В.П.Шестаков «Музыкальная эстетика средневековья и Возрождения». Вступительная статья к хрестоматии "Музыкальная эстетика западноевропейского средневековья и Возрождения" м., 1966 (с. 5-92)

Несмотря на неизбежные (в 1966 г.) определенный разоблачительный пафос и подчеркивание правильного социалистического взгляда на проблемы средневековой музыки и эстетики, статья представляет очень большой интерес, так как дает достаточно подробный обзор темы, при этом совершенно доступным для простого читателя языком. В конце приводится оглавление хрестоматии и соответствующие ссылки.

Общие замечания

Изучение музыкальной эстетики западноевропейского средневековья и Возрождения представляет значительную трудность хотя бы уже потому, что оно предполагает широкое знакомство с самыми разнообразными областями культуры этой эпохи—не только с музыкой, но и с философией, математикой и даже мифологией. Поэтому всестороннее и исчерпывающее изучение музыкальной теории и эстетики этого времени может быть результатом только общих усилий целого коллектива исследователей — музыковедов, философов, историков.

В исследование средневековой и ренессансной эстетики большой вклад внесли советские музыковеды М. В. Иванов-Борецкий, Р. И. Грубер (Р. И. Грубер История музыкальной культуры, тт. 1-3, М., 1959), Т. Н. Ливанова (Т. Н. Ливанова, История западноевропейской музыки. М.-Л., 1940; ее же, Средние века и Возрождение, в кн. «История европейского искусствознания», М., 1962, стр. 64-68, 161-175) и др. В их работах, посвященных главным образом истории музыки и развитию музыкальной теории, получили отражение и эстетические воззрения этого времени, показана их связь с развитием музыки и музыкальной теорией.

Однако дальнейшее успешное изучение музыкальной культуры средних веков и Возрождения наталкивается на целый ряд трудностей, связанных прежде всего с отсутствием в нашей литературе переводов и публикаций крупнейших памятников музыкальной мысли прошлого. Очевидно, что перед советскими учеными стоит сложнейшая и ответственейшая задача публикации и комментирования этих памятников.

В этом отношении наша наука делает фактически только первые шаги. Правда, в 20-х годах крупнейший советский историк музыки М.В.Иванов-Борецкий собрал и перевел ряд музыкальных трактатов эпохи средневековья и Ренессанса, которые должны были быть опубликованы в первом томе «Материалов и документов по истории музыки». К сожалению, эта работа осталась неизданной. Из отдельных публикаций за последние годы можно указать лишь издание В. П. Зубовым музыкального трактата Николая Орезмского «О конфигурации качеств», который был переведен им на французский и русский языки. Этим, собственно, и исчерпывается список публикаций и переводов оригинальных текстов.

В этой области мы значительно отстаем от зарубежного музыкознания. В Италии и США существуют специальные институты, которые занимаются исключительно только публикацией и комментированием музыкальных трактатов, главным образом эпохи средневековья и Возрождения. В ряде стран — в Западной Германии, Франции, США — издается огромная периодическая литература по вопросам музыкальной медиевистики, Ренессанса и барокко. Однако было бы ошибкой не заметить во всем этом обилии характерную для современной буржуазной историографии тенденцию — определенным образом истолковать это историческое наследие, исказить его действительный исторический смысл, приспособить его к обоснованию современных формалистических и мистических концепций музыки.

Характерно, что наибольший интерес буржуазная эстетика и музыкознание уделяют средневековью. Этот интерес отнюдь не случаен. Он объясняется стремлением дать своего рода историческое обоснование и подтверждение тем религиозно-мистическим и абстрактно-математическим спекуляциям, которые характерны для современной модернистской эстетики. Отсюда постоянные аналогии между т. н. «конкретной», «серийной» музыкой и средневековой «мировой» музыкой, «гармонией сфер», сопоставление голого техницизма и математизма современных авангардистов с числовой символикой средневековья. Отсюда постоянный интерес к наиболее консервативным идеям средневековой музыкальной эстегики — представлениям о «небесной музыке», о «магии чисел», о музыке космоса, музыке ангелов и т. д. Такая же идеализация средневековья характерна для книги Анни фон Ланге «Человек, музыка и космос», целиком основанной на средневековой идее о трансцендентальном единстве человеческой души и космоса. В полном соответствии со средневековыми религиозными концепциями, автор пишет о том, что «весь духовный организм человека, в котором бессознательно покоится глубина музыкального переживания, образуется из космоса при посредстве гармонии сфер».

И в том и в другом случае из средневековой эстетики берется и идеализируется наиболее консервативное, наиболее традиционное,—всё то, что даже в средние века уже выступало в качестве формального теологического привеска.

Несомненно, что всем этим попыткам извратить наследие средневековой эстетики, абсолютизировать в нем мистику и схоластику мы должны противопоставить объективное исследование сложного и противоречивого процесса становления европейского музыкального сознания. В известной мере этому будет способствовать предпринимаемая нами публикация важнейших музыкально-теоретических трактатов средневековья и Возрождения, которая имеет целью документально представить более чем десятивековое развитие музыкально-эстетической мысли Западной Европы.