Неоплаканная потеря

Здоровое горе не может долго оставаться здоровым, когда его не позволяют выражать и "перерабатывать", а останавли­вают и запирают. Глубоко затаенное внутри, живое горе мо­жет в дальнейшем стать тяжелым бременем для родителей. Одновременно с остановкой процесса горя затрудняются так­же возможности развития для родителей. Жизнь продолжа­ется, но способность наслаждаться ею уменьшается, поскольку скрытое горе крадет силы.

Самая обычная причина того, что процесс горя останавли­вается, — это то, что родители не выражают свое горе или скрывают его. Горе может остановиться когда угодно в про­цессе, но чаще всего это случается относительно рано после потери. Родители тогда стремятся вернуть Ребенка мечты. Если бы родители могли открыто протестовать против того, что Ребенок мечты потерян, и пытаться вернуть его обратно, это могло бы их заставить постепенно отпустить Ребенка мечты (Боулби, 1963). В том случае, когда тоска не выражается от­крыто, это чувство остается намного дольше, чем обычно.

Но родителям редко приходится выражать свои чувства открыто, поскольку препятствий этому много. Горькие чув­ства оттесняются подальше. Но запрятав их, человек от них не освободился. Нереалистические требования вновь обрести потерянного ребенка продолжают жить тайной жизнью в ро­дителях, неведомо для них. У них, как будто бы остается тайная и бессознательная надежда вернуть ребенка и поме­шать тому, что случилось в действительности. Пока они не сделают над собой усилие принять случившееся, их надежда на "возможность" продолжает жить. Надежда на "эту воз­можность" и бессознательная тоска остаются на годы и при­чиняют неприятности родителям и тем, кто их окружает (Бо-улби, 1961 и 1963).

Горе, которое теперь стало осложненным, продолжает жить тайной жизнью, пока не прорвется наружу. Оно может про­явиться как гнев и депрессия, сильная и продолжительная злость и упреки в адрес разных людей, в том числе, и в адрес самих родителей, в самоотверженном и всепоглощающем участии в горе других или отрицании того, что Ребенок их мечты потерян навсегда. Но оно также может проявляться в активной "беспечности", бессоннице, физическом заболева­нии, мыслях о самоубийстве, самонаказании, социальной изоляции или изменениях в отношениях с друзьями и знако­мыми.

Вместе с психологом родитель может начать выражать чув­ства, которые он сдерживал. Если специалист без упрека при­нимает его гнев, разделяет чувство вины или отчаяния, ро­дитель чувствует, что его чувства понимают, что терапевт его не отталкивает. Когда родитель без особых церемоний может дать выход своим чувствам, он становится свободным для того, чтобы идти дальше в своей внутренней работе, связан­ной с горем, и его нездоровое горе превращается в здоровое и следует обычному развитию по направлению к своему окон­чанию.

Иногда психолог или психотерапевт должен помочь роди­телям закончить горевать, разрешая им "позволить себе но­вую жизнь". Он помогает им понять, почему они удержива­ют свое горе, почему у них не хватает мужества, чтобы начать жить, и почему они вынуждены продолжать самонака­зание.

Когда люди долго носят в себе "непереработанное" горе, им иногда бывает трудно закончить горевать. Когда горе смешано с виной и самобичеванием, человек, который его переживает, может стать "профессионалом в горевании" (Паркес, 1974). Когда это происходит уже долгое время, помочь трудно. Что­бы внутренняя работа, связанная с горем, шла дальше, более всего необходимо надежное окружение, позволяющее выра­жать горе открыто. Если у родителей есть возможность "вып­лакать" свое горе без давления со стороны в самом начале, развитие "профессионального" горевания можно предотвратить.