14285

С.А. Горлов. Совершенно секретно. Москва-Берлин. 1920-1933.: Военнополитические отношения между СССР и Германией/Гамс Э.С. //Вопр. истории, 2001.- № 4. - С. 152-155.

Заместителю главного редактора ежемесячного журнала «Вопросы истории»

г-ну Созину И.В.

Уважаемый Иван Васильевич!

Согласно нашей договорѐнности направляю Вам рецензию на книгу С.А.Горлова «Совершенно секретно. Москва-Берлин 1920-1933».

Проблема становления и развития военнополитического и военного сотрудничества между Советским Союзом и Веймарской республикой стала в эпоху перестройки и гласности одной из популярных, привлекающих всеобщий интерес к проблемам советской истории. В недавние еще времена в интерпретации этого вопроса господствовала единая точка зрения, согласно которой "...Коммунистическая партия и Советское правительство... принимали все меры, чтобы в случае войны Советские Вооруженные Силы могли встретить врага во всеоружии, успешно защищать свободу и независимость страны социализма"/1/. В русле такой трактовки считалось, что все военные победы в Великой Отечественной войне были обусловлены, в основном, лишь героическими усилиями советского народа под руководством Коммунистической партии и Советского правительства.

В последние же годы в обстановке критического переосмысления основных событий нашей истории получил довольно широкое хождение и ряд альтернативных версий о значении военно-политического и военного сотрудничества между Советским Союзом и Веймарской республикой, большинство из которых исходит из превалирующего значения в создании оборонного потенциала СССР немецкого военного и технического опыта и промышленных технологий, переданных российской стороне в данный период. Сторонники таких оценок полагают, что именно советско-германское сотрудничество заложило основу процессов быстрого оснащения РККА новейшими средствами вооруженной борьбы и перевода армии на современные организационные структуры.

Нетрудно понять, что приведенные выше точки зрения представляют собой тенденциозные крайности, вызванные к жизни отнюдь не стремлением познать историческую истину в ее первоначальном виде. Одна из них на протяжении десятилетий выполняла роль громоотвода при укоренившейся в нашей стране авторитарной политической системе правления, другая же, являясь своего рода психологической, а не логической реакцией на первую, наотмашь или почти автоматически чернит все то, что первая старательно обеляла. При этом с неизбежностью возникают очередные перекосы, допустимые не более чем те, которые ниспровергаются.

Для того, чтобы с приемлемой степенью приближения к истине разобраться в такой непростой, многоплановой проблеме как вопрос об исторической роли советскогерманских отношений в межвоенный период и восстановить историческую правду необходимо тщательно проанализировать развитие международной политической ситуации в 20-е годы, попытаться понять логику политического мышления советского

руководства, установить меру ошибочности (или правильности) сделанных им выводов и оценок, оценить эффективность проделанных работ и только с этих позиций выносить окончательное решение. Отрадно отметить, что именно такие масштабные исследования в течение прошедших 10 лет были проведены Горловым Сергеем Алексеевичем и опубликованы в недавно вышедшей в Институте всеобщей истории РАН монографии «Совершенно секретно: Москва-Берлин, 1920-1933. Военно-политические отношения между СССР и Германией».

В рамках 360-страничного исследования автор впервые в строгой хронологической последовательности коснулся всей совокупности событий и явлений мировой истории, предопределивших возникновение советско-германских отношений в том виде, в каком они воплотилась в историческую реальность. Он не ограничимся лишь рассмотрением сравнительно узкого отрезка времени, непосредственно обозначенного в заглавии работы, а попытался оценить значение принятых тогда решений для дальнейшего развития нашей страны, сделал свои выводы о том, насколько тогдашние действия советского руководства отвечали сложившейся ситуации либо в какой мере они ей противоречили.

По мнению Горлова С.А., с точки зрения наращивания военного потенциала и повышения боевой мощи РККА эффективность такого сотрудничества для СССР была очевидна. При всем том, что накануне войны у нас действительно наметилось некоторое отставание от наиболее передового уровня военной техники (чему виной и "головокружение от успехов" 30-х годов, и сталинские "чистки", в т.ч. среди военспецов и разработчиков техники, и недостаток средств), все же неправильно говорить о сколь-нибудь решающем влиянии этого фактора на военную обстановку летом 1941 года. Истина состоит в том, что Красная Армия к тому времени располагала достаточным количеством вполне

современного по тем временам оружия, которое, в чѐм-то уступая вооружениям противника, в другом его существенно превосходило

НЕ возникает сомнения, что данная работа в определѐнной степени носит фундаментальный характер, так как позволяет понять логику дальнейшего развития

этом случае, не оставалось бы сколь-нибудь существенных сил для парирования любой исходящей с иного направления угрозы. А такая угроза, отнюдь не гипотетическая, существовала на востоке Европы, где сталинский Советский Союз копил силы в течение двух последних десятилетий и был готов в любой подходящий момент бросить их на европейскую чашу весов для окончательного решения всех вопросов в свою пользу. В том, что Сталин не приминет воспользоваться благоприятной ситуацией, у

Гитлера сомнений быть не могло. Вероятно, такое теоретическое допущение является не слишком рискованным. После длительных активных контактов в Германии достаточно хорошо представляли себе сущность сталинского режима (во многом родственного национал социалистическому), были знакомы с программой Коминтерна, знали о специфической деятельности его зарубежных секций в странах Европы и Азии (не в последнюю очередь и в самой Германии) и не сомневались, что лозунг "мировой социалистической революции" является для советских лидеров не столько лозунгом, сколько руководством к действию. Собственно говоря, с самого начала войны на Западе

Сталин рассчитывал именно на такое развитие событий, при котором Советский Союз, оставаясь в положении "наблюдателя на горе", мог бы лицезреть "схватку тигров в долине" и, выждав, пока те покроют друг друга смертельными ранами, вмешаться в борьбу и добить их окончательно.

Мне как военному химику в прошлом отрадно отметить, что автор впервые после Й.Краузе и Ч.Мелори(2) так много внимания уделяет сотрудничеству в области военной химии, касаясь запасов отравляющих веществ, отработанных пособий и наставлений по применению химического оружия и т.д. Ссылкой на советские достижения в данной области автор фактически завершает свою работу, считая, что именно они удержали агрессора от его применения. Однако сейчас, по прошествии многих десятилетий, несмотря на бодрые заявления высшего военного командования о нашей способности "надежно защитить войска от химического нападения" и "ответить на удар врага...

химическим ударом" (3) трудно судить о нашей реальной готовности к химической войне, так как только практика является критерием истины. До практического же применения химического оружия в годы Великой Отечественной войны дело, слава богу, так и не дошло.

Нетрудно, однако, предположить, что если бы такое случилось, то картина, вряд ли отличалась бы от общей в начальный период войны. В чем причина? Видимо, причина эта едина во всем многообразии ее проявлений. Известный писатель-фронтовик В.Астафьев как-то сказал: "Мы начали войну, не умея воевать, и закончили ее, так воевать и не научившись". Не следует, видимо, оспаривать вторую часть этого заявления - ему, воевавшему, видней. Но в первой он, судя по всему, попал в самую точку. Мы действительно не умели воевать. И не только в узком смысле отсутствия боевого опыта, но и в самом широком, в чем-то таком, что идет из самой глубины нашего национального характера - присущей ему безалаберности, анархичности, отсутствия достаточной общей культуры, наконец, отпечатавшихся каиновой печатью на наших государственных и общественных институтах. В народе эта наша природная неразворотливость выражена известной формулой: "Русские медленно запрягают, но зато быстро ездят". Весь 1941-й, да и хороший кусок 1942-го как раз и ушли на это "запрягание". И никуда бы мы от этого не делись, какие бы золотая техника и боевой опыт у нас не были, и какие бы чудесные стратегические планы не разрабатывались. Выше головы, как говорится, не прыгнешь. Ведь даже сегодня никто из солдат, офицеров и генералов 1941-го не оспаривает того, что и с тем, чем мы располагали в то время, можно было воевать куда лучше - достань умения, организованности, инициативы.

Что же касается масштабов подготовки к химической войне, то даже представленный в данном исследовании анализ архивных документов свидетельствует о всей серьезности намерений военного и политического руководства, носивших не характер временного увлечения, а устойчивого стремления любой ценой добиться превосходства в данной области, с которым так болезненно сейчас расставаться.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ

1.История Второй мировой войны. - М.,1975,т.4,с.25

2.Krause Joachim, Mallory Charles K. Chemical Weapons in Soviet Military Doctrine. Military and Historical Experience, 1915-1991. – Westviev Press 1992, 247 p.

3.50 лет химических войск и химической службы Советских Вооруженных Сил: Историческй очерк/Под ред. Ф.И.Манца. - М.: УНХВ МО СССР, 1968.- с.61.