5.1.1. Назначение референдума СССР

24 декабря 1990 г. Четвертый Съезд народных депутатов СССР по инициативе и настойчивому требованию Президента СССР М.С. Горбачева принял два постановления о проведении референдума СССР. Первое постановление предусматривало проведение референдума о частной собственности на землю, второе – “о сохранении обновленного Союза как федерации равноправных суверенных Советских Социалистических республик”. Второе постановление содержало также преамбулу, гласящую, что данное постановление принято “в связи с многочисленными обращениями трудящихся, высказывающими беспокойство о судьбах Союза ССР, и, учитывая, что сохранение единого Союзного государства является важнейшим вопросом государственной жизни, затрагивает интересы каждого человека, всего населения Советского Союза”.

Оба постановления предусматривали учет результатов голосования по каждой республике в отдельности. В обоих постановлениях во втором пункте было записано поручение Верховному Совету СССР определить дату референдума и меры по его обеспечению.

За принятие первого постановления голосовали 1553 депутата, против – 84, воздержались – 70. За принятие второго постановления голосовали 1677 депутатов, против – 32, воздержались – 66. Среди депутатов, избранных от территориальных округов Москвы, соотношение голосов было иное: за первое постановление голосовали 10 депутатов, против – 3, воздержались – 5 (8 отсутствовали или не голосовали); за второе постановление голосовали 12 депутатов, против – 2, воздержались – 6 (7 отсутствовали или не голосовали). Среди голосовавших “за” были не только Н.С. Глазков, Р.А. Медведев и А.С. Самсонов, но и С.Б. Станкевич. Депутаты О.Т. Богомолов, Ю.А. Рыжов, Ю.Д. Черниченко и В.Н. Ярошенко голосовали против или воздерживались; М.А. Бочаров, И.И. Заславский, В.А. Логунов и А.Н. Мурашев воздержались при обоих голосованиях.

Ни Президент СССР, по инициативе которого были приняты данные постановления, ни Съезд народных депутатов СССР не потрудились сформулировать вопросы референдума. Не было в постановлениях и поручения Верховному Совету СССР сформулировать вопросы.

Тем не менее Верховному Совету пришлось определять не только дату проведения референдума, но и формулировку вопроса. Причем назначен был лишь референдум по вопросу сохранения СССР. По поводу референдума о частной собственности на землю председатель комитета Верховного Совета по законодательству Ю.Х. Калмыков объяснил на сессии Верховного Совета СССР: “Президент пока просил воздержаться от проведения этого референдума, и я не могу за него решать”. Тот факт, что после решения Съезда вопрос о проведении референдума не должен зависеть от желания Президента, не был принят во внимание.

Формулировка вопроса референдума вызвала на сессии жаркие дебаты. Комитет по законодательству предложил вопрос сформулировать так: “Считаете ли Вы необходимым сохранение Союза Советских Социалистических республик как обновленной федерации равноправных суверенных республик, в которой будут в полной мере гарантироваться права и свободы человека любой национальности?” Многие депутаты отмечали, что в таком вопросе в действительности содержится несколько вопросов, на которые могут быть даны разные ответы. Предлагалось вынести на референдум несколько вопросов, например, один вопрос о сохранении СССР в принципе, другой – о будущем устройстве Союза. Но все предложения по изменению формулировки был отвергнуты.

Здесь стоит привести несколько диалогов.

С.А. Цыпляев (Ленинград): Никто не понимает, что такое “обновленная”, и тем более такое сочетание как “сохранение обновленной”. Думается, в этом случае результаты референдума не могут поддаваться однозначному толкованию – такова моя точка зрения.

Калмыков: А обновленная она потому, что у нас была федерация, по существу, фиктивная.

Ю.Р. Боярс (Рига): Можно сохранить то, что есть, а то, чего нет, уважаемые коллеги, никак нельзя сохранить. Федерацию надо сначала обновить и только после того, как мы это сделаем, ее можно сохранить.

А.Н. Мурашев (Москва): Ведь фактически, судя по вопросу, я голосую и за советский строй, и за социалистический выбор, и за федеративное государство, и за соблюдение прав человека. Если я согласен с тремя, но не согласен, например, с социалистическим выбором. Так должен ли при этом голосовать против? А если так, спрашивается, как будет интерпретирован результат этого референдума?

Калмыков: Речь идет о том, сохранять ли наше государство как федеративное, советское, социалистическое, как обновленную федерацию или нет… Так что будете голосовать за характер государства, которое существует сейчас.

Мурашев: Грубо говоря, я должен голосовать “за” только в том случае, если согласен со всем – чтобы государство было неизменным, чтобы ничего не менялось.

А.И. Лукьянов: Обновленное чтоб было.

Принятое 16 января 1991 г. Постановление Верховного Совета СССР назначило референдум СССР на 17 марта 1991 г. В десятом пункте Постановления было записано: “В соответствии со статьей 29 Закона СССР “О всенародном голосовании (референдуме СССР)” решение, принятое путем референдума СССР, является окончательным, имеет обязательную силу на всей территории СССР и может быть отменено или изменено только путем нового референдума СССР”.

Правомерность такого заключения вызывала большие сомнения. Дело в том, что статья 4 союзного закона о референдуме предусматривала четыре типа вопросов, выносимых на референдум. Первые два касаются принятия, изменения или отмены Закона СССР, третий – принятие решения, предопределяющего основное содержание законов СССР и других актов. Очевидно, что вопрос, вынесенный на референдум 17 марта, нельзя было отнести к первым двум типам, но и к третьему типу относить его также неправомерно: непонятно, основное содержание каких законов предопределял результат голосования. Оставался четвертый тип – выявление общественного мнения по иным наиболее важным вопросам, находящимся в ведении СССР. А по поводу этого типа статья 29 давала несколько более расплывчатую формулировку, чем “обязательная сила”: итоги такого референдума “должны учитываться при принятии решений соответствующими государственными органами”.

Кроме того, справедливо отмечалось, что вопросы сохранения и обновления Союза не находились в ведении СССР – заключение Союзного договора являлось прерогативой союзных республик. Таким образом, желание руководства СССР придать референдуму СССР обязательную силу имело очень шаткую юридическую основу. Как показали дальнейшие события, еще более шаткой была надежда на спасительную силу этого референдума.

5.1.2. Назначение референдума рсфср

Руководство Верховного Совета РСФСР и многие народные депутаты РСФСР решили воспользоваться моментом, чтобы провести 17 марта 1991 также общероссийский референдум по жизненно важным вопросам. По Закону РСФСР “О референдуме РСФСР” для назначения референдума необходимо было собрать подписи не менее миллиона граждан РСФСР или не менее одной трети от общего числа народных депутатов РСФСР. Был начат сбор подписей: формально – по инициативе секретаря Президиума Верховного Совета РСФСР С.А. Филатова, но, как он сам пояснил на сессии Верховного Совета РСФСР, фактически инициатива исходила от Президиума Верховного Совета РСФСР.

25 января 1991 г. Президиум Верховного Совета РСФСР принял постановление о проведении на территории РСФСР референдума СССР, в котором предложил Верховному Совету РСФСР “рассмотреть целесообразность внесения дополнительных вопросов на референдум”.

1 февраля Президиум Верховного Совета РСФСР удостоверил подписи более трети народных депутатов РСФСР (полученных в основном по телеграфу) под требованием о проведении референдума по двум вопросам:

Считаете ли вы необходимым сохранение РСФСР как единого федеративного многонационального государства в составе обновленного Союза? Считаете ли вы необходимым введение поста Президента РСФСР, избираемого всенародным голосованием? 7 февраля 1991 г. Верховный Совет РСФСР принял решение о проведении 17 марта 1991 г. одновременно с референдумом СССР российского референдума. Выносимые на референдум вопросы были изъяты из окончательного текста постановления: во-первых, формулировки вопросов вызвали споры; во-вторых, формулирование вопроса являлось прерогативой инициаторов референдума, а не Верховного Совета; в-третьих, в это время проводился сбор подписей под другими вопросами. В частности, Б.Н. Ельцин на заседании Верховного Совета РСФСР предложил депутатам поддержать предложение о включении в число вопросов референдума вопроса о частной собственности на землю.

Однако под всеми остальными вопросами необходимое число подписей не было собрано.

На заседании Верховного Совета РСФСР 21 февраля вновь возникла дискуссия по вопросам, выносимым на референдум. Это было особенное заседание: оно началось с заявления С.П. Горячевой от имени шести членов руководства Верховного Совета с осуждением Председателя Верховного Совета РСФСР Б.Н. Ельцина, и большая часть заседания ушла на обсуждение этого заявления и повестки дня. В частности, ряд депутатов выразил недовольство формулировкой вопроса о сохранении РСФСР. Наиболее резко выступил народный депутат РСФСР от Чувашской АССР В.А. Шуйков, заявивший, что “вынесение этого вопроса на референдум как раз и есть распад Российского государства”. Кроме того, Горячевой и некоторыми другими депутатами было высказано сомнение в правомерности заверения подписей депутатов под этим вопросом. Формальным основанием для сомнений было то, что в телеграммах депутатов приводились формулировки вопроса, несколько отличающиеся друг от друга: в одних не было слова “федеративного”, в других – “многонационального”.

Депутаты-коммунисты пытались на этом основании добиться отмены решения о проведении российского референдума по обоим вопросам. Однако председательствовавший на этом заседании Первый заместитель председателя Верховного Совета РСФСР Р.И. Хасбулатов повел линию на исключение первого вопроса (чтобы не допустить раскола) и сохранение второго. Вначале он обратился к депутатам, поставившим свои подписи под требованием о проведении референдума, с просьбой отозвать требование о первом вопросе. Поняв, что этого не произойдет, он собрал в обеденный перерыв Президиум Верховного Совета РСФСР и добился на нем отмены регистрации вопроса о сохранении РСФСР – по формальным основаниям. Некоторые депутаты выразили протест против такого решения и настаивали на включении вопроса о референдуме РСФСР в повестку дня заседания. Но большинство депутатов их не поддержало, и вопрос в повестку дня включен не был.

Таким образом, на референдум РСФСР был вынесен один вопрос – о введении поста Президента РСФСР.

5.1.3. Назначение опроса общественного мнения

28 февраля президиум Моссовета принял решение провести 17 марта помимо референдумов СССР и РСФСР еще и опрос общественного мнения москвичей. Вопрос был сформулирован так: “Считаете ли вы необходимым провести прямые выборы мэра Москвы жителями города?”

5.2. Формирование участковых избирательных комиссий

7 февраля 1991 г. Верховный Совет РСФСР возложил на Московскую городскую избирательную комиссию по выборам депутатов Моссовета полномочия Московской окружной комиссии референдума. Верховный Совет РСФСР разрешил окружным комиссиям привлекать для проведения референдума районные избирательные комиссии. Воспользовавшись этим разрешением, Московская городская комиссия приняла решение привлечь районные комиссии с предоставлением им необходимых полномочий.

4 марта президиум Моссовета ввел в состав городской комиссии нового члена – главного специалиста Межведомственной комиссии при Моссовете по общественным объединениям и средствам массовой информации Б.М. Шера.

В районной избирательной комиссии Советского района произошли небольшие изменения. В ходе повторных выборов осени 1990 г. из комиссии выбыли представитель райкома КПСС С.А. Игнатьев и представитель Демократической партии России (ДПР) В.И. Вилль. Еще два члена комиссии из тех, кто в ней осенью 1990 г. практически не работал, добровольно сложили свои полномочия. Вместо них в комиссию были включены В.А. Белоусов (от ДПР), заведующий сектором райкома КПСС В.И. Лебедев, А.А. Черемухин (состоявший в комиссии до апреля 1990 г.) и М.Д. Хохлатов (от совета ветеранов).

Таким образом, необходимо было сформировать заново только участковые избирательные комиссии. Но времени на это было в обрез. Как и раньше, эти комиссии поручалось формировать предприятиям, “закрепленным” за “своими” избирательными участками. Но если раньше, когда формирование комиссий шло по схеме “райком КПСС – партком предприятия”, эта система работала безотказно, то в новых условиях, когда за образование комиссий стал отвечать президиум райсовета, система стала давать сбои. Руководители некоторых предприятий отказывались формировать участковые комиссии, и их приходилось долго уговаривать, а время шло…

В то же время в этот раз активно занялись выдвижением кандидатур в участковые комиссии ДПР и Московское объединение избирателей (МОИ). В Советском районе МОИ выдвинуло в состав участковых комиссий 66 своих представителей. Однако 19 февраля президиум райсовета по рекомендации руководителя секретариата райсовета Г.Г. Любковой отклонил все кандидатуры, выдвинутые МОИ, несмотря на острый дефицит кандидатур. По нашим данным, Советский район оказался единственным, где представители МОИ были отвергнуты. Для обоснования своей позиции Любкова ссылалась на Закон РСФСР “О референдуме РСФСР”, где было сказано, что участковые комиссии образуются с учетом предложений общественных организаций, расположенных на территории района. Любопытно, что Закон СССР “О всенародном голосовании (референдуме СССР)” не предъявлял таких жестких требований к общественным организациям, выдвигавшим кандидатуры в участковые комиссии. Но коммунистическое большинство президиума райсовета в данном случае предпочло признать приоритет российского законодательства.

Выдвинутых МОИ представителей пришлось выдвигать заново – помогла районная организация ДПР. Большая часть из них в конце концов была включена в состав участковых комиссий. Но на этом были потеряны две недели, в течение которых эти люди могли бы уже работать в комиссиях.

К началу марта в Советском районе еще не были сформированы две участковые комиссии – не удавалось уговорить руководителей “закрепленных” предприятий. Одну из них все же в течение нескольких дней удалось сформировать традиционным способом. Но с участковой комиссией № 117 ничего не получалось: нашли другое предприятие, но там первичка КПСС смогла делегировать только трех своих представителей. Тут-то и оказались кстати выдвиженцы МОИ–ДПР. Мы срочно подобрали 11 человек, которые согласились войти в эту комиссию. 5 марта (за 12 дней до голосования) президиум райсовета сформировал участковую комиссию № 117 из 11 представителей демократических организаций, проживавших в ближайших микрорайонах, и 3 членов КПСС, делегированных своей первичкой (все трое жили далеко от места голосования). На следующий день комиссия собралась в здании Советского райсовета на свое первое заседание. И тут возникло новое затруднение: никто из членов комиссии не захотел стать ее руководителем. К тому же один из членов комиссии (Ю.Ф. Пронозин) предложил вообще отказаться от работы, мотивируя это предложение тем, что он шел в комиссию контролировать, а не организовывать голосование. Все же большинство членов комиссии его не поддержало. В конце концов совместными усилиями депутата райсовета лидера районной организации ДПР В.И. Новикова, сотрудника секретариата райсовета Т.Е. Цукановой и автора этой книги удалось уговорить трех членов возглавить комиссию. Председателем стал член районной организации Социал–демократической партии РФ С.Ю. Воробьев, заместителем председателя – член КПСС О.И. Мартынова. И хотя времени на подготовку почти не оставалось, комиссия успешно справилась со своими обязанностями. Например, комиссия не была обеспечена кабинами для голосования (в то время за это отвечали “закрепленные” предприятия), но ее члены сами под руководством своего председателя сделали их.