!!Экзамен зачет 2023 год / Шершененвич Г.Ф. Задачи и методы гражданского правоведения. 1898

Гражданское право

Задачи и методы гражданского правоведения. Профессора Казанского Университета Г.Ф. Шершеневича. Казань. Типо-литография Императорского университета 1898. Содержание

 От редакции сайта

 § 1. Задачи гражданского правоведения.

 § 2. Догматический метод.

 § 3. Теория гражданского права.

 § 4. Научный характер догматики.

 § 5. Исторический метод.

 § 6. Социологический метод.

 § 7. Политический метод.

Задачи и методы гражданского правоведения. Профессора Казанского Университета Г.Ф. Шершеневича. Казань. Типо-литография Императорского университета 1898.

<< Назад    Содержание    Вперед >>

§ 1. Задачи гражданского правоведения.

Как вообще всякий путь определяется местом назначения, так и научный метод зависит от той задачи, какую ставит себе данная наука. Поэтому прежде всего необходимо установить задачу правоведения вообще и гражданского в частности. Если успех науки обусловливается правильно выбранным методом исследования, а выбор метода определяется задачею науки, то важность и настоятельность поставленного вопроса не может подлежать сомнению.

Материалом, подлежащим изучению со стороны правоведения служат юридические нормы. Среди других явлений социальной жизни нормы права отличаются некоторыми присущими им и притом существенными признаками. Вследствие этого они заслуживают быть предметом особой отрасли знания, особенно если принять в соображение выдающееся их жизненное значение. Только нормы составляют объект правоведения. Юридические отношения, представляя лишь отражение норм на бытовых отношениях, сами по себе таким объектом служить не могут. В полном своем бытовом составе общественные отношения составляют предмет изучения со стороны различных наук, политической экономии, этики. Юридическая же сторона их, создаваемая действием юридических норм, должна изучаться в своем источнике, т.е. в нормах права.

Социальные науки вообще ставят себе три задачи: познать, объяснить, и оценить изучаемые явления. Задачи гражданского правоведения сводятся к познанию, объяснению и оценке норм действующего гражданского права. Первая достигается посредством догмы права, вторая – социологии и истории, третья – политики. Две первые задачи свойственны в равной мере как социальным, так и естественным наукам, третья задача чужда естествознанию, так как оценка явлений не имеет смысла, когда дело идет не о человеческих действиях, а о внешнем мире. Ближайшая к правоведению социальная наука, политическая экономия, преследует те же задачи и соответственно тому делится на теоретическую экономику, экономическую историю и экономическую политику.

Первая задача гражданского правоведения заключается в познании норм гражданского права. Знание их не врождено человеку, а приобретается воспитанием и изучением. По мере развития общественной жизни и усложнения отношений рост норм настолько усиливается, что знание их становится невозможным без помощи науки. Механическое запоминание никогда не дает такого ясного, полного и точного знания, как то, которое приобретается при помощи научной системы. Правда, наблюдение изучаемых явлений в правоведении легче, нежели в других социальных науках, потому что законодательные нормы не нуждаются в открытии их. Но, при всей важности описания норм, дело на этом не останавливается. Наука ищет взаимной связи среди массы разрозненных норм, стремится к обобщению их, к обнаружению скрытых в них юридических принципов, наконец наука классифицирует этот громадный материал. Только в таком обобщенном и систематизированном виде приобретает знание норм права научный характер. По этой своей задаче правоведение приближается к описательным и классифицирующим наукам естествознания, как ботаника, зоология, минералогия.

Эта первая и основная задача правоведения вполне самостоятельна и независима от двух других задач. Потребность в знании права, под действием которого живет общество, настолько очевидна и настоятельна, что призвание на помощь науки не нуждается в оправдании. Эта задача ставится науке самой жизнью. Вполне достойно научного знания придти на помощь обществу и разобрать тот огромный материал, который выражается в совокупности исторически накопившихся норм. Цель систематической разработки права практическая, но однако не исключительно судебная, как это иногда утверждают. Систематическое наложение действующего права необходимо не только для судей, но для всех вообще граждан. Эта полезная задача может быть преследуема совершенно независимо от двух других, тогда как ни одна из последних не может быть достигнута помимо первой. Объяснение и оценка норм предполагают уже знание и притом не случайное, разрозненное, а в их взаимной связи, т.е. систематизированное знание.

Но если научное изучение права может остановиться на этой стадии без потери научного достоинства, это еще не значит, что оно должно бросить здесь якорь.

Вторая задача правоведения заключается в объяснении существующего юридического порядка. Если житейская практическая потребность удовлетворяется систематическим изложением действующего права, то пытливость научно воспитанного ума идет дальше и желает знать причины, под влиянием которых сложились те, а не иные нормы. Такое объяснение существующего может дать только изучение прошедшего. Его приходится искать или в общих законах общественного развития или же в тех ближайших исторических условиях, которые вызвали существование действующих норм. В совокупности этических, политических, экономических, религиозных, психических условий прошлой жизни данного общества следует искать причин появления гражданского порядка. С другой стороны каждое общество подчиняется общим законам социального развития и в них, независимо от конкретной обстановки, надо искать объяснения сложившемуся строю.

Эта вторая задача находится в тесной связи с первою. Объяснить существующее можно только зная его, а знание существующего, как мы видели, предполагает научную обработку, т.е. обобщение и систематизацию материала. Таким образом вторая задача, являясь выражением вопросов, выдвинутых пытливым умом, который не довольствуется констатированием факта, но ищет их объяснения, - н отличается тою самостоятельностью, к акая свойственна первой задаче. Однако связь обеих задач сказывается не только в том, что достижение второй невозможно помимо первой, но и в том, что выяснение причин существующего нередко облегчает его познание. Здесь вторая задача приходит на помощь первой. Независимо от тех единичных случаев , когда смысл действующих норм определяется их историческим происхождение, вообще знание всего сложившегося порядка много выигрывает в явности, если соединяется с раскрытием вызвавших его причин. Архитектурный рисунок выигрывает или проигрывает, смотря по фону, на котором он набросан и чем тоньше штрихи, тем важнее оттеняющий его фон.

Но и на этом научное правоведение не должно останавливаться. Самое отчетливое знание гражданского порядка в самое глубокое понимание причин его существования оставляет неудовлетворенною творческую потребность человека. Если даже при наблюдении явлений внешнего мира у человека обнаруживается наклонность оценить их целесообразность, то тем более понятно такое стремление, когда речь идет о социальных явлениях, в которых человеческая воля играет выдающуюся роль. Само собою возникает желание оценить существующий порядок с точки зрения выработанного идеала и дать простор своей творческой способности.

Такая критика может приобрести действительно научное значение, когда она имеет под собою научную почву, т.е. всестороннее знание и понимание существующего. А так как это дается только наукою, то кто же, как не ученые, могут считаться призванными к подобной критической деятельности? И социальная наука обманула бы возлагаемые на нее надежды, если бы сознательно и намеренно устранилась от такой задачи и, следуя примеру естествознания, ограничилась бы изучением того, что было и есть.

Таким образом гражданское правоведение, вооруженное знанием действующего права, а также знанием всех тех жизненных условий, среди которых приходится действовать юридическим нормам и под влиянием которых складывается дальнейшее развитие права, может и должно оценить целесообразность и справедливость как отдельных норм, так и всего гражданско-правового порядка, определить влияние норм на жизнь, наметить дельнейшее направление общественной жизни под действием сложившегося права, выработать юридические меры для отклонения этого движения, если оно обнаружит вредное направление, и для содействия и ускорения его, если направление будет признано благотворным.

Терминология. Выражение «гражданское право» употребляется для обозначение как самой науки, так и материала, подлежащего ее изучению, что во многих отношениях представляется неудобным. Поэтому, сохраняя указанное название для научного материала, следует воспользоваться выражением «гражданское правоведение» для обозначения самой науки. У римлян термин jurisprudentia обозначал лишь большую степень опытности в праве, а не научную его обработку и выражением prudentia применялось к другим сферам жизненной опытности (напр. habebat enim magnam prudentiam, tum juris civilis, tum tei militaris, Корнелий Непот, Кимон, 2). В настоящее время это выражение получило всеобщее распространение в европейских языках для обозначения науки права. Однако неудобство этого выражения обнаруживается в том, что французы и англичане применяют его в двояком значении – науки права и судебной практики. В Англии слово jurisprudence употребляется даже для обозначения и самых норм, т.е. научного материала. Только немецкое слово Rechtswissenschaft свободно от двусмысленных значений.

Задачи и методы гражданского правоведения. Профессора Казанского Университета Г.Ф. Шершеневича. Казань. Типо-литография Императорского университета 1898.

<< Назад    Содержание    Вперед >>

§ 2. Догматический метод.

Догматика заключается в систематическом изложении норм гражданского права, действующих в данное время в известной стране. Задача эта достигается посредством довольно сложного процесса, который состоит в описании, обобщении, классификации норм, а также в установлении юридических определений.

А. Первою стадиею в указанном процессе является описание частно-правовых норм, т.е. собирание и отделка того материала, из которого должно быть построено научное здание системы гражданского права. Это черная, но безусловно необходимая работа.

Собирание материала довольно трудно, когда действующее право выражается в форме обычая и нормы его приходится устанавливать, как явления внешнего мира, когда их нужно открывать. Собирание материала обычного права составляет первичную форму научного правоведения. В этом выразилась у римлян первая юридическая работа Кнея Фравия, тот же характер отличает все произведения средневековых юристов, как бы таковые ни назывались, зерцала, книги законов, сборники кутюмов. Собирание материала значительно легче, когда приходится иметь дело с законодательными нормами, знакомство с которыми доступно каждому грамотному человеку. Но даже в законодательный период знание норм затрудняется нередко чрезмерным их количеством, разбросанностью, неудовлетворительностью порядка их издания. Поэтому никогда не исчезает потребность в сборниках, которые бы обнимали все нормы гражданского права и с точностью выделили бы действующие в данный момент от потерявших уже силу.

К описательной стадии относится не только собирание норм, но и разъяснение их смысла, т.е. содержания того веления, которое в них заключается (комментарии). И в этом отношении законодательный материал представляет менее затруднений, чем обычай. При этом выяснение смысла законодательных норм, при помощи грамматики и логики, гораздо легче, когда они заключены в кодексе, нежели когда они собраны в своде. Во втором случае сопоставлены нормы, вырванные из различных исторических памятников, отделенных один от другого значительным промежутком времени, изданных при разных условиях и писанных языком разных литературных периодов. Поэтому настоятельность и важность описательной работы в этом случае представляются особенно очевидными. Такой труд требует нередко глубоких филологических и исторических познаний.

Если существование и смысл установлены, то от догматика не требуется еще доказывание верности положений, содержащихся в норме. Для догматика их верность заключается в их юридической силе. Для него они играют роль аксиом, не подлежащих доказыванию, но достаточных для правильности выводов, на них основываемых.

Знание всех норм гражданского права составляет необходимую предварительную ступень, на которой однако правоведение не должно останавливаться, рискуя в противном случае остаться законоведением, потому что только обобщение и систематизированное знание вправе называться научным. В этом отношении справочные издания и комментарии, всегда полезные для науки, сами по себе никакой претензии на научность иметь не могут. Наука свободна в распределении материала, тогда как комментарий связан системою, какую угодно было избрать законодателю.

В. Второй момент в догматическом процессе – это обобщение. Изъясняя смысл отдельных норм, комментируя положительное право, приходится разлагать содержание веления на составные элементы, чтобы с большею очевидностью и точностью установить все условия приложения нормы и все заключающиеся в ней последствия. Напр. в положении «бесспорное и непрерывное владение, продолжающееся в течение 10 лет в виде собственности, превращается в право собственности» каждое слово вызывает целое представление и сущность приведенной нормы не будет понята, пока она не разложится на составные представления.

Опуская постепенно все признаки ряда анализируемых норм, мы получим общий им признак в изолированном виде. Очевидно, что вместо многократного рассматриваемого одного и того же элемента, гораздо удобнее посвятить ему особое внимание перед группою повторяющих его норм. Так напр. встречая нормы, в которых повторяется положение о прекращении права на иск по истечении того или иного срока, можно рассмотреть самостоятельно исковую давность, независимо от разных сроков и прав, или напр. рассматривая один за другим признанные законом договоры, мы всюду встречаем соглашение сторон, как основание прекращения договоров; выделяя это обстоятельство, можно сказать, что соглашение составляет вообще способ прекращения договорного отношения. Такой пример, подобный вынесению за скобки общего множителя, дает возможность избегать излишних повторений. Этим не создается новая норма, а только выделяется общий ряд норм, тождественно в них повторяющееся правило, которое раз за разом проходит перед глазами наблюдателя. На таком обобщении основывается выделение общей части обязательственного права и общей части всего гражданского права.

От указанного сейчас обобщения несколько отличается другой процесс обобщения – установление юридических принципов. Под именем юридического принципа следует понимать общее направление, раскрываемое в ряде юридических норм. В противоположность обобщению первого рода, юридический принцип не содержится, в виде готового правила, в самих нормах. Эта мысль, лежащая в основании отдельных норм, устанавливается по некоторым частным и косвенным признакам. Нередко самим творцом нормы она только чувствуется, но не сознается ясно. Задача науки заключается в том, чтобы обнаружить эту мысль и облечь ее в образ нормы. Превращая в норму не формулированную мысль законодателя, наука не творит содержание веления, а извлекает его из материала положительного права; она только придает ему осязательную форму.

Так напр. в русском законодательстве имеются такие нормы: 1) Всякий владевший чужим имуществом на каком бы то ни было основании, обязан возвратить его собственнику; 2) в случае покупки вещи, которая впоследствии оказалась краденой, покупщик лишается вещи в пользу собственника; 3) все похищенное имущество, по обнаружении преступления, возвращается немедленно собственнику. Эта группа положений обнаруживает тенденцию законодателя защищать интересы добросовестных приобретателей. Отсюда выводится принцип строгой виндикации. Значение такого принципа заключается не в обнаружении только элемента общего трем указанным нормам, но в открытии основных взглядов законодателя на собственность, бросающих известный свет на все нормы, определяющая институт собственности. Таковы же принципы передаваемости обязательств, свойственный современному праву в противоположность принципу индивидуальности, принцип возмездности торговых сделок в противоположность гражданским сделкам, принцип равноправности иностранцев в противоположность принципу национальной исключительности, принцип освобождения собственности от всяких стеснений в противоположность принципу покровительства сервитутным отношениям, и др.

Значение юридических принципов не то, что обобщений первого рода. Дело идет не о том, чтобы избегать излишних повторений. Здесь научный капитал составляется не путем сбережений, а производством. Из сырого законодательного материала создается по форме как бы новая форма, которая в действительности представляет только переработку законодательного материла. Исходя дедуктивным путем из юридического принципа, мы предугадываем частные правила на предусмотренные законодателем случаи. Конечно, такой процесс возможен при том условии, если мы предположим, что и сам законодатель сделал бы такой логический вывод. Но предположение логичности законодателя во всех его постановлениях, не всегда, может быть, оправдываемое, так же необходимо, как предположение, что каждому гражданину известны все законы. Допущение обратного сделало бы невозможным толкование законов, а затем устранило бы установление юридических принципов.

В правоведении нередко значение юридических принципов придается общим логическим законам, напр. «кто имеет право на целое, имеет право и на часть, в него входящую». Это и подобные положения не имеют юридического характера. Они только применяются к юридическим отношениям, как и ко всяким другим. Напр. положение «если данная цель может быть достигнута лишь одним путем, то другим достигнута быть не может» представляет собою выражение закона противоречия, применимого к каким угодно отношениям.

Также ошибочно считать юридическими принципами чисто словесные предложения. Напр. верность положения «никто не может передать другому прав более, чем он сам имеет» обусловливается значением слова «передать». Верность положения «возвратить можно лишь то, что получил» определяется значением слова «возвратить». Положение dominium plurium in solidum esse non potest составляет лишь описание признака исключительности, уже введенного в dominium.

С. Выдающееся значение в догматике имеет установление юридических определений. Под именем юридического определения понимается соединение в одно различных условий, совокупность которых способна вызвать определенный ряд юридических последствий. Так напр. завещание есть законное объявление воли владельца об его имуществе на случай смерти (т. Х, ч. 1, ст.1010). здесь мы имеем условия: наличность имущества, предсмертное распоряжение владельца, смерть последнего, изъявление согласия со стороны наследника. Сочетанию этих условий соответствуют последствия: приобретение наследником прав, сходящих в состав наследства, слияние двух имуществ, ответственность наследника за долги наследодателя. Определение договора имущественного найма таково: это соглашение, в силу которого одно лицо за определенное вознаграждение обязывается предоставить другому временное пользование своею вещью. Такое соединение условий производит ряд последствий, достаточно известных каждому. Выбросим в приведенном определении условие о «вознаграждении»: оставшиеся элементы создадут иной ряд последствий: изменится значение несоблюдения формы сделки, изменится ответственность лица пользующегося за сохранность вещи. Эта новая комбинация поэтому носит особое название «ссуды». Произведем иное изменение: отбросим условие «временное» и тогда сумма оставшихся элементов создаст особый ряд последствий, обозначаемый именем чиншевого права.

Приведенные определения принадлежат самому законодательству. Каким же образом создает определения наука?

Нередко законодатель, избегая определений, устанавливает ряд норм для данного отношения, в которых условия и последствия разбросаны по разным местам. Задача науки состоит в том, чтобы выделить эти условия и последствия и собрать их в одно. Напр. наше законодательство, давая постановления о последствиях поручительства, не определяет, что оно такое. Постановление закона о поручительстве помещены в отделе об обязательствах по договорам: следовательно поручительство есть обязательство, основанное на соглашении. Оно помещено среди других способов обеспечения обязательств: следовательно поручительство есть договорное обязательство, обеспечивающее другое обязательство. Из норм, перечисляющих последствия поручительства, видно, что обеспечение достигается посредством привлечения к ответственности третьего лица, следовательно, поручительство есть договор об обеспечении обязательства третьим лицом, поручителем. А так как с последнего может быть потребовано исполнение того, что обязан был исполнить сам должник, то поручительство можно определить окончательно, как договор об исполнении обязательства, в случае неисправности должника, поручителем.

Более затруднений для науки представляют те случаи, когда законодатель связывает ряд последствий, с суммою условий, которых он сам не перечисляет, но которые он определяет ссылкою на общеупотребительное название. Науке приходится с точностью установить признаки того отношения, которое носит в жизни название, указанное законом. Известно, что названия в жизни редко употребляются с точным значением. Наука приходится, наблюдая типические случаи, установить точный смысл названия, хотя бы для этого пришлось пожертвовать некоторыми случаями более широкого его применения. Напр. закон соединяет с комиссией, как договором, ряд последствий, не определяя употребление этого названия в более тесном значении, в каком сумма признаков представляет особое сочетание представлений, и в более широком значении, когда это представление о комиссионер сливается с представлением о приказчике.

Составление указанным путем юридических определений делается возможным только благодаря предшествующему анализу, выделившему каждый элемент из связи с другими. Однако это не дает основания утверждать, будто юридическое определение представляет собою чистый анализ. Напротив, в отличие от юридического принципа, юридическое определение основывается на синтезе. Анализируется только законное определение, а также научное с точки зрения изучающего, но составляется юридическое определение синтетически. Не смотря на форму выражения, определения по существу не перестают быть нормами, указывающими, какие последствия должны соединяться с данным составом условий.

Комбинируя разнообразными способами элементы условий, мы производим, как мы это видели, соответственно различия в последствиях. Но сочетания эти не произвольны. Они выдвигаются самою жизнью, на науку же возлагается обязанность точно определить их состав. Конечно, возможны a priori самые различные сочетания, но если они не имеют почвы в жизни, то создание их будет только бесполезной игрой ума.

Удачность юридического определения зависит от логического соответствия его частей. В некоторых случаях законодатель берет на себя труд составления определений и это обстоятельство указывает на высокую степень правового развития, потому что на ранних ступенях право выражается в форме казуистических норм. Законодательные определения обладают юридической силою и в этом их преимущество перед научными определениями. Но это же обстоятельство делает их более опасными, потому что допущенное в них логическое несоответствие влечет за собою неисправимые последствия.

Значение юридических определений заключается прежде всего в том, сто одно название заменяет собою необходимость подробного перечисления всех условий и последствий. Во-вторых, определение дает отчетливое представление о совокупности условий, с которыми соединяются данные юридические последствия, и о совокупности последствий, вызываемых данной группою условий. Этой отчетливостью и сознательностью отличается научное знание от общежитейского. Относительно юридических определений по преимуществу допустимо замечание, что la science s’est une langue bien faite. Отсутствие точных определений и отличительных для каждого отношения названий создает на практике массу затруднений. Так напр. у нас с выражения «ссуда» или «мировая сделка» не соединяется ясного представления, всякий раз приходится прибегать к перечислению, а упущение этого создает неизвестность относительно того, какое сочетание имелось ввиду при употреблении этих слов.

Напротив, выработка юридических определений создает краткий, сжатый и ясный язык, благодаря которому возможет т.н. счет понятий. Соединяя самые определения в различные комбинации, можно дойти до математических приемов. Препятствие этому заключается однако в том, что ни одно законодательство не построено исключительно на логических основаниях.

В связи с юридическими определениями находятся т.н. юридическая природа института, под которою следует понимать логическое соответствие определяющих его элементов. Когда мы говорит, что данное положение противоречит юридической природе института, значит, оно не согласуется с элементами его определения. Напр. допускаемое нашим законодательством право пользовладельца заложить предмет пользования (т. Х, ч. 1, ст. 1629, п.2) приводит к возможности таких юридических последствий, которые не соответствуют определению пользовладения.

Д. Наконец, высшую ступень в догматическом процессе составляет классификация норм, уже объясненных, обобщенных и соединенных в определения. Этот момент дает основание отнести гражданское правоведение к наукам систематизирующим.

Система права представляет всю массу действующих норм в их взаимной логической связи, обнаруживает отношение частей к целому и друг к другу. От казуистических норм взор наблюдателя постепенно восходит к более и более общим группам, достигая высших юридических принципов. При удачной классификации все положительное право, представляет собою стройное здание, с строгою пропорциональностью частей и удобством расположения. С первого же взгляда определяется положение данной нормы в общей системе и ее отношение к другим нормам.

Наука свободна в выборе системы и принципов классификации. Это одинаково верно как относительно естественных наук, так и правоведения. Законодательная система не может стеснять науку в распределении материала. Научное достоинство классификации зависит от того, 1) насколько полно охватывает она весь материал действующего права: если какая-либо часть последнего осталась вне системы, то классификация должна быть признана неудавшеюся. 2) Классификация не должна содержать внутренних противоречий, которые обнаруживаются вследствие отсутствия единства в признаке классификации, вследствие того, что одни и те же нормы отнесены к разным классам, и т.п. 3) Классификация научная не должна противоречить законодательной, насколько законодательная система дает такие выводы, возможность которых устраняется при распределении норм в научную систему. 4) Классификация не должна быть слишком сложною, иначе вместо облегчения она может доставить только затруднения.

Классификация права представляется в высшей степени полезною как для изучения права и применения его, так и для законодательной политики.

Так как настоящее понимание нормы достигается не в ее изолированном виде, а только в связи ее с другими нормами, то система права составляет самый удобный способ усвоения права. При систематическом изучении права, отмена или изменение закона, введение нового не производят в уме практика никакого замешательства. Напротив, если бы нормы не были классифицированы, то всякая законодательная новость обязывала бы пересмотреть все остальные нормы, чтобы убедиться, не произвело ли на них нововведение какого либо действия. Отсюда несимпатия к реформам со стороны практиков, усвоивших себе знание права путем механического заучивания одной нормы за другою.

С точки зрения применения права классификация норм дает возможность легко и быстро находить все относящиеся к данному случаю. Система для практика то же, сто касса для наборщика. Сколько труда пришлось бы ему затратить, если бы он должен был выискивать каждую букву среди кучи других, сваленных в беспорядке. Напротив, благодаря кассе, наборщик, привыкший к ее распределению, быстро, уверенною рукой, даже не глядя, вынимает требуемые буквы и нанизывает их одну на другую. Когда нормы расположены по возрастающим кругам, то практик знает, что применение данной нормы приводит в действие целый ряд других, по отношению к которым данная норма находится в подчиненном отношении. Признавая данный случай подходящим к определению аренды, юрист должен помнить, что одновременно он распространяет на этот случай силу положений о договоре, а восходя еще выше, и силу положений об обязательстве.

С точки зрения законодательной политики систематическое распределение норм имеет то значение, что обнаруживает все недостатки положительного права: его пробелы, противоречия, повторения. Удачная и удобная для практики система является образцом для законодателя, который в позднейших кодификационных работах следует системе, выработанной наукою. Так, при господстве в начале нынешнего столетия институционной системы, и кодексы этого времени кладут ее в свое основание; когда же, с половины столетия начинает преобладать в науке система пандектная, то и кодексы новейшего происхождения становятся на ее сторону.

Научно классифицированное право дает почву для приема, который называется юридическою конструкциею. Под этим именем следует понимать разложение рассматриваемого юридического явления, института, на составные его элементы и, на основании этого, определение, по существенным признакам, места, которое ему принадлежит в системе права. Для этого необходимо установить сходство его с ближайшими по местонахождению институтами, а также отличие, не допускающее их слияния. Конструкция залога, как вещного права, состоит в том, что этому институту отводится место в кругу вещных прав с распространением на него действия норм вещного права, а затем устанавливается отличие его от других вещных институтов, строящих с ним рядом. Конструкция авторского права заключается в том, что его относят, увлекаясь маловажным сходством и пренебрегая существенным различием, к праву собственности, или к разряду личных прав, или к договорам, или же, наконец, не находя ему помещения в старом здании, раздвигают корпус и отводят новое место

Задачи и методы гражданского правоведения. Профессора Казанского Университета Г.Ф. Шершеневича. Казань. Типо-литография Императорского университета 1898.

<< Назад    Содержание    Вперед >>

§ 3. Теория гражданского права.

Мы говорили все время об описании, обобщении, классификации действующих норм. Мы подчеркивали, что во всем указанном процессе нет места для юридического творчества, что наука не создает новых правил, а только извлекает их из самого законодательного материала.

Если однако вся научная работа производится на почве действующего законодательства, то, казалось бы, всякое, сколько-нибудь существенное изменение в последнем, напр. издание нового кодекса, должно уничтожить результаты всей предшествующей научной работы, которую пришлось бы начинать снова. Вместе с тем научная система должна различаться по законодательствам: сколько последних, столько систем. Всякая конструкция, всякое обобщение или определение имели бы в таком случае силу только для данного законодательства. Следовательно, нет вообще гражданского правоведения, а существует рядом правоведение германское, французское, английское, русское и т.д. Подобный взгляд привел бы к полному отрицанию научного правоведения, к сомнению в возможности и значении общей теории права.

Однако дело вовсе не так безнадежно. Обозревая историческое развитие права одного какого-либо народа, поражаешься, как медленно развиваются основные формы правового быта. Сравнивая на довольно большом пространстве времени представления о праве собственности, замечаем часто различие только в объеме, в объекта, в ограничениях, но не в сущности. Следовательно, выработанные на почве какого-нибудь положительного права определения могут рассчитывать на продолжительное их применение, во всяком случае оправдывающее затрату научного труда.

Наблюдая современные законодательства образованных государств, мы гораздо более поражаемся их сходством, чем незначительными различиями. Такое сходство вполне понятно. Жизнь современных культурных народов покоится на общих этических, экономических, психических основах, созданных одинаковыми историческими условиями с одной стороны, взаимным общением и воздействие с другой. Странно было бы ожидать, что одни юридические формы общежития представляют исключение. В самом деле, мы не имеем никакого основания думать, чтобы с выражениями «обязательство», «залог», «поручительство», «завещание» у француза соединялось иное представление, чему русского. Допустить такое несоответствие представлений значило бы уничтожить возможность взаимного понимания юристов разных национальностей, возможность перевода с одного языка на другой. В действительности этого нет и, не смотря на более или менее значительные разногласия между законодательствами разных государств, в основных точках зрения замечается согласие. В представлениях народов об основных институтах господствует полное единство.

Указанное сходство правовых основ дает возможность построить общую теорию гражданского права из того богатого материала, который содержится в современных европейских законодательствах. Система гражданского права должна классифицировать не только институты, признанные законодательством того или другого народа, но и институты, содержащиеся в других положительных правах. Такая система может быть применена к праву какого угодно народа с теми лишь изменениями, какие могут потребоваться по особым местным условиям, подобно тому как известный стиль может потребовать приспособлений к климатическим условиям. Соответственно тому юридическая конструкция, выработанная на почве общей системы, может быть приложена к каждому частному праву, насколько она не противоречит прямым его постановлениям. Несколько осторожнее приходится относиться у юридическим принципам, которые, выражая собою национальные особенности.

На этой почве, единственно научной, следует ожидать в будущем плодотворных результатов, какие могут дать соединенные усилия юристов всех стран, если будут направлены к одной общей цели – создать общую теорию гражданского права. Блестящее доказательство возможности такой теории представляет разработка германскими юристами т.н. современного римского права, которое никакой связи с положительным правом какого либо народа не имело и являлось чистой теорией права. Выработанные на этой почве система, определения, обобщения, конструкции получили применение не только к германским местным законодательствам, но и за пределами Германии, в Италии, Голландии, России. Можно опасаться, что предстоящее падение римского права в Германии, если оно не будет заменено разработкою общей теории на основании нового материала и уступить место комментированию германского гражданского уложения, но примеру французских юристов, разъединить труды ученых юристов разных национальностей и надолго отодвинет вопрос об общей теории права.

Возможность подобной общей теории гражданского права подтверждается сравнением с другой наукой, имеющей также дело с нормами – с грамматикою. Европейские языки настолько различны, что знание одного не дает еще понимания других. Но грамматические правила европейских языков, в своих основах, настолько сходны, что открывают полную возможность общей теории, приложимой к каждому языку. Грамматика, выработанная французским ученым для своего языка, если ее система, определения, обобщения удачны в научном и педагогическом отношении, может быть свободно применена к русскому языку. Материал любого языка может быть изложен в рамках этой научно выработанной теории.

Такая теория права должна быть построена непременно на почве современного положительного права, но ни в каком случае не a priori. Весь современный юридических порядок представляет собою историческое явление. Чтобы теория имела практическое значение, необходимо соответствие действительности. Теория права вовсе не имеет своею задачею изменять юридические основы, устанавливать новые правовые идеалы; она имеет в виду только привести существующее к научному единству и связи. Как нельзя построить законы экономических отношений вне исторических условий, также нельзя предусмотреть, вне положительного права, формы юридического строя. Также невозможна и грамматика, построенная не на почве существующих языков.

Задачи и методы гражданского правоведения. Профессора Казанского Университета Г.Ф. Шершеневича. Казань. Типо-литография Императорского университета 1898.

<< Назад    Содержание    Вперед >>

§ 4. Научный характер догматики.

Относительно гражданского правоведения, как догматики, возбуждается вопрос, считать ли его наукою или искусством. Предварительно заметим, что признание догматики искусством и отрицание за нею научного характера не имеет в себе ничего предосудительного, т.к. искусство область не менее достойная для проявления человеческого ума, как и наука.

Многие склонны не признавать догматику наукою, потому что она не отвечает тем требованиям, которым должна удовлетворять последняя. Посмотрим, однако, так ли это?

Наукою мы называем обобщенное и систематизированное знание условно ограниченного круга явлений. Догма гражданского права имеет своим предметом круг явлений, отличный от тех, которые изучаются другими науками – а именно частно-правовые нормы. Отрицать за ними значение явлений не решаются даже те, которые отрицают научный характер догматики. Этот материал обобщается и систематизируется, так как в этом и заключается весь догматический процесс. Следовательно, если мы верно определили понятие о науке, то догма права должна быть признана наукою. Искусство же имеет своею задачею приспособление средств к заранее поставленной цели; оно устанавливает, на основании данных теоретической науки, правила, по которым должны быть видоизменяемы научные условия сообразно намеченной цели. Но догма гражданского права не видоизменяет явлений ради определенной цели, не создает новых явлений, а лишь объективно изучает данные явления, группируя их не по цели, а по их сущности.

Некоторых вводит в заблуждение повелительное наклонение, которым выражается догматика, т.к. оно составляет характеристическую черту искусства, в отличие от науки. Но это одна лишь видимость. Не догматика выражается в повелительном наклонении, а сам изучаемый ею материал, т.е. нормы. Если им присуща эта грамматическая форма, соответствующая их содержанию, то как бы наука ни обобщала и классифицировала, повелительное наклонение всегда останется. Но сама догматика не создает правил, высказываемых в повелительной форме, что именно характерно для искусства, напр. хирургии, педагогики, политики.

Иных смущает практическая цель догматики. Если, говорят, догма есть изложение действующего права в интересах его применения на практике, то ей чужд научный характер. Но, оставляя в стороне спорный вопрос, не практическая ли цель лежит в основании всякой наука, мы должны отличать наука и искусство не по цели пользования материалом, а по методу. Анатомия человека изучает строение его организма несомненно с практическою целью – дать медицине (терапии и хирургии) необходимые для искусства знания. Но разве это обстоятельство превращает анатомию в искусство? Притом мы имели уже случай говорить, что цель догматики заключается не в том, чтобы служить указателем судье в деле применения права, а в том, чтобы способствовать усвоению права со стороны каждого гражданина в виду необходимости познания ближайших и важнейших условий социального существования.

Если согласиться, что догма гражданского есть искусство или прикладная наука, спрашивается, что же она прилагает, где та читая наука, данными которой она пользуется для своего творчества? Механика основывается на математике и физике, медицина – на анатомии и физиологии, агрономия – на химии и геологии. Но для догмы гражданского права такой основной науки нет. Значит, она извлекает правила из самой себя, как паук паутину?

В применении права и в политике права проявляется искусство. Научное же правоведение, догматика, не учит, как применять право или как изменить юридический порядок соответственно тому или другому общественному идеалу. Она изучает право, каково оно есть, а не каково оно должно быть, она учит, каково право, а не как его применять к конкретным случаям.

Задачи и методы гражданского правоведения. Профессора Казанского Университета Г.Ф. Шершеневича. Казань. Типо-литография Императорского университета 1898.

<< Назад    Содержание    Вперед >>

§ 5. Исторический метод.

Гражданско-правовой порядок, наблюдаемый нами в известный момент, есть продукт всей истории данного народа. В его прошлом могут быть обнаружены причины, по которым общественный строй принял ту, а не иную форму. Поэтому юрист должен обратиться к истории права, которая объяснит ему, как сложился существующий гражданско-правовой порядок, поможет ему лучше познать действующее право, наконец даст ему твердую почву для его реформаторских стремлений.

А. Гражданское право представляет собою одну сторону общественной жизни. Но в своем развитии и существовании эта сторона находится в самой тесной связи с другими сторонами народного быта. Поэтому только изучение всех тех факторов, совместное действие которых составляет историю народа, может дать ключ к объяснению существующего гражданского порядка. Только исследование экономических, этических, политических, религиозных условий всей прошлой жизни народа может способствовать достижению указанной цели. Наибольшее значение для объяснение настоящего имеет, конечно, ближайшее прошлое, но корни настоящего могут быть очень глубоко пущены в истории и причины существующего порядка могут быть открыты на различных исторических ступенях, как самых близких, так и самых отдаленных. Поэтому для объяснения существующего строя необходима полная история права народа в связи с общею его историей, которая представила бы цельную картину постепенного развития одной из важнейших сторон народной жизни в связи со всеми другими общественными отношениями, оказавшими на нее влияние.

Современный гражданско-правовой порядок, наблюдаемый в любом из европейских государств, составляет результат не только его частной истории, но также истории всей той группы обществ, совместная жизнь которых создала западноевропейскую культуру. Те общие юридические начала и представления, которые лежат в основе этого порядка и которые служат почвою для теории гражданского права, могут найти себе объяснение в общей истории западноевропейского права, изложенной на фоне западноевропейской культуры.

Вполне естественно, что каждый обращает особенное внимание на ближайшую для него среду и стремится найти объяснение окружающих его условий. Для русского общества представляет особый интерес русское гражданское право. Ему желательно прежде всего объяснить себе, как и почему именно так сложился гражданско-правовой порядок, ныне существующий в России, какие уклонения и почему именно представляет он по сравнению с общим европейским типом. Ответ на эти вопросы может дать история русского права в связи с общею русскою историей. Конечно, разработка истории права, как части целого, лежит преимущественно на обязанности русского правоведения.

Но даже для выполнения этой специальной задачи нельзя довольствоваться данными русской истории вообще и истории права в частности. Знакомство с историей права других народов может оказать большую услугу в деле выяснения отечественного права. Это знакомство необходимо прежде всего для того, чтобы обнаружить постороннее влияние на развитие русского права. Ограничивая поле своего исследования исключительно историей русского права, ученый может проявить склонность объяснять все безусловно изменения в отечественном праве процессом внутреннего саморазвития. Между тем факт взаимного влияния народов на выработку гражданско-правового порядка не подлежит сомнению. Знание права других народов на известной ступени развития может открыть источник появления в отечественном праве, в ближайшие к ней исторические моменты, новых юридических форм. Конечно, такой вывод возможет при наличности условий, оправдывающих предположение заимствования в данном случае.

Во-вторых знакомство с историей права других народов может помочь в пополнении пробелов, обнаруженных в знании исторического развития русского права. Исторические памятники могут оставить неизвестными некоторые переходные нормы, а также причины перехода от одних форм к другим. Эти неясные моменты в истории отечественного права могут быть восполнены по аналогии с определившимися сходными моментами в истории другого народа. Понятно, такой прием требует большой осторожности и допускает пользование историческою аналогиею только при наличности существенного сходства. Подобный прием оправдывается особенно при общности происхождения сравниваемых народов. Общие правовые основы в дальнейшей истории принимают разные направления, но в начале, не смотря на политическое разъединение, юридическое сходство имеет твердую почву и потому аналогия здесь наиболее применима. Если для ранней истории французского права, с точки зрения аналогии, важна особенно история права в Германии, в Италии, то для истории русского права особенную важность имеет история права славянских народов.

История гражданского права должна представить, каким образом постепенно сложился нынешний гражданско-правовой порядок. Дело заключается не в простой последовательности частноправовых форм, но в установлении причинной зависимости между ними. Наука должна изложить, какие формы приходили на смену друг другу, в силу каких причин и каким образом совершался этот переход. Излагая развитие современного гражданско-правового порядка, история прав имеет дело с конкретною обстановкою, с суммою явлений, которые в этой совокупности и связи более не повторятся.

Между тем среди историков права, особенно в России, довольно распространен взгляд, что задача истории права заключается в раскрытии законов, регулирующих юридическую жизнь. При этом упускается из виду, что история гражданского права, как и вообще история, есть наука конкретная, установление же законов есть дело наук абстрактных, как социология. История права данного народа может послужить материалом для социологии или же проверкою законы могут помочь объяснить историю права данного народа. Но тем не менее задача социологии и истории права совершенно различны. Установление социальных законов возможно только на более широком поле. Лишь сравнение права различных народов, в равные моменты их культурного развития, может служить основанием для установления законов развития и сосуществования юридических явлений уже безотносительно к исторической конкретной обстановке. Поэтому история гражданского права ни в каком случае не должна быть смешиваема с социологией.

В. независимо от объяснения того, как сложился существующий юридический порядок, история права может содействовать пониманию этого порядка. Только тот, кто знает происхождение правового строя, ступени, по которым последний дошел до нынешнего состояния, может считать себя вполне уяснившим его сущность. Каждый исторический момент определяется не сам собою, а сопоставлением с другими. Психологический закон отношения имеет огромное применение в социальных науках. Человек, долго остающийся в одной и той же комнате, теряет способность замечать образовавшийся в ней тяжелый воздух: только тогда, когда он выйдет в другие комнаты или на воздух и оттуда возвратится в первую комнату, почувствует он то, чего прежде не замечал. Особенности национального характера определяются только сравнением с чертами характера других народов. Гражданско-правовой порядок, с которым человек сжился с малых лет, может уяснить ему, в своих основных чертах, лишь тогда, когда будет сопоставлен с другими периодами исторического развития права, когда изучающий подойдет к нему через ряд исторического моментов, имеющих в основе своей довольно отличные начала.

Такая историческая точка зрения необходима для уяснения всякого действующего гражданского права, хотя бы оно выразилось в цельном кодексе самого недавнего происхождения. Но значение истории для понимания действующего права, следовательно как вспомогательного для догматики средства, особенно возрастает там, где положительное право представляет собою совокупность норм, возникших в разные исторические периоды и сохранивших свою силу до последнего времени. Истинный смысл таких норм может быть установлен только по соображении с теми историческими условиями, при которых они возникли. Здесь каждая норма имеет свою историю и смысл ее определяется не сопоставлением с другими действующими нормами, а преимущественно с ее прошлым. Сказанное относится в особенности к праву английскому и русскому. Поземельные отношения и наследственное право Англии совершенно непонятны вне исторических условий их возникновения и развития. Русское право дает многочисленные подтверждения высказанному соображению.

Только при помощи истории права выясняются вполне те юридические принципы, которые имеют такое важное значение для догматики и которые представляют собою чаще всего историческую тенденцию данного права.

С. Наконец, история гражданского права дает твердую почву для законодателя. История раскрывает ему психологические черты своего народа, восприимчивость последнего к чуждым нормам или упорный консерватизм, медленный или быстрый ход развития институтов, стремление к правовому объединению или разъединению. Соответственно тому история поддерживает наклонность законодателя удовлетворить наросшим потребностям, не смотря на временные неблагоприятные обстоятельства, или умеряет его реформаторские стремления, не имеющие исторического основания. Только понимая весь предшествующий ход данного института, зная условия его возникновения и обстоятельства, влиявшие на его изменения, может законодатель определить, каково должно быть дальнейшее направление института, какое вероятное действие произведет его вмешательство в том или другом направлении. История права научает законодателя, когда и в каком объеме возможны заимствования из права других народов, при каких условиях заимствованное легко ассимилировалось, при каких, наоборот, выбрасывалось непереваренным.

Задачи и методы гражданского правоведения. Профессора Казанского Университета Г.Ф. Шершеневича. Казань. Типо-литография Императорского университета 1898.

<< Назад    Содержание    Вперед >>

§ 6. Социологический метод.

В настоящее время мало кто сомневается в том, что явления общественной жизни подлежат такой же закономерности, как и все прочие явления. Социальные явления несомненно испытываю на себе действие законов в научном смысле. Благодаря однако чрезвычайной сложности общественных отношений, законы эти, действующие почти всегда перекрестным образом, не легко поддаются обнаружению. Но трудность установления социальных законов еще не дает основания отрицать их существование.

Есть два вида социальных законов. Одни из них устанавливают постоянство в сосуществовании явлений, т.е. неизменную сопровождаемость одних явлений другими (социальная статика). Другие раскрывают постоянство в последовательности явлений, т.е. неизменную сменяемость одних явлений другими (социальная динамика).

Обладать знанием таких законов значит иметь возможность предсказать будущее общественной жизни, значит быть в состоянии, при помощи искусственного сочетания различных общественных факторов, направлять по своему желанию течение общественной жизни. Отсюда заманчивость отыскания таких законов и успех той науки, которая ставит себе целью раскрытие социальных законов. Эта наука называется социологией, наука весьма молодая, но уже снискавшая себе общественную симпатию. Она имеет своею задачею исследование общества в его целом, притом не конкретно, не в виде какого либо данного исторического общества, а в виде вообще форм человеческого общежития, определить взаимодействие всех сторон общественной жизни и открыть законы этого взаимодействия и этой смены форм. Для социальных наук социология предназначена играть ту же толь, какая предоставлена биологии в ряду естественных наук.

Юридические нормы также социальные явления и, как таковые, подлежат в равной мере действию законов. Это дает возможность изучения юридических явлений социологически, а вместе с тем, ввиду общественной важности норм права, создает из последних богатый материал для социологии. Но вместе с тем поднимается весьма существенный вопрос, в каком соотношении находится гражданское правоведение к социологии. Этот вопрос есть часть более общего вопроса, в каком отношении находится социология к отдельным социальным наукам.

Очевидно, социология не есть только сумма социальных наук, потому что сумма не дает ничего сверх того, что содержится уже в слагаемых. Как сумма, социология не имела бы смысла. Специальная задача социологии заключается в изучении взаимодействия разных сторон общественной жизни, изучаемых отдельными социальными науками. Пользуясь результатами последних, социология, посредством сопоставления их и переработки своими методами, раскрывает законы, управляющие общественною жизнью в ее целом. Отсюда следует, что отдельные социальные науки, изучая разные стороны общественной жизни ввиду своих специальных целей, в то же время подготовляют материал для социологии. В свою очередь социология, перерабатывая доставляемый ей с разных мест материал и открывая общие законы социальной жизни, дает объяснение и руководящие начала для отдельных социальных наук.

Сказанное в равной мере относится и к гражданскому правоведению.

Существует воззрение, по которому гражданское правоведение, чтобы отрешиться от узко практического направления, до сих пор ему присущего, и стать на чисто научную почву, должно разорвать с догматикою и признать своею задачей исследование законов сосуществования и развития явлений гражданско-правового быта. С этой точки зрения гражданское правоведение должно принять вид частной социологии, т.е. его задачи будут состоять в таком же способе изучения правовых форм, в каком социологией изучается вся общественная жизнь. Материал для такого социологического правоведения должна доставлять также новая описательная наука, известная под именем сравнительного правоведения. На ней лежит обязанность собирать правовые данные, которые содержатся в законодательствах разных народов на различных ступенях их развития и сопоставить сходные явления. Если исключить случаи, когда сходство может быть объяснено общностью происхождения народов или взаимным заимствованием, то очевидно сходство явлений юридического быта следует отнести на счет сходства причин, их вызвавших. Обнаружение .тих причин должно привести к открытию постоянных соотношений между двумя категориями общественных явлений, другими словами, к открытию социальных законов. Если мы имеем перед собою несколько общественных групп, живших первоначально под действием одного и того же права, а впоследствии пришедших к различным порядкам, то исследование различающих обстоятельств в исторических условиях из развития может также привести к обнаружению социальных законов. Ввиду индуктивного исследования явлению юридического быта, следует, вопреки довольно распространенному мнению, признать применимость к социологическому изучению тех четырех методов опытного исследования, которые свойственны естественным наукам. Препятствием к пользованию этими методами выставляют чрезмерную сложность социальных явлений, но отправления живого организма едва ли менее сложны, а это не мешает физиологии прибегать к методам согласия, различия, сопутствующих изменений, остатков.

Но, считая возможным социологическое исследование юридических явлений, мы не можем допустить, чтобы оно было единственно научным, чтобы оно вытеснило догматику, чтобы оно составило особую от социологии науку.

О вытеснении догматики социологическим правоведением не может быть и речи, потому что задачи их слишком различны и потребность, вызвавшая многовековое существование догматики, не будет удовлетворена социологией. Исключительная претензия социологического правоведения на научный характер и научное достоинство, ввиду сказанного выше (§ 4), представляется совершенно неосновательною. Но едва ли можно говорить о социологическом правоведении как о науке, стоящей рядом с догмою права. Социологическое изучение правовых явлений возможно только для общей науки социологии, но не для специальной науки, как социологическое правоведение. Социология изучает общество в целом, она исследует взаимное отношение различных сторон общественной жизни и на этом основании устанавливает общие социальные законы. Из такого понятия о сущности и задачах социологии, очевидно, что ни о каком разделении труда в ее пределах нельзя говорить, что социальные явления должны быть изучаемы только во взаимной связи. Поэтому выделяя известную группу социальных явлений для самостоятельного изучения, мы тотчас же теряем социологическую почву. Нельзя социологически исследовать одну какую либо сторону общественной жизни, как напр. право.

Также мало основания для социологического правоведения в том случае, если оно поставит своею целью изучение права в связи со всеми прочими сторонами общественной жизни, потому что это уже задача самой социологии. При такой постановке вопроса нет никакого различия между общею социологией и социологическим правоведением.

О самостоятельности гражданско-социологического правоведения не может быть речи и потому еще, что на первых ступенях общественного развития, с которыми социологии приходится постоянно иметь дело, гражданское право не отличается от других областей права. Мало того, само право есть явление довольно позднее – первоначально оно сливается с моралью, религией, обрядами в общем понятии правил общежития и только в дальнейшем развитии происходит дифференциация. Таким образом гражданское правоведение принуждено было бы или ограничиться только высшими периодами общественного развития или же, оставляя свой специальный предмет изучения, заняться исследованием объекта других наук.

Действительное соотношение между гражданским правоведением и социологией состоит в том, что правоведение (догма и история), преследуя свои самостоятельные цели в изучении одной их сторон общественной жизни, в то же время доставляет социологии необходимый материал. Социология перерабатывает своими методами этот материал совокупно с материалом, доставленным другими общественными науками и в результате устанавливает социальные законы, которые могут иметь применение в области специальных наук.

И правоведение может и должно воспользоваться выводами социологии. Закон подражания Тарда имеет значение для выяснения вопроса об источниках права, определение роли личности в общественной жизни способно пролить свет на задачи кодификации. Значение социологии для правоведения двоякое. Наряду с историей права она способствует выяснению как сложившегося гражданско-правового порядка, так и пройденных уже в форме общежития. Конечно, социология не может помочь в объяснении исторического значения отдельной нормы, как это может история права. Масштаб социологии гораздо больше, а потому она в состоянии объяснить общий план гражданско-правового строя, но не детали его. С другой стороны, если будет достигнуто знание социальных законов, то оно даст могучее орудие в руки законодателя, который, опираясь на него, окажется в состоянии, при помощи юридических форм, направлять, по своему усмотрению, движение общественной жизни.

Задачи и методы гражданского правоведения. Профессора Казанского Университета Г.Ф. Шершеневича. Казань. Типо-литография Императорского университета 1898.

<< Назад    Содержание   

§ 7. Политический метод.

Нормы гражданского права составляют продукт человеческой воли и деятельности и являются средствами для достижения известных целей общежития. Поэтому эти нормы подлежат оценке и критике с точки зрения из целесообразности. В вместе с тем подвергаются оценке и те цели, которые предполагается достичь при помощи юридических норм.

Бывают исторические моменты, когда после резких перемен во внутренней жизни общества, создаются и новые юридические формы. Между нормами права и условиями общежития, для регулирования которых первые предназначаются, устанавливается полное соответствие. В это время критическое отношение к законодательству достигает своего минимума и всякое сомнение в целесообразности норм права представляется чуть ли не покушением на священные чувства народа. Однако с течением времени быстро развивающаяся жизнь нарушает это равновесие, бытовые отношения опережают юридическую форму, которая стесняет свободное развитие общежития. Тогда прежнее довольство сменяется неудовлетворенностью, вызывающею критическое отношение к праву. Чем сильнее оказывается разлад, тем острее становится критика. Впрочем интенсивность критики зависит еще от другого обстоятельства, - от степени развития законности. Если, несмотря на несоответствие, законы применяются с полной точностью, то непригодность права выступает с очевидной наглядностью. Если, напротив, органы, применяющие законы, находят возможным отступать от прямого их смысла, применительно к изменяющимся условиям, то ощущение неудобства старых форм ослабляется, недовольство находит себе временный и частичный исход и критика уменьшается.

Сознательная оценка юридических норм должна быть свойственна правоведению всегда, но, как и всякая общественная наука, оно поддается общественным течениям и соответственно тому в нем временами то усиливается, то ослабляется критическое направление.

Юридическая критика может быть двоякого рода: техническая и социальная. Критика с технической стороны состоит в обнаружении несоответствия между намерением законодателя и способом его выражения, в указании на непонятную для большинства форму изложения, на противоречия между отдельным нормами, на неправильное распределение законодательного материала и т.д. Социальная критика обращается к самому содержанию норм и исследует, насколько соответствует оно условиям общежития.

Критика последнего рода предполагает три момента: 1) сознание неудовлетворительности действующего права; 2) создание идеального представления, как цели, к которой должна стремиться реформа права и наконец 3) выработка мер для достижения такого идеального состояния. Критика, не освященная идеальным критерием, не основанная на сравнении существующего порядка с ним, не имеет большого значения. Это инстинктивная народная критика, которая может служить для науки только указателем, но остановиться наука на ней не может. Система мер, направленных к изменению законодательным путем юридического порядка в соответствии с идеальным представлением, составляет третий и основной момент в рассматриваемом направлении – политику права.

Таким образом политика права вырабатывает правила, по которым существующий юридический порядок должен быть изменен согласно идеальному критерию. Но самый идеальный масштаб может быть различен и степень отдаленности идеала от действительного порядка весьма неодинакова.

Идеальное представление не может не идти дальше логического развития основ уже сложившегося гражданско-правового порядка. Если установлены некоторые основные начала, то обнаруживается стремление устранить все, несогласное с ними, имеющее в основании иные принципы. Такая тенденция сказывается особенно ярко тогда, когда право подвергается коренным реформам и проведенным принципам стараются придать возможно большое распространение. Но, когда самые принципы подвергаются сомнению, то и указанный критерий теряет политики теряет почву. Помимо таких исторических случайностей, едва ли можно допустить, чтобы какой-либо юридический порядок мог представлять собой полное логическое осуществление известных принципов. Если в настоящее время основными началами гражданского порядка являются право частной собственности и свобода договора, то логическое построение всего гражданского порядка на этих двух основах могло бы привести к таким положениям, которые вызвали бы несочувствие даже у самых горячих его защитников.

Противоположностью указанного сейчас направления политика права является прием естественного права. Создается идеальное представление о юридическом порядке, совершенно независимо от существующего строя (насколько вообще идеал может быть независим от условий времени). Конечно, чем дальше отстает идеальный порядок от действительности, тем труднее установить пути, по которым можно было бы перейти от одного к другому. Но сила таких утопий заключается в том нравственном впечатлении, какое производят они на современников. Чем резче контраст, тем нагляднее может он обнаружить для общества недостатки существующего строя. Соответственно тому, может повыситься общий уровень представлений о справедливости.

Среднее место между двумя указанными крайностями занимает то направление политики, которое признавая постепенность и преемственность в смене исторических форм общежития, исходит из основ существующего строя и указывает на желательное и возможное изменение его. Желательность предполагает существование идеала, возможность – согласие с обнаружившимися в самом строе тенденциями. Принимая в соображение исторические и психические условия современного общества, политика намечает дальнейшее направление общественной жизни, насколько оно обуславливается нормами права, и устанавливает правила постепенного перехода, без насилия над сложившимися исторически привычками и воззрениями. С положительной стороны такая политика указывает, как нужно пользоваться историческими силами, чтобы достигнуть желаемой цели. С отрицательной стороны такая политика обнаруживает, каким образом следует остановить или отвлечь действие исторических сил, неблагоприятных для поставленной цели. Таким образом истинная политика заключается в комбинировании исторических сил с определенною целью. Нельзя, конечно, в выработке идеала отрицать субъективного момента, но, чтобы он мог лечь в основу политики, он должен вытекать из действительных требований времени, должен соответствовать созревшим потребностям современного общества, т.е. он должен быть в согласии с объективными условиями своего проявления. Только идеал, созданный на основании твердого знания прошлого и настоящего общественной среды может придать политике действительное значение.

Этот идеал не следует понимать в смысле полного, всестороннего представления о ближайшем юридическом порядке. Достаточно, если схвачен и выработан основной принцип, который послужит уже мерилом всякой предполагаемой реформы. Настоящее время выдвигает следующий принцип: предполагая равенство всех граждан перед законодателем, необходимо открыть возможность всестороннего осуществления интересов наибольшего числа граждан. Это исторический принцип настоящего времени, восторжествовавший в общественном представлении над феодальным принципом привилегированности, но далеко еще не осуществленный в общественном строе.

Политика права, как мы видели, вырабатывает известные правила законодательной деятельности в соответствии с поставленной целью. Отсюда очевидно, что политика не может считаться чистою наукою, а составляет искусство, которое примыкает к научному правоведению. В своем творчестве политика права основывается на догматике, истории и социологии. Они дают ей знание настоящего и прошлого, отчасти даже намечают будущее, она же вырабатывает пути от настоящего к будущему.

Спрашивается теперь, должна ли существовать одна политика права или же возможно научно обособить политику для каждой отрасти права? В частности, вопрос сводится к тому, может ли существовать самостоятельная гражданско-правовая политика? По-видимому, некоторые юридические науки создали себе соответствующие политики, так мы знаем финансовую, уголовную политику. Почему бы не быть гражданской политике?

Политика вырабатывает общий план будущего общественного строя и путей к его достижению, очерчивает идеал в самых общих чертах. Детали вырастают по мере приближения к идеалу, по мере осуществления плана. Гражданско-правовой порядок составляет только одну сторону юридического строя и потому всякие изменения его могут быть предложены только по соображении с другими сторонами. Гражданская политика составляет лишь приложение общей политики права к одной стороне юридического порядка. Поэтому, как искусство или прикладная наука, она не может претендовать на самостоятельность. Она не может быть построена логически на основании нескольких принципов, потому что эти последние всегда будут выходить за пределы гражданского права. Так напр. стремление, обнаруживаемое новейшими законодательствами стеснить свободу договора между отдельными лицами и крупными предприятиями, каковы железнодорожные и пароходные, элеваторы, фабрики и заводы, представляют собой выражение того принципа, в силу которого законодатель признает себя обязанным, в силу придти на помощь гражданину фактически слабейшему. Не следует упускать из виду, что гражданско-правовые институты имеют в своем основании общественный интерес.

Таким образом гражданская политика есть только часть общей политики права или социальной политики и не имеет самостоятельности. Она не может быть построена отдельно в полном виде, но, основываясь на положениях общей политики права, она указывает на желательные и возможные изменения гражданской стороны юридического порядка, необходимые для осуществления общего права реформы общественного строя. В действительности нет самостоятельности ни в финансовой, ни в уголовной политике.

В таком виде политика права должна иметь громадное значение для законодателя. Она указывает ему недостатки действующего права и пути, по которым, он должен идти в своей реформаторской деятельности. Своею политической стороною гражданское право должно всегда стоять впереди практики. Пренебрежение со стороны гражданского правоведения политикою ставило законодателя в затруднительное положение, заставляя его руководствоваться инстинктом там, где наука могла дать более твердую почву. В этом отношении уголовное правоведение опередило гражданское и превосходство современных уголовных кодексов по сравнению с гражданскими обуславливается не только относительною легкостью задачи, но и содействием наук, которого лишен законодатель в сфере гражданского права. А между тем, насколько внимателен законодатель к оказываемой ему в этой области помощи, видно на технической стороне, потому что система гражданских кодексов сообразуется с указанием науки.