2 линии поэзии

Что конкретно представляют собой образы зла у Лермонтова? Для поэта “зло” — это прежде всего зло мироздания, мировое, стихийное зло, глобальная философская категория, и во вторую очередь — нравственное понятие, зло людей (их дел, поступков) и зло самого лирического героя.

“Зло” в творчестве Лермонтова является доминирующим мотивом, и связано это в большей степени с индивидуальными особенностями его личности, а не с “эпохой безвременья” (напомним, что в то же время — в 1840 году — вышел первый сборник стихотворений А.Фета, певца любви и природы, красоты и гармонии). Уже в восприятии современников Лермонтов был “демоническим” поэтом, поэтом страдания, гордым и враждебным миру.

В философской работе «Три разговора» В.Соловьёв выделяет три вида зла: “зло индивидуальное” (“низшая сторона человека, скотские и зверские страсти”), “зло общественное”, “зло физическое в человеке… крайнее зло, называемое смертью”³³.

Именно смерть является у Лермонтова проявлением мирового зла, главной несправедливостью в этом мире, основной причиной неприятия таким образом устроенного мира, бунта против Бога, создавшего этот мир: “И я хотел изречь хулы на небо” («Ночь. I»), “Я на творца роптал, страшась молиться!” («Ночь. II»). В этих стихотворениях поэт передаёт ужас перед неизбежностью биологической смерти, смерти-распада. Авторы «Лермонтовской энциклопедии» в статье «Мотивы поэзии Лермонтова» выделяют восемнадцать основных философско-символических мотивов (свобода и воля, действие и подвиг, одиночество, обман, мщение, любовь и другие), причём мотив смерти оказался лишь на семнадцатом месте.

У раннего Лермонтова тема смерти, безусловно, одна из доминирующих и связана с главной проблемой человеческого бытия — вопросом о смысле и цели жизни. Ему не свойственно пушкинское гармоническое ощущение природного кругооборота, смены поколений, смягчающее трагизм смерти… В письме к М.Лопухиной от 2 сентября 1832 года поэт признаётся: “…Жизнь моя — я сам, я, говорящий теперь с вами и могущий через минуту обратиться в ничто. Бог знает, будет ли существовать это «я» после жизни! Страшно подумать, что настанет день, когда я не смогу сказать: Я! При этой мысли весь мир есть не что иное, как ком грязи”.

Общественное зло в лирике Лермонтова находит своё выражение в таких стихотворениях, как «Смерть поэта», «Дума», «Не верь себе», «Как часто пёстрою толпою окружён…», «И скучно и грустно…», «Валерик», «Прощай, немытая Россия…» и других. В современном обществе, показывает поэт, господствуют несправедливость и ненависть, измена и клевета, а чистота и благородство поруганы.

Третьим проявлением зла у Лермонтова является “индивидуальное зло” лирического героя, одной из центральных граней которого является “демоническое” начало, ярко выраженное в ранней лирике и значительно приглушённое, скрытое, а во многих поздних стихотворениях даже преодолённое.

Демонизм в герое Лермонтова проявляется прежде всего в гордыне, в богоборчестве и в том зле (ненависти, злобе, желании мести), которое он несёт в мир и которое выступает как ответ на несправедливость людей и Бога. “Ложь” у Лермонтова Достоевский и В.Соловьёв увидели именно в том, что поэт очень часто стремится оправдать зло своего героя (“Я много сделал зла, но больше перенёс…”), идеализировать его демоническое начало. По словам В.Ходасевича, “его спор с небом — попытка переложить ответственность с себя, соблазнённого миром, на Того, Кто этот соблазнительный мир создал” («Фрагменты о Лермонтове»).

В любовной лирике Лермонтова, включающей в себя более трети всех стихотворений, исследователи выделяют четыре цикла:

· “ивановский” — свыше тридцати стихотворений, написанных в 1830–1832 годах и обращённых к Наталье Фёдоровне Ивановой (1813–1875): «Н.Ф.И…вой», «1831-го июня 11 дня», «К Н.И…», «К*» («Я не унижусь пред тобою…») и другие;

· “сушковский” — около десяти стихотворений, созданных в основном в 1830 году и посвящённых Екатерине Александровне Сушковой (1812–1868): «К Сушковой», «Нищий», «Стансы», «Ночь» и другие;

· стихотворения, посвящённые Варваре Александровне Лопухиной (1815–1851), младшей сестре друга поэта Алексея Лопухина (понятие “лопухинский цикл” в лермонтоведении не привилось): «К*» («Мы случайно сведены судьбою…»), «Она не гордой красотою…», «Молитва» («Я, Матерь Божия, ныне с молитвою…»), «Расстались мы, но твой портрет…» и другие;

· стихотворения, по предположению Э.Найдича, обращённые к Прасковье Арсеньевне Бартеневой (1811–1872), певице, с 1835 года камер-фрейлине и придворной солистке: «Она поёт — и звуки тают…», «Как небеса твой взор блистает…», «Слышу ли голос твой…».

Многие стихи первых двух циклов можно отнести к “демонической” линии в лирике Лермонтова. В них поэт выступает “певцом мести”. Мщение за отвергнутую или обманутую любовь автор рисует как неодолимую и равную самой любви страсть, как силу, которой герой не может противостоять; мщение оказывается в ряду таких высоких ценностей, как “свобода” и “любовь”, и часто определяет поступки героя.

Иными чувствами — высокими, светлыми, глубоко человечными — проникнуты стихотворения третьего цикла, в которых одухотворённая, нежная и дружеская любовь не омрачена низкими чувствами, а в «Молитве» (1837), проникнутой интонацией просветлённого и бескорыстного чувства, выражена мольба не о себе — о счастье любимой. “Ангельская” любовь — любовь как преклонение, восхищение, обожествление — отражена в стихах четвёртого цикла.

В отличие от ранней лирики, в зрелом творчестве Лермонтова любовь, даже отвергнутая или безнадёжная, выступает как светлое, одухотворяюще-нравственное начало («Ребёнку», «Валерик», «На севере диком стоит одиноко…», «Утёс», «Нет, не тебя так пылко я люблю…»).

В теме родины, проходящей через всё творчество Лермонтова, можно выделить несколько граней: романтический образ родины детства, как утраченного рая, как земли, давшей жизнь («1830 год. Июня 15-го»; «Я видел тень блаженства…», 1831; «Как часто пёстрою толпою окружён…», 1840); образ России исторической («Новгород», 1830; «Поле Бородина», 1830; «Два великана», 1832; «Бородино», 1837); образ современного государства, самодержавно-крепостнической империи («Жалобы турка», 1829; «Прощай, немытая Россия…», 1841); поэтический образ страны, русской природы и народной жизни («Родина», 1841).

Ключевой и самой сложной в лирике Лермонтова является тема поэта и поэзии — тема, требующая отдельного исследования.

Примечания

1 Сакулин П.Н. Земля и небо в поэзии Лермонтова // Венок М.Ю. Лермонтову. Юбилейный сборник. М.–Пг., 1914. С. 1.

2 Иванов В.И. Родное и вселенское. М., 1994. С. 271.

3 Достоевский Ф.М. Дневник писателя. М., 1989. С. 503.

4 М.Ю. Лермонтов: pro et contra. Антология. СПб., 2002. С. 343, 344.

5 Там же. С. 353.

6 Там же. С. 264.

7 Айхенвальд Ю.И. Силуэты русских писателей. М., 1998. С. 104, 105.

8 См. статью «Богоборческие мотивы» в «Лермонтовской энциклопедии».

9 “Христианское вероучение… служило почвой его философско-эстетической концепции... По сути в каждом произведении автора мы обнаруживаем переживания православного человека” (Дякина А.А. Духовное наследие М.Ю. Лермонтова и поэзия Серебряного века. М., 2001. С. 3).

10 М.Ю. Лермонтов: pro et contra. С. 457.

11 Моторин А.В. Жребий Лермонтова // Христианство и русская литература. Вып. 3. СПб., 1999. С. 151–163.

12 Дунаев М.М. Православие и русская литература. М., 2001. Ч. 1–2. С. 312–386; Дунаев М.М. Вера в горниле сомнений. Православие и русская литература в XVII–XX вв. М., 2002. С. 111–134.

13 По словам Вяч. Иванова, “всю жизнь душа Лермонтова, раздвоенная и истерзанная, страстно искала, но никогда не достигала гармонии, единства, цельности” (М.Ю. Лермонтов: pro et contra. С. 848).

14 Д.Мережковский: “Пушкин — дневное, Лермонтов — ночное светило русской поэзии”; В.Розанов: “Пушкину и в тюрьме было бы хорошо. Лермонтову и в раю было бы скверно”; Г.Адамович: “В духовном облике Лермонтова есть черта, которую трудно объяснить, но и невозможно отрицать, — это его противостояние Пушкину… у нас… два полюса, два поэтических идеала: Пушкин и Лермонтов. Обыкновенно Лермонтова любят в молодости, Пушкина — в зрелости”; Б.Садовской: “Спасти от демона-Лермонтова может только серафим-Пушкин”.

15 См.: Панарин А. Завещание трагического романтика // Москва. 2001. № 7. С. 3–41.

16 М.Ю. Лермонтов: pro et contra. С. 962.

17 Дунаев М.М. Православие и русская литература. М., 2001. Ч. 1–2. С. 350.

18 В.Соловьёв, считая Пушкина “в художественном отношении выше” Лермонтова, в одном из писем признаёт, что Лермонтов имеет “преимущество рефлексии”.

19 Иные определения использует В.Баевский: “…Поэзия Лермонтова расслаивается на произведения романтические пессимистического извода, романтические гармонического извода и реалистические” (Баевский В.С. История русской поэзии: 1730–1980 гг. Смоленск, 1994. С. 147).

20 Дунаев М.М. Указ. соч. С. 312.

21 Котельников В.А. О христианских мотивах у русских поэтов // Литература в школе. 1994. № 3. С. 7.

22 М.Дунаев оговаривает: “Лермонтовская демонология вообще странна, запутанна, так что поверять её святоотеческим пониманием бесовского начала не имеет смысла: между ними не столь много общего. Может быть, тому виною присущая поэзии Лермонтова неопределённость многих образов и поэтических фигур… У Лермонтова скорее мы видим в художественном образе символизацию тёмных состояний души человека. Демонических, богопротивных состояний” (Указ. соч. С. 340, 338).

23 Лермонтовская энциклопедия. С. 282.

24 Там же. С. 282–283.

25 Многие дореволюционные издания — например, собр. соч. Лермонтова под ред. П.А. Ефремова (СПб., 1873) — открывались стихотворением «Ангел».

26 М.Ю. Лермонтов: pro et contra. С. 301.

27 Котельников В.А. Указ. соч. С. 6.

28 Суть состояния “опьянения” очень хорошо раскрыл Л.Толстой в романе «Война и мир». Наташа Ростова познакомилась с Анатолем Курагиным в театре в состоянии “опьянения”, когда “дикое”, “вычурно-фальшивое и ненатуральное” казалось “простым и естественным”. Пьер женился на Элен в “состоянии кроткого и весёлого опьянения”. Капитан Тушин в состоянии “опьянения” во время Шенграбенского сражения “весело” командовал своей батареей.

29 Подробнее см.: Влащенко В.И. Основные эпохи человеческой жизни и русская поэзия XIX века // Литература. 2000. № 25.

30 М.Ю. Лермонтов: pro et contra. С. 348.

31 Дунаев М.М. Указ. соч. С. 313.

32 Дрыжакова Е. Оппозиция “добро–зло” в лирике Лермонтова // Михаил Лермонтов. 1814–1989. Норвичский симпозиум. Нортфилд, Вермонт, 1992. С. 53–68.

33 Соловьёв Вл. Чтения о Богочеловечестве. СПб., 1994. С. 450.

12