Добавил:
Upload Опубликованный материал нарушает ваши авторские права? Сообщите нам.
Вуз: Предмет: Файл:
Псих пед диагностика.docx
Скачиваний:
25
Добавлен:
14.02.2015
Размер:
43.08 Кб
Скачать

32. Этап принятия решений (уровни диагностических решений по Сандбергу и Тайлер)

2.8.3. Этап принятия решения

Н. Сандберг и Л. Тайлер (Sandberg and Tyler, 1962) выделяют три уровня диагностических заключений (рис. 2.5).

На первом уровне диагностическое заключение производится непосредственно из имеющихся об обследуемом данных. Например, установлено, что успешность выполнения заданий методики позволяет сделать вывод об отсутствии расстройств мышления. Это и служит основой для отбора. При таком «селекционном» подходе психолога не интересует, почему отдельный испытуемый не смог выполнить заданий теста. Индивидуальный диагноз, а тем более прогноз, не осуществляется. Диагноз на этом уровне в известном смысле замкнут в порочный круг, он возвращает клинике ее же данные, но только выраженные в иной системе понятий. Еще Л. С. Выготский отмечал, что такого рода диагноз сводится к пересказу другими словами исходных данных, причем снабжается «ярким, большей частью иностранным и непонятным ярлычком» (Выготский, 1983, т. 5, с. 259).

Именно такой широко распространенный тип диагностики, когда психолога вполне можно заменить машиной или специально обученным для проведения тестирования человеком, неоднократно был объектом критики, особенно в советской психологии. Соглашаясь с критикой, необходимо все-таки заметить, что данный уровень следует понимать как сугубо рабочий, ориентировочный, а в некоторых случаях и соответствующий поставленным задачам (например, исследование значительного числа лиц в целях их дифференциации).

Второй уровень предусматривает создание своего рода посредников между результатами отдельных исследований и диагнозом. В качестве таких посредников Н. Сандберг и Л. Тайлер указывают на описательное обобщение и гипотетический конструкт. Это означает, что, установив снижение уровня обобщения, замедленность темпа психических процессов, обобщают эти данные как расстройство мышления. В качестве гипотетического конструкта может выступать раскрытие психологической структуры расстройства. На этом уровне исследователь получает возможность планирования дальнейших этапов диагностической работы, выбора конкретных методов воздействия.

На третьем, высшем, уровне должен произойти переход от описательного обобщения, гипотетических конструктов к теории личности. Создается рабочая модель изучаемого случая, в которой конкретные особенности данного индивида представлены в целостности и сформулированы в понятиях, позволяющих наиболее точно и обоснованно раскрыть психологическую сущность явления, его структуру.

Исследователь, стремящийся построить модель личности, сталкивается со многими трудностями. Большинство затруднений «возникает в результате отождествления вербализованного конкретного образа (или их совокупностей) с моделью, теоретическим построением. Когда исследователи, например, говорят о таких качествах личности, как отвага, агрессивность, целеустремленность и т. п., они нередко имеют в виду только синдромы — совокупности нескольких генерализованных конкретных образов, не обладающие свойствами теоретических построений. В результате игнорирования отличий между образами и моделью легко отождествить психологические свойства индивида со стилем его поведения. Разнообразие поведенческих проявлений одного и того же свойства личности столь же обширно, сколь велико число способов реализации определенных социальных идеалов (выделено мной. — Л. Б.), таких, например, как честность, принципиальность, отвага» (К. Обуховский, 1981, с. 49). Осуществление диагноза на высшем уровне всегда сталкивается с необходимостью отбора существенных свойств личности, раскрытия внутренних связей между ними, а это, в свою очередь, связано с состоянием развития общей теории личности в психологии.

Типы диагностических заключений, предложенные Н. Сандберг и Л. Тайлер, в сущности, совпадают со ступенями в развитии диагноза, выделенными значительно ранее российскими психологами А. А. Невским и Л. С. Выготским (1936). Первая ступень — симптоматический (или эмпирический) диагноз, ограничивающийся констатацией определенных особенностей или симптомов, на основании которых непосредственно строятся практические выводы. Л. С. Выготский (1983) отмечает, что этот тип диагноза не является научным в собственном смысле слова. И дело не столько в том, что такой диагноз не устанавливает причин, сколько в невозможности указать на «сущность процесса, лежащего в основе симптомов, в которых он обнаруживается» (Там же, с. 317). «Установление симптомов автоматически никогда не приводит к диагнозу, исследователь никогда не должен допускать экономию за счет мыслей, за счет творческого истолкования симптомов» (Там же, с. 314).

Вторая ступень — этиологическая диагностика, учитывающая не только определенные симптомы, но и причины, их вызывающие. И на этой ступени мы сталкиваемся со значительными трудностями, могущими быть источником ошибок. «Ошибки этиологического диагноза обычно вытекают из двух источников. Во-первых, как мы уже указывали, очень часто этиологический анализ понимается чрезвычайно упрощенно: указываются самые отдаленные причины или общие и малосодержательные формулы, вроде преобладания биологических или социальных факторов и пр. Во-вторых, источником ошибок служит незнание ряда причин, в частности ближайших причин, определяющих явление, и указание на отдаленные причины, которые непосредственно не определяют данное явление, а определяют его лишь в конечном счете» (Выготский, 1983, с. 318). Центральную проблему этиологического анализа Выготский видит во вскрытии механизма симптомообразования, иначе говоря, исследователь должен ответить на вопросы о том, как развивался, с помощью какого механизма возник и установлен, как причинно обусловлен тот или иной симптом.

Завершающая ступень — типологическая диагностика, заключающаяся в определении типа личности в динамическом смысле этого понятия. «Процесс развития всегда развертывается в том или ином плане, он совершается по тому или иному типу, другими словами, все многообразие индивидуальных ситуаций можно свести к определенному количеству типичных ситуаций...» (Выготский, 1983, с. 318). Обсуждаемые уровни диагноза не следует понимать в качестве альтернатив, перед которыми стоит психолог. Это разные ступени познания.

Согласно Л. С. Выготскому, далеко не всякое исследование можно считать диагностическим. Последнее предполагает готовую, установленную систему понятий, с помощью которой определяется сам диагноз, а частное явление подводится под общее понятие. Он также очень точно характеризует и сегодня иногда игнорируемые различия, существующие между психологическим измерением и психологическим диагнозом. «Психологическое измерение относится к области установления симптома, диагноз относится к окончательному суждению о явлении в Целом, обнаруживающем себя в этих симптомах, не поддающемся непосредственно восприятию и оцениваемом на основании изучения, сопоставления и толкования данных симптомов» (Выготский, 1983, с. 313).

Как уже отмечалось, диагноз неразрывно связан с прогнозом. Деятельность специалиста в области психодиагностики не ограничивается описанием индивидуальных особенностей того или иного явления, поиском вызвавших его к жизни причин и соотнесением этих знаний со структурой и динамикой личности. Практическая ценность диагноза во многом определяется возможностью осуществления на его основе прогноза.

Л. С. Выготский считает, что содержание прогноза и диагноза совпадает, но прогноз «строится на умении настолько понять внутреннюю логику самодвижения процесса развития, что на основе прошлого и настоящего намечает путь развития при всех прочих условиях, сохранившихся в .прежнем виде» (Там же, с. 320). Условием проникновения во «внутреннюю логику самодвижения процесса развития» является разбивка прогноза на отдельные периоды и длительные повторные наблюдения.

В диагнозе и прогнозе должны быть учтены не только особенности личности, нашедшие свое место в теоретической модели. Необходим анализ условий окружающей среды, специфичности конкретной ситуации. Определить, например, пригодность к той или иной деятельности невозможно вне требований, к ней предъявляемых. Характеристика особенностей личности вне социальных условий лишена почвы, «повисает в воздухе». «Мы можем понять, что такое "ленивый мальчик", если нам известно, кто именно, в каких социальных условиях, кому и на каких основаниях дал такое определение» (Обуховский, 1981, с. 50).

Как уже отмечалось, традиционно психодиагностическим исследованиям присущ индивидуально-психологический подход, сложившийся исторически и долгое время оправдывающий себя. В диагностике тех или иных свойств, особенностей личности еще недостаточно учитывается та социальная среда, в которой эти свойства и особенности формируются и проявляются. Разумеется, многие исследователи стараются в той или иной мере соотнести полученные диагностические данные с историей развития личности, условиями среды. Однако, как правило, этого еще недостаточно. Индивидуально-психологический подход должен быть дополнен социально-психологическим. Многообразие поведенческих проявлений каждого из свойств личности может быть конкретизировано только анализом социальных ситуаций, в которых действует личность.

Психодиагностическое исследование завершается разработкой программы действий, которые необходимо осуществить в связи с полученными результатами, рекомендациями по выбору оптимальных методов терапии заболевания, реабилитации и т. д. Еще Л. С. Выготский обращал внимание на то, что подобная программа или, как он пишет, «назначение», вносит элемент практики в исследование, «является его конечной целевой установкой, оно сообщает смысл всему исследованию» (Там же, с. 321).

Итоги диагностического исследования должны быть представлены в объясняющих понятиях, т. е. описываются не результаты, полученные с помощью конкретных методик с привлечением специальной терминологии, а их психологическая интерпретация. Используемые термины должны «доопределяться» путем отнесения к соответствующей теории, например «интроверт по Айзенку» или «интроверт по Роршаху» (Обуховский, 1981).

33. Измерение интеллекта: основные подходы

До настоящего времени не сложилось однозначного определения интеллекта, хотя этим понятием активно оперируют в различных областях и главным образом в прикладных работах. Именно поэтому в западной психологии нарастает волна критики этого понятия со ссылкой на отсутствие у него каких-либо объяснительных возможностей. Взгляды на интеллект как на то, “что измеряют тесты интеллекта”, привели к тому, что интеллект оказался противопоставленным естественным проявлениям интеллектуальной активности, творческим интеллектуальным возможностям, эффективности социального познания и т.д.

В 1921 году журнал “Психология обучения” организовал дискуссию, в которой приняли участие крупнейшие американские психологи. Каждого из них попросили дать определение интеллекта и назвать способ, которым интеллект можно было бы лучше всего измерить. В качестве лучшего способа измерения почти все ученые назвали тестирование, тогда как их определения интеллекта оказались парадоксально противоречивыми [3],[8].

Попытка упорядочить информацию, накопленную в области экспериментально-психологических теорий и исследований интеллекта, принадлежит М.А. Холодной. Ею были выделены восемь основных подходов, для каждого из которых характерна определенная концептуальная линия в трактовке природы интеллекта:

Социокультурный – интеллект рассматривается как результат процесса социализации и влияния культуры в целом (Дж. Брунер; М. Коул и С. Скрибнер; Л. Леви-Брюль; А.Р. Лурия; Л.С. Выготский и др.).

Генетический – интеллект определяется как следствие усложняющейся адаптации к требованиям окружающей среды в естественных условиях взаимодействия человека с окружающим миром (У.Р. Чарлсворз; Ж. Пиаже).

Процессуально-деятельностный – интеллект рассматривается как особая форма человеческой деятельности (С.Л. Рубинштейн; А.В. Брушлинский; Л.А. Венгер; Н.Ф. Талызина; О.К. Тихомиров; К.А. Абульханова-Славская и др.).

Образовательный – интеллект как продукт целенаправленного обучения (А. Стаатс; К. Фишер; Р. Фейерштейн; Н.А. Менчинская; З.И. Калмыкова; Г.А. Берулава и др.).

Информационный – интеллект определяется как совокупность элементарных процессов переработки информации (Х. Айзенк; Э. Хант; Р. Штернберг и др.).

Феноменологический – интеллект как особая форма содержания сознания (В. Келер; К. Дункер; Р. Мейли, М. Вертгеймер; Р. Глезер; Дж. Кэмпион и др.).

Структурно-уровневый – интеллект как система разноуровневых познавательных процессов ( Б.Г. Ананьев; Е.И. Степанова; Б.М. Величковский и др.).

Регуляционный – интеллект как форма саморегуляции психической активности (Л.Л. Терстоун и др.)

Отсутствие однозначности в определениях интеллекта связано с многообразием его проявлений. Однако всем им присуще то общее, что позволяет отличать их от других особенностей поведения, а именно активизация в любом интеллектуальном акте мышления, памяти, воображения – всех тех психических функций, которые обеспечивают познание окружающего мира. Соответственно под интеллектом как объектом измерения подразумеваются те проявления индивидуальности человека, которые имеют отношение к его познавательным свойствам и особенностям [4].

Тесты исследования интеллекта очень многочисленны и разнообразны. Это разнообразие связано с тем, что они разрабатываются в русле разных теорий интеллектуального развития. Так же как ведутся споры по поводу понятия интеллекта, так же нет согласия и в вопросе о том, как определить уровень интеллекта. Одни авторы считают, что интеллект определяется единственной способностью или умением, другие – что это целый набор разнообразных индивидуальных способностей.

Первые тесты исследования интеллекта были созданы Ф.Гальтоном, и ему же принадлежит заслуга разработки математико-статистических методов анализа данных по индивидуальным различиям. Исходя из идеи о наследственной основе психических свойств человека, Гальтон проводил измерения сенсомоторных качеств, различных видов чувствительности у испытуемых, стремясь охватить “измерением и числом операции ума” [5. С.27].

Идеи Ф.Гальтона получили дальнейшее развитие в работах американского психолога Д.Кеттелла, разработавшего системы тестов для исследования различных видов чувствительности, времени двигательной реакции, объема кратковременной памяти. Его работы положили начало широкому использованию “умственных тестов” [5. С.28].

Следующий шаг в развитии тестирования интеллекта был сделан известными французскими учеными А.Бине и Т.Симоном, разработавшими первую в истории психологии систему тестов для измерения уровня интеллектуального развития детей. При создании тестов исследователи ориентировались на конкретные практические цели, перед ними стояла задача: определить, какие дети будут учиться хорошо, а какие – плохо. В итоге была получена методика, в которой показатели IQ естественно высоко коррелировали со школьной успеваемостью. Затем первая шкала неоднократно пересматривалась авторами, которые стремились изъять из нее все задания, требующие специального обучения [6. С.135-136].

Показателем умственного развития в шкалах Бине-Симона был умственный возраст, который определялся по числу выполненных ребенком тестовых заданий и мог расходиться с хронологическим. На основе выявленного таким образом несовпадения делалось заключение либо об умственной отсталости, либо одаренности. Позднее в качестве меры развития интеллекта было предложено рассматривать соотношение умственного и хронологического возрастов, получившее название “коэффициента интеллекта” [5].

В отличие от Гальтона, который рассматривал интеллект как совокупность врожденных психофизиологических функций, Бине признавал влияние окружающей среды на особенности познавательного развития. Поэтому интеллектуальные особенности оценивались им не только с учетом сформированности определенных познавательных функций, но и на основе уровня усвоения социального опыта: осведомленности, знания значения слов, владения некоторыми социальными навыками, способности к моральным оценкам и т.д. В результате содержание понятия “интеллект” оказалось расширенным как с точки зрения перечня его проявлений, так и с точки зрения факторов его становления[4].

Среди многочисленных модификаций, вышедших вслед за тестами Бине, нужно выделить Стенфордскую редакцию шкалы Бине, проведенную американским психологом Л.Терменом в 1916г., который ввел понятие тестовой нормы. Таким образом, произошел переход на позицию чисто статистического подбора заданий теста и обоснования его валидности. Позиция Л.Термена получила широкое распространение и является определяющей и по сегодняшний день [1].

Современный вариант теста исследования интеллекта, тест Стэнфорд-Бине, находит широкое применение при работе с детьми от двух до шестнадцати лет. В нем есть шкалы измерения общей осведомленности, уровня вербального развития, восприятия, памяти, способности к логическому мышлению. Все задания распределены по возрастным уровням [7. С.136].

Уже с начала века в рамках тестологической парадигмы складываются две прямо противоположные линии трактовки природы интеллекта. Одна из них, связанная с именем К.Спирмена, признает интеллект как общий фактор, представленный на всех уровнях интеллектуального функционирования, другая (Л.Терстоуна) отрицает какое-либо общее начало интеллектуальной деятельности и утверждает существование множества независимых интеллектуальных функций.

Теория интеллекта Спирмена базировалась на факте наличия положительных корреляционных связей между результатами исполнения различных интеллектуальных тестов. Основой для этой связи, по его мнению, служило наличие в каждом из тестов некоторого общего начала, получившего название “общего фактора интеллекта” – фактора “g”. Кроме фактора “g”, Спирменом был выделен фактор “s”, характеризующий специфику каждого конкретного тестового задания. В целом данная теория получила название двухфакторной теории интеллекта.

В рамках теории интеллекта Л. Терстоуна, как уже было сказано выше, отвергалась возможность существования общего интеллекта. Прокоррелировав результаты выполнения испытуемыми 60 разных тестов, предназначенных для выявления самых разных сторон интеллектуальной деятельности, Терстоун выявил ряд “групповых факторов”, семь из которых назвал “первичными умственными способностями”:

“S” – “пространственный” – способность оперировать в уме пространственными отношениями;

“P” – “восприятие” – способность детализировать зрительные образы;

“N” – “вычислительный” – способность выполнять основные арифметические действия;

“V” – “вербальное понимание” – способность раскрывать значение слов;

“F” – “беглость речи” – способность быстро подобрать слово по заданному критерию;

“M” – “память” – способность запоминать и воспроизводить информацию;

“R” – “логическое рассуждение” – способность выявлять закономерность в ряду букв, цифр, фигур.

В результате был сделан вывод о том, что для описания индивидуальных интеллектуальных способностей должен использоваться не единственный IQ- показатель, а соответствующий профиль уровня развития первичных умственных способностей, каждая из которых проявляется независимо от других и отвечает за строго определенную группу интеллектуальных операций. Данная теория получила название многофакторной теории [4].

Первый из этих подходов был развит в работах Р. Кеттелла. Спирменовский фактор “g” был разделен им на два компонента: gc – “кристаллизованный интеллект” и gf – “текучий интеллект”. Кристаллизованный интеллект является результатом влияния культуры и образования, его основная функция – накопление и организация знаний и навыков. Текучий интеллект связан с биологическими возможностями нервной системы, его основная функция – быстро и точно обрабатывать текущую информацию.

Аналогичный взгляд на природу интеллекта, связанный с признанием единого основания интеллектуальной деятельности, характерен для исследований Дж. Равена (1936). Ученик Спирмена, он придерживался взгляда, что умственные способности включают два компонента: продуктивный – способность выявлять связи и соотношения, приходить к выводам, непосредственно не представленным в заданной ситуации; и репродуктивный – способность использовать прошлый опыт и усвоенную информацию. Известная методика Равена – “Тест прогрессивных матриц”, ориентированный на диагностику способности к выявлению закономерностей в организации серий последовательно усложняющихся геометрических фигур, был создан в попытке найти способ измерения продуктивных возможностей интеллекта. Данный тест признан одним из наиболее чистых способов измерения фактора “g” [4].

Тест Ф. Гудинаф “Нарисуй человека”, предназначенный для измерения уровня интеллектуального развития детей и подростков, выполнен тоже в рамках подхода “общего интеллекта”. Этот тест употреблялся без изменений с момента его первоначальной стандартизации в 1926 г. до 1963г. После этого тест был пересмотрен и вновь опубликован под названием “Тест рисования Гудинаф – Харриса”. В нем, как и в исходном варианте, акцент делался на точности детской наблюдательности, на развитии понятийного мышления, а не на умении рисовать. Оценка давалась на основании того, какие части тела и детали одежды изображает ребенок, как учтены пропорции, перспектива и другие особенности. Тест задумывался как попытка создать методику клинического исследования интеллекта, свободную от влияния культуры. Однако, как показали исследования, выполнение этих тестов в большей степени зависит от различий в культурном окружении, чем это предполагалось [1. С.260].

Следующим этапом в развитии идеи “общего интеллекта” стало представление о возможности оценки общего интеллекта на основе суммирования результатов выполнения некоторого множества тестов. Появились интеллектуальные шкалы, включающие набор вербальных и невербальных субтестов. К ним относятся интеллектуальные шкалы Векслера и Амтхауэра. При использовании данных шкал индивидуальная оценка “уровня общего интеллекта” определяется как сумма баллов успешности выполнения всех субтестов.

Второй подход, связанный с идеей Л. Терстоуна о “множественности” интеллектуальных способностей, был развит в работах американского психолога Дж. Гилфорда, создавшего специальную модель для описания разных типов когнитивных способностей. Многомерная структурная модель Гилфорда основана на трех критериях, описывающих различные стороны интеллектуальной деятельности:

Тип выполняемой умственной операции (оценка, конвергенция, дивергенция, запоминание, познание).

Содержание материала интеллектуальной деятельности (объектное, символическое, семантическое, поведенческое).

Разновидность конечного продукта (единицы, классы, отношения, системы, трансформации, рассуждения).

Пересечение всех трех измерений описывает конкретное достижение при выполнении каждой отдельной задачи. В исследования Гилфорда достижения по одной группе тестов не обязательно были связаны с достижениями по другой. Из этого он делал вывод о том, что интеллект нельзя рассматривать как одну способность. Однако впоследствии Гилфорд пришел к выводу, что при оценке определенных способностей все же необходимо апеллировать к интегральным показателям [3],[6. С.133].

В целом представители обоих подходов, “общего интеллекта” и “множественного”, так и не пришли к однозначному решению проблемы интеллекта и его измерения. Сторонники идеи “общего интеллекта” вынуждены были признать, что данное понятие является формально-статистической абстракцией по отношению к множеству проявлений интеллектуальной деятельности. В свою очередь, представители идеи “множественного” интеллекта неизбежно сталкивались со свидетельством наличия всепроницающего влияния некоторого общего начала, проявляющегося в различных типах интеллектуального исполнения.

В настоящее время среди исследователей все большей поддержкой пользуется шкала, разработанная Спирменом. Несмотря на то, что продолжаются споры по поводу его понимания природы генерального и специфических факторов интеллекта, важным оказывается представление об интеллекте как едином образовании, не распадающемся на отдельные не связанные друг с другом способности.