Учебный год 2023 г. / Документ Microsoft Office Word-1

Тарасов А. А. Единоличное и коллегиальное в уголовном процессе: правовые и социально-психологические проблемы Глава V. Сочетание единоличных и коллегиальных начал в осуществлении правосудия в уголовном процессе Российской Федерации §5. Правовые формы участия представителей общества в отправлении правосудия по уголовным делам. Проблемы "шефенского правосудия" для современной России

Потребность в привлечении народного элемента к правосудию госу­дарство, его вершившее, и общество испытывали с древнейших времён. Практикуя вечевые суды в Псковской и Новгородской республиках (отчетливо напоминавшие публичную расправу с самым широким на­родным участием²) или суды с участием сословных представителей³ (к которому были допущены лишь представители отдельных социаль­ных групп), власть во все времена неизменно подчёркивала, что право­судие - не узкопрофессиональный, не келейный вид государственной деятельности, и участие в нём народного элемента необходимо для того,

чтобы правосудие не превратилось в одно лишь "производство судеб­ных дел", говоря словами С.И.Викторского.

В эпоху формирования современных систем уголовного процесса, базирующихся на признании равенства граждан перед законом и судом, принципа разделения властей, демократизации и гуманизации общества определились две правовые формы привлечения представителей обще­ства к рассмотрению судами уголовных дел: суд присяжных и суд шеффенов (ассизов, народных заседателей, известных российскому уголов­ному процессу советского периода). При этом для англосаксонской правовой семьи характерна только первая форма, для континентальной Европы (если оценивать её в целом) - обе формы.

При всём разнообразии обеих форм народного представительства в правосудии (по принципам отбора заседателей обоих типов, по их количеству, по порядку распределения функций между ними и профес­сиональным (коронным) судьёй (или коллегией профессиональных су­дей) можно выделить принципиальные различия между названными формами, характерные для всех стран и времён, в которых они исполь­зовались (в том числе и тех, которые предусмотрены действующим за­конодательством России)¹:

Состав коллегии. Суд шеффенов - единая коллегия в составе профес­сионального судьи и представителей народа, постановляющая единое процессуальное решение по делу. Суд присяжных - это две независимые друг от друга коллегии, при этом коллегия представителей народа при­нимает самостоятельное процессуальное решение по делу, определяю­щее содержание приговора.

Характер разрешаемых вопросов. В суде присяжных вопросы факта и вопросы права разрешаются отдельно друг от друга: первые - при­сяжными заседателями, вторые - профессиональным судьёй (или колле­гией профессиональных судей). В суде шеффенов все вопросы разреша­ются единой коллегией.

Обязанность мотивировать принятое решение (либо отсутствие тако­вой). Непрофессиональные судьи в шеффенском суде совместно с про­фессиональным судьёй обязаны мотивировать своё решение. Присяж­ные свой вердикт не мотивируют².

Для наиболее распространенной модели суда шеффенов (по герман­скому образцу) была характерна ещё одна особенность - возможность апелляционного пересмотра их приговоров. Однако считать этот при­знак универсальным для всех разновидностей шеффенского суда в данном контексте не позволяет законодательный опыт Советского Союза и дру­гих социалистических государств. В советском уголовно-процессуальном законе была сконструирована модель правосудия весьма сходная с гер­манским судом шеффенов, но апелляционной судебной инстанции не предусматривалось, хотя вместо неё существовала кассационная ин­станция, имевшая отдельные (довольно заметные) черты апелляционно­го производства. Таковы же тенденции развития современного россий­ского уголовно-процессуального закона в части регулирования касса­ционного производства по всем делам, кроме тех, что рассмотрены су­дом присяжных.

До недавнего времени (до 2000 года) к числу универсальных черт шеффенского суда можно было отнести то, что шеффены избирались не на одно дело, как присяжные заседатели, а на неопределенное количе­ство дел, рассматривавшихся в течение срока их полномочий. Однако препятствием для такого утверждения является опыт реформирования института народных заседателей в современной России: принципы от­бора народных заседателей законодатель приравнял к принципам фор­мирования скамьи присяжных.

Известно, что обе формы народного представительства в уголовном правосудии в течение всего периода своего существования были пред­метом острой научной полемики, не прекращающейся по сей день. Ана­лиз современной литературы по этой проблематике даёт основания считать, что все аргументы "за" и "против" как суда присяжных, так и суда шеффенов (и суда с участием народных заседателей как его вари­анта), когда-то уже высказывались, опровергались и высказывались снова. Упрёки по поводу правовой безграмотности присяжных и шеффенов, их пассивности и отстранённости давно уже стали "общим ме­стом", но ни в одной из стран не дали достаточных оснований для отка­за от одних правовых форм народного участия, для замены их другими, а тем более - для устранения из правосудия непрофессионального эле­мента.

Необходимость сохранения народного участия в правосудии, осо­бенно в уголовном, определяется прежде всего приверженностью совре­менного российского государства демократическим тенденциям разви­тия мировой цивилизации в целом. Однако имеются и специфические причины. Всему миру известна проблема коррупции, в том числе и в правосудии. Участие народного элемента в суде в случае эффектив­ного функционирования соответствующих правовых институтов - это ощутимый сдерживающий фактор для коррумпирования правосудия.

Столетиями мировой истории доказано, что общественный контроль -главное средство нейтрализации любых негативных процессов во вла­сти, и правосудие не является исключением. Общее количество госу­дарств, в которых непрофессионалы вообще не привлекаются к отправ­лению правосудия, - Япония, Аргентина, Доминиканская Республика и др. - ничтожно мало, что позволяет считать их исключением из обще­го правила¹.

Дискуссии, неизменно сопровождающие существование обеих на­званных ранее коллегиальных форм судопроизводства (суд присяжных и суд шеффенов), постепенно превратились в своеобразный дискуссион­ный фон, который с исторической точки зрения оказался весьма полез­ным: он всегда требовал непрерывного поиска путей их совершенство­вания.

Современное российское законодательство на первоначальном этапе судебной реформы (вопреки заложенной в её Концепции идее вытесне­ния института народных заседателей судом присяжных) предусмотрело параллельное существование обоих названных вариантов коллегиаль­ного рассмотрения уголовных дел в судах первой инстанции (ст.8 Феде­рального конституционного закона "О судебной системе Российской Федерации" от 31 декабря 1996 г. №1-ФКЗ, ст.ст.15 и 35 УПК РСФСР). Так же в течение длительного времени (вплоть до 20 июня 2001 г.) опре­делялись и тенденции развития российского уголовно-процессуального закона.

Судебной реформой 90-х годов XX столетия первоначально было предусмотрено сосуществование того, что в российской истории нико­гда не совпадало во времени. В пореформенном русском уголовном процессе народный элемент в подавляющем большинстве регионов Рос­сийской Империи был представлен в правосудии только судом присяж­ных². В Советской России - наоборот, коллегиальное судебное разбира-

² Некое подобие шеффенского суда И.Я.Фойницкий усматривал в гминных судах в Царстве Польском, что являлось в России редчайшим исключением (См.: Фойницкий И.Я. Указ. соч. Т.1. С. 135). Д.Г.Тальберг отмечал также особенности гминных судов, не позволяющие проводить прямую параллель с су­дом шеффенов: по подсудности они были аналогичны мировым судьям и пред­назначались "исключительно для сельских обывателей" (Тальберг Д.Г. Русское уголовное судопроизводство. С.244).

тельство осуществлялось только с участием народных заседателей, вхо­дивших в состав единой коллегии с профессиональным судьёй, изби­равшихся не на одно дело, а на определенный законом срок, то есть советский суд использовал модель судейской коллегии, по признакам процессуальной формы аналогичную суду шеффенов в Германии.

Сочетание двух различных форм привлечения народного элемента к отправлению правосудия предполагало выработку оптимальных усло­вий сосуществования того и другого в рамках единой национальной сис­темы уголовного процесса. Эти условия обычно формировались в резуль­тате длительной эволюции. Так было, например, в Германии 70-х годов XIX века, которая не удовлетворившись заимствованием у Франции суда присяжных (пришедшего туда, в свою очередь, из Англии), создала собственный национальный правовой институт шеффенов. В разное время, в разных исторических условиях подобные процессы происходи­ли и в других странах.

В современных условиях, когда российский законодатель, ликвиди­ровал институт народных заседателей, устранил сочетание двух форм народного представительства в суде, оставив только суд присяжных, уместно вновь обратиться к российской истории, и с этих позиций оце­нить целесообразность предпринятого решения проблемы.

В связи со сказанным научный интерес представляют два обстоя­тельства:

Во-первых, в недрах пореформенного русского уголовного процесса, не знавшего шеффенского суда, всегда зрела идея о его введении для определенных категорий дел, рассмотрение которых судом присяжных представлялось излишне громоздким и обременительным для казны.

Во-вторых, в период безраздельного господства коллегиального правосудия с участием народных заседателей (когда сам термин "суд присяжных" по идеологическим соображениям мог употребляться толь­ко применительно к буржуазному правосудию) идея возрождения суда присяжных настойчиво высказывалась некоторыми видными предста­вителями советской уголовно-процессуальной науки.

И.Я.Фойницкий, оценивая практику становления суда шеффенов (Schoffengericht) в Германии, подчеркивал, что эта форма участия на­родного элемента в правосудии возникла как альтернатива дорогостоящему и обременённому многими организационными сложностями суду присяжных (Schwurgericht¹), заимствованному Германией². Однако германские законодатели того времени отвергли предложенную многими юристами идею полного вытеснения шеффенским судом суда присяжных, что привело к их параллельному существованию в течение длительного времени. В России, как уже отмечалось, шеффенского правосудия не бы­ло, однако И.Я.Фойницкий, С.В.Познышев и другие говорили о целесо­образности введения подобного суда по менее сложным (нежели для суда присяжных) категориям уголовных дел с обязательной возможно­стью проверки соответствующих судебных решений коллегиями про­фессиональных судей в апелляционном порядке³.

В советском уголовном процессе суд присяжных рассматривался как институт буржуазной демократии. Оценки были разными: на одном этапе (1930-1950-е годы) почти единодушно утверждалось, что суд при­сяжных - это лишь способ завуалировать классовую сущность буржуаз­ного суда, поскольку правящий класс так определял в законе порядок формирования скамьи присяжных, что трудящиеся массы не могли в неё попасть и тем самым вовсе устранялись из правосудия⁴. Позднее (1960-1980-е годы) тон критики сменился: учёные отмечали, что суд присяж­ных - это один из очень немногих буржуазных институтов, благодаря которому представители народа имеют возможность выразить свою волю и отстоять свои права⁵. Однако при любом контексте этих выска­зываний, суд присяжных оценивался как "не наш", и в основе как тех, так и других суждений лежали ленинские идеи о классовой сущности "суда улицы" в буржуазном обществе⁶.

⁶ В.И.Ленин в зависимости от контекста и цели рассуждений по-разному оценивал буржуазный суд присяжных. В одном случае он писал, что среди при­сяжных "вследствие исключения рабочих преобладает нередко особенно реак­ционное мещанство" (См.: Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т.22. С.75), что с точки зрения коммунистической идеологии могло свидетельствовать о реакционной сущности суда присяжных, как такового. В другом случае В.И.Ленин писал о суде присяжных в дореволюционной России так: "Суд улицы ценен именно тем, что он вносит живую струю в тот дух канцелярского формализма, которым насквозь пропитаны наши правительственные учреждения" (См.: Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т.4. С.407 и др.)

В период разработки нового уголовного и уголовно-процессуального законодательства конца 1950-х годов, Р.Д.Рахунов высказался за опре­деление в законе особой процессуальной формы коллегиального судеб­ного разбирательства по делам о наиболее тяжких преступлениях: пред­лагалось увеличить количество народных заседателей в такой коллегии и предоставить этим народным заседателям право самостоятельно ре­шать вопрос о фактической стороне дела, отвечая на главный вопрос уголовного процесса о виновности либо невиновности подсудимого¹. Не требуется детального анализа этого предложения, чтобы определить его суть: советский социалистический уголовный процесс постсталин­ской эпохи нуждался в возрождении какого-то подобия суда присяж­ных. Ничего другого в предложенной форме отправления правосудия не просматривалось. Однако Р.Д.Рахунов, следуя общей тенденции раз­вития науки советского уголовного процесса, подчеркнул, что речь здесь идёт лишь о формальном сходстве с судом присяжных, не меняю­щем социальной природы советского суда с участием народных заседа­телей². Дискуссии о возможном увеличении количества народных засе­дателей в суде первой инстанции и о распределении компетенции между профессиональными судьями и народными заседателями велись в науке и после введения в действие нового УПК РСФСР (1961 год) вплоть до принятия Конституции СССР 1977 года³, закрепившей в ст. 154 правило о коллегиальном рассмотрении уголовных дел судом первой инстанции с участием двух народных заседателей, равноправных с профессиональным судьей, и на длительное время поставившей точку в этой полемике. Однако анализ ее содержания и сегодня представляется весьма актуальным.

А.С.Кобликов, критикуя Р.Д.Рахунова за предложение воссоздать на советской социалистической почве суд присяжных, объяснил, почему надобность в таком институте (очевидная в условиях капитализма) в советском правосудии отпадает: отсутствие при социализме антагони­стических противоречий между обществом и общенародным государст­вом лишает смысла раздельную судебную деятельность двух независи­мых коллегий, одна из которых представляет интересы общества (скамья присяжных или народных заседателей), другая - интересы госу­дарства (профессиональный судья или коллегия профессиональных судей)¹.

Сегодня, избавившись от идеологических штампов, нельзя не заме­тить правоты А.С.Кобликова в главном: суд присяжных, благодаря раздельной самостоятельной деятельности судей-профессионалов и судей из народа, способствует установлению баланса между государ­ственным (то есть властным) и общественным (то есть общечеловече­ским) интересом. Абсолютное совпадение этих интересов - это недос­тижимый идеал, иллюзия, которая тем и опасна, что она как бы снимает с государства обязанность обеспечивать реальную защиту прав и сво­бод своих граждан. Государство, признавшее человека, его права и сво­боды высшей ценностью и принявшее на себя обязанность их защиты (ст.2 Конституции РФ), вынуждено создать реальные условия для такой защиты, в том числе и с помощью суда присяжных.

Но следует ли из сказанного, что суд присяжных должен стать все­объемлющим (как некогда было с народными заседателями)? Ни один бюджет в мире не способен выдержать этого, ни одна страна не в со­стоянии постоянно призывать к исполнению обязанностей присяжных такое количество своих граждан, отрывая их от других дел. Но дело не только в этом: использование громоздкой процедуры суда присяж­ных оправдана лишь в самых сложных случаях, по делам о наиболее тяжких преступлениях, когда действительно возникают нестандартные ситуации, требующие столь же нестандартных решений с позиций жи­тейской мудрости и представлений о нравственности и гуманизме мно­гих людей. Подавляющее большинство дел - не таковы. Поэтому суд присяжных в принципе не может быть самой распространенной формой отправления правосудия, принявшей на себя рассмотрение не только всех, но даже и большинства уголовных дел. Суд присяжных необходим сегодняшней и будущей России как "центр кристаллизации независимо­го состязательного правосудия²", как образец действительно народного суда.

Что касается суда с участием народных заседателей, то именно он мог бы взять на себя рассмотрение подавляющего большинства уголов­ных дел. Именно он в сочетании с судом присяжных, рассматривающим дела о наиболее тяжких преступлениях, мог бы обеспечить реализацию  предусмотренного в ч.5 ст.32 Конституции РФ права граждан участво­вать в отправлении правосудия. Оптимальным для сегодняшней России представляется сосуществование двух разных коллегиальных форм рас­смотрения и разрешения уголовных дел с участием народных предста­вителей с распределением компетенции между ними. Это распределение, в свою очередь, должно органично включаться в общую систему соче­тания единоличных и коллегиальных начал в правосудии.

Потребность в народном участии в правосудии (в обеих рассмотрен­ных формах) объясняется, как уже говорилось, необходимостью при­ближения его к реальным нуждам общества, чтобы профессионализм судей, без которого цивилизованное общество не может существовать, не отрывался бы от этих нужд, не уводил бы правосудие исключительно в сферу бумаготворчества, пусть даже самого грамотного. Именно этой идее должна быть подчинена вся система норм о сочетании разных форм судебного разбирательства уголовных дел: единоличных упро­щённых и единоличных обычных, коллегиальных с привлечением толь­ко профессиональных судей и коллегиальных с привлечением предста­вителей народа, самостоятельно разрешающих, соответственно, только вопросы факта, либо разрешающие вопросы факта и вопросы права совместно с судьёй-профессионалом. Все эти формы могут успешно сосуществовать, обеспечивая эффективность правосудия в целом. Одна­ко для этого требуется, чтобы все правовые институты, образующие названную систему, сами по себе были достаточно эффективными.

Решение Государственной Думы ФС РФ о ликвидации института на­родных заседателей существенно снизило актуальность исследования проблем шеффенского правосудия для пореформенной России. Однако думается, что на самом деле проблема эта остаётся одной из наиболее актуальных в уголовном процессе, поскольку в реальности кризис ин­ститута в советские и первые постсоветские годы означал нечто иное: российская судебная система не смогла найти достойного места "шеффенскому правосудию" в демократизации уголовного судопроиз­водства, сохранив к нему то же отношение, которое было характерно для советской эпохи.

Кризис института народных заседателей, превративший принцип коллегиального рассмотрения уголовных дел судом первой инстанции в осознаваемую всеми фикцию¹, стал особенно очевидным в конце 1980-х -начале 1990-х (особенно после введения единоличного рассмотрения  значительной части уголовных дел). В связи с затруднительностью при­влечения в процесс легитимно избранных народных заседателей (из-за их нежелания участвовать в судебных заседаниях, из-за нежелания ру­ководителей многих организаций, особенно коммерческих, освобож­дать на этот период своих работников от исполнения трудовых обязан­ностей и т.д.) судьи были вынуждены использовать в этом качестве лю­дей, не имеющих к народным заседателям никакого отношения - техни­ческих работников судов, студентов, проходящих практику в судах, судебных исполнителей и т.п. Более 90% опрошенных нами судей рай­онного уровня признались, что за последние пять лет такие случаи были в практике каждого из них, 32% заявили, что это случалось не менее, чем по половине рассмотренных ими дел, а 9% (с судейским стажем до 5 лет) указали, что в их делах вообще никогда не принимали участие народные заседатели, которые действительно были избраны в соответ­ствии с законом. Достоянием гласности стал факт привлечения в г.Астрахани к исполнению обязанностей народных заседателей безра­ботных, в том числе и ранее судимых, по "договорам на общественные работы", заключенным судами нескольких городских районов с Управ­лением Федеральной службы занятости¹.

Во второй половине 1990-х годов в связи с разработкой нового зако­нодательства о судоустройстве и судопроизводстве кризис "советского суда шеффенов" стал предметом интенсивных научных исследований. Его основные черты в литературе по-прежнему, как правило, освеща­лись на фоне дискуссий о суде присяжных. Причём фон этот для самого института народных заседателей был крайне невыгодным в любом слу­чае, независимо от позиции автора по отношению к суду присяжных. Сторонники последнего наглядно демонстрировали преимущества суда присяжных на контрасте с институтом "кивал", бесполезность которого была очевидна для любого практикующего юриста. Противники же суда присяжных, говоря об институте шеффенов как о чём-то более эф­фективном и экономически более оправданном, невольно приписывали институту народных заседателей (или его западным аналогам) такие положительные качества, фактическое наличие которых вызывало со­мнения также у любого практикующего юриста. Иными словами, оди­наково невыгодными для института народных заседателей были в этом контексте и критические суждения, и попытки похвалить: слишком уж очевидной, говорящей сама за себя, была реальность.

Можно обозначить такую тенденцию развития научной полемики вокруг института народных заседателей в 1990-е годы: На этапе разработки теоретической базы для возрождения в России суда присяжных, преобладали негативные оценки института народных заседателей, относившие этот институт к тоталитарному прошлому и дававшие основания для самого простого вывода: от института на­родных заседателей проще всего отказаться, ибо институт неэффективен и в силу этого неоправданно дорог, а от иллюзорной коллегиальности нет ничего, кроме вреда.

На более позднем этапе, когда сосуществование обеих известных форм народного участия в уголовном судопроизводстве стало фактом действующего законодательства (ФЗ "О судебной системе" ) и одним из направлений его развития в перспективе (большинство проектов УПК РФ), когда был обобщён первый, весьма противоречивый опыт экспе­римента по возрождению в России суда присяжных¹, институты при­сяжных и народных заседателей в литературе стали рассматриваться в более сдержанных тонах, часто уже без противопоставления друг другу.

В литературе появились и иные утверждения, основанные на созна­тельном смешении обоих институтов. В.А.Ржевский и Н.М.Чепурнова, как отмечалось, предложили объединить признаки суда присяжных и суда шеффенов в какой-то одной процессуальной форме и усмотрели в ней оптимальную для России модель народного участия в правосудии. Для аргументации столь неожиданного предложения авторы анализи­руют современную практику коллегиального рассмотрения уголовных дел в странах континентальной Европы. По их данным во Франции, например, присяжные, хотя и существуют, но участвуют в деле на пра­вах шеффенов (то есть в единой коллегии с профессиональным судьёй) с 1958 года, в ФРГ в окружных (районных) судах два шеффена в единой коллегии с судьёй участвуют "на правах присяжных заседателей"².

Известно, что Франция и Германия действительно давно отказались от классической модели суда присяжных, сохранив лишь его название³.  

Но даёт ли это аргументы против суда присяжных в современной Рос­сии?

Здесь важно избежать терминологической путаницы, а ведь именно на ней основано предложение совместить несовместимое. "Суд присяж­ных", о возрождении которого сказано в Концепции судебной рефор­мы, - это не случайно выбранное сочетание слов, это правовое явление, имеющее вполне конкретную сущность. В рамках этой сущности при­сяжные (как бы они ни назывались), попав в единую коллегию с про­фессиональным судьёй и утратив тем самым право на принятие само­стоятельного решения по вопросу факта, просто перестают быть собст­венно присяжными. То же и с шеффенами: если они, как им и полагает­ся, заседают в единой коллегии с профессиональным судьёй, то они в принципе не могут участвовать в деле "на правах присяжных заседа­телей". Западно-европейская традиция действительно допускает заседа­ние в единой коллегии профессиональных судей, шеффенов (асессоров) и присяжных заседателей¹. Но в смысле нашей Концепции судебной реформы такое решение вопроса, то есть решение его на основе объеди­нения признаков суда присяжных и суда шеффенов в некоем патологи­ческом гибриде, может означать только одно - отказ от идеи суда при­сяжных.

Не случайно освещение правовых форм народного участия в уголов­ном правосудии в данном исследовании начато с перечисления устояв­шихся в течение полутора веков критериев, по которым проводится разграничение между судом присяжных и судом шеффенов. Не учитывая этих критериев, любой автор автоматически перестаёт рассуждать как о суде присяжных, так и о суде шеффенов, ибо ни то, ни другое вне на­званных признаков не существует. Термины в этой системе - вторичны по отношению к существу конкретных видов суда.

Немецкое слово "Schoffe" (буквально - "судебный заседатель"), а во множественном числе - "Schoffen", использовалось в Германской Демо­кратической Республике, не знавшей, вслед за Советским Союзом, суда присяжных, для обозначения типичного социалистического народного заседателя. Так это слово переводилось в немецко-русских словарях, изданных в ГДР², а в советских русско-немецких словарях русское словосочетание "народный заседатель" переводилось на немецкий язык как "Schoffe" (буквально: "Заседатель м: народный ~ Schoffe т¹"). Но при этом отдельные немецко-русские словари, воспроизводя такой же пере­вод слова "Schoffe" ("судебный заседатель"), давали перевод производ­ного от него сложного слова "Schoffengericht" как "суд присяжных"², то есть явно ошибочно, вне всякой связи с соответствующим правовым явлением. При этом в словарях иностранных слов, в которых излагается не перевод слова с одного языка на другой, а содержание конкретного иностранного термина в его оригинальном понимании, даётся такое толкование слова "шеффены": "[< нем. Schoffen заседатель] - особый вид присяжных в феодальном и буржуазном суде, не составляющих са­мостоятельную коллегию, а решающих все дела совместно с судьей³".

Последнее соответствует классическому пониманию термина "Schoffengericht", используемого И.Я.Фойницким (как и современными ему германскими исследователями) для обозначения типичного герман­ского суда шеффенов второй половины XIX столетия с присущими ему отличительными признаками, рассмотренными выше в настоящей рабо­те⁴. Напомним, что главный признак - единый состав судейской коллегии с судьёй-профессионалом и принятие общего с ним решения по делу.