!!Экзамен зачет 2023 год / Курмашев_Н.В._Учение_о_воле_в_юридической_сделке_в_советской_и_современной_науке
.pdfУЧЕНИЕ О ВОЛЕ В ЮРИДИЧЕСКОЙ СДЕЛКЕ В СОВЕТСКОЙ И СОВРЕМЕННОЙ РОССИЙСКОЙ ЦИВИЛИСТИЧЕСКОЙ НАУКЕ
Н.В. КУРМАШЕВ
Научную познавательность проблемы воли и волеизъявления как объекта самостоятельного цивилистического исследования одним из первых в советской правовой литературе отметил О.А. Красавчиков, который поставил перед собой задачу рассмотреть проблему воли и волеизъявления в рамках теории юридических фактов <1>.
--------------------------------
<1> Красавчиков О.А. Юридические факты в советском гражданском праве. М., 1958. С. 94.
В работе "Юридические факты в гражданском праве" О.А. Красавчикову удалось синтезировать существовавшие к тому времени теоретические разработки советской цивилистики по этой проблеме; выводы, сформулированные ученым, легли в основу современного гражданско-правового учения о юридической сделке и о воле и волеизъявлении как ее элементах.
Выводы О.А. Красавчикова, в силу их определяющего влияния на развитие как советской, так и современной цивилистической мысли, требуют того, чтобы быть изложенными в рамках настоящей статьи как можно полнее:
1)воля и волеизъявление соотносятся между собой по модели "диалектического соотношения содержания и формы";
2)нельзя отождествлять волю и волеизъявление;
3)"только беря в единстве волю и ее изъявление - действие, мы сможем прийти к правильным выводам о рассматриваемом поведении. Учет конкретной обстановки при анализе фактов даст возможность выяснить из объективного явления - действия - явление субъективного порядка - волю лица. Установление этих сторон единства позволит вскрыть причины противоречия между формой и содержанием. Анализ этих причин и открывает путь для правильной юридической оценки поведения личности в данных условиях";
4)"единство воли и ее изъявления - основа для правовой оценки поведения субъекта и признания этого поведения имеющим юридическое значение";
5)"в дальнейшем под действием мы будем понимать указанное единство - единство воли и
ееизъявления" <2>.
--------------------------------
<2> Там же. С. 98 - 99.
Вышеизложенные тезисы О.А. Красавчикова, а также общий ход его рассуждений дают основания полагать, что понятие "воля" ученый наполнял прежде всего психологическим содержанием.
Таким образом, логическая модель взаимодействия воли и волеизъявления как элементов юридической сделки, по мысли О.А. Красавчикова, выглядела следующим образом: содержание ("воля") облекается в форму ("волеизъявление"), в результате чего возникает "действие", с которым связываются правовые последствия.
При этом действие по своей природе - категория помимо фактической еще и правовая, поскольку оно порождает правовые последствия. Природа понятия "волеизъявление" также правовая, так как право придает значение характеристикам волеизъявления, к примеру связывает юридические последствия с формой сделки. Конечно, не всякое волеизъявление человека, по О.А. Красавчикову, - правовое понятие. Возможны волеизъявления, не влекущие правовых последствий из-за того, что они не соответствуют подлинной воле субъекта сделки. Но в "здоровой", действительной сделке форма всегда соответствует содержанию, а значит, в такой сделке волеизъявление всегда правовая категория <3>. Воля же, по мнению ученого, является понятием чисто психологическим, субъективным.
--------------------------------
<3> См.: Там же. С. 151 ("Отсюда, однако, не вытекает, что всякое внешнее действие является юридическим; им не будет действие, которое вызвано внешней неодолимой для лица причиной. Волеизъявление в данном случае, будучи определенной формой поведения лица, не приобретает соответствующего юридического значения, поскольку форма находится в противоречии с содержанием").
Толкование воли в правовой конструкции сделки как сугубо психологического понятия было господствующим подходом к этому вопросу в советской гражданско-правовой науке <4>. Наиболее же полно данный подход нашел отражение в работе начала 80-х гг. XX в. советского ученого-правоведа В.А. Ойгензихта, который сформулировал следующее определение воли:
"...волю можно определить как психическое регулирование поведения, заключающееся в детерминированном и мотивированном желании достижения поставленной цели, в выборе решения, разработке путей, средств и применении усилий для их осуществления" <5>.
--------------------------------
<4> См.: Иоффе О.С. Правоотношение по советскому гражданскому праву // Избранные труды по гражданскому праву. М., 2003. С. 575; Новицкий И.Б. Сделки. Исковая давность. М., 1954. С. 19 - 21; Ойгензихт В.А. Воля и волеизъявление (Очерки теории, философии и психологии права). Душанбе, 1983. С. 24; Стучка П.И. Избранные произведения по марксистско-ленинской теории права. Рига, 1964. С. 113; Толстой В.С. Понятие и значение односторонних сделок в гражданском праве: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 1966. С. 2 - 5; Он же. Законодательство о сделках. Спорные вопросы практики его применения. М., 1982; Шахматов В.П. Составы противоправных сделок и обусловленные ими последствия. Томск, 1967. С. 42; Гражданское право: Учебник. Т. 1 / Отв. ред. проф. П.Е. Орловский и доц. С.М. Корнеев. М., 1969. С. 195 (автор главы - Р.О. Халфина); Эйдинова Э.Б. Сделки в нотариальной и судебной практике. М., 1981.
<5> Ойгензихт В.А. Указ. соч. С. 24.
В.А. Ойгензихт отрицал возможность формирования какого-либо правового, отличного от психологического понятия "воля". Однако в своих попытках подтвердить справедливость данного тезиса ученый шел не по пути детального рассмотрения применимости психологического понимания воли к различным институтам гражданского права, а по пути общих рассуждений, основанных зачастую на учении марксизма-ленинизма, что было малоубедительным <6>.
--------------------------------
<6> См.: Там же ("Воля и сознание, согласно учению марксизма-ленинизма, - продукт мозга как высокоорганизованной материи. Одним из центральных пунктов философского учения о жизни человека является вечная и актуальная проблема о свободе воли, извечный спор между индетерминистами и детерминистами, фаталистами и волюнтаристами. Лишь марксистская философия правильно раскрывает суть свободы воли, ее соотношение с необходимостью, убедительно доказывает, что только детерминистский взгляд позволяет дать правильный ответ на вопрос о свободе воли... Несмотря на специфику правовых наук, недопустима особая правовая трактовка этой категории. Конечно, даже в праве воля понимается неоднозначно. Так, например, безусловно, есть различие между волей, возведенной в закон, и волевым элементом вины. Это различие необходимо учитывать, но сама суть воли, заключающаяся... в регуляционной функции, принципиально остается неизменной").
В тех же немногих случаях, когда В.А. Ойгензихт анализировал понятие "воля" применительно к конкретным юридическим институтам, его аргументация тезиса о неприемлемости воли как правовой категории противоречива.
К примеру, В.А. Ойгензихт рассматривал существование правовой категории "дееспособность" как доказательство невозможности подразделения воли на психическую и юридическую: "В основе дееспособности лежит обладание как сознанием, так и волей. Такую волю нередко именуют волей в психологическом смысле. Речь, однако, идет о таком понимании воли, которое как раз и должно считаться правовым. Неприемлемость подразделения на психологическую и юридическую волю очевидна по той причине, что в этом случае следовало бы исходить из двух различных аспектов понимания воли, тогда как в юридическом смысле воля понимается именно как психический регулятивный процесс, а не иначе" <7>.
--------------------------------
<7> Там же. С. 97.
Вместе с тем очевидно, что как раз на примере дееспособности воля в психологическом смысле и воля в правовом смысле могут не совпадать. Так, отдельный человек, не достигший возраста полной дееспособности, может по своему психическому состоянию обладать достаточным уровнем развития воли и сознания для того, чтобы совершать действия, свойственные полностью дееспособному человеку. Однако он не будет считаться лицом, способным обладать волей (в правовом смысле) в том объеме, какой характерен для полностью дееспособного человека. Впрочем, и самому В.А. Ойгензихту было очевидно, что установление возрастных границ дееспособности не связано исключительно только с умственным развитием <8>. И в конце концов ученый косвенно признал, что в случае с дееспособностью, возможно, следует разграничивать волю в психологическом и юридическом смысле: "...волеспособность не всегда, как указано выше, связана с возможностью осуществления регуляционной деятельности по чисто психологическим моментам. Она во многом зависит от юридической (законодательной) возможности осуществления этой регуляционной деятельности" <9>.
--------------------------------
<8> См.: Там же. С. 106.
<9> Там же. С. 107.
Другие доводы В.А. Ойгензихта в пользу тезиса о невозможности оперирования волей как сугубо правовой категорией тоже подвергаются опровержению. Так, ученый высказывал следующую мысль: "... вряд ли правильно утверждение автора (С.Ф. Кечекьяна. - Н.К.), что воля как психический процесс может не совпадать с тем, что признается юридической волей. Прежде всего нельзя противопоставлять волю в психическом и юридическом смыслах. Воля всегда психологическая категория, всегда психический процесс, как, кстати, правильно отмечает С.Ф. Кечекьян. Этот процесс может быть осуществлен вопреки желанию субъекта, возможен эксцесс или порок воли, порок волеизъявления, в результате чего воля действительно может не иметь никакого значения для юридической силы правоотношения, но это совсем не означает, что в нем вообще отсутствует волевой психический процесс, то есть воля участников. Тем более это не означает, что есть какая-то юридическая воля, понимаемая как-то иначе, чем регулятивный психический процесс" <10>.
--------------------------------
<10> Там же. С. 91.
Вместе с тем С.Ф. Кечекьян, с которым полемизирует В.А. Ойгензихт, вовсе не утверждал, что юридическая воля, как правило, существует при полном отсутствии какого-либо волевого психического процесса.
Позиция С.Ф. Кечекьяна была иной. Ученый признавал, что в основе воли как юридического понятия по общему правилу всегда лежит волевой психический процесс. Однако воля как психический процесс и воля как правовая категория не являются, по его мнению, понятиями с равным объемом и содержанием: "Реальный психический процесс может не совпадать и часто не совпадает с тем, что выражено при заключении сделки в так называемом волеизъявлении. Вполне возможно, что, заключая сделку, сторона вовсе не хочет того результата, который имеется в виду сделкой, или что она, заключая сделку, не имеет намерения выполнить принимаемые ею на себя обязательства и их выполнения не хочет" <11>.
--------------------------------
<11> Кечекьян С.Ф. Правоотношения в социалистическом обществе. М., 1958. С. 42.
По причине того, что воля как психический процесс и воля как юридическое понятие не являются равнообъемными категориями, возможны, на взгляд С.Ф. Кечекьяна, ситуации, когда воля как психический процесс, обусловив возникновение воли как юридического понятия, может измениться или прекратиться, а юридическая воля останется, несмотря на прекращение или изменение воли его субъектов <12>.
--------------------------------
<12> Там же. С. 43.
И лишь как исключение С.Ф. Кечекьян рассматривал случаи, когда юридическая воля существовала при полном отсутствии воли психической. "Психический процесс, - писал он, - может происходить в психике представителя, а волеизъявление юридически почитается волеизъявлением представляемого, у которого не только не может быть соответствующей воли, но и может вовсе не быть способности к волеизъявлению (сумасшедшие, дети)" <13>.
--------------------------------
<13> См.: Там же.
Таким образом, тщательный анализ основной работы В.А. Ойгензихта <14>, посвященной понятиям "воля" и "волеизъявление", не позволяет утверждать, что тезис ученого о невозможности существования воли как правовой категории был убедительным образом им обоснован и доказан.
--------------------------------
<14> Ойгензихт В.А. Указ. соч. С. 36, 91; Он же. Воля и вина в гражданском праве // Советское государство и право. 1982. N 4. С. 49.
При этом следует отметить, что несводимость категории "воля" в правовой конструкции юридической сделки к одним только желаниям участников сделки отмечалась многими советскими цивилистами, даже сторонниками психологического подхода к определению данного понятия.
Так, О.А. Красавчиков, исследуя понятия "воля" и "волеизъявление", выразил следующее мнение: "Отмечая необходимость волевых актов со стороны определенных лиц для движения большинства гражданских правоотношений, мы не хотим навязать мысли о тождественности реального существования правоотношения и психического состояния субъектов в период существования юридического отношения, участниками которого они являются" <15>.
--------------------------------
<15> Красавчиков О.А. Указ. соч. С. 99.
О том же явлении говорил М.М. Агарков, справедливо указывавший, что правоотношение "не прекращается от того, что участники его спят, о нем не думают или даже не знают о нем. Должник не перестает быть должником от того, что он забыл о своем долге или не знал о нем (например, оказавшись должником в качестве наследника)" <16>.
--------------------------------
<16> Агарков М.М. Обязательство по советскому гражданскому праву. М., 1940. С. 144.
Необходимость оперирования психологическим понятием "воля" при анализе правовых явлений подвергалась сомнению и С.Н. Братусем. С.Н. Братуся, в частности, интересовал следующий вопрос: являются ли правовые отношения волевыми отношениями с точки зрения обязательного наличия в них элементов субъективной воли их участников? Ученый, отстаивавший тезис о волевом характере всякого правоотношения, смог ответить утвердительно на этот вопрос, однако сделав одну существенную оговорку: под волей субъектов правоотношений следует понимать волю не как психический акт, а как власть или волю в социальном смысле этого слова
<17>.
--------------------------------
<17> См.: Братусь С.Н. Юридические лица в советском гражданском праве. М., 1947. С. 28 -
31.
О.С. Иоффе возражал против данной позиции, приводя следующие доводы: "Волевой акт является единым актом, и лишь при известной степени теоретической абстракции можно говорить раздельно о воле в психологическом и воле в социальном смысле. В действительности же там, где протекает волевой процесс, воля всегда в своем социальном содержании выступает в то же время и как определенный психологический акт" <18>. Представляется, что с данным мнением О.С. Иоффе можно согласиться только в той его части, что вне "психологических волевых актов" нет и не может быть вообще никакой воли - даже в социальном или правовом смысле слова. Однако это не означает, что в правовой конструкции сделки должно присутствовать психологическое понятие "воля".
--------------------------------
<18> Иоффе О.С. Указ. соч. С. 575.
В целом же анализ цивилистической литературы советского периода показывает, что при ответе на вопрос о сущности понятия "воля" господствующей тенденцией было признание за данным понятием сугубо психологической природы. Конечно, особняком в этом смысле стоит концепция С.Ф. Кечекьяна <19>, которую можно рассматривать как зачатки некой концепции правовой или социальной воли, но все же следует признать, что как таковая данная концепция не была окончательно им сформулирована. Даже если в работах советских цивилистов и употреблялись понятия "юридическая" или "правовая" воля, то как-то мимоходом, вскользь, без попыток объяснить суть данных понятий <20>.
--------------------------------
<19> Кечекьян С.Ф. Указ. соч.
<20> См.: Венедиктов А.В. Государственная социалистическая собственность // Избранные труды по гражданскому праву. Т. II. С. 41 - 42; Гражданское право. Кн. 4. М., 1949. С. 21 (автор раздела - К.А. Граве).
Как это ни прискорбно, но современная, постсоветская гражданско-правовая наука в целом унаследовала подобное равнодушие к проблеме сущности понятия "воля" в контексте юридической сделки и осталась на позициях сугубо психологического понимания данной категории с господствующим восприятием воли как желания, намерения <21>.
--------------------------------
<21> См.: Белов В.А. Банковское право России. М., 2000. С. 128; Комментарий части первой Гражданского кодекса Российской Федерации для предпринимателей. М., 1995. С. 196 (автор комментария к статье - М.И. Брагинский); Гонт Т.И. Завещание: субъективная сторона сделки // Нотариус. 1999. N 2. С. 54 - 55; Жандаров В. Действительность договора - в законности сделки // Вестник Высшего Хозяйственного Суда Республики Беларусь. 1999. N 2-3. С. 229 - 230; Егиазаров В.А. Гражданско-правовые сделки. М., 1995. С. 3 - 4; Егоров Ю.П. Сделки в механизме гражданско-правового регулирования // Цивилистические записки: Межвузовский сборник научных трудов. Вып. 4. С. 248 - 249; Он же. Воля и ее изъявление в сделках // Законодательство. 2004. N 10. С. 15; Гражданское право: Учебник. В 4 т. Т. 1: Общая часть / Отв. ред. проф. Е.А. Суханов. М., 2004. С. 422 (автор главы - В.С. Ем); Ильков С.В. Все о сделках. М.; СПб., 2000. С. 21; Карпекин Ю.Б., Кизилов С.Ю. Воля и волеизъявление в сделке // Арбитражная практика. 2002. N 12. С. 12;
Ковалев А.О. Аспекты изучения института сделки в теории гражданского права. М., 2001; Гражданское право. Т. 1 / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. С. 244 (автор главы - М.В. Кротов); Гражданское право. Ч. 1 / Под ред. А.Г. Калпина, А.И. Масляева. М., 1997. С. 152 (автор главы - А.Г. Калпин); Гражданское право / Под ред. З.Г. Крыловой и Э.П. Гаврилова. М., 2001. С. 66 - 67 (авторы главы - Я.А. Куник, З.Г. Крылова); Москаленко И.В. Сделки в гражданском обороте // Нотариус. 2002. N 2. С. 23; Сарбаш С.В. Некоторые тенденции развития института толкования договора в гражданском праве // Государство и право. 1997. N 2. С. 44; Телюкина М.В. Понятие сделки: практический и теоретический аспекты // Адвокат. 2002. N 8; Чуфаровский Ю.В. Юридическая психология. М., 1998. С. 163; Гражданское право / Под ред. С.П. Гришаева. М., 2003. С. 64 - 66 (автор главы - А.М. Эрделевский).
Вместе с тем в современной правовой литературе некоторыми учеными <22> была отмечена неудовлетворительность сугубо психологического объяснения природы воли в сделке, поскольку психологическое понятие "воля" как элемент юридической сделки не вписывается в полной мере в систему правовых конструкций цивилистики. В частности, неприемлемость использования психологической категории "воля" для целей цивилистики обнаруживается при анализе следующих институтов гражданского права.
--------------------------------
<22> См.: Кашанин А.В. Кауза гражданско-правового договора как выражение его сущности // Журнал российского права. 2001. N 4; Мельников В.С. Признаки сделки по российскому гражданскому праву // Право и образование. 2003. N 3. С. 138 - 140. Правда, самостоятельность научной позиции В.С. Мельникова поэтому вопросу следует подвергнуть большому сомнению, поскольку в данной работе он попросту переписывает слово в слово мнение А.В. Кашанина по этой проблеме.
1. Дееспособность.
В рамках настоящей статьи уже отмечалось, насколько условно следует говорить о психологической составляющей категории "дееспособность". Степень этой условности даже позволила К.А. Граве высказать мнение, что дееспособность - это "воля в правовом смысле" <23>. Такой подход, пожалуй, слишком радикален. Не следует совсем сбрасывать со счетов психологический элемент понятия "дееспособность". Да, при "автоматическом" признании лица дееспособным в соответствующем возрасте не происходит исследование его психического состояния. Вместе с тем такое исследование обязательно проводится при признании дееспособного лица недееспособным. Следовательно, категория "дееспособность" не утрачивает своего психологического содержания.
--------------------------------
<23> См.: Гражданское право. Кн. 4. М., 1949. С. 21 (автор раздела - К.А. Граве).
Однако психологическое содержание данного понятия изначально внутренне формализовано и сущностно не предусмотрено для абсолютно точного отражения психологического состояния участников гражданского оборота. Это позволяет сделать вывод о том, что понятию "воля" в сделке, в основе которого лежит категория "дееспособность", также, по всей видимости, присуща лишь условная "психологичность".
2. Воля юридического лица как искусственного субъекта права <24>.
--------------------------------
<24> Конечно, называть юридическое лицо "искусственным субъектом права" более чем спорно, поскольку само понятие "субъект права", как и любое другое правовое понятие, искусственно и абстрактно. Однако, следуя устоявшейся в цивилистической литературе традиции употребления данного выражения, представляется допустимым его использовать, чтобы подчеркнуть отличие юридического лица от естественного лица - человека (см.: Козлова Н.В. Понятие и сущность юридического лица. Очерк теории и истории. М., 2005. С. 193).
Органы юридического лица, традиционно называемые в гражданско-правовой науке носителями воли юридического лица <25>, состоят из физических лиц, обладающих волей в психологическом смысле <26>. Но если по отношению к физическим лицам, составляющим органы юридического лица, теоретически применима психологическая теория воли, то в отношении самого юридического лица она неприемлема.
--------------------------------
<25> Черепахин Б.Б. Волеобразование и волеизъявление юридического лица // Труды по гражданскому праву. М., 2001. С. 304.
<26> См.: Вольф В.Ю. Основы учения о товариществах и акционерных обществах. М., 1927.
С. 125 - 126.
Определенным (хотя и спорным) выходом из сложившейся ситуации было бы признание того, что воля физического лица, составляющего орган юридического лица, и воля юридического лица совпадают: "Учитывая природу юридического лица и способность осуществлять деятельность исключительно через свои органы, которые должны быть представлены дееспособными субъектами гражданского права, есть основания сделать вывод о единстве (тождестве) воли юридического лица и его органа в лице соответствующего дееспособного лица..." <27>. В частности, на такой позиции в советский период стояли сторонники одной из теорий, объясняющих сущность юридического лица, - теории директора, согласно которой воля руководителя юридического лица признавалась волей самого юридического лица <28>.
--------------------------------
<27> Карпекин Ю.Б., Кизилов С.Ю. Указ. соч. С. 16.
<28> См.: Толстой Ю.К. Содержание и гражданско-правовая защита права собственности в
СССР. Л., 1955. С. 88.
Однако выводы современных авторитетных исследователей данной проблемы не позволяют согласиться с подобным подходом: "...специфика корпоративного представительства состоит в том, что физические лица, составляющие органы юридического лица, во внутренних, корпоративных отношениях являются самостоятельными субъектами, проявляющими собственную волю, тогда как во внешних отношениях между юридическими лицом и третьими лицами действия корпоративного представителя считаются действиями самого представляемого юридического лица, воля которого формируется этими представителями, но не сводится к их воле" <29>.
--------------------------------
<29> Козлова Н.В. Гражданско-правовой статус органов юридического лица // Хозяйство и право. 2004. N 8. С. 49 - 50.
Вследствие этого понятие "воля юридического лица" остается необъяснимым в рамках психологической теории воли, что в общем-то понимают и сами сторонники данной теории.
Так, В.А. Ойгензихт, стремясь "заретушировать" это системное противоречие, предлагал понимать под волей юридического лица не желание, а регулятивный психический процесс: "В раскрытии воли юридического лица наиболее ярко проявляется недопустимость сведения ее к одному лишь желанию. Только признание воли регуляционным процессом позволяет... правильно оценить волю юридического лица как при совершении его работниками правомерных действий, так и при допущении ими правонарушений, правильно применять ответственность" <30>. По мнению ученого, если желание или какой-либо другой элемент волевого регулятивного процесса отдельных членов коллектива не может трансформироваться в волю юридического лица, то в комплексе регуляция поведения даже одним работником может выразиться в объективном действии всего предприятия <31>.
--------------------------------
<30> Ойгензихт В.А. Воля и вина в гражданском праве. С. 53. <31> См.: Там же.
Однако представляется очевидным, что подобный подход, основанный на понимании воли юридического лица как психического процесса, не может считаться удовлетворительным ввиду искусственности юридического лица как субъекта права.
3. Воля представителя.
Тот факт, что лицо вправе заключать сделки как лично, так и через представителя с неизбежностью ставит вопрос о том, что считать волей на совершение сделки в ситуации представительства - волю представителя или волю представляемого.
Данная проблема не получила общеприемлемого решения в цивилистической доктрине. А. Гордон полагал, что "смысл представительства состоит в том, что представитель сам совершает юридические действия от имени представляемого, при этом проявляет свою волю, которая признается волей самого представляемого" <32>. И.Б. Новицкий указывал, что речь в данном случае должна идти о воле представителя <33>. Н.В. Рабинович, Р.О. Халфина, поддерживаемые рядом современных авторов <34>, утверждали, что в качестве элемента сделки следует рассматривать как волю представляемого, так и волю представителя <35>.
--------------------------------
<32> Гордон А. Представительство в гражданском праве. СПб., 1879. С. 16.
<33> См.: Советское гражданское право. М., 1959. С. 97. Аналогичной позиции придерживается В.С. Ем (см.: Гражданское право: Учебник. В 4 т. Т. 1: Общая часть / Отв. ред. проф. Е.А. Суханов. С. 544 (автор главы - В.С. Ем).
<34> См.: Карпекин Ю.Б., Кизилов С.Ю. Указ. соч. С. 12.
<35> См.: Рабинович Н.В. Недействительность сделок и ее последствия. Л., 1960. С. 91 - 92; Халфина Р.О. Значение и сущность договора в советском социалистическом гражданском праве.
М., 1952. С. 69.
Небезупречность позиции ученых, считающих необходимым рассматривать в качестве воли на совершение сделки исключительно волю представителя, проявляется в ситуации, когда представляемый, заблуждаясь относительно природы будущего договора, выдает доверенность представителю на заключение договора. При таких условиях у суда нет оснований признать сделку по выдаче доверенности недействительной, поскольку представляемый заблуждался не относительно природы данной сделки, а относительно природы заключаемого на основании доверенности будущего договора. Однако если принять точку зрения ученых, рассматривающих в качестве воли на совершение сделки исключительно волю представителя, то в данной ситуации сделка, заключенная представителем на основании полномочий, вытекающих из доверенности, также не может быть признана недействительной, поскольку воля представляемого при таком подходе не должна приниматься во внимание. Такое положение вещей трудно назвать приемлемым и учитывающим смысл и цель существования такого основания недействительности сделок, как заблуждение, имеющего существенное значение.
Позиция других авторов, считающих, что при совершении сделки учету подлежит исключительно воля представляемого, тоже, как справедливо утверждают Ю.Б. Карпекин и С.Ю. Кизилов <36>, малоубедительна. Если исходить из такого предположения, то в случае, когда представитель совершил сделку на основании доверенности, но находясь под влиянием обмана, угрозы или заблуждения, у суда не будет оснований признать сделку, совершенную представителем, недействительной, что также не соответствует интересам гражданского оборота.
--------------------------------
<36> См.: Карпекин Ю.Б., Кизилов С.Ю. Указ. соч. С. 13.
Таким образом, наиболее справедливой следует признать точку зрения Н.В. Рабинович и Р.О. Халфиной <37>, утверждавших, что в качестве элемента сделки следует рассматривать как волю представляемого, так и волю представителя. Справедливость данного подхода подтверждается анализом судебной практики <38>.
--------------------------------
<37> См.: Рабинович Н.В. Указ. соч. С. 91 - 92; Халфина Р.О. Указ. соч. М., 1952. С. 69. <38> См.: Карпекин Ю.Б., Кизилов С.Ю. Указ. соч. С. 13.
Однако подобная позиция не согласуется с психологической концепцией воли. Признание воли двух лиц в качестве воли одного лица, от имени которого выступает представитель, трудно себе представить в отношении психически здорового человека.
Не решает проблему несовместимости психологического понятия "воля" с правовой конструкцией института представительства и теория, предложенная В.А. Ойгензихтом. По мнению ученого, в случае представительства происходит процесс "передачи воли" от представляемого представителю: "В решении возложить осуществление указанной цели на представителя психический, регулятивный процесс завершается, хотя окончательная цель (сделка) для представляемого еще не достигнута. Он как бы "передает свою волю" представителю. Происходит не только юридическое возложение полномочий, но и психологическая трансформация. Не реализованная до конца воля представляемого трансформируется в волю представителя, который и реализует эту волю, добившись осуществления цели представляемого и одновременно своей цели - выполнить свою функцию в качестве представителя. Происходит восполнение воли. Достижение этих обоюдных целей осуществляется в результате направленного регулятивного процесса уже не представляемого, а представителя. В таком плане и можно говорить о восполнении и о совмещении воль" <39>.
--------------------------------
<39> Ойгензихт В.А. Воля и волеизъявление (Очерки теории, философии и психологии права). С. 122.
На первый взгляд данная теория "восполнения или совмещения воль" отвечает интересам современной юридической практики, когда при представительстве в качестве волевого элемента сделки судом рассматривается как воля представляемого, так и воля представителя. Такое решение будет казаться удовлетворительным, если забыть про "легкую болезненность" ситуации, когда воли двух лиц признаются в качестве воли одного лица (от имени которого выступает представитель).
Вместе с тем в случае с представительством полностью недееспособного лица (к примеру, душевнобольного) теория "восполнения или совмещения воль" обнаруживает свою несостоятельность. Можно, конечно, вслед за В.А. Ойгензихтом предположить, что в подобной
ситуации происходит "замена субъекта воли, замещение воли" <40>. Однако такой подход как раз доказывает искусственность, "непсихологичность" категории "воли" в праве: с сугубо психологической точки зрения невозможно объяснить, как психическая воля представителя становится психической волей представляемого лица, не являющегося психически волеспособным человеком.
--------------------------------
<40> Там же. С. 123.
4. Несущественное заблуждение сторон при совершении сделки.
Фактически правовое значение имеет не все содержание воли, относящееся к сделке, а лишь какие-то его части. Об этом свидетельствует тот факт, что зачастую стороны не достигают полного, истинного согласия, взаимопонимания по всем вопросам, что, однако, не приводит к недействительности договора <41>. Пример такой ситуации в советской правовой литературе приводил, в частности, С.Ф. Кечекьян, когда отмечал, что в случае несущественного заблуждения (т.е. заблуждения, не влияющего на судьбу сделки) желания лиц, совершающих сделку, со всей очевидностью не совпадают с тем, "что признается юридической волей сторон" <42>.
--------------------------------
<41> См.: Кашанин А.В. Указ. соч. <42> Кечекьян С.Ф. Указ. соч. С. 43.
5. Кабальные сделки.
Правовая конструкция кабальной сделки предусмотрена ст. 179 ГК РФ наряду с недействительными сделками, совершенными под влиянием обмана, насилия, угрозы, злонамеренного соглашения представителя одной стороны с другой стороной. Однако если недействительность всех указанных составов традиционно объясняется несоответствием действительной воли волеизъявлению, то недействительность кабальной сделки традиционно считается базирующейся на влиянии иных факторов: стечение тяжелых обстоятельств у потерпевшего; явно невыгодные для него условия совершения сделки; причинная связь между стечением у потерпевшего тяжелых обстоятельств и совершением им сделки на крайне невыгодных для себя условиях; осведомленность другой стороны о перечисленных обстоятельствах и намеренное использование их к своей выгоде <43>.
--------------------------------
<43> См.: Гражданское право: Учебник. В 4 т. Т. 1: Общая часть / Отв. ред. проф. Е.А. Суханов. С. 506 (автор главы - В.С. Ем); Гражданское право. Ч. 1 / Под ред. А.Г. Калпина, А.И. Масляева. М., 2001. С. 216; Эрделевский А. Недействительность сделок // Российская юстиция. 1999. N 11 - 12; Исрафилов И. Кабальная сделка // Законность. 2000. N 2.
Однако если подойти к анализу правовой конструкции кабальной сделки с психологической точки зрения, как это сделал, к примеру, современный исследователь понятий "воля" и "волеизъявление" Ю.П. Егоров и к чему вынуждает нас психологическая теория воли, то несоответствие между волей и волеизъявлением в случае кабальной сделки будет очевидным: "Представляется, что при совершении сделок вследствие стечения тяжелых обстоятельств дефектность воли образуется отсутствием хотения. Осознание потребности как объективной нужды тем не менее не трансформируется в хотение субъекта совершить именно данную сделку, но он вынужден сделать это, ибо не находит в сложившейся ситуации иных способов удовлетворения своих потребностей. Хотение совершить сделку навязывается субъекту как бы извне и потому, по сути, не может рассматриваться как таковое. Налицо лишь внешняя видимость хотения" <44>.
--------------------------------
<44> Егоров Ю.П. Воля и ее изъявление в сделках. С. 18.
Несмотря на очевидные выводы, следующие из психологического понимания воли в сделке, в действительности состояние воли лица, вынужденного совершить кабальную сделку, не исследуется, что и подтверждается анализом судебной практики <45>. Таким образом, при очевидном отсутствии психического желания потерпевшей стороны заключать кабальную сделку правовая конструкция кабальной сделки в силу требований гражданского оборота построена так, что "несоответствие воли потерпевшего его же волеизъявлению либо отсутствие добровольности для признания сделки кабальной роли не играют" <46>.
--------------------------------
<45> См.: Семенкин Д.Л. Кабальная сделка в практике предпринимательства // Арбитражная практика. 2002. N 9. С. 17.
<46> Там же. С. 15.
6. Особенности отдельных оснований признания сделок недействительными.
В ряде случаев в силу необходимости сбалансированного распределения рисков участников гражданского оборота недействительность сделки не наступает даже при наличии несоответствия между волеизъявлением и действительной волей потерпевшей стороны.
К примеру, сделки, совершенные под влиянием угрозы, могут быть признаны недействительными, только если угроза была реальной, исполнимой и значительной, а не казалась таковой потерпевшей стороне.
Данный факт позволяет еще раз усомниться в правильности высказываний сторонников психологического подхода к пониманию воли, подобных утверждению Ю.П. Егорова: "Несоответствие внутренней воли субъекта его волеизъявлению лишает действие статуса сделки со всеми вытекающими последствиями недействительности сделок" <47>.
--------------------------------
<47> Егоров Ю.П. Воля и ее изъявление в сделках. С. 20.
7. Толкование условий договора.
Существующие в гражданском праве механизмы выявления действительной воли участников гражданского оборота не всегда позволяют учитывать их психологическое состояние в момент совершения сделки, как того требует психологический подход к определению понятия "воля".
Так, толкование условий договора по общему правилу, содержащемуся в части первой статьи 431 ГК РФ, должно осуществляться на основании буквального значения содержащихся в нем слов и выражений, а в случае их неясности - путем сопоставления с другими условиями и смысла договора в целом <48>.
--------------------------------
КонсультантПлюс: примечание.
Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой (постатейный) (под ред. О.Н. Садикова) включен в информационный банк согласно публикации - КОНТРАКТ, ИНФРА-М, 2005 (издание третье, исправленное, дополненное и переработанное).
<48> Следует отметить, что в литературе встречаются высказывания о том, что правила статьи 431 ГК РФ могут применяться и к сделкам, заключенным в иных, отличных от письменной формах (см: Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой (постатейный) / Отв. ред. проф. О.Н. Садиков. М., 2002. С. 826 (автор комментария к статье - М.Г. Розенберг).
И только в случае, когда данный подход не позволяет определить содержание договора судом, должна быть выяснена "действительная общая воля сторон с учетом цели договора" путем анализа всех относящихся к договору обстоятельств: предшествовавших переговоров, переписки, практики, установившейся во взаимных отношениях сторон, обычаев делового оборота, последующего поведения сторон и т.д.
Очевидно, что буквальное толкование норм статьи 431 ГК РФ не позволяет суду в случае ясности положений договора исследовать иные связанные с договором обстоятельства, которые могут свидетельствовать о том, что действительная воля сторон отличается от воли, вытекающей из буквального смысла условий договора.
Таким образом, законодатель, как справедливо полагает В.В. Витрянский, "сужает возможности для суда руководствоваться при принятии решений установленной судом действительной общей волей сторон" <49>.
--------------------------------
<49> Комментарий части первой Гражданского кодекса Российской Федерации для предпринимателей. М., 1995. С. 346 (автор комментария к статье - В.В. Витрянский).
Конечно, допустимо согласиться с тем, что такой подход к вопросу толкования условий договора в целом отвечает интересам гражданского оборота. Так, по мнению В.В. Витрянского, данный подход "повышает значение текста договора (а не идеальной воли сторон) в регулировании гражданско-правовых обязательств и ориентирует предпринимателей на необходимость тщательной отработки всех условий заключаемых договоров" <50>.
--------------------------------
<50> Там же.
Однако нельзя не отметить, что при применении подобного подхода возможность выявления подлинной "психической" воли участников сделки существенно снижается.
* * *
Таковы наиболее типичные примеры, показывающие, что сугубо психологическое понимание воли не вписывается в систему основных институтов гражданского права. Однако основная причина непригодности для целей гражданского права психологического понятия "воля" заключается в том, что оно носит сугубо субъективный характер, что делает его недоступным для непосредственного восприятия человеком.
Необходимо учитывать, что при выяснении действительной воли лица, к примеру для целей толкования договора, используются такие формы ее внешнего проявления (предшествующая договору переписка и переговоры), которые, исходя из объективной природы, не позволяют проникнуть в мир психических устремлений участников сделки.
В свете этого, как справедливо утверждает А.В. Кашанин, представляются неточными утверждения о несоответствии воли волеизъявлению как основании недействительности сделок. В случае такого противопоставления воли и волеизъявления речь идет в сущности не о сопоставлении психического процесса и внешнего выражения воли, а лишь "о придании правового значения той части объективных факторов (то есть той части волеизъявления), которые хотя формально и являются внешними по отношению к договору, но с ним связаны, так что их учет позволяет прийти к иному выводу о характере договора" <51>.
--------------------------------
<51> Кашанин А.В. Указ. соч.
С точки зрения "механики" сделки узнать о подлинной воле участников сделки можно только из волеизъявления, пусть и отличного от традиционного, формализованного, но все же волеизъявления. Вследствие этого существующие в гражданско-правовой науке требования к содержанию воли и волеизъявления могут основываться только на юридической оценке волеизъявления.
А значит, в юриспруденции борьба идет не между волеизъявлением и волей, как утверждал И.С. Розенталь, высказывание которого традиционно цитируется при исследовании проблемы соотношения воли и волеизъявления <52>. Фактически борьба происходит между принципом приоритета формализованного волеизъявления и возможностью признания правового значения за иными, неформализованными видами волеизъявления. Как справедливо пишет А.В. Кашанин: "Разница между теорией воли и теорией волеизъявления в практическом смысле заключается лишь в большем или меньшем углублении в сущность отношений, то есть в большем или меньшем учете факторов, которые могут свидетельствовать о том, что договор на деле является не тем, чем кажется на первый взгляд" <53>.
--------------------------------
КонсультантПлюс: примечание.
Учебник "Римское частное право" (под ред. И.Б. Новицкого, И.С. Перетерского) включен в информационный банк согласно публикации - Юристъ, 2004.
<52> См.: Римское частное право: Учебник / Под ред. проф. И.Б. Новицкого и проф. И.С. Перетерского. М., 1996. С. 317 (автор главы - И.С. Розенталь): "Борьба между словом и волей стороны проходит через всю классическую юриспруденцию".
<53> Кашанин А.В. Указ. соч.
Несовместимость психологического понятия "воля" с конкретными институтами гражданского права позволяет сделать вывод, что сторонники психологического понимания воли, ставя перед собой задачу рационализировать данное понятие для целей построения правовой конструкции сделки, не справляются с этой миссией. Однако их главным аргументом в пользу подобного подхода является следующий: ряд положений законодательства позволяет говорить о том, что "в нормы права включены так называемые психологические элементы" <54>. Включение данных "психологических элементов" дает основание ряду ученых утверждать, что право учитывает именно психическую волю участников сделки.
--------------------------------
<54> Сахнова Т. Доказательственное значение специальных познаний // ЭЖ-Юрист. 2004. N
21.С. 7.
Вобоснование этого тезиса приводятся в основном нормы статей 171 и 177 ГК РФ, устанавливающие ничтожность сделки, совершенной гражданином, признанным недееспособным вследствие психического расстройства, и оспоримость сделки, совершенной гражданином хотя и дееспособным, но находившимся в момент ее совершения в таком состоянии, когда он не был способен понимать значение своих действий или руководить ими. Нормы данных статей позволяют суду назначить судебно-психиатрическую экспертизу, которая выявляет действительное психическое состояние сторон в момент совершения сделки, а следовательно, и их психическую волю <55>. Таким образом, в данном случае анализ психического состояния