Гражданское право / коллизия 838 и статьи 20 закона о банках
.docxК сожалению, реальная банковская практика не восприняла новые законоположения ст. 838 ГК, ограничивающие правомочие банков на одностороннее изменение процентных ставок по банковским вкладам. И после введения в действие части второй ГК (1 марта 1996 г.) банки, заключая договоры банковского вклада с гражданами, оговаривали свое право на изменение (в том числе путем уменьшения) размера процентов, выплачиваемых на вклады, продолжая таким образом прежнюю практику, сложившуюся до 1 марта 1996 г.
Как обычно бывает в подобных ситуациях, лихорадочный поиск некоего "правового средства", которое бы "легитимировало" и ввело бы в "правовое поле" явно незаконные действия банков, в обширном и противоречивом российском законодательстве и в условиях крайне низкой правовой культуры, характерной для российского общества, вскоре принес свои результаты. Банками была "поднята на щит" ст. 29 Закона о банках и банковской деятельности, которая якобы и позволяла им предусматривать в договорах банковского вклада, заключаемых с гражданами, право на одностороннее уменьшение установленного договором размера процентов по вкладам. Указанная статья опять же, как обычно в таких ситуациях, оказалась "притянутой за уши", но это обстоятельство нисколько не смущало ни банкиров, ни их многочисленных влиятельных союзников в органах исполнительной и законодательной власти, которым требовалась лишь видимость "легитимности" незаконной банковской практики.
Разработчики проекта ГК на попытки ввести в "правовое поле" незаконную банковскую практику, допускающую одностороннее уменьшение банками размера процентов по срочным и условным вкладам граждан, отреагировали незамедлительно: уже в марте 1996 г. (первый месяц действия части второй ГК) в газете "Известия" была опубликована статья Е.А. Суханова и С.А. Хохлова <*>, в которой разъяснялись положения ст. 838 ГК и обосновывалась недопустимость противопоставления указанным законоположениям норм, содержащихся в ст. 29 Закона о банках и банковской деятельности.
--------------------------------
<*> См.: Суханов Е., Хохлов С. Вправе ли банки изменять процентные ставки по вкладам частных лиц? // Известия. 1996. 27 марта.
Так, названные авторы указывали: "Общим правилом в гражданско-правовых отношениях является недопустимость одностороннего отказа от исполнения обязательства и изменения его условий, за исключением случаев, предусмотренных законом (ст. 310 ГК). Статья 29 Закона "О банках и банковской деятельности" по сути повторяет эту норму гражданского права, говоря о том, что кредитная организация не имеет права в одностороннем порядке изменять процентные ставки по кредитам, вкладам (депозитам), комиссионное вознаграждение и сроки действия этих договоров с клиентами, за исключением случаев, предусмотренных федеральным законом или договором с клиентом. Эта норма охватывает все сделки кредитных организаций и не конкретизирует ни отдельные виды сделок, ни группы клиентов. В статье 838 ГК речь идет не о любых сделках, а о специальных правилах для срочных и условных вкладов частных лиц. Для этого конкретного случая Гражданский кодекс делает четкое изъятие: определенный договором банковского вклада размер процентов на срочный или условный вклад физического лица не может быть односторонне уменьшен банком, если это не предусмотрено специальным федеральным законом. Такого закона на сегодняшний день нет". "Таким образом, - пишут Е.А. Суханов и С.А. Хохлов, - в данном случае мы не видим никакого противоречия между статьей 29 Закона о банках... и статьей 838 ГК" <*>.
--------------------------------
<*> Там же.
Обращаясь к многочисленным вкладчикам банков, Е.А. Суханов и С.А. Хохлов рекомендовали им следующее: "Если договор срочного банковского вклада заключен после 1 марта 1996 года и в нем содержится условие о возможности одностороннего уменьшения процентной ставки, то вкладчику следует рассматривать договор так, как будто в нем такого условия нет. В соответствии со статьей 168 ГК сделка, не соответствующая требованиям закона или иных правовых актов, ничтожна... причем недействительность части сделки не влечет за собой недействительности всей сделки, так как в данном случае со всей очевидностью можно предположить, что сделка была бы совершена и без включения недействительной ее части (ст. 180 ГК). На практике это означает, что граждане, заключившие после 1 марта договор о срочном вкладе, в котором было оговорено право банка изменять процентные ставки, могут считать себя не связанными этим условием и по окончании срока потребовать от банка именно тот процент, который и был указан в договоре" <*>.
--------------------------------
<*> Суханов Е., Хохлов С. Вправе ли банки изменять процентные ставки по вкладам частных лиц? // Известия. 1996. 27 марта.
Не можем отказать себе в удовольствии привести заключительный вывод, содержавшийся в статье Е.А. Суханова и С.А. Хохлова, который, как нам представляется, выходит далеко за пределы обсуждавшейся проблемы одностороннего уменьшения банками процентов по срочным и условным вкладам: "В заключение заметим, что в договоре банковского вклада, в отличие от предпринимательского договора, участвуют стороны в разных весовых категориях - одна очень сильная (банки), а другая слабая (вкладчик). Опыт первых дискуссий на тему "Как следует понимать закон?" показал, что у банков сразу же нашлось много защитников, в том числе и среди законодателей, а вот интересы граждан может защитить только закон. Именно так его и следует понимать" <*>.
--------------------------------
<*> Там же.
Несмотря на всю очевидность незаконных действий банков по одностороннему уменьшению размера процентов по срочным и условным вкладам граждан и лицемерности ссылок в обоснование таких действий на ст. 29 Закона о банках и банковской деятельности, эта практика банков продолжалась вплоть до февраля 1999 г., когда Конституционным Судом Российской Федерации было рассмотрено дело о проверке конституционности положения ч. 2 ст. 29 Закона о банках и банковской деятельности по обращению ряда граждан - вкладчиков банков, допускавших уменьшение в одностороннем порядке размера процентов по срочным и условным вкладам граждан (Сбербанк, Инкомбанк).
В Постановлении Конституционного Суда РФ от 23 февраля 1999 г. N 4-П "По делу о проверке конституционности положения части второй статьи 29 Федерального закона от 3 февраля 1996 года "О банках и банковской деятельности" в связи с жалобами граждан О.Ю. Веселяшкиной, А.Ю. Веселяшкина и Н.П. Лазаренко" <*> констатируется, что в делах заявителей, рассмотренных судами общей юрисдикции, было применено лишь то положение ч. 2 ст. 29 Закона о банках и банковской деятельности, согласно которому допускается снижение банками в одностороннем порядке процентных ставок по вкладам граждан в случаях, когда такая возможность предусмотрена самим договором срочного вклада, без каких-либо обусловливающих ее и установленных федеральным законом оснований. Именно это положение и явилось предметом рассмотрения Конституционного Суда РФ, который пришел к следующим выводам.
--------------------------------
<*> СЗ РФ. 1999. N 10. Ст. 1254.
К моменту вступления в силу оспариваемой нормы уже действовала часть первая Гражданского кодекса Российской Федерации, в соответствии со ст. 310 которого односторонний отказ от исполнения обязательств и одностороннее изменение его условий (если это не связано с осуществлением предпринимательской деятельности) не допускаются, кроме случаев, когда это предусмотрено законом. Кроме того, впоследствии, с момента вступления в силу части второй ГК, в его ст. 838 было прямо установлено, что размер процентной ставки по договору срочного банковского вклада с гражданином не может быть односторонне уменьшен банком, если иное не предусмотрено законом.
Таким образом, ГК, в отличие от ч. 2 ст. 29 Закона о банках и банковской деятельности, не допускает включения в договор срочного банковского вклада с гражданином условия о возможности одностороннего изменения банком процентных ставок в случаях, когда это предусмотрено только договором. Между тем на практике при наличии указанной коллизии норм продолжалось применение оспариваемого положения ч. 2 ст. 29 Закона о банках и банковской деятельности, которое толковалось банками как не требующее дополнительной законодательной конкретизации, предусмотренной ст. ст. 310 и 838 ГК; соответственно, банки снижали в одностороннем порядке процентные ставки по срочным вкладам граждан, что продолжительное время не отвергалось и судами. С принятием в январе 1998 г. Верховным Судом РФ решения по конкретному гражданскому делу, в котором было указано, что в такого рода спорах подлежат применению нормы ГК, судебная практика стала меняться, однако оспариваемое положение ч. 2 ст. 29 Закона о банках и банковской деятельности не было исключено из системы действующих правовых норм.
В судебной практике должно обеспечиваться конституционное истолкование подлежащих применению нормативных положений. Поэтому в случаях, когда коллизия правовых норм приводит к коллизии реализуемых на их основе конституционных прав, вопрос об устранении такого противоречия приобретает конституционный аспект и, следовательно, относится к компетенции Конституционного Суда РФ, который, оценивая как буквальный смысл рассматриваемого нормативного акта, так и смысл, придаваемый ему сложившейся правоприменительной практикой, обеспечивает в этих случаях выявление конституционного смысла действующего права.
Из смысла конституционных норм о свободе в экономической сфере вытекает конституционное признание свободы договора как одной из гарантируемых государством свобод человека и гражданина, которая ГК провозглашается в числе основных начал гражданского законодательства (п. 1 ст. 1). При этом конституционная свобода договора не является абсолютной, не должна приводить к отрицанию или умалению других общепризнанных прав и свобод (ч. 1 ст. 55 Конституции РФ) и может быть ограничена федеральным законом, однако лишь в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, прав и законных интересов других лиц (ч. 3 ст. 55 Конституции РФ).
В качестве способов ограничения конституционной свободы договора на основании федерального закона предусмотрены, в частности, институт публичного договора, исключающего право коммерческой организации отказаться от заключения такого договора, кроме случаев, предусмотренных законом (ст. 426 ГК), а также институт договора присоединения, требующего от всех заключающих его клиентов-граждан присоединения к предложенному договору в целом (ст. 428 ГК).
К таким договорам присоединения, имеющим публичный характер, относится и договор срочного банковского вклада с гражданами (п. 2 ст. 834 ГК), условия которого в соответствии с п. 1 ст. 428 ГК определяются банком в стандартных формах. В результате граждане-вкладчики как сторона в договоре лишены возможности влиять на его содержание, что является ограничением свободы договора и как таковое требует соблюдения принципа соразмерности, в силу которой гражданин, как экономически слабая сторона в этих правоотношениях, нуждается в особой защите своих прав, что влечет необходимость в соответствующем правовом ограничении свободы договора и для другой стороны, т.е. для банков.
При этом возможность отказаться от заключения договора банковского вклада, внешне свидетельствующая о признании свободы договора, не может считаться достаточной для ее реального обеспечения гражданам, тем более когда не гарантировано должным образом право граждан на защиту от экономической деятельности банков, направленной на монополизацию и недобросовестную конкуренцию, не предусмотрены механизмы рыночного контроля за кредитными организациями, включая предоставление потребителям информации об экономическом положении банка, и гражданин вынужден соглашаться на фактически диктуемые ему условия, в том числе на снижение банком в одностороннем порядке процентной ставки по вкладу.
Осуществляя правовое регулирование отношений между банками и гражданами-вкладчиками, законодатель должен следовать ст. 2 и ст. 18 Конституции РФ, в соответствии с которыми признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина - обязанность государства. При этом, исходя из конституционной свободы договора, законодатель не вправе ограничиваться формальным признанием юридического равенства сторон и должен предоставлять определенные преимущества экономически слабой и зависимой стороне, с тем чтобы не допустить недобросовестную конкуренцию в сфере банковской деятельности и реально гарантировать в соответствии со ст. 19 и ст. 34 Конституции РФ соблюдение принципа равенства при осуществлении предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельности. Используя договор срочного банковского вклада, гражданин осуществляет именно такую экономическую деятельность.
Отсутствие в законе норм, вводящих обоснованные ограничения для экономически сильной стороны в договоре срочного банковского вклада, приводит к чрезмерному ограничению (умалению) конституционной свободы договора и, следовательно, свободы не запрещенной законом экономической деятельности для граждан, заключающих такой договор. При этом положение ч. 2 ст. 29 Закона о банках и банковской деятельности, поскольку оно позволяет банку на основании договора снижать процентную ставку в одностороннем порядке, вводит ограничение указанных конституционных прав и свобод граждан без определения в федеральном законе оснований, обусловливающих такую возможность. Тем самым нарушаются предписания ст. ст. 34, 35 и 55 (ч. 3) Конституции РФ, создается неравенство, недопустимое с точки зрения требования справедливости, закрепленного в преамбуле Основного закона.
В соответствии со ст. 55 (ч. 3) Конституции РФ именно законодатель устанавливает основания и пределы необходимых ограничений конституционной свободы договора соразмерно указанным в этой конституционной норме целям. Поэтому только федеральным законом, а не договором должно определяться, возможно ли (а если возможно, то в каких случаях) снижение банками в одностороннем порядке процентных ставок, с тем чтобы исключалось произвольное ухудшение условий договора для гражданина-вкладчика в отсутствие каких-либо объективных предпосылок.
Таким образом, без дополнительного правового регулирования, конкретизирующего основания и пределы необходимых ограничений, по существу отсылочное положение ч. 2 ст. 29 Закона о банках и банковской деятельности применяться не может. Иное его истолкование правоприменителем, допускающее право банка на включение в договоры с гражданами-вкладчиками условия о возможности одностороннего снижения процентной ставки по срочному вкладу в отсутствие соответствующего федерального закона, не согласуется с Конституцией РФ.
Такое не соответствующее Конституции РФ понимание оспариваемой нормы фактически приводит к отказу в судебной защите (ч. 1 ст. 46 Конституции РФ) и к нарушению принципа равенства перед законом и судом (ч. 1 ст. 19 Конституции РФ), поскольку само содержание этой нормы не обязывает суды устанавливать наличие или отсутствие объективных предпосылок для одностороннего снижения банком процентной ставки по вкладам граждан, позволяет им ограничиваться формальным подтверждением условий договора и, следовательно, не гарантирует должную защиту прав граждан в судах.
Исходя из изложенного Конституционный Суд РФ признал не соответствующим Конституции РФ, ее ст. 34 и ст. 55 (ч. ч. 2 и 3), положение ч. 2 ст. 29 Закона о банках и банковской деятельности об изменении процентной ставки по срочным вкладам граждан как позволяющее банку произвольно снижать ее исключительно на основании договора, без определения в федеральном законе оснований, обусловливающих такую возможность.
В отсутствие закрепленных в федеральном законе оснований для снижения процентных ставок по срочным вкладам граждан банк не вправе предусматривать в заключаемых с гражданами договорах условие, позволяющее ему снижать в одностороннем порядке процентные ставки по этим вкладам.
Мы постарались воспроизвести основные положения Постановления Конституционного Суда РФ от 23 февраля 1999 г. N 4-П в максимально возможном объеме, поскольку полагаем, что оно не только имеет важное значение для решения конкретных вопросов, связанных с правовым регулированием договора банковского вклада, но и носит характер фундаментального толкования некоторых общих положений договорного права: о свободе договора, о публичном договоре и договоре присоединения, о равенстве сторон в договорных отношениях, о защите прав граждан как слабой стороны в договорных отношениях с профессиональными участниками имущественного оборота.