Худ.критика. Тема 4
.docТема IV. Филострат Старший — художественный критик античного периода
Филострат Старший Флавий — известный писатель, художественный критик Античности (род. ок. 160—170, ум. в период правления Филиппа Араба 244—249). Филострат родился на о. Лемнос, поэтому его еще называют лемносским. Он происходил из известной литературной семьи.
Представители семьи Филостратов с пол. II в. до III в. с успехом подвизались и на Востоке, и в Афинах, и в Риме на императорской службе. Они трудились в качестве личных секретарей в императорских канцеляриях, участвовали в коммунальной (общинной) жизни родных Афин, выступали на литературном поприще.
Эпоха Северов (193—217), в которую они жили, была одной из интереснейших в истории Рима. Родоначальником династии Северов был Луций Септимий Север (193—211 гг.), выходец из служилого класса, первый из так называемых «солдатских императоров», стремившийся преодолеть внутренний кризис Римской империи путем установления режима военной монархии. Жену Септимия Севера, Юлию Домну, оказавшую на императора большое влияние, отличали шрокие научно-философские интересы. Ее даже именовали «женщина-философ». С большим интересом относилась Юлия и к литературе. При ее дворе сложился учено-литературный кружок. В него помимо юристов Папиниана, Ульпиана, Павла и врача Галена входили поэт Аппиан и Филострат Старший.
Смерть Септимия Севера в военном походе в Британию в 211 году не сказалась на положении Юлии Домны, не распался и ее кружок. Этому способствовало то обстоятельство, что императором стал сын Септимия Севера Каракалла (прозвище Марка Аврелия Севера Антонина, полученное от ставшей модной в его период галльской одежды), который правил в 211—217 гг.
Любивший военное дело и шумные варварские празднества, Каракалла подражал великим воинам и героям: Александру Македонскому, Ахиллу, Гераклу, а также мифологическому правителю Мидии (оттуда происходили предки Каракаллы) Телефу.
Эти черты облика императора нашли своеобразное отражение в творчестве Филострата. Гейне, например, отмечал, что его главный труд «Картины» почти всегда вращается в области геракло-гомеровских сюжетов. Каракалла высоко оценивал произведения Филострата. Известно, что он удостоил писателя ателии, освобождения от налогов, которое давалось только самым известным деятелям культуры. Надо сказать, что творчество автора «Картин» вызывало интерес не только в придворных кругах. О любви современников к произведениям Филострата говорит огромное количество сохранившихся до наших дней рукописей этой книги.
После того, как Каракалла был убит, а Юлия Домна, не пожелав остаться под властью узурпатора Макрина, покончила жизнь самоубийством, положение Филострата пошатнулось. Потеряв опору в придворных кружках, писатель отправился в провинцию, в Неаполь, а потом в родную Грецию. На родине он пользовался большой популярностью и даже был облечен в Афинах почетной должностью архонта. В родных Афинах автор «Картин» и умер, а позже был похоронен на о. Лемнос.
Историки искусства единодушно именуют Филострата Старшего первым художественным критиком античности, а его знаменитую книгу «Картины» они сравнивают с обзорами художественных выставок, которые традиционно публикует современная печать. Это сравнение, конечно, скорее имеет значение риторической фигуры. «Картины» Филострата не отражают факторов экспонирования произведений изобразительного искусства. Они представляют собой собрание описаний созданий художественной античности, сопровождаемое критическим анализом.
Критику Филострата отличает философская глубина. Писатель воспринял идеи Цицерона (Марк Туллий Цицерон [106—43 гг. до н. э. ] — оратор, политический деятель, писатель) о том, что «в формах и фигурах есть нечто превосходящее и совершенное, мыслимому образу которого подражает то, что не предстает нашим очам». И хотя античное мышление придерживалось понятия «мимесиса» (подражания; понятие античной философии, означающее деятельность, воспроизводящую предметы и явления действительности; в античной теории искусства мимесис был осмыслен как цель всякой художественной деятельности; оценка миметических качеств применялась античными греками как решающий критерий художественного достоинства; приверженность миметическому критерию обусловила миметическую направленность древнегреческого искусства), ему вовсе не было чуждо представление о том, что художник противостоит природе не только как послушный копиист, но и как независимый ее (природы) соперник, исправляющий ее неизбежные совершенства и руководимый при этом своей свободной творческой волей.
Так Филострат в созданном под воздействием Юлии Домны трактате об «Аполлонии Тианском» вкладывает в его уста слова, произносимые в ответ на вопрос одного египтянина о том, был ли Фидий и другие древнегреческие художники на небесах и не там ли узрели они богов их подлинном облике: «Это, — отвечает насмешливо, — создала фантазия, как мастер более искусный, чем подражание, ибо подражание создает то, что видимо, фантазия же и то, чего не видела, ибо она берет за образец несуществующее, чтобы произвести сущее. Подражание часто бывает сбито с толку потрясением, а фантазия — ничем. Она невозмутимо движется к тому, что наметила».
Глубина понимания созидательных возможностей художественного мышления, которую демонстрирует Филострат, обнаруживается, в частности, в том, как критиком трактуется традиционная для античного искусства аллегорическая композиция (от allegoria — [от греч. allos — другой, иной + agoreyo — говорю] – форма иносказания, условная передача отвлеченного понятия или суждения посредством конкретного образа; отмечалась уже у выдающегося мастера древнегреческой монументальной живописи Апеллеса, вторая половина IV в. до нашей эры). Вот, как описывает Филострат в своей книге в 5-й картине («Мальчики с локоток») аллегорическое изображение Нила, известное по скульптурной группе, хранящейся в музее Ватикана (есть слепок в музее истории религии в СПб): «Около Нила играют “мальчики с локоток”; это — дети такого роста, какой мы слышим в их имени. За многое любит их Нил, а больше всего он радуется на них за то, что в них заключается символ (от греч. symbolon — знак), как велик его разлив, благодаря которому он несет плодородие для египтян. Они появляются и как бы выходят из лона его вод. Эти младенцы и нежные, и улыбающиеся; и мне кажется, что им свойственно также болтать и шутить. Одни из них сидят у него на плечах, другие цепляются за волосы <…> Художник показал нам <…> здесь Нил как символ богатства водой и плодами <…> А там, в Эфиопии, откуда начинается Нил, над ним стоит демон как некий правитель; он посылает оттуда его воды такими, какие нужны для каждого времени года <…> На него смотрит Нил и просит, чтобы у него было побольше этих младенцев».
Некоторые исследователи высказывали предположения о том, что описываемые Филостратом картины не существовали в действительности и считали «Картины» плодом фантазии литератора. В их числе был, к примеру, французский искусствовед Жорж Перро (исследователь античного искусства, анализ которого он производил, сочетая рассмотрение археологических данных с критическим разбором стиля). Другие, и в их числе Гете, — признавали подлинность, соотнесенность описаний Филострата с реально существующими произведениями. Аргументом в пользу второй точки зрения можно счесть описания того, как мечется диск, включенное в 24-ю картину книги. О «Гиацинте» Филострат пишет: «…разберемся в этой картине (в основу сюжета которой положен эпизод гибели Гиацинта от руки Аполлона. — С. Б.) и прежде всего посмотрим на то место, где метается диск. Здесь сделано небольшое возвышение, на котором можно стоять одному; служа опорой спине и правой ноге, дает оно телу наклон вперед и тем облегчает вторую, левую ногу, которой нужно приподняться и вместе с правой рукою сделать движение кверху. Что же касается позы того, кто метает диск, то он, повернув назад голову, должен настолько согнуться направо, чтоб видеть свой собственный бок и бросить диск так, как будто бы он на ремне старался поднять его кверху, собрав все усилия на правой своей стороне».
Трудно предположить, что это описание сделано человеком, не видевшим «Дискобола» Мирона.
Столь же характерно описание позы Ариадны в 15 картине. Филострат пишет: «Посмотри на Ариадну или, правильней, на ее сон: грудь у нее открыта до пояса; нежный затылок, гибкая шея, правое плечо — все это у нее открыто; одна рука лежит на покрывале, чтобы ветер не сделал ничего непристойного. Какое нежное, о, Дионис, и какое сладкое дыхание! Исполнено ли оно запахом яблок или винограда — ты это узнаешь тогда, когда ее поцелуешь».
Можно, таким образом, сделать вывод, что Филострат — критик, как видно из рассмотренных примеров, в первую очередь он стремится прокомментировать для своего читателя сюжеты произведений изобразительного искусства, т. е. пояснить конкретное художественное воплощение изображаемого художником явления, события. При этом ви́дение Филострата отличалось цельностью (критик видел произведение целом, как ученый искусствовед, а не в, пусть и показательных, но фрагментах, деталях, как, например, Лукиан).