделанный в пользу иных приоритетов.

В условиях демократии шанс на перемены связан со сменой власти. Но смена власти неизбежна при любых режимах. Отличие демократии лишь в том, что эта смена происходит регулярно и с минимальными издержками для общества. «Демократия – отвратительная вещь,– говорил Уинстон Черчилль,– но все остальное еще хуже».

Отсутствие демократии не отменяет смену власти. Она все равно происходит. Но в условиях ограниченных свобод она принимает вид «мягких» («бархатных», «цветных») революций – таких, как в Чехословакии в 1989 году или на Украине в 2004-м. Общественные издержки таких перемен гораздо выше, чем при регулярной демократической процедуре.

Контрмеры корпорации против «цветной» революции в России делают ее в краткосрочной перспективе маловероятной. Но и они не отменяют неизбежности смены власти. Она произойдет все равно – раньше или позже. Но когда это случится, революция может быть уже не бархатной. Издержки для страны при других вариантах смены власти будут несопоставимы с издержками ни демократической процедуры, ни «цветной» революции.

Сейчас трудно сказать, когда и как произойдет смена власти. Но когда бы и как бы это ни произошло, надо четко представлять, что придется

делать. И кое-что можно на-

чать делать уже сейчас.

Для тех, кто не приемлет корпоративистское государство, венесуэлизацию экономики, деградацию общественной жизни нынешняя ситуация кажется тошнотворно-тупиковой.

Да, в недемократической стране политическая борьба заканчивается урановыми рудниками. Для того чтобы получилось Дело, вначале должно прозвучать Слово. А важнейшие средства массовой информации находятся под контролем корпорации.

Но можно начать делать то, что за прошедшие полтора десятилетия так и не сделали постсоветские власти, решая главную задачу национальной повестки дня – отделение государства от гражданина. Можно начать свое отделение – отделение гражданина – от такого государства. Начать кампанию гражданского неучастия в делах корпоративистского государства. И таким путем – не со стороны государства, а со стороны общества – начать восстановление гражданских, политических, экономических свобод. Свобод, уже предоставлявшихся российским гражданам ранее – в 1905-м, в 1917-м, в 1991 году, но затем ими утраченных.

Удастся нам это сделать – может появиться новая Россия. Свободная, открытая, толерантная. А следовательно, динамичная, развитая, устойчиво стоящая на своих ногах. Искренне уважаемая соседями. Страна с будущим. Другая страна.

Коммерсант, ¹10/П (3341) от 23.01.2006

ÂКРЕМЛЕ

ÔÎÌ

Пресс-конференция В. Путина 31.01.2006

Опрос населения в 100 населенных пунктах 44 субъектов РФ. Интервью по месту жительства 4–5 февраля 2006 г.. 1500 респондентов. Дополнительный опрос населения Москвы – 600 респондентов.

вот и Дж. Оруэлл заговорил о власти мертвых, а выглядит таким рационалистом.

Таким образом, «верхние» мисти- чески связаны с миром мертвых, средние – яростные реалисты и вместе с тем вынуждены пребывать в постоянной и тревожной двойственности, раздвоенности своих жизненных интересов и ожидании, «низы» же жаждут чуда, а все вместе живут мифом – единства веры, национальности и места пребывания.

И все-таки история знает пример многовекового равенства нищих – община кумранских ессеев, дохристианский и раннехристианский коммунизм, царство равенства и справедливости.

Роль мелкой личности в беспросветной истории

Увы, многовековая история России свидетельствует: чем ничтожней, невзрачней или ненормальней правитель страны, тем больше в нем самовластия, всесилия и веры в свою исключительность. Придуманный Гофманом Крошка Цахес (маленький запуганный карлик, превратившийся в злобного тирана и деспота) в России репродуцировался множество раз: Иван Грозный, Гришка Отрепьев, Петр I, ввергавший свою страну в бессмысленные войны

èреформы, чуждые народу, а потому

èумершие по большей части вместе с ним, Павел I, Ленин, Троцкий, Сталин… Другие народы как-то исхитрились иметь в своей истории не более одного-двух Крошек Цахесов.

Èименно ничтожность этих фигурантов нашей изможденной ими же истории объясняет формирование вокруг каждого из них антиаристократического клана: если короля делает свита, то пахана – кодла камеры. Теперь мы называем их олигархами. До того – членами Политбюро, Григориями Распутиными, Аракчеевыми, Александрами Меньшиковыми, Малютами Скуратовыми и про- чими опричниками.

Каждый раз, читая ныне «1984», мною забывается, что это – фантазия, написанная в 1948 году, настолько актуальны идеи Дж. Оруэлла сегодня. Не следует при этом упускать только два очень важных момента:

∙ олигархия – это не только совместное владение львиной долей собственности, это – власть. В этом смысле современные российские олигархи – все те же 400 воров в законе, держащих весь криминальный мир в своей узде;

∙ наши олигархи не имеют никакого опыта владения, а, стало быть, ответственности за захваченные ими собственность и власть: отсюда их

постоянные попытки украсть у самих себя, боязнь собственного всесилия и почти патологический страх критики и оппозиции.

В отличие от утопической страны Дж. Оруэлла в реальной России власть непобедима и неуязвима, хоть каждый год устраивай перестройки. Весь этот нехитрый фокус строится на том, что в странах западной демократии допускается критика властей (и роман Дж. Оруэлла тому свидетельство), а в нашей стране ругать власти можно, а критиковать – нельзя. Голос разума – самое страшное в нашей стране, а брань и мат – да сколько угодно!

И опять, и опять – из уроков оте- чественной истории. Городское ве- чевое самоуправление существовало только в мирные периоды, на случай же войны в города приглашались варяжские (=вражеские) конунги, князья. Чтобы сохранить свою авторитарную власть, они сговаривались между собой о междоусобицах. Авторитарный режим, уже целое тысячелетие существующий в России, непрерывно питает себя войнами, страхом войны, военными угрозами. Война – это прежде всего способ удержания власти. Например, Чеченская война.

Принцип партийности в культуре и образовании

Пятнадцать лет блуждания России без КПСС благополучно завершились, в стране сформировалась и прочно утвердилась система «полторы партии»: одна «Единая Россия» и 0,5 – все остальные партии. Единоросы в своих ближайших планах видят назначение ими парламентов, правительств, губернаторов и президента. А 0,5 призваны кордебалетно демонстрировать демократич- ность устройства страны.

Еще один рефрен, слышимый нами и в романе, и еще чаще в жизни: «ну, некем заменить нам Старшего Брата»: мы слышали это и про клинического параноика Сталина, и про чудотворца Хрущева, и про орденоносного Брежнева, и про «всадника без головы» Горбачева, затеявшего перестройку, не имея ни малейших представлений, во имя чего, на чистом негативе, и даже про запойного Ельцина, слышим это и сегодня…

И правящая партия, она же партия власти, озабочена культурой и образованием: культурой своего господства и образования спецнарода, покорного этому господству.

А вот тут уже Дж. Оруэлл замахивается на наше самое святое: на реформы образования, превращающие это образование в пэтэушное, а также на спаивание населе-

ния (достаточно сравнить рост цен на водку и на любые другие товары

èуслуги, включая бани и лекарства, чтобы понять – водка дешевеет прямо на глазах).

Мотив партийных действий всегда один – этический. Исходя из этических соображений (см. «Историю КПСС», дискуссию об этике на Х-ом партсъезде, в частности, речь Н. К. Крупской, практически развернувшей программу коллективизации, урбанизации и индустриализации, как средств тотального формирования пролетарской этики = этики неимущих и не видящих границ своей деятельности) строилась экономика

èжизнь страны: проводилась коллективизация и индустриализация, строились безликие дома и города, миллионы людей загонялись в лагеря, поля вытягивались за горизонт, а границы устанавливали аж по Северный полюс. Из этических соображений нам впаривали не только искаженное прошлое, но и искаженное настоящее: в букваре на 1940/41 учебный год была фотография «Гитлер – лучший друг советских детей», а из газетного лексикона были изъяты слова «нацист» и «фашист».

Этическими соображениями объясняются по сути все действия нынешних властей. А вот что это за соображения – вспомните печально знаменитую фразу Рональда Рейгана: «Россия – империя зла». Для примера: летом 2004 года Дума сильно прибавила себе в зарплатах, привилегиях и льготах, деньги же в бюджете на это нашлись с помощью пе- чально знаменитого закона о монетизации. И тому подобных примеров можно привести во множестве. Россия не может жить в мире и добрососедстве, постоянно инициируя конфликты то с Украиной, то с Грузией, то с Балтией, то с Польшей.

Новояз Оруэлла – это наш родной, которому нас обучают с младых ногтей.

Яркий пример отечественного двоемыслия: где-то в 50-е один бойкий и наглый студент философского факультета МГУ в перерыве подошел к профессору:

–Уважаемый Так Такович, в своей лекции Вы утверждаете, что в русском языке слова не соответствуют понятиям, а я вот прочитал Вашу давнишнюю, еще дореволюционную статью на эту же тему, так там Вы утверждали прямо противоположное. Когда же Вы ошибались: тогда или теперь?

–Я, батенька, и тогда был прав и теперь: я ж о разных языках говорю.

Спустя полвека «жить по понятиям» стало означать «жить по законам

воровского мира». Куда ты ведешь нас, безумный язык?

Двоемыслие, самостопы мышления, новояз породили пугающую интеллектуальную пустоту.

И мы демонстрируем странную фантасмагорию, до которой не додумались ни Мишель Фуко, ни Дж. Оруэлл: в нашей стране иметь свое мнение просто невозможно, никому, в том числе и Верховному. Мнение подменено реакцией на чу- жие мнения, возникающие не внутри страны, а за ее пределами. Те немногие в стране, что имеют свое мнение, лишены либо голоса, либо пространства (в вакууме звуки, как известно, не распространяются). Поразительно, но мы лишены голоса и мнения даже на кухне.

Законы или игра без правил

Кому-то, в частности Оруэллу, кажется неудобным первый тайм играть в футбол, а второй – в шашки. А мы – ничего, уже привыкли. Вчера, например, за предпринимательство давали от четырех до восьми, сегодня – сажают в думское или губернаторское кресло. Вчера смотрели на «Красных дьяволят» как на народных мстителей, сегодня – как на бандитов, позавчера Павлик Морозов был мучеником, вчера – изувером типа «Плюмбум», сегодня – опять наше все. И Сталин, благополучно пережив и переждав разобла- чение культа своей личности, возвращается к нам национальным героем и Отцом всех народов.

То, что мы называем законами, таковыми не являются. По простой причине: закон – это то, что исполняется независимо от его знания. Мы выполняем все три закона Ньютона, хотя большинство людей уже спокойно и навсегда забыло, что F=ma. Точно также мы следуем экономическим законам, например, закону тезаврации денег, хотя 99% людей ни разу не слышали об этом законе.

Все наши «законы» – одноразовые фитюльки, нечто вроде флоппидисков, легко сменяющих друг друга

âкомпьютере, по мере чьей-то необходимости, а не необходимости вообще.

«Изменчивость прошлого – главный догмат ангсоца» – выносит вердикт Оруэлл. Изменчивость прошлого – следствие отсутствия будущего, не идеологии будущего, а будущего

âего онтологической, логической и, главное, топической яви и ясности. Мы играем и в свое будущее, и в свое прошлое, и в свое настоящее: мы играемся… жить-то когда будем? Или так в имитациях и протянем до второго пришествия?

тина привлекают внимание

россиян и воспринимаются ими скорее позитивно, нежели негативно. Две трети наших сограждан считают, что российское телевидение уделяет президенту столько экранного времени, «сколько нужно». По мнению 16% опрошенных, В. Путина показывают слишком часто (это мнение высказывают 27% жителей Москвы и 22% лиц

13% не имеют на этот счет определенного мнения.

Встречи президента с журналистами вызывают интерес у 59% опрошенных; 31% респондентов заявили, что такие передачи их не интересуют (среди жителей Москвы – 42%); затруднились с ответом 10%.

Что касается пресс-кон- ференции президента 31 января 2006 года, то большинство участников опроса в той или иной степени осведомлены о ней: 52% сказали, что знают о нем, 24% – «что-то слышали».

Подавляющему большинству респондентов, видевших пресс-конференцию по телевидению – в прямой трансляции или репортаже, – понравилось, как президент отвечал на вопросы журналистов (38% по выборке в целом).

Отвечая на открытый вопрос, что именно им понравилось в высказываниях В. Путина, респонденты чаще всего говорили о манере его поведения, стиле ответов: «четкость, ясность ответов, ничего лишнего»; «он отвечал на вопросы честно и откровенно»; «много шутил»; «корректность…» (14%), а также о компетентности президента, его информированности о положении дел в стране – «без шпаргалки, компетентные ответы»; «хорошо разбирается во всех сферах жизни своей страны» (6%).

Негативное впечатление ответы В. Путина произвели на 6% участников опроса.

И. Шмерлина

09.02.2006, www.fom.ru

АРХАВИТ

ВЗВОЗ – в русской деревянной архитектуре наклон-

ный помост, ведущий на вто-

рой этаж хозяйственного двора северной избы.

Взвоз избы Севера.

¹1 8 ñ. 33

Так возможно ли такое опять?

Не надо думать, что «Мы» Замятина, «1984» Оруэлла, «Слепящая мгла» Кестлера или другие, подобные им антиутопии, написаны с антикоммунистических позиций. Оглянитесь – это опять про нас. То, что для них – изящная антиутопия, для нас – дурная и рвотная реальность. Мы ничего не изжили – да мы и не могли ничего в себе изжить, не принеся покаяние. И потому не стоит тыкать пальцем в Горбачева, Ельцина, Путина, Жириновского – они всего лишь плохие актеры. Драму своей истории мы пишем сами. Упорно и нелепо упорствуя в сюжете и характерах.

Это наши дети строятся в военизированные ряды «Наших», огромную, напоминающую гитлерюгенд и комсомольско-чекистских карателей. Это наши же дети ловят, избивают и убивают несчастных африканских студентов.

Это мы не только не понесли покаяние в коммунистическом режиме и соучастии в нем, но еще и выступаем в Страсбурге с протестами против публичного осуждения тоталитаризма.

Нам нет дороги в будущее без покаяния – и об этом нас предупреждал более сотни лет назад страдалец гуманизма Ф. М. Достоевский.