|
Статья: Проблема свободы формулирования договорных условий в международных контрактах(Асосков А.В.)("Вестник гражданского права", 2007, N 1)
|
Документ предоставлен КонсультантПлюс www.consultant.ru Дата сохранения: 20.11.2012
|
Проблема свободы формулирования договорных условий в международных контрактах а.В. Асосков
Асосков А.В. - кандидат юридических наук, доцент кафедры гражданского права юридического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова.
1. Постановка проблемы
В соответствии с классическим пониманием принципа автономии воли сторон в международном частном праве выбор сторонами определенного права в качестве применимого к международному контракту означает, что данный контракт изымается из-под действия диспозитивных и императивных <1> норм права, которые подлежали бы применению в отсутствие состоявшегося соглашения о выборе права, с одновременным подчинением данного контракта нормам права выбранного правопорядка. При этом зачастую возникает проблема противоречия условий контракта нормам выбранного правопорядка <2>. В качестве типичного примера можно взять ситуацию, когда стороны в своем контракте устанавливают продолжительность срока исковой давности или претензионного срока, отличающуюся от зафиксированной в императивной норме выбранного правопорядка. Предположим, что французский продавец и российский покупатель при заключении договора международной купли-продажи товаров достигли соглашения о выборе применимого российского права, но в то же время предусмотрели, что срок исковой давности будет составлять два года. В данном случае в соответствии с традиционным подходом мы будем вынуждены признать условие сторон о двухлетнем сроке исковой давности недействительным: несмотря на то что состоявшееся соглашение о выборе применимого права парализовало действие французской нормы о пятилетнем сроке исковой давности, оно одновременно имело своим следствием подчинение контракта императивным нормам российского материального права, в том числе императивной норме ст. 196 ГК РФ о трехлетнем сроке исковой давности.X
--------------------------------
<1> В данном случае (а также далее по тексту статьи) имеются в виду обычные императивные нормы, от которых не могут отступить стороны внутреннего договора, не осложненного иностранным элементом. Для обозначения императивных норм в значении ст. 1192 ГК РФ, которые подлежат применению вне зависимости от выбранного сторонами права, используется широко употребляемое в российской доктрине выражение "сверхимперативные нормы".X
<2> В настоящей статье не анализируются ситуации, когда в соответствии с выбранным сторонами правом их контракт считается полностью недействительным. Эта проблема требует самостоятельного исследования.
К аналогичному выводу приходит отечественная арбитражная практика применительно к ситуациям, когда стороны делают в своем контракте отсылку к документу, не являющемуся применимым международным договором (например, ссылка на не вступивший в силу или утративший обязательное значение международный договор, а также пусть и действующий международный договор, но не подлежащий применению в таком качестве в данной ситуации, исходя из сформулированных в нем положений о предметной или территориальной сфере действия). В данном случае считается, что отсылка к такого рода документу означает не более чем инкорпорацию положений этого документа в контракт с сохранением подчинения контракта императивным нормам применимого национального правопорядка, выбранного сторонами или определенного на основании коллизионных норм <3>.
--------------------------------
<3> Например, в отношении применения Венской конвенции 1980 г. о договорах международной купли-продажи товаров в ситуации, когда стороны предусмотрели применение Венской конвенции к договору, субъектный состав которого не соответствует требованиям ст. 1 Венской конвенции (к примеру, коммерческие предприятия сторон находятся в государствах, не являющихся участниками Венской конвенции), проф. М.Г. Розенберг приходит к следующему выводу: "Предоставление сторонам права неограниченного выбора применимого закона не означает, что таковым можно избрать международную конвенцию. Ссылка в договоре на Венскую конвенцию инкорпорирует ее положения в договор как его условия. Если они противоречат применимому национальному праву, к которому отсылают нормы международного частного права, приоритет отдается национальному праву" (Венская конвенция о договорах международной купли-продажи товаров. Комментарий. М., 1994. С. 23 - 24).X
Так, при вынесении решения от 9 апреля 1999 г. по делу N 314/1999 МКАС при ТПП РФ столкнулся с договором международной купли-продажи, заключенным в 1992 г. между российским продавцом и румынским покупателем. По контракту во всем, что не предусмотрено контрактом, подлежат применению Общие условия поставок товаров между организациями стран - членов СЭВ (ОУП СЭВ 1968 - 1988 гг.). В ходе арбитражного разбирательства ответчик просил отказать в иске со ссылкой на то, что установленный ОУП СЭВ 1968 - 1988 гг. сокращенный срок исковой давности истек. Однако состав арбитража, установив, что применимым для целей контракта является российское материальное право, и основываясь на том, что с 1 января 1991 г. в отношениях между субъектами внешнеэкономических связей России и Румынии ОУП СЭВ 1968 - 1988 гг. утратили императивный характер, пришел к выводу: установленные в ОУП СЭВ 1968 - 1988 гг. положения о сроках исковой давности и порядке их исчисления не могут изменить императивные правила российского гражданского права по данному вопросу. В результате был применен общий трехлетний срок исковой давности, установленный в ст. 196 ГК РФ, и в соответствующей части иск был удовлетворен <4>.X
--------------------------------
<4> Практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 1999 - 2000 гг. / Сост. М.Г. Розенберг. М., 2002. С. 76 - 78 (дело N 13). См. также: Розенберг М.Г. Международный договор и иностранное право в практике Международного коммерческого арбитражного суда. М., 2000. С. 120 - 122; Он же. Исковая давность в международном коммерческом обороте: практика применения. М., 1999. С. 12 - 14.X
Не затрагивая на данном этапе рассуждений теоретическую обоснованность выводов арбитража, нельзя не отметить, что проиллюстрированный выше подход имеет определенные практические недостатки. Во-первых, очевидно, что отказ от применения согласованных сторонами в контракте условий не отвечает ожиданиям самих сторон и выглядит для них непредсказуемым. Особенно наглядно это проявляется в случаях, когда стороны не указали в договоре применимое национальное право, и оно было определено судом или арбитражем с помощью коллизионных норм. Учитывая существенные различия в коллизионном праве разных стран мира, нельзя не обратить внимание на то, что до момента подачи иска определение применимого к договору национального права можно пытаться осуществить лишь с существенной долей неопределенности и многовариантности. Данная логическая операция может оказаться практически неразрешимой задачей, если в коллизионном праве государств, суды которых потенциально могут рассматривать спор, закреплена гибкая коллизионная норма о применении права, имеющего наиболее тесную связь с договором. В отношении международного коммерческого арбитража поиск потенциально применимого к договору национального права выглядит еще более затруднительным: поскольку арбитраж не связан коллизионными нормами места проведения арбитража, то предугадать ход мыслей арбитров чрезвычайно сложно. Во-вторых, нормы национального права, которым отдается приоритет перед согласованными сторонами контрактными условиями, предназначены для регулирования внутренних отношений и не учитывают особенностей международного коммерческого оборота. Эти нормы могут быть просто архаичными либо устанавливающими необоснованные преимущества для отечественных предпринимателей (например, ограничивающими пределы гражданско-правовой ответственности юридических лиц, зарегистрированных по законодательству данного государства).
Далее по тексту статьи будут рассмотрены различные теории и подходы, которые ставят под сомнение незыблемость тезиса о том, что свобода формулирования контрактных условий всегда ограничена действием императивных норм определенного национального правопорядка.