учебный год 2023 / Дусаев. Основные правовые системы современности

Основные правовые системы современности
Учебное пособие по теории государства и права
Дусаев Ростислав Науфальдович
(Зав.кафедрой общеправовых дисциплин)


Данный спец. курс посвящен анализу вопросов, связанных с происхождением и развитием форм существования, особенностями функционирования таких правовых систем, как романо-германская (континентальная), англо-американская (англосаксонская) и мусульманская. Спец. курс представляет интерес как для студентов, так и аспирантов и молодых преподавателей юридических вузов.
1. Происхождение и функциональные различия основных правовых систем.
2. Влияние правового обычая в Романо-германской, Англосаксонской, Мусульманской семьях права.
3. Роль судебной практики как источника права в трех главных системах права современности.
4. Значение законов для правовых систем.
5. Правовая доктрина как источник права в Романо-германской, Англосаксонской, Мусульманской правовых системах.
6. Литература



1. ПРОИСХОЖДЕНИЕ И ФУНКЦИОНАЛЬНЫЕ РАЗЛИЧИЯ ОСНОВНЫХ ПРАВОВЫХ СИСТЕМ
В современном мире действуют восемь правовых систем.
* Романо-германская (или континентальная),
* Англосаксонская,
* Мусульманская,
* Иудаистская,
* Каноническая,
* Индуистская,
* Дальневосточная (японо-китайская)
* Африканская.
Наиболее распространены первые три из них.
Показатель
Романо-германская
Англосаксонская
Мусульманская
Распространение


Франция, Германия, Австрия, Бельгия, Голландия, Дания, Испания, Исландия, Италия, Португалия, Норвегия, Люксембург, Монако, Швеция, Швейцария, Финляндия. Влияет на Латинскую Америку, штат Луизиана, Квебек.
Великобритания, Соединенные Штаты Америки, Канада, Австралия, Новая Зеландия, Нигерия, Южно-Африканская Республика.
Афганистан, Иран, Пакистан, Саудовская Аравия, Объединенные Арабские Эмираты.
Источники права
Исходит из наивысшего авторитета закона.
Исходит из судебного прецедента.
Основана на Коране, Сунне, и обычаях - Адатах.
История возникновения
Восходит к римскому праву.
Продукт развития права в англоязычных странах.
Продукт развития юридически значимых положениях религии.
Романо-германская система права существует во Франции, Германии, Австрии, Бельгии, Голландии, Дании, Испании, Исландии, Италии, Португалии, Норвегии, Люксембурге, Монако, Швеции, Швейцарии, Финляндии. Все восточно-европейские (бывшие социалистические) страны вновь возвращаются к этой системе. Ее с полным основанием можно называть ныне системой (или семьей) континентального права: она охватывает все страны европейского континента за исключением Англии и Ирландии. Данная семья права последовательно распространяет свое влияние на испаноязычные государства Америки (Латинскую Америку). Более того, о романо-германской правовой системе можно говорить даже по отношению к штату Луизиана (бывшая французская территория, присоединенная в 1803 году к США), а также к канадской провинции Квебек, заселенной преимущественно французами (в которой в 1992 и 1995 гг. проводились референдумы по вопросу о независимости от Канады).
Что касается большинства стран Черной Африки (бывших колоний Бельгии, Германии, Италии, Испании, Португалии и Франции), то и их коснулось влияние этой правовой семьи. Любопытно отметить, что даже входящие в Британское Содружество наций остров Маврикий и Сейшельские острова до сих пор находятся под доминирующим воздействием данной системы. Влияние романо-германской правовой семьи заметно и в азиатских государствах, например в Турции, бывших советских азиатских республиках, в Ираке, Иордании, Сирии, Индонезии. Хотя в них действует также и мусульманское право. Поэтому правовые системы этих азиатских стран можно отнести к смешанным в отличие от правовых систем "чисто" мусульманских стран, таких как, например, Афганистан, Иран, Пакистан, Саудовская Аравия, Объединенные Арабские Эмираты).
Англосаксонская система также распространила свое влияние далеко за пределы Великобритании, в частности, на Соединенные Штаты Америки, Канаду, Австралию, Новую Зеландию, Нигерию, Южно-Африканскую Республику (правда, эти страны и Намибия испытывают определенное воздействие романо-германской правовой системы, что позволяет квалифицировать их как страны со смешанным правом, точно так же, как Израиль, Филиппины и Шри-Ланка в Азии).
Многие древние правовые системы, такие как египетская, вавилонская и греческая, совершенно исчезли из обращения. Другие, например индуистская, японская, китайская, и такие транснациональные системы, как каноническая и иудаистская, во шли в некоторой мере в современные правовые системы.
Романо-германская правовая система восходит к римскому праву, которое вследствие захватнической политики Римской империи, а также торговой деятельности римских граждан было распространено за пределы этого государства. С падением как Западной, так и Восточной Римской империи римское право утратило свою прежнюю универсальность. Где бы оно ни применялось, везде получало некую примесь из местных обычаев и вследствие этого различалось по содержанию (а вернее - трактовке) в различных частях Европы.
Значительный импульс для своего современного развития романо-германская система получила после Великой французской революции, с появлением основных французских кодексов XIX в.
Англосаксонская система является продуктом развития права в англоязычных странах. Она основывается на результатах правового развития в Англии и США. Поэтому данную систему называют еще системой англо-американского права.
В качестве международной (транснациональной) системы действует система мусульманского права. Она основана на Коране (священной книге мусульман), Сунне (сборнике Хадисов, т.е. преданий о деятельности и высказываниях пророка Мухаммада [по конкретным случаям]) и обычаях - Адатах. Хадисы и Адаты интерпретируются и трактуются в толках (мнениях - Иджмах) наиболее авторитетных ученых-правоведов - факифов.
Основное различие между системами права состоит в используемых ими источниках права. Например, романо-германская система исходит из наивысшего авторитета закона. Все остальные нормативные акты должны исходить из него и соответствовать ему. Высшим видом закона почитается Основной закон страны, или ее Конституция. Законы, регулирующие общественные отношения, охватываемые определенной отраслью права, могут объединяться законодательными органами в единый свод, который базируется на общих принципах. Противоречия между отдельными нормами, входящими в него, устраняются. Такой свод законов называется кодексом. Система романо-германского права ориентирована на кодексы, в которых получают закрепление основные права как физических, так и юридических лиц. Когда перед судом предстают тяжущиеся или суду предстоит расследовать уголовное дело, то, наряду с установлением истины по конкретному делу, юристы находят применимую к данному случаю норму права. Это относится к положениям как материального, так и процессуального права. Юристы судебно-следственных и административно-хозяйственных органов должны обращать внимание на публикации ученых с целью лучшего толкования положений кодексов (особенно в Германии).
В романо-германской системе придается немалое значение так называемым "вторичным правовым нормам". Наряду с этим не игнорируются и казусы (решенные судами дела как образцы правоприменительной практики), но для судей они не имеют значения прецедента.
Система англосаксонского права, наоборот, придает исключительно важное значение судебному прецеденту в качестве источника права: суды решают дела, руководствуясь не законами (статутами, биллями и т. п.), а предшествующим решением высшем суда страны (или штата) по аналогичному делу. Доктрина "stare decisis" (оставьте приговор, решение суда как действующий пример) является сущностью англосаксонской системы права. Эта доктрина подчеркивает, что суды при вынесении решения (приговора) должны руководствоваться принципами, вытекающими из предшествующего решения (приговора) верховного суда данной юрисдикции по аналогичному делу, поскольку эти принципы являются логически существенными и приемлемыми для обстоятельств, характерных для рассматриваемых ныне казусов.
В разных странах англоязычного мира эта практика имеет свои особенности. Например, в Англии до второй половины 60-х гг. ХХ в. высшие суды разной юрисдикции не могли изменить установленный ими ранее прецедент, а в США даже верховные суды штатов свободно занимаются изменением не соответствующих социально-экономическим отношениям прецедентов со второй половины XIX в.
Не следует считать, что в англосаксонской системе основная нагрузка падает на прецедент. С конца XIX - начала ХХ в. немалую роль вновь стали играть статуты (законы). А в США в ХХ в. по штатам произвели компиляции статутов по различным отраслям права. Эти компиляции получили название кодексов. Кроме того, были созданы общефедеральные кодексы по тем отраслям, которые традиционно должны иметь единообразное правовое регулирование на территории всей страны. Прежде всего это коснулось уголовного законодательства и законов, связанных с ведением предпринимательской деятельности.
Значительную роль во вторичных источниках права в англосаксонской системе играет интерпретация статутов. В большинстве англоязычных стран подобными полномочиями обладают только суды (в противовес возможностям различного вида толкований в романо-германской системе). Причем существует разница в интерпретации статутов даже в США и Англии: американские суды пытаются интерпретировать статуты, как бы уясняя намерения законодателя, для английских же судов подобные намерения не имеют значения.
В некоторых государствах как с англосаксонской, так и с романо-германской системами суды имеют право на провозглашение отдельных законов противоречащих конституции страны, а потому утратившие свою законную силу. Например, это характерно для таких стран, как США, Германия, Австрия. Причем в США не только Верховный суд страны и верховные суды штатов могут объявить тот или иной соответственно федеральный либо штатный статут противоречащим конституции Америки или штата. Подобные же полномочия есть и у нижестоящих федеральных судов.
В Англии нет писаной конституции. Поэтому распространилось поверхностное суждение, будто английские суды не имеют правомочий, аналогичных американским. Но форма правления в Англии и принципы функционирования ее правительства определены не менее жестко и стабильно, чем в Конституции США, на основе той совокупности древних обычаев и статутов (вроде "Билля о правах", "Акта о престолонаследии", трехгодичного и семигодичного актов, "Билля о парламенте" и т. п.), которые составляют "неписаную конституцию" английского государства. Хотя английские суды не могут указывать на неконституционность того или иного статута по той причине, что официально писаной конституции не существует, но, по утверждению юристов, принадлежащих к этой системе, подобный контроль английских судов над статутами не менее эффективен, чем американский .
В странах с романо-германской системой права (помимо Германии и Австрии) определять конституционность или антиконституционность законов могут Верховные суды. Тот же принцип характерен для Бирмы, Бразилии и Японии. В России подобные полномочия принадлежат Конституционному суду. Аналогичной компетенцией (правда, в меньшем объеме) обладает Конституционный совет Франции. Но он не входит в состав судебной системы данной страны.
Следует сделать акцент и на различии в органах, применяющих право в государствах с одной и другой системами. В странах с романо-германской правовой системой суды разделяются по инстанциям либо по отраслям материального права; дела, связанные с правонарушениями, являются основным предметом деятельности конкретного суда (например, административных судов в Финляндии и Франции). В странах с англосаксонской системой права издавна установилось подразделение на суды "общего права" и "суды справедливости", что не исключает, правда, разделения судов по инстанциям. "Суды справедливости", такие, например, как Суд лорда-канцлера, "3вездная Палата" и т. п., намного моложе, чем суды "общего права" (например, Суд Королевской скамьи или Суд палаты "шахматной доски"). Деятельность "судов справедливости" была, с одной стороны, связана с укреплением королевской власти, а с другой - с усложнением и развитием новых социально-экономических отношений в Англии, а затем и в Америке, Новой Зеландии, Австралии и т. д. Так, "суды справедливости" активно вторгались в правотворчество (устанавливая так называемые вторичные правовые нормы) там и тогда, где и когда общее право не предусматривало подходящего возмещения за причинение материального ущерба индивидууму (частному лицу). Суд лорда-канцлера стал принимать к рассмотрению дела по искам, связанным с правом управления чужим имуществом по доверенности, в то время как суды "общего права" традиционно отказывали в этом.
В настоящее время в США, в федеральной системе, упразднено подобное деление судов. Отказались от этого и в судебных инстанциях штата Нью-Йорк. Там все дела рассматриваются одними и теми же судами, хотя принципы отправления правосудия согласно раздельной юрисдикции судов "общего права" и "судов справедливости" по-прежнему реализуются по-разному. Некоторые штаты, например Нью-Джерси, сохранили свою приверженность к раздельному существованию "судов справедливости" и "общем права". В других штатах, например в Пенсильвании, в одной и той же судебной инстанции раздельно действуют судьи, руководствующиеся нормами общего права и принципами справедливости.
Система исламского права носит ярко выраженную религиозную окраску. Прежде всего это бросается в глаза при анализе ее структуры. Ее основу составляют юридически значимые положения священной книги мусульман - Корана, а также Сунны (собрания имеющих правовое значение преданий - Хадисов - о поступках, высказываниях и даже молчании пророка Мухаммада), а также нормы, сформулированные мусульманско-правовой доктриной на основе "рациональных" источников, прежде всего единогласною мнения (Иджмы) наиболее авторитетных правоведов - муджтахидов и факифов, и умозаключения по аналогии (Кийас).
В Коране не содержится базовой правовой теории. Нормативные предписания Корана и Сунны, трактующиеся лишь однозначно, сравнительно немногочисленны. Наиболее подробно они регулируют брачно-семейные и наследственные отношения.
Большинство же положений Корана и Сунны не обладает жесткой нормативной направленностью, в них излагаются принципы, на которых должна строиться повседневная жизнь мусульман. Именно эти весьма абстрактно сформулированные принципы дают простор для их многообразного толкования.
Первые толкования появились в VII в., после смерти пророка Мухаммада. Они принадлежат перу сподвижников пророка, которые толковали не только его слова, но даже, в иных случаях, и молчание. Подобного рода "расширительное" толкование сподвижниками пророка совместно со знаменитыми правоведами зиждилось на консенсусе между ними и служило основой для вынесения кади (судьей) решения по конкретному делу.
После смерти сподвижников пророка роль толкователей и, по сути дела, создателей мусульманского права взяли на себя правоведы - основатели правовых школ-толков и их последователи. До Х в. включительно практиковалось произвольное толкование Корана и Сунны на основании свободного "усмотрения" судьи по вопросам, не урегулированными этими источниками, либо недостаточно урегулированными ими. Толкование могло быть либо индивидуальным, либо коллегиальным на основе консенсуса крупнейших правоведов. В дальнейшем же судьи были призваны при решении дел руководствоваться лишь заключениями (Фетвами) авторитетных знатоков мусульманского права (факифов) по конкретным казусам.
Таким образом, развитие мусульманского права приобрело казуальный характер, однако это был не единственный путь его эволюции. Параллельно шло становление теории мусульманского права, создававшейся на базе толкований этого права имамами (основателями толков - Мазхабов). Причинами разночтений этих толков являлись разные социально-экономические условия в регионах пестрого арабского мира.
Крупнейшие знатоки мусульманского права не только по-своему трактовали принципы - ориентиры поведения правоверных по Корану и Сунне, но и самостоятельно создавали новые, изменяя даже некоторые нормативные предписания Корана и Сунны, обосновывая такую деятельность интересами общин, пользой или необходимостью. Доктрина впитывала в себя новые нормы мусульманского права, исходившие как из фетв, так и из Мазхабов, и становилась самостоятельным, а со временем и ведущим его источником.
С XI в. положение мазхабов резко возвысилось, поскольку правители стали требовать от судей, чтобы те, когда для разрешения дел не находилось оснований в Коране и Сунне, руководствовались толкованием имамов. Свободное же толкование мусульманского права лицами, его применявшими, более не допускалось. Наступил так называемый период талклида - подражания, когда расширилось действие аналогии мусульманского права.
Законодательная власть в мусульманских странах принадлежала не главе государства, а авторитетным представителям крупнейших правовых толков, поскольку большинство норм мусульманского права создано и создается ими и является итогом их доктринальной разработки. В результате к настоящему времени "мусульманское право превратилось в собрание огромного множества возникших в различных исторических ситуациях разнообразных норм, в большинстве случаев формально не определенных". Благодаря широкому простору для его толкования авторитетными правоведами и свободе судейского усмотрения при выборе норм мусульманское право и ныне чрезвычайно гибко, хорошо приспосабливается к меняющимся условиям современной жизни, сохраняя при этом тесную связь с историческими традициями и одновременно поддерживая свой высокий сакральный авторитет.


2.ВЛИЯНИЕ ПРАВОВОГО ОБЫЧАЯ В РОМАНО-ГЕРМАНСКОЙ, АНГЛОСАКСОНСКОЙ И МУСУЛЬМАНСКОЙ СЕМЬЯХ ПРАВА.
Различия между наиболее распространенными ныне системами права лучше представить себе, проведя сравнительно-правовой анализ источников права. Сравнительно-правовой анализ следует осуществлять в исторической перспективе, что бы не только лучше уяснить, как формировались системы (семьи), но и понять принципиальные тенденции их развития.
Наиболее древней формой права является правовой обычай. Ныне он занимает весьма скромное место во в всех трех правовых системах, включая мусульманскую.
Так, в романо-германской семье, созданной под сильным влиянием классического римского права, существование правовом обычая обусловлено, с одной стороны, необходимостью объективного определения того, что у данной нации считается справедливым, а с другой - потребностью в объяснении понятий, используемых законодателем. То, что данная система придает закону (кодификации) исключительно важное значение, существенно ограничивает сферу действия обычая как самостоятельного источника права, помимо закона, а тем более, почти сводит на нет роль обычая, который мог бы действовать против закона.
В англосаксонской системе обычай сегодня проявляется в основном в казуальном праве. Например, значения технических терминов в договорах определяются обычаем. Знание коммерческого обычая очень часто помогает судье, разрешающему дела, связанные с обязательствами, вытекающими из торговых сделок. Кроме того, учитываются также местные обычаи, которые установились в разных регионах Англии до 1189 г. и действуют там поныне (хотя круг таких обычаев постепенно сужается). Например, некоторые дела требуют при их разрешении обязательного участия присяжных, как повелось еще со времен Генриха 1. Однако в Англосаксонской системе обычай только тогда считается источником права, когда он получил санкцию судьи, то есть был подтвержден судьей хотя бы в одном его решении по конкретному делу.
В мусульманском праве до сих пор господствует важнейшее положение о том, что "обычай имеет значение нормы". Обычай может служить оправданием даже отхода от некоторых предписаний Корана и Сунны.
Разнообразные социальные и экономические условия жизни в мусульманских странах породили различающиеся между собой обычаи их жителей. Так, например, у мусульман и ныне действуют разные национальные обычаи, касающиеся сумм и способов выплаты приданого. Многообразие правовых обычаев свидетельствует о широкой базе для развития мусульманского права и о больших перспективах этого развития в будущем.
В период раннего средневековья в романо-германской системе доминировал обычай. Пока не были созданы первые письменные сборники законов, весьма значительной была роль тех, кто толковал правовые обычаи. У древних франков их называли рахинбургами (рахимбургами), у древних скандинавов - лагманами и т. п. Поскольку у скандинавов значение правового обычая сохранялось дольше, чем у других народов, до нас дошло и больше достоверных сведений о деятельности лагманов (особенно в Швеции). Первоначально лагманов выбирали на собраниях каждого племени (ландстингах). Позднее эта должность, требовавшая знания наизусть обычаев того или иного племени, стала наследуемой. В эпоху средневековья, когда в границах поселения отдельных шведских племен были образованы провинции Шведского королевства, должности провинциальных лагманов сохранялись.
Основными обязанностями лагманов и в то время были:
1. хорошее знание правовых обычаев;
2. выступления перед населением на ландстингах с пересказом и комментированием обычаев;
3. создание или редактирование новых правовых обычаев, если в этом была необходимость, и доведение их до сведения населения на ландстинге для одобрения.
Следует подчеркнуть, что, трактуя и комментируя правовой обычай, лагман не имел права наряду с судьями участвовать в вынесении приговора или решения по делу. В какой-то мере в этом отношении он напоминал древнеримского претора.
Под влиянием все шире распространявшегося рецепированного или вульгаризированного римского права, а также утвержденных королями сборников законов, во многих отношениях представлявших собой записанные и санкционированные государством обычаи, сфера применения устного правового обычая все более сужалась. Особенно активно в романо-германской системе этот процесс пошел с XIV в. Мало схожие в отдельных регионах (провинциях) местные обычаи стали отступать на второй план под давлением правовых норм (статутов, ордонансов, указов, эдиктов и т. д.), исходивших от укреплявшей свои позиции королевской власти. Как указывает Рене Давид обычаи "...были приемлемы лишь в условиях замкнутой экономики; их трудно было узнать и трудно на них ссылаться. Местные обычаи сохранялись лишь в том случае, если в силу определенной перегруппировки они получили географически более широкую сферу применения и если была осуществлена компиляция, позволяющая легко ознакомиться с ними".
К числу таких крупных компиляционных работ можно отнести "Кутюмы Бовэ" Ф. де Бомануара (во Франции), "Саксонское зерцало" Э. фон Репхофа (в Германии) и в какой-то мере так называемые "Провинциальные законы" (в Норвегии и Швеции), записанные лагманами. С другой стороны, применение правового обычая стало активно сдерживаться каноническим правом и так называемым правом ученых и университетов (т.е. правовой доктриной, на которую как на источник права все более активно ссылались суды при разрешении дел).
Даже при создании крупных компиляций обычного права последние не могли претендовать на всестороннее, всеохватывающее регулирование существовавших общественных отношений. И потому составители компиляций и их редакторы самой жизнью все более подталкивались к выводу о второстепенном значении местного обычая как источника права. Сами меняющиеся условия жизни заставляли компиляторов отбрасывать частности местного значения, отходить от казуального характера сочинений и приближаться к универсализму правовых норм. По мере расширения государственного регулирования издавалось все больше законов, затрагивавших публичное право (государственное, уголовное, административное, процессуальное). Однако нельзя сказать, что во всех сферах публичного права романо-германской системы обычай уступал место закону одинаково быстро. Так, в Швеции и Финляндии в Общем уложении 1734 г., в разделе, посвященном процессуальному праву, было закреплено правило, что судьи могут применять процессуальные обычаи, если в законе не предусмотрено соответствующей правовой регламентации. В Финляндии, где этот раздел Уложения действовал до 1948 г., судьям разрешалось использовать местные обычаи (подтверждая личным досмотром письменные доказательства и свидетельства специалистов).
В основном сфера действия обычая ограничивалась частноправовыми отношениями между отдельными гражданами (т. е. сферами гражданского, семейною, земельного права). Например, в финской Карелии и в восточной Финляндии до сих пор существует обычай, согласно которому женщина должна иметь определенное количество приданого при заключении брачного договора.
В англосаксонской семье обычай первоначально играл значительную роль в системе источников права. Можно сказать, что Англия после норманнского завоевания управлялась обычаем. Каждый манор, каждое графство и, возможно, даже каждая вилла имели свои обычаи. Более того, полномочия королевского правительства также зиждились на обычае. Для того, чтобы в то время обычай был признан судебными органами, ему не надо было обладать особой древностью. Средний возраст действовавших тогда обычаев не превышал 10-15 лет, Некоторые обычаи из местных превращались в общенациональные благодаря тому, что общины перенимали наиболее полезные из них.
Англичане и американцы даже считают, что в эпоху средневековья изменения в обычаях, которые касались структуры и компетенции органов управления и суда, стимулировали рост авторитета юридической профессии.
Перед активно действовавшей средневековой юриспруденцией должен был с неизбежностью встать вопрос о том, как избавить право от все возраставшей массы обычаев. Поэтому тогдашние английские юристы стали признавать имевшими юридическую силу обычаями только те, которые были утверждены (подтверждены) королевскими судами. К XVII в. в Англии сложился прецедент, когда в качестве имеющего юридическую силу признавали судом лишь тот обычай, в отношении которого имелось доказательство о его действии до коронации Ричарда 1 "Львиное сердце", т. е. до 3 сентября 1189 г.
Однако за обычаем вплоть до XIX в. оставалась значительная сфера действия: в частности, королевские указы почти не затронули гражданско-правовых отношений в манорах. Сборники обычаев, существовавшие в некоторых местностях Англии, принимались во внимание при рассмотрении дел в королевских судах . Одним из наиболее распространенных был обычай, известный под названием "английский бург", согласно которому земля по наследству переходила не старшему сыну, как при майорате, а младшему. Причем этот обычай остался в силе вплоть до 1920 г.
Судебная практика играет заметную роль в качестве источника права как в романо-германской, так и в англосаксонской системе. В романо-германской правовой семье, где признается формальный приоритет закона, судья, не превращаясь в законодателя, создает нормы тогда и там, когда и где в общественных отношениях существуют пробелы, не урегулированные законом. Это делается путем вынесения судебных решений в соответствии с аналогией закона. Недаром статьей 1 Гражданского кодекса Швейцарии установлено, что "...при отсутствии закона и обычая судья должен решать на основании такого правила, которое он установил, если бы был законодателем, следуя традиции и судебной практике". Но судебное нормотворчество в данной правовой семье допускается, во-первых, в рамках принципов права, установленных законодателем, во-вторых, лишь в той мере, в какой они не колеблют приоритет и верховенство закона. Кроме того, судебное нормотворчество не должно носить общего универсального характера.
Несмотря на последнее обстоятельство в государствах с романо-германской правовой семьей год от года растет количество издаваемых сборников судебных решений и справочников по судебной практике (с толкованиями, несколько отличающимися от простых разновариантных толкований норм права при их применении). Это нельзя не учитывать, говоря в наши дни о роли судебной практики как источника права в романо-германской правовой семье.


3.РОЛЬ СУДЕБНОЙ ПРАКТИКИ КАК ИСТОЧНИКА ПРАВА В ТРЕХ ГЛАВНЫХ СИСТЕМАХ ПРАВА СОВРЕМЕННОСТИ.
Следует отметить, что судебная практика является вторым по древности после обычая источником права. Например, в Скандинавии со второй половины XIV в. делопроизводство в судах стало письменным. Однако первоначально записывалась только суть приговора или решения суда. Затем (приблизительно с XVI в.) в судах провинций объединенного Шведско-датско-норвежского королевства перешли к подробному ведению судебных протоколов, где фиксировались развернутые (с обоснованием, аргументацией) решения судов. До нашего времени сохранились такие замечательные памятники права, как протоколы лагманского суда шведской провинции Упланд за 1490-1494 гг., а также книга протоколов суда провинции Хяме за 1506-1510 гг. Аналогичные сборники судебных решений публиковались в то время во Франции и Германии. В Швеции же король Густав Ваза решил с 1549 г. поставить судебную практику под королевский контроль с целью некоторой ее унификации. Позднее, с 1614 г., т. е. с момента образования Надворного Суда - высшего суда королевства, последний принял на себя обязанность по обобщению судебной практики судов первой инстанции и апелляционных судов. Это придало судебной практике значение общегосударственного источника права, каковым в большинстве стран с этой правовой семьей она является и поныне.
В настоящее время официальные общегосударственные сборники судебной практики издаются в таких странах с романо-германской семьей, как Германия, Испания, Италия, Турция, Франция и Швейцария.
В англосаксонской системе судебной практике отводится куда большая роль. Ведь именно на основе отделения судебной власти от исполнительной (королевской) еще по Великой хартии Вольностей 1215 г. в англосаксонской системе резко повысилось значение судов, что позволило судебной практике в конце концов подняться до уровня "общего права".
Современные английские и американские суды имеют возможность своевременно осуществлять публикации своих решений. Строго периодически такие сборники публикаций выходят только с XIX в.
В Англии до правления короля Эдуарда I (1272-1307 гг.) не существовало единого центра обобщения судебных решений. Именно в царствование того короля началась трехвековая практика издания "Ежегодников судебных решений". Первоначально их составляли неофициально юристы-практики и студенты как неформальное описание казусов. Структура "Ежегодников..." определялась по предметам исков. С самого начала их не пытались сделать всеохватывающими. Казусы излагались не во всех деталях. Основной целью их создателей-компиляторов было облегчение профессиональной деятельности судей ориентацией на возможное рассмотрение определенных категорий дел по аналогии. Составители "Ежегодников..." приводили и личные мнения судей, и даже эпиграммы отдельных юристов.
С XV в. "Ежегодники..." стали составляться более профессионально и унифицировано. Правда, они еще не являлись официальными, хотя в сборниках излагались лишь разрешенные судами казусы. Подобные компиляции прекратились к 1535 г.
Когда накопилось достаточное количество казусов, появились сокращенные варианты подобных изданий. Их компилировали обычно из дел, о которых докладывали "Ежегодники...". Некоторые из сокращенных вариантов создавались студентами в качестве пособий по анализу казусов и назывались "Книгами решений судов общих тяжб". Наиболее популярными стали последние "Краткие книги решений судов общих тяжб", которые были опубликованы между 1742 и 1753 гг. Именно тогда появились 23 тома сокращенных изданий казусов Винера.
В них наивысшим авторитетом пользовались решения и комментарии к решениям нижестоящих судов, исходившие от Суда лорд-канцлера. Мышление юристов формировалось на базе понятий и терминов, применявшихся в этом суде (например, таких, как собственность, договор, нарушение границы чужого владения, и т. п.), а не на базе терминов и понятий университетских концепций. Впоследствии компиляторы "Кратких книг решений судов общих тяжб" стали использовать классифицирующие термины (понятия) для заглавий, которые давали рядовым читателям возможность нетрадиционно и по-новому мыслить о праве.
Эта трансформация правового мышления стала неотъемлемой частью тогдашнего прогрессивного юридического образования. Более того, студенты-юристы сами составляли собственные книги решений судов общих тяжб.
Книги решений судов общих тяжб были огромными фолиантами, в которые студенты могли записывать экстракты (сущность) казусов, ориентируясь на принятую в то время классификацию по предметам исков, что являлось для них хорошей профессиональной практикой.
Издревле мусульманское право носило казуальный характер. Согласно мусульманской доктрине под правом понимают не совокупность норм и принципов, специально разработанных и установленных, а конкретные решения, выносимые изо дня в день с учетом нужд конкретного момента.
Именно этот "учет нужд конкретного момента" позволил при иджтихаде, а позднее и при толклиде, в необходимых случаях трансформировать нормы мусульманского права, зачастую отклоняясь даже от предписаний Сунны. При этом возросла роль основателей толков, как у лагманов и рахинбургов в Европе. К тому же среди мусульманских правоведов общепризнанно, что нормы Сунны, введенные Мухаммадом не в качестве откровения, ниспосланного Аллахом, а как отражение собственных взглядов пророка, считающего себя обыкновенным мусульманином, могут быть при разборе дела кади заменены другими, более соответствующими обстоятельствам конкретного казуса. Последнее обеспечивает чрезвычайную гибкость мусульманского права и его сравнительно легкую приспособляемость к новым историческим, экономическим и социально-политическим условиям.


4.ЗНАЧЕНИЕ ЗАКОНОВ ДЛЯ ПРАВОВЫХ СИСТЕМ.
В странах с романо-германской правовой семьей, как отмечено выше, приоритет среди источников права принадлежит закону. Законы разрабатываются и принимаются высшими представительными органами, называющимися либо парламентом, как во Франции, либо бундестагом, как в Германии, либо риксдагом, как в Швеции, либо эдускунта, как в Финляндии, либо сеймом, как в Польше, либо Государственной думой, как в России, и т. п. Законодательные акты в романо-германской правовой семье подчиняются строгой иерархии. Во главе ее находится Конституция, состоящая из одного закона (как во Франции, Германии, Швеции) или ряда основных законов (как во Франции периода Третьей Республики или в современной Финляндии). Конституции в данной семье являются писаными. В них определяют основы государственного и общественного строя, структура и компетенция органов государственной и судебной власти, а также исполнительных органов. Разработана особая процедура принятия Конституции (обычно квалифицированным большинством голосов не от числа присутствующих на заседаниях высшего представительного органа, а от общего количества его депутатов). Существуют специальные органы, призванные ее охранять (например, Конституционный совет во Франции, Конституционный суд в России и т. д.), и особая процедура ее изменения и отмены. Особенно это касается так называемых "жестких конституций". Все это должно предупредить необдуманность и поспешность при принятии решения об изменении Основного закона.
По своему значению в регулировании различных общественных отношений, охватываемых целыми отраслями права, по универсальному характеру регулирования, по закреплению основополагающих принципов регулирования правовой отрасли в этих законах, по пандектному или же институционному построению среди законодательных актов выделяются кодексы. В XIX в. они преобладали в романо-германской системе. Так же обстоит дело и в ХХ в., причем правительства многих стран признают за ними особый авторитет (обычно это оговаривается в тексте самого законодательного акта).
Значение термина "кодекс" изменялось с течением времени. Первоначально так назывались распоряжения римских императоров. Затем так стали называть сборники самых различных законов. Ярким примером последних является "Кодификация императора Юстиниана" 534 г., где подведен итог почти тысячелетней римской правовой истории и показано юридическое развитие этого государства.
Одними из первых в современном понимании этого термина были кодификации по пяти основным отраслям французского материального и процессуального права. Однако среди них, например, условное право первоначально имело в революционной Франции четыре параллельно существовавших кодификации: УК 1791 г., Кодекс муниципальной и исправительной полиции от 19 июля 1791 г., Кодекс сельской полиции от 28 сентября 1791 г. и Кодекс деликтов и наказаний за них от 25 октября 1795 г. Лишь после появления УК 1810 г. прежние акты утратили силу.
С другой стороны, наибольшего универсализма в создании всеохватывающих (всеотраслевых) кодексов достигли Скандинавские страны. С дополнениями и изменениями эти кодексы действуют в Дании (с 1683 г.), Норвегии (с 1687 г.), Швеции и Финляндии (с 1734 г.). Эти всеобщие кодексы по своей структуре весьма напоминают Свод законов Российской империи 1832 г.
В Германии, Испании и многих странах Латинской Америки процессуальное право не охватывается кодексами, поскольку там считается, что на него оказывает доминирующее влияние "национальный партикуляризм", а не общеправовые принципы.
По мере развития правовых систем расширяется взаимодействие и взаимопроникновение международного и внутригосударственного права.
В последнее время это реализовывалось тремя основными путями:
* взаимным учетом "стыковых" принципов при разработке и принятии соответствующего законодательства;
* воспроизведением во внутригосударственном законодательстве (в том числе и в кодексах) соответствующих международно-правовых норм и даже целых конвенций;
* либо прямым их восприятием и употреблением в правоприменительной деятельности.
Ярким примером прогрессивного влияния международного права и его принципов на внутригосударственные законы и кодексы в романо-германской и в англосаксонской системах является автоматическая отмена в 60-70-е гг. смертной казни как вида наказания в странах, подписавших протокол 6 к Всеобщей декларации прав человека.
В романо-германской правовой системе уже в эпоху средневековья обычаи стали вытесняться законами: как римским правом (либо реципированным, либо вульгаризированным), так и записанным и утвержденным правовым обычаем, который становился таким образом законом. Но лишь в период позднего средневековья короли начинали активно вмешиваться в процесс правотворчества - вначале в области публичного права, а затем - и частного. Так, во Франции яркими примерами активного королевского вмешательства в законодательную деятельность периода абсолютизма служат Большой Ордонанс 1670 г., а также Морской и Черный кодексы. Последний регулировал работорговлю в колониях. Он может быть отнесен к частному праву. В Германии же, пошедшей по пути княжеского абсолютизма, законы носили партикулярный характер; последним общеимперским актом, относящимся к международному и государственному праву, является Вестфальский мирный договор 1648 г.
Школа естественном права в ХVII в. концептуально обосновала это существенное расширение прерогатив королевской власти: если ранее сюзерен отдавал обязательные приказы, то в период абсолютизма за ним были признаны функции законодателя, чтобы придать больший авторитет создаваемому общегосударственному праву (недаром в то время возникла идея гражданства) и одновременно исправить прежние партикулярные законы, которые оказались более живучими, чем их создатели.
И лишь только после Великой французской революции под законом вновь (как и во времена Римской республики) стали понимать нормативный акт, разработанный и принятый высшим представительным органом страны и вследствие этого обладающий верховенством по отношению к иным правовым актам (например инструкциям, регламентам, распоряжениям, декретам и т. п., которые принимаются другими государственными органами). То же самое относится и к актам применения права и его толкования. Они должны вытекать из законов и соответствовать им (подобный принцип действует даже при аутентичном толковании). С конца XIX - начала ХХ в. в странах с романо-германской семьей (за исключением Германии) распространилось так называемое делегированное законодательство. Правительство получило право издания нормативных актов (например, декретов-законов во Франции), которые охватывают правовым регулированием вопросы, которые традиционно относятся к сфере действия законодательных органов. Последние на своих заседаниях утверждают огромное количество законов, разработанных и принятых правительством, едва успевая ознакомиться с ними.
Процесс создания делегированного законодательства за последние пять лет успел охватить и Россию, еще более углубив как экономический, так и политический кризис в стране, поскольку привел к нарастанию противоречий между законодательной и исполнительной властью. Ведь в отличие от западных демократических государств эффективная система "сдержек и противовесов" как характерный механизм реализации теории разделения властей в государственно-правовой жизни в нашей стране до сих пор не создана.
Помимо законов в странах с романо-германской семьей довольно активно действуют, развивая существующее право, так называемые вторичные правовые нормы, регулирующие судебную и административную практику (акты применения права и инструкции по применению законов, содержащиеся в сборниках комментариев кодексов и законов). Именно они питают правовую доктрину, помогая ей развиваться. В свою очередь, новые идеи, рожденные доктриной, продвигают вперед не только законодательство, но и судебную и административную практику и способствуют созданию более эффективных комментариев к законам.
Как ни странно, но англосаксонская правовая семья имеет так же, как и романо-германская, богатую законодательную историю.
Англосаксы, как и скандинавы (в лице визанов), создавали свои первые законы, записывая правовые обычаи и придавая им общеобязательную силу. Статуты, которые воспроизводили содержание правовых обычаев, составили так называемые англосаксонские думы. Позднее собрания древних обычаев и законов превратились в конституции и провизии. Вильгельм Завоеватель не свернул с данного пути. Но более активную законодательную роль английские монархи стали играть, начиная с Генриха П Плантагенета (1154-1189 гг.). Законодательные акты того времени назывались по-разному: ассизами, статутами, конституциями, провизиями, хартиями и т. д. Хотя в стране действовали вульгаризированное римское право и "варварские" англосаксонские правды (подобно Салической, Фризской, Баварской, Русской и т. п.), воздействие английских королей на развитие права было первоначально несколько более активным, нежели на континенте, где монархи большей частью не выходили за рамки деятельности третейского судьи и издателя казуальных общеобязательных приказов (чья общеобязательность ограничивалась в период феодальной раздробленности пределами королевского домена).
В Англии короли новой норманнской династии (начиная с Вильгельма Завоевателя) стали активно вмешиваться в процесс законодательной деятельности. Начиная с Иоанна Безземельного (1199-1216 гг.) основной формой законодательной деятельности стала констатация развивавшихся прав и привилегий сословий, называемая хартией, и формально исходившая от короля и его Совета. Лишь со времени правления Эдуарда I прерогативы законодательной деятельности перешли от Королевского Совета к недавно созданному Парламенту. Эдуард I (1272-1307 гг.) ввел в законодательную деятельность новые формы права: петиции, статуты, билли. В петициях общины формулировали свои жалобы и требования к королю, в которых речь шла о желаемых формах правового регулирования, как в судебной, так и в административной практике. После подписания королем они становились законами, на которые опирались в своей деятельности лорд-канцлер, лорд-казначей, судьи и прочие должностные лица. Статут также являлся плодом совместной законодательной деятельности короля и парламента с целью разрешения партикулярной проблемы в праве. Термин "статут" происходит от латинского слова "statutum", что означает "решено". Обычно это была форма королевского утверждения проекта, исходившего от парламента. Билль так же принимался совместным решением короля и парламента, но законодательная инициатива исходила от монарха.
При сословно-представительной монархии в Англии возросло значение законодательной роли парламента. Палата общин не вотировала новые налоги (субсидии) до тех пор, пока король не рассмотрит жалобы и законопроекты, исходящие от нее. К XV в. мощь палаты общин усилилась и она смогла настоять на том, чтобы статуты утверждались королем в той форме, в какой они были ею предложены.
Впоследствии такая практика вошла в государственно-правовую жизнь США. Но только вместо короля там выступает президент, вместо парламента - конгресс, вместо палаты общин - палата представителей конгресса.
С XIX в. в англосаксонской семье заметно усиливаются позиции такого источника права, как закон. В частности, это проявилось в стремлении к созданию кодификаций (особенно в США).
В период средневековья кодексами в англосаксонской правовой семье называли компиляции статутов, т. е. обычные инкорпорации. Кодификация, в современном понимании этого термина, появляется лишь на определенной стадии зрелости юридической системы, когда последняя уже обладает разнообразными концепциями и принципами, позволяющими юристам-кодификаторам свести их в унифицированное целое, устранив противоречия между ее составными частями, классифицировав правовые нормы на базе выведенных отраслевой правовой наукой основополагающих положений.
Несмотря на активную поддержку кодификационной идеи в Англии Д. Бентамом, особенно плодотворного развития кодификационные работы в XIX-XX вв. там не получили, за исключением коммерческого законодательстве.
В США ситуация складывалась иным образом. Идея кодификации нашла там своих сторонников в середине XIX в. Главным ее проповедником был Дэвид Дадли Филд. Однако претворение в жизнь замыслов кодификаторов началось не на общефедеральном уровне, а на уровне штатов. В большинстве штатов в конце XIX в. - начале ХХ в. были созданы гражданские кодексы, уголовные кодексы и аналогичные процессуальные кодификации. Кроме того, предпринимались и предпринимаются попытки кодифицировать административное законодательство штатов.
Уже в ХХ в. был принят общефедеральный УК. Но не следует думать, что все штаты пошли путем всеохватывающей кодификации. Лишь менее 1/10 от числа американских штатов кодифицировали пять отраслей законодательства.
В связи с тем, что кодексы принимались законодательными собраниями разных штатов, был отмечен различный подход к правовому регулированию аналогичных вопросов на территории США. Особое неудобство вызывало различное правовое регулирование коммерческих отношений в разных штатах, поскольку подобный разнобой тормозил развитие экономики страны в целом. Тем более, что к концу XIX в., особенно после окончания Гражданской войны и реализации Акта о реконструкции Юга, в США усилились объединительные тенденции.
В 1878 г. Ассоциация американской адвокатуры обратила внимание на взаимоисключающие несовпадения в коммерческом законодательстве разных штатов. Поэтому было решено на общефедеральном уровне создать единообразное правовое регулирование коммерческих отношений на всей территории США (т. е. единое экономическое пространство). Следовало привести коммерческое законодательство и в соответствие с современной коммерческой практикой. Правительством был образован комитет по унификации коммерческого законодательства штатов. Первоначально его члены не стремились объять одним актом все коммерческое право либо создать единый федеральный коммерческий кодекс. Их усилия концентрировались на разрешении отдельных проблем, на разработке актов, вносящих единое общефедеральное правовое регулирование отдельных, наиболее "больных", проблем коммерческого права. Так появились в 1896 г. Унифицированный акт о торговых документах, в 1906 г. - Унифицированный акт о торговле, в 1909 г. - Унифицированный акт о документах, сопровождающих передачу акций, в 1914 г. - Унифицированный акт о товариществе, в 1918 г. - Унифицированный акт об условиях торговли и т. д.
Однако "центробежные" юридические силы в штатах стремились по-своему интерпретировать эти акты, нарушая тем самым наметившееся единообразие в правовом регулировании. Кроме того, к 50-м годам ХХ в. стало ясно, что произошли существенные изменения коммерческого права (не только его доктрины, но и законодательства по штатам). Поэтому Общенациональная конференция Комитета по созданию унифицированного законодательства и Институт американского права разработали в 1952 г. проект унифицированного коммерческого кодекса, который объединил правовое регулирование девяти отдельных сфер бизнеса и коммерции. Законодательные собрания штатов, начиная с Пенсильвании (1954 г.), стали одобрять этот кодекс и принимать его у себя. С изменениями, внесенными в конце 50-х годов, этот кодекс действует и ныне в большинстве штатов США, даже в Луизиане, в которой, как выше уже было сказано, смешанная (романо-германская и англосаксонская) система права.
И все же не следует переоценивать значение кодексов в англосаксонской системе (даже в США). По признанию американских ученых, многие юристы-практики все еще считают, что кодексы носят чисто декларативный характер, закрепляя в себе некое идеальное право или право, каким оно должно быть, а на практике по-прежнему следует руководствоваться судебным или административным прецедентом.
Поэтому возможное расширение сферы деятельности закона как доминирующего источника права в англосаксонской системе едва ли относится к обозримому будущему.
Практика комментариев законодательных актов в англосаксонской системе несколько иная, чем в романо-германской. В ранней английской теории права господствовала точка зрения, согласно которой возможно лишь аутентичное толкование. В раннее средневековье королевские судьи в Англии входили в состав Королевского совета, разрабатывавшего и принимавшего совместно с королем статуты. Поэтому судьи могли претендовать на участие в аутентичном толковании.
Но с появлением Великой хартии вольностей 1215 г., отделявшей судебную власть от исполнительной власти, ситуация изменилась. С того времени в Англии возникло правило (носившее характер прецедента) о том, что только суды могут толковать издаваемые законодательной властью статуты (законы). Это является одной из важнейших гарантией независимости судебной власти.
Впоследствии в США подобная, резко суженая, трактовка возможности толкования законов не была воспринята. Традиция толкования законодательства не только органами, принявшими его, но и судами, его применяющими, учеными, разрабатывающими его основные принципы и оценивающими его, идет от издателей журнала "Федералист" А. Гамильтона и Д. Меэдисона, которые разъяснительными комментариями отдельных положений Конституции 1787 г. способствовали ее утверждению законодательными собраниями штатов.
Кроме того, для толкования законов в США очень важен метод выяснения действительных намерений законодателя. А потому в этой стране придают и ныне столь большое значение обязательной публикации протоколов дебатов законодательных органов.
Первые попытки создания кодификаций в мусульманских странах относятся ко второй половине XIX в. Почти параллельно шли работы по созданию гражданских, процессуальных и семейных кодексов. Они завершились принятием в Османской империи, так называемой Маджаллы, охватывающей такие отрасли права, как гражданское и процессуальное право. Кроме того, М. Кадри-пашой был разработан проект семейного кодекса. Хотя он и не вступил в законную силу, тем не менее его положения широко применялись в Египте до 20-х гг. ХХ в. В Тунисе такая же судьба ожидала проект семейного кодекса Д. Сантилланы. Нормы Маджаллы действовали во всех странах Оттоманской империи. В настоящее время отдельные ее положения остаются в силе в Иордании, Кувейте и Ливане.
После появления Маджаллы судьи (кади) были обязаны в первую очередь применять ее нормы, а не основывать свои решения на доктринальных толках. Кодекс запрещал толкование вопросов, урегулированных его нормами.
Роль кодификации продолжает неуклонно возрастать.
В романо-германской системе до сих пор в качестве важного источника права выступает доктрина. Именно она в течение XVII-XIX вв. помогла в разработке основополагающих принципов права. И именно ею в наши дни формируются основные понятия права, создается классификация правовой терминологии, вырабатываются методы исследования и толкования права, анализа эффективности применения норм права как в судебно-следственной, так и в административно-управленческой области. Кроме того, современные правовые теории, создаваемые доктриной, несомненно, оказывают влияние на законодателей.


5.ПРАВОВАЯ ДОКТРИНА КАК ИСТОЧНИК ПРАВА В РОМАНО-ГЕРМАНСКОЙ, АНГЛОСАКСОНСКОЙ И МУСУЛЬМАНСКОЙ ПРАВОВЫХ СИСТЕМАХ.
В романо-германской семье в правовой доктрине вплоть до XIX в. доминировали концепции, связанные с изучением, трактовкой и комментированием римского права, реципированного в европейских странах в XII-XVIвв. Это объясняется тем, что в европейских университетах той поры главным образом преподавалось римское право, которое считалось идеальным по своей структуре, понятийному аппарату и терминологии. Хотя рабство, правовой регламентации которого посвящены многие нормы, уже исчезло, а каноническое право распространило свою юрисдикцию на такую традиционную сферу классического римского права, как наследственные и брачно-семейные отношения, тем не менее, университеты успешно приспосабливали римское право к новым отношениям.
Национальное законодательство становится предметом изучения европейских ученых-юристов, начиная с XVII в. Шведское право стало преподаваться в Уппсале с 1620 г., кафедра французского права была создана в Сорбонне, в Париже, в 1679 г. Но в большинстве стран национальное право начали преподавать в университетах лишь в XVIII в.: в 1707 г. - в Виттенберге, в первом университете, где преподавалось германское право; в 1741 г. - в Испании; в 1758 г. - в Оксфорде и в 1800 г. - в Кембридже, в Англии; в 1772 г. - в Португалии.
В англосаксонской семье доктрине не придавали столь значительного веса при оценке ее в качестве источника права, как это имело место в романо-германской семье. До второй четверти XIX в., когда в Англии и США распространила свое влияние школа юридического позитивизма (одним из ее основателей явился Джон Остин), "доктринальные" описания в большинстве случаев играли роль комментариев к казусам. Дело в том, что судьи во всех судах при рассмотрении дел должны были следовать решению вышестоящего суда по аналогичному делу (либо своему же ранее принятому решению, если это был один из высших судов Англии и США).
Согласно концепции Джона Остина, за судьями признавалось право на правотворчество. В результате, например, в США Верховный федеральный суд и верховные суды штатов получили возможность изменять судебный прецедент. В Англии правило "Stare decisis" получило гораздо меньшее распространение; лишь 22 июля 1966 г. Верховный суд подтвердил право судов этой страны изменять судебную практику.
Возникает вопрос, почему, помимо доктринальных соображений, до XIX в. невозможно было менять судебный прецедент. Можно привести два объяснения. Во-первых, до второй половины XIX в. не существовало даже в США жесткой иерархии судов. Правда, в этой стране пагубность неизменности прецедента в изменяющихся социально-экономических условиях осознали раньше, чем в Англии. Но и в Англии Верховный суд страны, который получил право изменять прецеденты, был создан в 1873 г. Во-вторых, до того же XIX в. в англосаксонской семье не существовало надежной системы публикаций комментированных казусов. Так называемые "Свитки тяжб" средневековой Англии не отличались особой достоверностью изложения аргументаций решений и приговоров. Лишь с 1865 г. в той же Англии государство стало в определенной мере контролировать составление и издание сборников казусов.
В США Американский институт права издал с 1932 по 1957 г. 19-томную серию кратких комментированных решений судов штатов по гражданско-правовым вопросам, чтобы добиться сравнительно единообразной судебной практики на территории всей страны. С 1952 г. осуществляется повторное издание данной серии. В этих изданиях отдельные тома посвящены тем или иным институтам гражданского права. Помимо комментариев, там частично излагается и доктрина.
Мусульманская правовая доктрина складывалась с VIII в. Именно тогда появились основные правовые школы.
С XI в. мусульманские правители настаивали, чтобы в случае умолчания Корана или Сунны по данному казусу судьи руководствовались каким-либо толком и при вынесении решений и приговоров ссылались на комментарии той школы, на которую ориентировался халиф.
С тех пор при отсутствии правового урегулирования какого-либо отношения судьи могли руководствоваться при вынесении приговора либо общими принципами мусульманского права, либо определенным доктринальным толком.
В других отраслях мусульманского права доктрина ныне почти не используется в виде правового источника. Однако опосредованно она применяешься при разработке новых нормативных актов во всех отраслях права.


* Давид Р. Основные правовые системы современности.М., 1988.
* Сюкияйнен Л.Р. Мусульманское право. М., 1986
* Сюкияйнен Л.Р. Шариат: религия, нравственность, право.// Эхо Кавказа.1992. 1.
* Buergental T. International Human Right. St. Paul. Minn,1988.
* Hansen P. Bidrag till Finlands historia.Del. I. Helsingfors,1883.
* Hemmer R. Suomen oikeuden historia.I.N.Porvoo,1956.
* Kempin F. Historical introduction to anglo-american law. St.Paul.Minn.,1990
* Norges Lover 1685-1985. Oslo,1986;Suomen Lakikirja 1734-1991. Helsinki, 1992.
* Schaht J. Islamic Religions Law // The legacy of Islam. Oxford,1979.
* Uniform Commercial Code.12th Ed. Official Text 1990 with comments: West Publishing Co, 1991.