Добавил:
Upload Опубликованный материал нарушает ваши авторские права? Сообщите нам.
Вуз: Предмет: Файл:
Колокола.doc
Скачиваний:
219
Добавлен:
15.03.2015
Размер:
140.8 Кб
Скачать

Происходит от праслав. *kolkolъ, вероятно, родственно лит. kañkalas (из *kalkalas), далее др.-инд. kаlаkаlаs — «беспорядочные крики, шум», греч. καλέω — «зову», лат. calāre «созывать, восклицать», греч. κέλαδος — «шум», д.-в.-н. hellan — «звучать». С другой стороны, носовой согласный лит. слова соответствует др.-инд. kaṅkaṇas, -аm — «обруч, кольцеобразное украшение», kaṅkaṇī — то же, а также лит. kañklys, kañklės «гусли», kañklai. Использованы данные словаря М. Фасмера; см. Список литературы."коло"- устар. круг, кругляк. Кол о кол не требует дополнительного разъяснения. От сюда немецкий — Die Glocke; английский: the clock.

Колокол

КОЛОКОЛ. Общеслав. Первоначальное *kolkolъ (> колокол после развития полногласия) — удвоение звукоподражательного kol (ср. др.-инд. kalakalas "шум, крик"), см. родственные глагол, колдун, др.-в.-нем. hellan "звучать", греч. kaleō "зову" и т. д.

ЦАРЬ-КОЛОКОЛ

С восточной стороны колокольни Ивана Великого на каменном постаменте установлен Царь-колокол, являющийся выдающимся памятником русского литейного искусства ХVIIIв. Он был отлит по указу императрицы Анны Иоанновны в 1733-1735 гг. потомственными московскими литейщиками, колокольных дел мастерами И.Ф.Моториным и его сыном Михаилом. До настоящего времени это самый большой колокол в мире. Его вес почти 202 тонны, высота 6,14 метров, диаметр 6,6 метров.

Известный мастер И.Ф.Моторин, отливший в 1702 г. по заказу Петра I 115 артиллерийских стволов, а также несколько кремлевских колоколов, том числе и Набатный, был привлечен к изготовлению Царь-колокола после неудачной попытки поручить эту работу французскому королевскому механику Жерменю.

История создания колокола сопряжена с многочисленными трудностями, неудачами и катастрофами. Формовка и отливка его производилась в специальной яме, вырытой на Ивановской площади к востоку от звонницы. Для изготовления рельефного орнаментального украшения колокола были вызваны петербургские резчики по дереву В.Кобелев, П.Галкин, П.Кохтев, П.Серебряков и мастер формовального дела П.Луковников. Недавно стало известно и имя скульптора – это Ф.Медведев, получивший образование в Италии. Подготовительные работы заняли почти два года. Лишь в конце 1734 г. в специально устроенных печах началась плавка металла, но через некоторое время была обнаружена его утечка из печей и плавку пришлось остановить. Возникший при этом пожар уничтожил подъемные деревянные конструкции, возведенные над колоколом. После ликвидации аварии работы были возобновлены, но в августе 1735 г. последовала смерть мастера И.Ф.Моторина и окончание их было возложено на его сына.

В ноябре 1735 г. литье Царь-колокола благополучно завершилось, но по непонятной причине он длительное время оставался в яме, где его и застал страшный пожар, известный под названием Троицкого, возникший в Кремле в мае 1737 г. При тушении огня вода попала на раскаленный металл колокола, неравномерное охлаждение вызвало его растрескивание, при этом от колокола откололся кусок весом 11,5 тонн.

Неоднократные попытки извлечения колокола из ямы оканчивались неудачей. Наконец, в 1836 г. эта работа была поручена петербургскому архитектору французу О.Монферрану, который разработал проект подъемного устройства и специального каменного постамента для установки на него Царь-колокола. После первого неудачного подъема, во время которого оборвалось несколько канатов, механизм был усовершенствован, колокол извлечен из ямы и как образец литейного искусства установлен на восьмигранном постаменте из песчаника, где и стоит поныне.

Помимо уникальных размеров, колокол замечателен красотой своей формы и тонко прорисованных скульптурных украшений: барельефных портретов царя Алексея Михайловича и императрицы Анны Иоановны, а также поясков и картушей с барочным растительным орнаментом с изображениями святых, ангелов и надписями об истории создания колокола.

     В жалованной грамоте великого князя Мстислава Владимировича и сына его Всеволода Юрьеву монастырю, 1128-1132 годы [1] читаем: «А се я Всеволод дал есмь блюдо серебряно в 30 гривен серебра святому же Георгиеви, велел есмь бити же на обеде, коли игумен обедает».   По уставу Студийскому, записанному константинопольским патриархом Алексием между 1025 и 1040 годами для основанного Богородичного монастыря и введенному Святым Преподобным Феодосием в Печерском монастыре, было узаконено: как скоро приносится на трапезу иноков блюдо с пищею, оно ставится с краю, и старший из братии ударяет в него большою лжицею; чтец умолкает, и старший из братии возглашает громко: «Господи благослови! Помолимся!» Все встают, поставленное кушанье благословляют, и тогда начинают вслед за игуменом есть поставленное. Видно из слов Всеволода, что впоследствии ставилось особое блюдо, в которое ударяли.      Этот обычай сохраняется и ныне в большей части обителей, только вместо блюда употребляется колокольчик.

Тема колокольного звона была любима не только художниками, но и музыкантами XIX века. Пожалуй, ни в одной из музыкальных культур нет столь частого и поэтичного воспроизведения колокольного звона. Здесь можно вспомнить сцены венчания на царство и смерти Бориса Годунова в опере М.П. Мусоргского; колокольный гул Китеж-града в опере Н. Римского-Корсакова, торжественный колокольный звон в его "Псковитянке", трезвон в опере "Жизнь за царя" М.И. Глинки. В своих воспоминаниях С.В. Рахманинов, как об одном из самых сильных впечатлений детских лет, пишет о звоне колоколов Святой Софии Новгородской . Иногда и сами композиторы пытались освоить звонарское искусство и затем использовали этот опыт в своем творчестве.      Колокольный звон, особенно пасхальный, часто становился темой для народных преданий, песен, сказок и легенд. Не столь часто этот образ использовался в художественной литературе. Однако и в ней, как и в народном творчестве, неизменно звучит тема благодатного действия колокольного звона на душу человека. Праздничный благовест вспоминает в одном из своих рассказов А.И. Куприн. Писатель передает свое ощущение ни с чем не сравнимой радости ребенка, которому доверили звон в большой колокол. Всеволод Гаранин в своем рассказе "Ночь" очень точно рассказывает о спасительном действии колокольного звона на смятенную человеческую душу. М.Ю. Лермонтов в своем рассказе "Панорама Москвы" восторженно вспоминает о красоте старой Москвы, открывшейся перед ним с одной из галерей яруса звона Ивана Великого. И везде колокольный звон звучит как напоминание о чем-то светлом и радостном.      XX столетие подвергло Российскую культуру невиданным испытаниям. Это нашло отражение и в восприятии колоколов: вспомним, например, работу художника-футуриста Аристарха Лентулова. В Третьяковской Галерее хранится его изображение "Ивана Великого" в разгар колокольного звона, созданное в 1915 году. Картина выполнена в экспрессивной манере, она поражает противоречивостью настроения: это и праздничный калейдоскоп "лоскутных" пятен - словно материализация звуков кремлевских колоколов, и тревожная изломанность форм - предвестник грядущей катастрофы.