учебный год 2023 / Статья Ягельницкий статья 183 ГК РФ Последствия совершения сделки от имени другого лица

ПОСЛЕДСТВИЯ СОВЕРШЕНИЯ СДЕЛКИ

ОТ ИМЕНИ ДРУГОГО ЛИЦА БЕЗ ПОЛНОМОЧИЙ

КОММЕНТАРИЙ К СТАТЬЕ 183 ГРАЖДАНСКОГО КОДЕКСА РФ <1>

А.А. ЯГЕЛЬНИЦКИЙ

--------------------------------

<1> Автор благодарит А.В. Егорова за идею и помощь в подготовке настоящего Комментария. Автор также благодарит Т.С. Бойко, Э.А. Евстигнеева, М.А. Кокорину, Т.А. Левкину, О.С. Смирнову, М.П. Спесивцеву, Ю.В. Суздальницкую, Р.В. Тамаева и С.И. Хухарева за подготовку Обзора практики применения ст. 183 Гражданского кодекса Российской Федерации судами кассационной инстанции. Указанный Обзор лег в основу настоящего Комментария (см.: Бойко Т.С. и др. Обобщение судебной практики по применению арбитражными судами ст. 183 ГК РФ // Закон. 2010. N 7. С. 77 - 92).

Ягельницкий А.А., аспирант кафедры гражданского права юридического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова, магистр юриспруденции (РШЧП).

Современное российское законодательство весьма лаконично в вопросе о сделке без полномочия. Сложная ситуация регулируется одной предельно краткой ст. 183 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее - ГК, Кодекс), состоящей из двух пунктов. Краткость новейшего российского ГК по интересующему вопросу унаследована от Гражданского кодекса РСФСР 1964 г. <2>. Статья 63 названного акта устанавливала, что сделка, совершенная от имени другого лица лицом, не уполномоченным на совершение сделки, или с превышением полномочия, создает, изменяет и прекращает гражданские права и обязанности для представляемого лишь в случае последующего одобрения этой сделки представляемым и что последующее одобрение представляемым делает сделку действительной с момента ее заключения. Точно такая же формулировка содержалась в п. 4 ст. 28 Основ гражданского законодательства Союза ССР и республик 1991 г. <3>. Нетрудно заметить, что ст. 63 Гражданского кодекса 1964 г. и п. 4 ст. 28 Основ гражданского законодательства 1991 г. отличались от своего современного аналога лишь формулировками.

--------------------------------

<2> Ведомости ВС РСФСР. 1964. N 24. Ст. 407.

<3> Ведомости СНД и ВС СССР. 1991. 26 июня. N 26. Ст. 733.

Гражданский кодекс РСФСР 1922 г. <4> и вовсе не содержал норм, которые бы прямо регулировали последствия совершения сделки от имени другого лица при отсутствии полномочий действовать от имени такого лица. Этот акт включал всего лишь два положения, в определенной степени относимых к последствиям сделки без полномочий. Статья 39, расположенная в главе о сделках, устанавливала, что сделки, совершенные представителем от имени представляемого в пределах полномочия, имеют обязательную силу для представляемого и порождают непосредственно для него права и обязанности. Статья 269, расположенная в главе о поручении и доверенности, предусматривала, что действия поверенного создают для доверителя непосредственные права и обязанности, если они совершены согласно доверенности или если они впоследствии одобрены доверителем. Несложно заметить, что указанные две статьи регулируют лишь последствия действий от имени другого лица в пределах полномочий, вследствие чего доктрина того времени была вынуждена выводить последствия сделки без полномочий, толкуя вышеприведенные нормы a contrario <5>.

--------------------------------

<4> Гражданский кодекс с постатейно систематизированными материалами. 3-е изд. М., 1928. С. 251 - 252, 755 - 757.

<5> Пример выведения положений о последствиях сделки без полномочий из положений, касающихся сделки, совершенной в пределах полномочий, см. у В.А. Рясенцева: Рясенцев В.А. Представительство в гражданском праве // Представительство и сделки в гражданском праве. М., 2006. С. 420 и сл.

В отличие от кодификаций советского и постсоветского периодов российской истории дореволюционный проект Гражданского уложения Российской империи предусматривал существенно более детальное регулирование. Статья 529 проекта предусматривала последствия и на случай одобрения сделки лицом, от имени которого совершена сделка, и на случай отсутствия одобрения. Для последней ситуации предусматривалось, что действовавший в качестве поверенного обязан, по выбору добросовестно вступившего в сделку третьего лица, или возместить такому лицу убытки, или исполнить договор, но, однако, само действовавшее без полномочий лицо не вправе требовать исполнения договора <6>.

--------------------------------

<6> Гражданское уложение. Книга пятая. Обязательства. Проект высочайше учрежденной Редакционной комиссии по составлению Гражданского уложения. С объяснениями. Т. 3. СПб., 1899. С. 88 - 95.

Положения ст. 183 ГК были разъяснены в информационном письме Президиума ВАС РФ от 23 октября 2000 г. N 57 "О некоторых вопросах практики применения статьи 183 Гражданского кодекса Российской Федерации" <7>. Несмотря на указанные разъяснения в процессе понимания норм ст. 183 Кодекса, которые на первый взгляд кажутся достаточно простыми, возникает ряд вопросов, в том числе и в судебной практике.

--------------------------------

<7> Здесь и далее судебные акты, разъяснения Высшего Арбитражного Суда, обзоры судебной практики приводятся по данным СПС "КонсультантПлюс".

Для удобства лицо, совершившее сделку без полномочий, в настоящей работе будет именоваться мнимым представителем или псевдопредставителем; лицо, от имени которого действовал псевдопредставитель, будет называться псевдопредставляемым; в случае если мнимый представитель совершил двустороннюю сделку, то контрагент по такой сделке будет именоваться третьим лицом или собственно контрагентом.

Для решения частных вопросов применения ст. 183 ГК необходимо понять ее юридическую конструкцию. Если руководствоваться исключительно текстом статьи, то конструкция выглядит следующим образом. При совершении псевдопредставителем сделки с третьим лицом между указанными лицами возникает правовая связь. Содержание правовой связи состоит в том, что псевдопредставитель становится обязанным лицом по совершенной сделке. Вопрос о действительности сделки псевдопредставителя норма ст. 183 Кодекса не разрешает, отдавая его на откуп другим положениям гражданского законодательства. Вместе с тем совершение сделки псевдопредставителем порождает на стороне псевдопредставляемого секундарное право следующего содержания: псевдопредставляемый может своим односторонним действием - одобрением сделки - с обратной силой принять на себя все права и обязанности по сделке.

Последствия неодобренной сделки

для псевдопредставителя и контрагента

Как следует из указанной нормы, если сделка, заключенная с превышением полномочий или без таковых, не будет одобрена псевдопредставляемым, то такая сделка считается заключенной в интересах лица, ее совершившего. Это означает, что псевдопредставитель будет обязан исполнять сделку в натуре на тех условиях, которые были предусмотрены указанной сделкой.

Буквально воспринятая конструкция ст. 183 ГК страдает явным и существенным изъяном. Порок этот состоит в том, что контрагент лишен возможности изъявить свою волю на то, чтобы быть или не быть стороной по сделке с псевдопредставителем. Однако, поскольку псевдопредставителем в большинстве случаев выступает физическое лицо, во многих случаях его платежеспособность существенно уступает платежеспособности лица юридического, псевдопредставителем которого данное физическое лицо является. Но буквально истолкованная норма ст. 183 Кодекса не учитывает этого факта, не оставляя выбора для контрагента псевдопредставляемого. Это означает, что если заключенная без полномочий сделка была двусторонним договором, то контрагенту надлежит чинить исполнение в адрес мнимого представителя, оставив себе лишь надежду на то, что псевдопредставитель сможет совершить встречное исполнение.

Судебная практика достаточно быстро обнаружила совершенную несправедливость такого положения: одним из факторов, которым руководствуется лицо при заключении договора, является способность потенциального контрагента к исполнению, и поэтому было бы несправедливо подменять одного контрагента другим по отношению к третьему лицу, которое не знало и не должно было знать об отсутствии полномочий у мнимого представителя. В этой связи заслуживает пристального внимания следующее суждение кассационного суда: "...при оценке юридической силы договора, совершенного физическим лицом без полномочий, следует исходить из необходимости ограничительного толкования названной нормы: такой договор признается заключенным от имени и в интересах неуполномоченного лица, если контрагент (другая сторона в сделке) выразил на это согласие" <8>.

--------------------------------

<8> Постановление ФАС Северо-Кавказского округа от 19 ноября 2008 г. N Ф08-6599/2008 по делу N А61-758/2008-4. В том же смысле см.: Постановления ФАС Северо-Кавказского округа от 25 декабря 2007 г. N Ф08-8450/07 по делу N А32-13339/2007-44/168, от 17 октября 2007 г. N Ф08-6064/2007 по делу N А32-17217/2006-1/134; Постановления ФАС Северо-Западного округа от 26 октября 1998 г. N А56-12225/98, от 19 июля 1999 г. N 421; Постановление Десятого арбитражного апелляционного суда от 30 мая 2006 г., 6 июня 2006 г. по делу N А41-К1-15776/04.

Несмотря на то что такое толкование кассационными судами ст. 183 ГК едва ли можно назвать ограничительным <9>, изложенный в процитированном фрагменте подход правоприменителей заслуживает полной поддержки.

--------------------------------

КонсультантПлюс: примечание.

Монография М.И. Брагинского, В.В. Витрянского "Договорное право. Общие положения" (книга 1) включена в информационный банк согласно публикации - Статут, 2001 (3-е издание, стереотипное).

<9> Видимо, традиция именовать такое применение ст. 183 ГК "ограничительным толкованием" восходит к М.И. Брагинскому (см.: Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга 1. Общие положения. М., 2006. С. 175).

Таким образом, судебная практика дополнила институт сделки без полномочий еще одним секундарным правом, а именно правом контрагента сохранить договор в силе в отношении псевдопредставителя или принять решение о том, что никакие права и обязанности из такого договора на его стороне не возникнут.

Необходимо рассмотреть вопрос о правовых последствиях принятия контрагентом решения о том, что сделка не породит предусмотренного ею обязательства между псевдопредставителем и контрагентом. Из буквального толкования ст. 183 ГК не следует право контрагента требовать от псевдопредставителя возмещения убытков. Вместе с тем в западноевропейских правопорядках, к примеру в Германии, Нидерландах, Франции, Греции, Португалии, а также в общем праве <10> за третьим лицом признается право требовать возмещения убытков от псевдопредставителя, которое или альтернативно праву требовать исполнения в натуре, что чаще встречается в правопорядках континентальной правовой семьи, или существует вместо этого права, что более характерно для англосаксонской системы <11>. Предлагаются два обоснования того, почему мнимый представитель становится обязан к уплате убытков. Сторонники первого видят в этом проявление правила culpa in contrahendo о преддоговорной ответственности. Сторонники второго обосновывают обязанность возмещения убытков тем, что (псевдо)представитель, вступая в договор, предоставляет гарантию, что он имеет полномочие на заключение договора, и отвечает за неисполнение такой гарантии <12>.

--------------------------------

<10> Информация об институте сделки без полномочий в европейских правопорядках приводится преимущественно на основе сравнительно-правового исследования, явившегося результатом работы комиссии по унификации европейского договорного права (см.: Principles of European Contract Law. Part I and II. Prepared by The Commission on European Contract Law / Ed. by O. Lando, H. Beale. The Hague, 2000. P. 208; см. также: Principles, Definitions and Model Rules of European Private Law. Draft Common Frame of Reference. Full edition. Vol. 1 / Ed. by c von Bar, E. Clive. Munchen, 2009. P. 431 - 435).

<11> Bonell J.M. The 1983 Geneva Convention on Agency in International Sale of Goods // American Journal of Comparative Law. 1984. Vol. 32. P. 744 (fn 91).

<12> Подробнее об этой дискуссии см.: Bonell J.M. Op. cit. P. 744.

Поскольку вывод о наличии у контрагента секундарного права напрямую не следует из ст. 183 ГК, попытки обнаружить в Кодексе регулирование последствия реализации контрагентом этого права будут бесплодными. Полагаем, что наделение контрагента иском к мнимому представителю об убытках соответствует цели исследуемого института. При том необходимо отметить, что нормативное обоснование иска о таких убытках будет в значительной мере затруднительно. Возможно предложить следующий вариант решения этой проблемы. Коль скоро согласно тексту ст. 183 ГК сделка порождает права и обязанности в отношении мнимого представителя, то разработанное судебной практикой на уровне ряда арбитражных кассационных судов секундарное право контрагента можно рассматривать как случай допускаемого правопорядком одностороннего отказа от уже существующего обязательства. Поскольку основание допускаемого законом одностороннего отказа коренится в действиях псевдопредставителя, на него возлагается ответственность в виде обязанности возместить убытки.

Вероятно, секундарное право контрагента отказаться от сделки в отношении псевдопредставителя целесообразно рассматривать как право выбора в альтернативном обязательстве. Третье лицо вправе определить, будет ли оно требовать от мнимого представителя исполнения обязанности в натуре либо предпочтет получить возмещение убытков. Интересно решение, предложенное в комментарии к не вступившей в силу Женевской конвенции о представительстве при международной купле-продаже товаров 1983 г. (далее - Конвенция). Автор названного Комментария полагает, что право выбора третьего лица между убытками и исполнением в натуре нельзя рассматривать как неограниченное, и если по обстоятельствам дела обычным для псевдопредставителя способом освободиться от обязательства будет исполнение в натуре, третье лицо не вправе требовать возмещения убытков <13>.

--------------------------------

<13> Convention on Agency in the International Sale of Goods. Geneva, 15 February 1983. Explanatory Report prepared by M. Evans // Uniform Law Review. 1984. P. 141.

Из вышеизложенного следует, что заключение сделки без полномочий в сочетании с отсутствием одобрения псевдопредставляемым должно порождать у контрагента секундарное право, аналогичное праву выбора в альтернативном обязательстве: третье лицо вправе требовать от мнимого представителя или исполнения в натуре, или возмещения убытков. Закрепление аналогичного права предусмотрено в утвержденной Концепции развития гражданского законодательства Российской Федерации <14>.

--------------------------------

<14> Концепция развития гражданского законодательства Российской Федерации. Утв. решением Совета при Президенте Российской Федерации по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства от 7 октября 2009 г. Пункт 6.3 разд. II.

Помимо отсутствия в тексте ст. 183 Кодекса указания на названное секундарное право третьего лица в исследуемой норме можно усмотреть еще как минимум две несправедливости следующего характера. Во-первых, предусмотренные ею правовые последствия наступают вне зависимости от того, знал ли мнимый представитель об отсутствии у него полномочий, не знал, но должен был знать или не знал и не должен был знать. Во-вторых, указанная норма не делает никаких различий применительно к тому, знал ли об отсутствии полномочий мнимого представителя контрагент.

В том, что касается первой из названных проблем, полагаем, что она заслуживает внимания, поскольку - тем более в условиях российского гражданского оборота - мыслима ситуация, когда псевдопредставитель не знал и не должен был знать об отсутствии у него полномочий на совершение сделки (к примеру, мнимый представитель мог действовать на основании подложной доверенности, изготовленной посторонним лицом). Буквальное толкование ст. 183 ГК приводит к выводу о том, что такой псевдопредставитель отвечает по заключенной им сделке. Вероятно, законодатель полагал, что риск объективной сложности установления наличия или отсутствия у лица полномочий на совершение сделки разумнее возложить на лицо, которое заявляет о наличии у него такого полномочия, а не на контрагента по сделке.

Иностранные правопорядки демонстрируют два подхода к решению указанной проблемы. Страны англо-американской правовой семьи исходят из того, что ответственность псевдопредставителя является строгой, вследствие чего вопрос о наличии его вины не имеет правового значения и мнимый представитель всегда отвечает в сумме положительного договорного интереса <15>. Это означает, что потерпевшая сторона должна в результате возмещения убытков оказаться в таком положении, как если бы договор был исполнен. Такой подход критикуется в связи с неоправданной жесткостью в отношении мнимого представителя <16>. Аналогично регулирование этого вопроса в Нидерландах <17>. Иные континентальные правопорядки (Германия, Греция) проводят в этом случае дифференциацию в зависимости от добросовестности псевдопредставителя: если в его действиях нет ни умысла, ни небрежности, то он будет отвечать только в размере отрицательного договорного интереса (ущерба доверия); в этом случае потерпевшая сторона имеет право на возмещение расходов, которые были ею понесены в расчете на то, что контрагент исполнит свои обязательства по договору. В этом случае потерпевший оказывается в таком положении, как если бы договор не был заключен. Если же мнимый представитель знал или должен был знать об отсутствии у него полномочий, будет подлежать возмещению положительный договорный интерес <18>. Во Франции, Бельгии и Люксембурге по общему правилу возмещается только ущерб доверия, а положительный договорный интерес должен быть уплачен только в случае, когда мнимый представитель явно и недвусмысленно гарантировал наличие у себя полномочий. Наконец, ряд правопорядков (Австрия, Италия, Португалия) исходят из того, что в рассматриваемой ситуации вне зависимости от знания либо незнания мнимым представителем об отсутствии полномочий возмещению подлежит только отрицательный договорный интерес <19>. Аналогичной позиции придерживались авторы проекта Гражданского уложения Российской империи <20>. Наибольшую гибкость демонстрирует швейцарское право: вопрос о том, подлежит ли возмещению отрицательный либо положительный договорный интерес, решается на основании всех обстоятельств дела <21>.

--------------------------------

<15> Reinolds F. in: Chitty on Contracts. 30th edition. Vol. 2. London, 2008. P. 65.

<16> Kotz H., Flessner A. European Contract Law. Vol. 1. Oxford, 2002. P. 237.

<17> Principles of European Contract Law. Part I and II. P. 208 - 209; Principles, Definitions and Model Rules of European Private Law. Draft Common Frame of Reference. P. 434.

<18> Principles of European Contract Law. Part I and II. P. 208 - 209.

<19> Ibid.

<20> Гражданское уложение. Объяснения. Книга пятая. Т. 3. С. 94.

<21> Casebook on the common law of Europe. Contract law / General eds. H. Beale, H. Kotz, A. Hartkamp, D. Tallon. Oxford, 2002. P. 934.

Соответственно, применительно к ст. 183 Кодекса возможны три толкования. С одной стороны, коль скоро добросовестность мнимого представителя нельзя обнаружить в гипотезе правовой нормы, а исполнение в натуре можно рассматривать для псевдопредставителя как не менее обременительное, чем возмещение положительного договорного интереса, можно заключить, что мнимый представитель может быть присужден к возмещению убытков в полном размере вне зависимости от наличия в его действиях хотя бы небрежности. Такое утверждение допустимо подкрепить тем доводом, что противоположное толкование в конкретно-исторических условиях может быть чревато появлением массы "добросовестных представителей", которые могут снискать такую же славу, как в недавнем прошлом многочисленные отечественные "добросовестные приобретатели". С другой стороны, не исключено, что законодатель просто не предвидел появление проблем с добросовестностью мнимого представителя, а судам необходимо решать их, исходя из положений ст. 10 ГК, а впоследствии - с учетом общего принципа добросовестности, который имеет шансы появиться в российском гражданском законодательстве <22>. В этом случае при добросовестности псевдопредставителя право требовать исполнения в натуре исключается, а контрагент вправе требовать только возмещения отрицательного договорного интереса (ущерба доверия). С третьей стороны, можно предположить, что в ст. 183 ГК законодатель предполагал установить ответственность мнимого представителя только в размере отрицательного договорного интереса.

--------------------------------

<22> Проект Концепции совершенствования общих положений Гражданского кодекса Российской Федерации. Рекомендован Президиумом Совета при Президенте Российской Федерации по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства к опубликованию в целях обсуждения (Протокол от 11 марта 2009 г. N 2). Пункты 2.1 - 2.5 разд. I; Концепция развития гражданского законодательства Российской Федерации. Пункт 1.3 разд. II.

Вторая из названных проблем, касающаяся знания третьего лица о неуполномоченности мнимого представителя, должна, на наш взгляд, решаться однозначно. Несмотря на отсутствие указания в тексте закона третье лицо, знающее об отсутствии полномочий у мнимого представителя, не приобретает никакого права требования к мнимому представителю. Такое регулирование считается общепринятым в праве европейских стран (Германия, Франция, Австрия, Португалия) <23>.

--------------------------------

<23> Principles of European Contract Law. Part I and II. P. 209.

Критерий добросовестности третьего лица должен быть детально выработан судебной практикой. Как справедливо отмечали авторы объяснений к проекту Гражданского уложения, едва ли разумно возлагать на вступающих в договоры участников оборота обязанность во всех случаях удостовериться в наличии полномочий лиц, выдающих себя за представителей, в особенности применительно к малоценным сделкам <24>. С другой стороны, если сделку нельзя отнести к малоценным, то вопрос о том, надлежало ли контрагенту осведомиться о наличии полномочий у мнимого представителя, должен решаться судами, исходя из обстоятельств каждого конкретного дела. Необходимо рассматривать вопрос о пределах осмотрительности, которую должен проявить заключающий с (псевдо)представителем договор участник оборота. Достаточно ли контрагенту, дабы считаться добросовестным, в доказательство факта выдачи доверенности получить устное заверение от лица, выдающего себя за представителя? Или такое заверение должно быть письменным? Или необходимо требовать копию доверенности? Может ли верность этой копии быть удостоверена лицом, выдающим себя за представителя, или надлежит требовать письменного удостоверения верности копии представляемым или нотариусом? Лежит ли на третьем лице обязанность запросить подлинную доверенность? Если третье лицо получило устное подтверждение факта выдачи доверенности от псевдопредставляемого, достаточно ли этого для вывода о добросовестности третьего лица? Надлежит ли третьему лицу осуществлять экспертизу полученной доверенности на предмет подлинности подписи представляемого? Все эти вопросы должны решаться судебной практикой исходя из всех обстоятельств дела.

--------------------------------

<24> Гражданское уложение. Книга пятая. Т. 3. С. 93.

В проекте Концепции совершенствования положений Гражданского кодекса Российской Федерации предлагалось установить, что третье лицо, осведомленное об отсутствии полномочий у псевдопредставителя, приобретает право требовать от него исполнения в натуре, но не имеет права искать убытки <25>. Представляется, что единственным, а потому едва ли удовлетворительным объяснением такого подхода может быть текст действующего закона. Требование об исполнении обязанности в натуре для должника, т.е. псевдопредставителя, как правило, предполагается не менее обременительным, чем требование возместить убытки. Следовательно, единственным следствием недобросовестности третьего лица при заключении сделки без полномочий является изъятие у кредитора его права выбора из двух альтернативных предметов исполнения (исполнение в натуре или убытки), при том что последствия сделки без полномочий для псевдопредставителя остаются настолько же тяжелыми. Утвержденная Концепция развития гражданского законодательства Российской Федерации не содержит положения о правах недобросовестного третьего лица, что представляется обоснованным. Вместе с тем было бы целесообразно expressis verbis закрепить правило, согласно которому недобросовестное третье лицо не приобретает прав из сделки без полномочий, за исключением случая, когда сделка будет одобрена псевдопредставляемым.

--------------------------------

<25> Проект Концепции совершенствования общих положений Гражданского кодекса Российской Федерации. Пункт 1.5 разд. IV.

Наконец, завершая рассмотрение вопроса об объеме ответственности мнимого представителя, необходимо определить возможность ограничения его ответственности с учетом обстоятельств, относящихся к характеру порождаемого сделкой обязательства либо личности псевдопредставляемого. В качестве примеров такого ограничения ответственности приводят ничтожность заключенной сделки, невозможность судебного принуждения к ее исполнению, а также несостоятельность псевдопредставляемого <26>. Первая ситуация применительно к российскому правопорядку не вызывает сомнений: в этом случае ничтожная сделка не будет порождать правовых последствий. При заключении договора, порождающего натуральное обязательство, мнимый представитель, видимо, также будет освобожден от принудительной реализации права контрагента. Наиболее сложный случай - это вопрос с банкротством псевдопредставляемого: что будет, если в отсутствие одобрения сделки без полномочий контрагент обратит свой иск против мнимого представителя, в то время как псевдопредставляемый окажется несостоятельным? Отсутствие ограничения ответственности мнимого представителя в этом случае дает третьему лицу неоправданную привилегию: получается, что с контрагента будет снят главный риск обязательственного права - риск неплатежеспособности того, с кем он намеревался заключить договор. Удовлетворение интереса контрагента будет поставлено в зависимость не от платежеспособности того, с кем он желал вступить в правовую связь, а от платежеспособности мнимого представителя. При этом возникновение такой льготы при допущении добросовестности контрагента является случайным. Такое решение, когда из-за простого везения третье лицо получило бы шанс на полное удовлетворение из иного источника несмотря на неплатежеспособность того, с кем оно намеревалось заключить договор, не может быть признано справедливым. Из недопустимости такого положения исходит английский правопорядок <27>, а также Принципы европейского договорного права (далее - Принципы) <28>.

--------------------------------

<26> Reinolds F. in: Chitty on Contracts. Vol. 2. P. 67.